Откуда берётся совесть

Л. А. Никитина

Начнёт нашу книгу разговор с И. А. Аршавским, который мне посчастливилось записать на плёнку. Было это в 1993 г., но мысли, которые были тогда высказаны Аршавским, приобрели ещё большую остроту и актуальность. Помню, в то время было очень неожиданно услышать от известного учёного-физиолога, основателя возрастной физиологии рассуждения о нравственности, совести, о связи их с физиологическими процессами, да ещё в младенческом возрасте. Многое казалось странным и вызывало некоторые сомнения. Однако шло время, и сбывались тревожные предсказания Аршавского о лавинообразном распространении многих социальных и экологических бедствий, связанных с пренебрежением к проблемам раннего детства.

Рост заболеваемости и смертности детей в раннем возрасте, распространение врождённых уродств и патологий, невиданный рост детской безнравственности и преступности, даже подростковая наркомания и проституция – всё это уходит корнями в самую раннюю пору начинающейся жизни – ещё до рождения, – так утверждал Аршавский.. Он писал об этом в научных трудах, обращался в письмах к высокому начальству, к своим учёным коллегам, предупреждая о грозящей беде, – не достучался.

Вот хроника его неравной борьбы:

1968 год. «То, что происходит у нас в женских консультациях и родильных домах, граничит с преступлением и грозит вырождением нашему народу!» (выступление на научной конференции в Москве). Напомню, что это происходило за 15 лет до «эпохи гласности»!

Аршавский вспоминает, что коллеги «откликнулись» так:

1969 год. «Начиная с конца 60-х… президент АМН Н. И. Блохин и вице-президент А. М. Чернух, он же директор института, в системе которого находилась лаборатория, объявили, что разработка проблем возрастной физиологии и патологии должна быть прекращена, поскольку в этом нет

необходимости ни для страны, ни для здравоохранения» (письмо министру здравоохранения А. И. Воробьёву, 1988 г.).

Условия для работы лаборатории были созданы невыносимые, сотрудники вынуждены были уйти. И тогда Аршавский согласился дать интервью для газеты.

1977 год. «…Решение ряда проблем откладывается на завтрашний день, тогда как сделать можно ещё сегодня… Надо признать честно: наука не была в полной мере готова к решению проблемы, о которой идёт речь… К сожалению, этой проблемой занимается только наша небольшая лаборатория. Настало время резко р а с ш и р и т ь фронт работ» (интервью с И. А. Аршавским – «Московский комсомолец», 11.02.77 г.).

Илья Аркадьевич всё ещё надеялся на порядочность и научную заинтересованность своих коллег, однако у тех были иные интересы и расчёты.

1978 год. «В 1977 году лаборатория была передана в Институт физиологии, где в 1978 году директор института Судаков ликвидировал её» (письмо министру здравоохранения А. И. Воробьёву, 1988).

Аршавский остался без лаборатории, но своей работы не оставил даже после того, как нанесли большой ущерб его архиву.

Наконец пришла «перестройка, гласность, плюрализм» и новые надежды… теперь на министра.

1988 год. «…Если не принять уже в ближайшее время неких срочных мер, связанных с решением проблем детства, страна, лишается будущего» (письмо министру здравоохранения А. И. Воробьёву, 1988).

Результатов нет. И тогда Аршавский обращается к самым заинтересованным лицам – к р о д и т е л я м .

1990 год. «Недостаточный ещё уровень научной обоснованности многих разделов педиатрии породил труднейшие проблемы как в области детского здравоохранения, так и в педагогике – не только школьной, но и дошкольной» (Ваш малыш может не болеть! – М.,1990).

1992 год. «Без знания физиологических закономерностей индивидуального развития все актуальные проблемы, стоящие перед детским здравоохранением нашей страны, никогда не будут разрешены» (Ваш ребёнок. У истоков здоровья

– М., 1992).

1993 год. И. А. Аршавскому исполняется 90 лет. Несколько десятков поздравлений и благодарностей, в том числе и от министра и

высокопоставленных коллег. И – ни одного предложения издать его труды и продолжить его работу.

1994 – 1996 годы. Он сам продолжает её до последних дней жизни…

Поклонимся ему низко. Он сделал для нас и наших детей всё, что мог. А мы? Мы можем успеть ещё многое сделать, многое предотвратить. И это

Поэтому наша книга и начинается Словом И. А. Аршавского, оно должно прозвучать для всех, чтобы разбудить, чью-то ещё дремлющую совесть и пробудить желание не только думать, но и н а ч а т ь д е й с т в о в а т ь .

Конечно, за каждым из наших читателей остаётся право сомневаться, не соглашаться – не беда! Давайте обсуждать, слушать и слышать друг друга. Один из наших друзей убеждён, например, что сложнейшую проблему воспитания нравственности нельзя сводить лишь к её физиологическим корням, как это прозвучало у Аршавского.

Упрощение многоплановой проблемы, считает он, может привести к слишком простому её решению, а это всегда чревато опасными и непредсказуемыми последствиями.

согласилась с ним, но и возразила: нельзя объять необъятное, у каждого есть право рассматривать проблему с той стороны, где он наиболее сведущ, но это вовсе не значит, что он пренебрегает всеми другими сторонами этой проблемы. Мне самой услышанное от Аршавского добавило много пищи для ума и сердца и нисколько не сузило моё представление о воспитании нравственности, наоборот – расширило его.

Сама я поначалу тоже засомневалась, например, в фатальной зависимости всей будущей жизни младенца от п е р в ы х минут его общения с матерью, тем не менее категоричность высказывания Аршавского заставила меня гораздо серьёзнее и ответственнее взглянуть на этот процесс, важность которого подтверждают и новейшие научные исследования.

Именно контакт матери и ребёнка и стал темой нашего разговора в январе 1993 года. Поводом для него послужила моя брошюра «Мама и детский сад» (М., Просвещение, 1990), в которой я попыталась изложить свои взгляды на материнство, отцовство, на роль семьи в становлении человека. Илья Аркадьевич поддержал меня тогда. Его СЛОВО к родителям поддержит и вас – тех, кто захочет его услышать.

Надо заметить, Аршавский знал, что наша беседа должна быть опубликована во втором издании моей брошюры, и, по-моему, говорил не

столько со мной, сколько со всеми будущими её читателями, надеясь передать

Л.А.: Илья Аркадьевич! Я очень признательна вам за то, что вы нашли время прочесть мою книжечку о материнстве. Признаюсь, меня не только обрадовал, но и удивил ваш интерес к ней: ведь мой материнский и человеческий опыт так далек от научных исследований…

И.А.: Но вы через опыт, на интуитивном уровне выходите на решение проблем, которыми занимается наука. Вот, например, вы ставите в книге проблему потрясающей важности: как через коммуникацию матери и младенца может быть воспитана совесть, воспитана нравственность?

Вы пишете в своей книге: «Ребёнок приобретает свои нравственные критерии тогда, когда ещё ничего н е п о н и м а е т , но воспринимает всё на эмоциональном уровне – как бы впитывает с молоком матери её нравственные оценки». Когда я прочёл об этом, буквально вскочил. Это кардинальнейшая проблема воспитания: как вырастить каждого нравственным человеком? Кто может сделать младенца обладателем совести? И вы отвечаете на этот вопрос совершенно однозначно: мать, только мать. И достигается это через

Надо сказать, что в естественных условиях нравственность свойственна всем живым существам. Там своя необыкновенная мораль, и человек в этом смысле может позавидовать животным. Там совесть удивительная, потому что в естественных условиях не может быть того, что не соответствует запросам вида.

человек может себе позволить действовать вопреки природе, то есть поступать безнравственно.

Л.А.: Значит, можно сказать, что нравственные критерии исходят из закономерностей природы, как бы имеют естественные корни?

И.А.: Конечно! Именно поэтому они и общи для всех людей. Поэтому совесть и является врождённым состоянием организма. Это свойство самой природы.

Но тут возникает вопрос: почему же далеко не всегда реализуется врожденное свойство, почему человек позволяет себе не считаться с требованиями природы?

Всё дело в том, что живое существо и з м е н я е м о под воздействием внешних и внутренних причин. И если в естественных условиях все организмы развиваются по предназначениям природы, то человек в своей деятельности часто ставит цели, удовлетворяющие его прихоти, не только не соответствующие природе, но прямо вредящие ей. Так, стремясь к комфорту, он изнеживает себя и становится беззащитным перед болезнями, а стараясь избежать любых напряжений, он м е ш а е т своему нормальному развитию! Это особенно касается детского возраста, и не просто детского – младенческого!

Л.А.: Но, Илья Аркадьевич, какие же п р и х о т и у младенца? Уж они-то подчиняются природе…

И.А.: Если бы только природе! Они подчиняются в з р о с л ы м : врачу, матери, бабушке, а те распоряжаются ребёнком, как им заблагорассудится, часто совершенно не считаясь с нуждами младенца, то есть с его природой!

скажу вам сейчас то, о чём твержу всюду, но меня не слышат, не хотят слышать или не могут поверить в то, что для меня совершенно очевидно:

НАШЕ ГОСУДАРСТВО НЕ БУДЕТ ИМЕТЬ НИКАКОГО БУДУЩЕГО, ЕСЛИ НЕ БУДЕТ РЕШЕНА ПРОБЛЕМА ДЕТСТВА, ПРОБЛЕМА НОРМАЛЬНОГО РАЗВИТИЯ РЕБЁНКА ДО РОЖДЕНИЯ И В ПЕРИОД МЛАДЕНЧЕСТВА. Эта проблема не решалась у нас много лет, не решается и сейчас. Условия жизни и работы женщин крайне неблагоприятны; зачатие, беременность и роды протекают в условиях, столь далёких от естественных, что их можно назвать п р е с т у п л е н и е м перед природой. Именно преступлением,

недаром катастрофически растёт число физиологически незрелых новорождённых: 35 лет назад их было 18–20%, а сейчас их количество достигает 90% и выше! Это грозит физическим и нравственным вырождением.

Л.А.: И нравственным?

И.А.: Да-да! Не удивляйтесь, пожалуйста. Именно физиологическая незрелость является поставщиком не только разных заболеваний, но и психической неуравновешенности, духовной инфантильности подростков и связанных с нею комплексов неполноценности.

как возникает духовная инфантильность? В результате неспособности физиологически незрелых детей к любым физическим, а затем и волевым усилиям, трудовым напряжениям для достижения каких-либо целей. Это усугубляется неразумным обращением с детьми с младенческого возраста. Я вам уже говорил, что природа человека д е л а е м а . Мы к этому вернёмся чуть позже,

сейчас я продолжу о подростках. Для них непереносимо ощущение своей неполноценности, и они ищут способы избавиться от «комплексов» через

негативное (так легче!) самоутверждение. Отсюда наркомания, алкоголизм, детская преступность, проституция… Это всё будет лавинообразно нарастать, и страна никаких проблем не решит.

Конечно, решать экономические проблемы важно, но ещё важнее решить проблему нравственного возрождения. А это – дело в о с п и т а н и я . Когда же оно должно начинаться? Со школы? С детского садика? Нет! С мамы!

Л.А.: С воспитания самой мамы… и папы.

И.А.: Совершенно верно! И это тоже – с младенчества, ибо теперь уже известно, что материнский «инстинкт» приобретается девочками в ОБЩЕНИИ со своими матерями с первых дней жизни. Или не приобретается – вот в чём беда.

Теперь рассмотрим, как это происходит.

Л.А.: Илья Аркадьевич! В нашем разговоре ещё ни разу не прозвучало, кажется, слово л ю б о в ь . Или любовь как духовное понятие не имеет отношения к физиологии?

И.А.: Напротив, любовь в её полноте одухотворяет естественный биологический инстинкт, подавляет эгоцентрические чувства, ведёт к щажению и надёжной защите женщины, к нормальному протеканию беременности и благополучным родам. У животных после зачатия влечение надёжно блокируется, и плод развивается без угрозы сильнейшего антигистационного стресса – половых контактов. У человека эта естественная защита отсутствует благодарявсё той же разнузданности и удовлетворению своих прихотей. И спасает положение только подлинно человеческая любовь. Она побуждает поступаться эгоистическими желаниями ради благополучия и здоровья зародившейся жизни.

Поэтому у любящих родителей рождение физиологически незрелого ребёнка является крайне редким явлением. Следовательно, взаимная ЛЮБОВЬ РОДИТЕЛЕЙ и их любовь к будущему ребёнку – это первое условие развития нормальной здоровой психики ребёнка и начало его крепкой связи с матерью и отцом.

Л.А.: Но ведь многим, очень многим всё то, о чём вы говорите, просто неизвестно. А иные авторы популярных книг (одна француженка, например) утверждают, что беременность стимулирует половую активность и не является препятствием для выполнения супружеских «обязанностей».

И.А.: Не согласен! Главная обязанность у супругов в это время – обеспечить их ребёнку самое здоровое начало жизни. В этом и проявляется их человеческаялюбовь – забота не о себе, а о нём!

Сегодня мы больше не будем говорить о том, как обеспечить нормальное протекание беременности и родов, – это особый разговор.

Но вот ребёнок родился.

Что делают в родильных домах? Его тотчас отнимают от матери и не дают ей сутки, двое, трое – это преступление! В первые 15–20 минут младенцу крайне необходим ФИЗИЧЕСКИЙ КОНТАКТ с матерью («кожа к коже») и первое прикладывание к груди. Вы уже знаете, какое огромное значение для ребёнка имеет молозивное молоко матери, заменить которое полноценно просто невозможно.

Но первый контакт с младенцем крайне важен и для матери. Когда мать прикладывает к груди младенца, совершается чудо: она испытывает такое чувство наслаждения, с которым ничто сравниться не может. В такие мгновения даже нежеланный ребёнок может стать любимым и родным. У матери при этом возникают особые «добрые» гормоны, которые через молоко поступают в кровь младенца. Вы улыбаетесь – вам не верится?

Л.А.: Нет, что вы, Илья Аркадьевич, я же сама чудо это испытывала, я просто вспомнила об одном эксперименте во Франции: матерям, которые решили отказаться от своих младенцев, сразу после родов приложили малышей к груди. И матери уже н е м о г л и с ними расстаться.

И.А.: Вот-вот, но сейчас я о другом. Вы, матери, своим необыкновенным добрым чувством вливаете доброту в кровь своих младенцев, закладываете его доброе отношение к миру и людям. И так каждое к о р м л е н и е .

если мать пришла домой с работы в раздражении, ткнула младенцу сосок, а сама думает, как бы не опоздать с перерыва на работу, или во время кормления пререкается с мужем (да мало ли поводов для возникновения недобрых чувств!), то какие гормоны она может влить в это время в ребёнка? Ну, конечно, недобрые.

Л.А.: А если это бутылка со смесью, да ещё в коляске или в кроватке, когда и мамы-то рядом нет, – тогда и вовсе никаких чувств не возникает, кроме аппетита? Контакт с бутылкой…

И.А.: Да-да-да! Это не только экологическая, но и психологическая катастрофа! Если уж приходится кормить из бутылки даже специальным молоком, всё равно надо держать младенца у м а т е р и н с к о й груди, а мать должна проявлять в эти минуты всю ласку и любовь, на какую способна. Это чрезвычайно важно.

Л.А.: Значит, озлобленная, раздраженная мать, кормя младенца, как бы отравляет его недобротой?

И.А.: Совершенно верно. При этом угнетается психика ребёнка, в неё закладываются страх, недоверие, озлобленность, даже агрессивность. Это проверено в эксперименте: собаку во время кормления щенков часто раздражали, и щенки выросли необычайно агрессивными.

Л.А.: Я помню, как однажды дочка запротестовала, когда я во время кормления отвлеклась от неё и стала читать книгу. Дочка даже отказалась есть, требуя внимания к себе. Это для меня стало уроком на всю жизнь.

И.А.: Хорошо, что вы это поняли: ребёнок чутко реагирует на настроение матери, а от её невнимания чувствует себя обделённым, несчастным.

Л.А.: Беда в том, что не все матери ощущают и понимают это… И таких матерей много. Это ужасно!

И.А.: У них не выработан материнский инстинкт. Такая мать не вырастит доброго человека. Но можно ли в этом обвинять мать? Нет, она не виновата. Уже несколько поколений женщин живут в противоестественных условиях, в которых разрушаются их природные потребности и свойства, а главное, не вырабатывается интуиция, позволяющая тонко понимать своего ребёнка. Тут важно понять, что, если будет выработан нравственный инстинкт, он будет

Кстати, это важно не только для девочек, но и для мальчиков, их будущего отцовства, и не только в психическом, но и в физиологическом смысле: позднее прикладывание к груди и отсутствие контакта с матерью грозят снижением и даже исчезновением половой потенции у их сыновей. В этом отношении особенно страшно п о л н о е отлучение от груди матери. Не знавшая материнской груди девочка не сможет быть полноценной матерью, а мальчик – полноценным отцом. В них изначально закладываются неконтактность, а подчас

будущая бесплодность. Недаром увеличивается количество бесплодных браков, «отказных» детей в родильных домах.

Искусственное вскармливание – следствие не только экологического неблагополучия (на это часто ссылаются), но и экологической безграмотности: мать не знает, чем грозит её ребёнку отлучение от груди, и не требует, чтобы ребёнка не уносили от неё.

Итак, своевременное прикладывание к груди (через 15–20 минут после рождения) и грудное вскармливание – это не только полноценное питание, не только иммунобиологическая защита, но и важнейший к о м м у н и к а ц и о н н ы й фактор, обеспечивающий в будущем нормальный детородный период взрослого человека.

Л.А.: Но ведь мать не только кормит, она и пеленает, и купает, и ласкает, и… песенки поет. Это ведь тоже способы общения, т.е. коммуникации?

И.А.: Ну, конечно. Вначале младенец воспринимает мать именно через физический контакт, прикосновения, запах, тепло её тела – всё это крайне важно для его самочувствия. Ребёнок без ласки матери – не ребёнок. И он добивается близости матери КРИКОМ. Это тоже способ коммуникации. Крик привлекает мать к младенцу. А младенец усваивает: раз мать появляется на крик – значит, надо маму привлечь или удержать криком.

Л.А.: Но, Илья Аркадьевич, ведь не обязательно дожидаться, пока закричит. Если наблюдать – можно понять, что ему надо, и обойтись без крика,

значит, без отрицательных эмоций и у матери, и у младенца, да, кстати, и у окружающих – ведь никто не может спокойно выдержать орущего младенца. А раздражение всех малышу и маме тоже во вред идёт.

И.А.: Да, да, это несомненно. Матери надо внимательно наблюдать и в своих действиях исходить не из чьих-то советов и инструкций, а из состояния и настроения своего ребёнка. Так и вырабатывается важнейшее качество матери – интуиция.

Л.А.: Можно ли в таком случае сказать, что если мать надолго разлучается

ребёнком или очень мало с ним бывает, то она как бы обрывает саму возможность развить в себе интуицию?

И.А.: Да, и тогда она никогда не сможет научиться тонко чувствовать и понимать ни маленького, ни – тем более! – своего подросшего ребёнка.

Л.А.: Для меня эта мысль очень важна. Получается, что и н т у и ц и ю

И.А.: Совершенно верно, но главное – КАК потрудиться? Матери обязательно надо знать, что такое полноценный контакт, когда и как он осуществляется; знать, «что не всякий контакт на пользу идёт. Об этом мы сейчас и продолжим разговор.

Итак, примерно до 2,5 месяцев младенец, кроме крика, никаких звуков не издаёт. А затем возникает то, что носит название ГУЛЕНИЕ. Мать должна вступить в диалог, отвечать на гуление похожими звуками, с радостной доброй интонацией, с улыбкой. И у ребёнка возникает ответная улыбка. А с 4–5 месяцев начинается ГУКАНЬЕ – пока ещё не речевое, но уже подражательное звуковое общение, обогащённое мимикой, жестикуляцией. Многое зависит от того, как мать разговаривает с младенцем, с каким настроением смотрит на

него. Ребёнок потрясающе чуток! Добрую улыбку матери он встречает улыбкой, хмурое лицо тревожит, пугает его. Такая направленная эмоциональная реакция очень важна, и если мать не вызывает у малыша улыбки, – это обречённый ребёнок. Он растёт без любви.

Л.А.: Но может быть, это всё-таки слишком – о б р е ч ё н н ы й ?

И.А.: Нет, не слишком, уверяю вас! Он действительно обречён на многие неприятности, особенно если следующий этап коммуникации не компенсирует это неблагоприятное начало, а усугубит его. Это тоже зависит от матери, от её внимания, старания, любви. В 8–11 месяцев возникает л е п е т , а в 12–14 месяцев – с л о г о в о е общение. До него ещё нет речи – каждый ребёнок сам проходит все этапы доречевого общения. Это международный детский язык, свойственный всем детям, а со слогового общения начинается освоение речи, присущей данной нации, причём ребёнок воспринимает речь фразами, интегрально, т.е. целостным смыслом сказанного. Если не будет речевого общения с младенцем – речь у него никогда не возникнет. Вы это хорошо показали в своих работах в связи с проблемой НУВЭРСа*.

Речевое общение чрезвычайно обогащает коммуникацию с ребёнком, который в это время путём п о д р а ж а н и я усваивает не только язык, но и принятые формы поведения, т.е. возникают очень устойчивые поведенческие доминанты**, во многом определяющие поступки человека в дальнейшей жизни. Именно в это время в ребёнке закладывается или послушный «винтик», или деятельная творческая личность, либо совестливый человек, либо лживый жестокий преступник.

Л.А.: А вот страшная иллюстрация к вашим словам из недавней газетной статьи. Проанализировали жизнь многих осуждённых за изнасилование, и оказалось, что более 70% из них воспитывались жестокими злобными матерями. Их сыновья на всю жизнь сохранили ненависть к женщине, мстительное желание доставить ей боль, унижение, страх – то самое, что испытывали сами в детстве.

И.А.: Это чудовищно! Но и закономерно – об этом мы с вами и говорим. Однако преступника может породить и вседозволенность, п о т а к а н и е любым прихотям ребёнка, начиная с избыточного питания (особенно сладостями) и кончая избыточными увеселениями, не требующими никаких усилий со стороны

НУВЭРС – необратимое угасание возможностей эффективного развития способностей (Никитин Б. П. Гипотеза возникновения и развития творческих способностей

В кн.: Мы, наши дети и внуки. – М.: Мол. гв., 1989).

См. главу «Знать, чтобы не навредить».

интеллектуальное развитие. И всё это начинается очень рано – с первых дней после рождения.

Мы уже упоминали об этом, когда говорили о физиологически незрелых

сделать физиологически незрелым. Если ребёнок получает у д о в о л ь с т в и е

Всё это имеет свои глубокие физиологические корни, о которых сейчас, к сожалению, нет возможности говорить.

Л.А.: Ну хотя бы вкратце, Илья Аркадьевич! Ведь знание этих закономерностей крайне нужно всем, кто имеет дело с детьми. Вы пишете о них

своих научных статьях в специальных сборниках, которые практически недоступны рядовым родителям.

И.А.: Это уведёт нас от главной темы разговора: от проблемы воспитания нравственности. Но пожалуй, на одном вопросе придётся всё-таки остановиться, поскольку мы затронули важнейшую сторону воспитания активного творческого человека – его самостоятельную д е я т е л ь н о с т ь . Здесь очень важно избегать давления на ребёнка, того дидактического принуждения, когда ребёнок вынужден что-то делать либо буквально из-под палки, либо из-за конфетки, обещанной за труды, либо из-за желания кого-то обогнать. В таких условиях весьма легко выйти за пределы физиологического стресса. Развитие же происходит только при напряжении в границахфизиологического

вреда и будут способствовать развитию, если они идут н а г р а н и

системе Никитиных* меня тревожило стремление к максимуму: обязательно «через потолок», через рекорд. Это я не принимал. Ведь чем страшен спорт? Тренировки опираются на преодоление утомления, на выносливость за границами физиологического стресса. В результате к 30-летнему возрасту (и даже раньше) спортсмены выходят из строя и часто на всю жизнь становятся инвалидами.

Никитины Л. А. и Б. П. Мы, наши дети и внуки. Любое издание.

Л.А.: Но, Илья Аркадьевич, у нас в семье всё-таки главным критерием было желание ребят, их удовольствие, а не рекорды.

И.А.: Вот именно: на грани удовольствия! Как только вышли за эти пределы – будет отрицательная реакция, а позже, возможно, попросту инвалидизация или – если это касается психических нагрузок – ранняя невротизация и болезни.

Теперь вернёмся к нашей теме – к совести и нравственности. Итак, можно сказать, что совестью будет обладать тот, кому с самого начала дают возможность проявить себя в деятельности, но ни в коем случае не потакают, кому дают понять, что хорошо, а что плохо, кому очень рано знакомы чувства вины и стыда.

Л.А.: Которые не заменишь никакими наказаниями…

И.А.: Напротив! Наказанием вы можете вызвать лишь озлобленность, страх, а потом неизбежно и обман. У нас в семье мы с детьми жили очень дружно, но мы… наказывали. Если бы мы знали тогда то, что знаю я сейчас! Но мы не знали и, например, у Наташи искореняли неправду тем, что её наказывали. А наказания – самая недопустимая вещь. Ведь главное, чтобы у провинившегося возникло чувство раскаяния из-за того, что ты причинил близким страдание.

Л.А.: Вот тогда-то и мучает совесть… А какой физиологический, механизм стоит за этим?

И.А.: Нет, это не чисто физиологический механизм! Не физиология определяет становление младенца как человека, а п с и х о ф и з и о л о г и я . И у животных и у человека не существует чистой физиологии без психического компонента. На значение нравственного аспекта по отношению к человеку и к животным обращал внимание ещё П. А. Кропоткин.

Вопреки принятым представлениям, согласно которым внутривидовые отношения между особями опираются на принцип борьбы за существование, П. А. Кропоткин подчеркивал ведущую роль принципа в з а и м о п о м о щ и . Если в мире животных наряду с законом взаимопомощи одновременно работает и закон борьбы за существование, то в системе вида Homo sapiens н а и б о л е е

Л.А.: Значит, и у животных и у человека нравственно то, что способствует прежде всего выживанию в и д а ?

И.А.: Да, но животное никогда не нарушает законов природы, поэтому не может испытывать какого-либо дискомфорта от несоблюдения этих законов. А

человека иначе: благодаря возникновению сознания у него появилась возможность в ы б о р а и… ошибки, а значит, и мук совести, т.е. мучительного переживания по этому поводу, если, конечно, он осознает ошибку или пострадает из-за неё. Так и возникает чувство ответственности, без которого ни совесть, ни нравственность просто немыслимы.

Л.А.: И всё-таки непонятно, почему Достоевский говорит, что человечество «всегда стремилось устроиться всемирно». Что же это за «устроение» такое, если всю историю сплошь войны, войны, войны, и чем дальше, тем они страшнее, опаснее теперь уже для существования всего человечества?

И.А.: Лена Алексеевна! Но ведь это и есть результат безответственности,

значит, бессовестности очень многих политиков и военных. Человек отделился от животного мира, когда сорвал плод с древа познания добра и зла, и с тех пор постоянно стоит перед выбором. Но к сожалению, зло изобретательнее и наглее, чем добро, его соблазны неистощимы и разнообразны…

Л.А.: Так успеем ли мы «всемирно устроиться»? Или…

И.А.: Надо решать коренные проблемы, и безотлагательно. Я повторю, что никакие проблемы мы не решим, если не будет решена проблема детства. И роль родителей, матери здесь незаменима. Они должны понимать, насколько ответственным является каждый их шаг в поведении, в общении с ребёнком, чтобы не заронить в нём недостойное поведение. Они должны знать, что можно воспитать автомат с рабской психологией, а можно воспитать человека настолько совершенного, что он по своей нравственности будет стоять очень высоко.

Ложь не в генах. И лень не в генах. Если вы ребёнка и з н а ч а л ь н о не сделаете рыцарем Правды и не сделаете для него главным удовольствием Труд и Творчество, он будет обречён на подневольный труд и ложь как норму жизни – в сущности, на духовное и физическое рабство.

Л.А.: Ох, Илья Аркадьевич, можно ли только на родителей возлагать эту ношу ответственности за нравственное становление человека? А государство с его общественным воспитанием? А жизнь с её нынешней неразберихой?

И.А.: В том-то и дело, что от родителей, семьи зависит самое важное – НАЧАЛО, жизнь ребёнка до трёх-четырёх лет, т.е. в р е м я с т а н о в л е н и я е г о пожизненных доминант.

дело государства – позаботиться о семье, защитить её от экономических

прочих потрясений. Оно сейчас совершенно не выполняет своих обязанностей перед семьей и уже расплачивается за это ростом преступности и детского одичания. Этот процесс будет нарастать и заставит принимать кардинальные меры. Но сколько жизней до этого будет буквально загублено – вот что ужасает! И воспротивиться этому может только сама семья – нормальная семья, разумеется.

Вот вы же справились с этой задачей, хотя никаких особых условий и средств у вас не было.

Л.А.: Трудно сказать, справились ли, не нам судить, но я очень хорошо помню, как вы, Илья Аркадьевич, лет 20 назад, выступая в МГУ, сказали неожиданную, поразившую меня фразу: «Вот у Никитиных не будет проблем подросткового возраста». А в это время наши старшие сыновья как раз в этом возрасте и находились. Помню, удивилась, а ведь и правда – никаких подростковых ужасов, о которых пишут в газетах и «воспитательных» книгах, у нас не было. Конечно, тиши и глади у нас отродясь не бывало и послушными наши дети никогда не росли. Зато самостоятельности и инициативы – хоть отбавляй. Тут больше папиной заслуги…

И.А.: Да-да, о роли отца я хотел ещё сказать. Это очень важно. Вы говорили, что у матери не хватает времени и сил. Это совершенно очевидно, особенно если на ней и работа, и хозяйство. И вот отцу надо взять на себя значительную долю воспитания младенца, причём не только разгрузить жену в её бытовых заботах, но и разделить с матерью труд н р а в с т в е н н о г о пестования ребёнка, налаживая в семье нежные, любовные отношения. Надо давать матери возможность отдохнуть и заняться собой – это благотворно скажется и на малыше, и на взаимоотношениях супругов, и на духовном росте самого отца.

Л.А.: Я помню, одна мать так напутствовала своего сына перед

женитьбой: «Не давай, сынок, жене уставать».

И.А.: Очень мудрое пожелание, оно совершенно согласуется с требованиями природы. Мы уже упоминали об этом, когда говорили о границах физиологического стресса. Мужчина должен оградить жену от запредельных физических и психических нагрузок. Сама мать это сделать часто не в состоянии. Хотя (смеётся), по правде говоря, бывают р а з н ы е жены.

Л.А.: Что вы имеете в виду?

И.А.: Вы же знаете, Лена Алексеевна, что есть женщины, которые своим материнством как бы загораживаются от всех дел, а на самом деле сваливают все

свои обязанности и работы на близких: мне, дескать, некогда, я занята

ребёнком. Очень грустная и даже опасная ситуация: бездельная мать ничего путного ребёнку не даст, хотя может «заниматься» с ним весь день: он быстро привыкает использовать мать как прислугу так же, как она сама использует близких. Ей это скоро может надоесть, тогда пожалуйста – ясли и детский сад.

Кстати, несколько слов о детском садике и школе. Тут у меня, конечно, очень много претензий. Главная из них та, что эти учреждения совершенно не считаются с индивидуальными особенностям физического и интеллектуального развития детей, не учитывают особых возрастных закономерностей процесса усвоения знаний. Отсюда переутомление, неврозы, апатия, лень и нежелание учиться – и всё это в массовом проявлении*.

� детском саду стремление стричь всех под одну гребёнку особенно пагубно, поскольку так очень рано буквально перекрываются возможности успешного развития детей, их обрекают на пассивное выполнение руководящих указаний. Конечно, для выращивания «винтиков» это удобно, но давайте подумаем, кому это нужно?

То, что сейчас идут поиски новых путей в области воспитания, прекрасно. Но надо обязательно использовать те знания, которые уже добыты наукой, в частности нашей лабораторией, в области возрастной физиологии, и избежать метода проб и ошибок там, где это возможно, – это дорого обходится детям.

Л.А.: Илья Аркадьевич, а вы можете эти знания передать тем, кто ищет новые пути в образовании и воспитании?

И.А.: Знания передать невозможно, их можно только самому добыть или усвоить. Все мои работы – к услугам тех, кто захочет это сделать. Правда, статьи трудно найти, только в специальных библиотеках. Но я надеюсь, что их всё-таки напечатают, и они будут более доступны для желающих. Я готов сделать для этого всё, что в моих силах.

Аршавский И. А. Принцип доминанты в обосновании системы воспитания и обучения детей дошкольного и школьного возраста // Физиология человека. – Т. 17/5, 1991.

НЕСКОЛЬКО СЛОВ В ЗАКЛЮЧЕНИЕ…

С ПРОДОЛЖЕНИЕМ

25 января 1993 года И. А. Аршавскому исполнилось 90 лет. Масса телеграмм, писем, адресов с поздравлениями легла на стол Илье Аркадьевичу и почти везде: «Спасибо, дорогой учитель!.. Вы столько сделали в области возрастной физиологии… Ваш вклад в науку и практику огромен…» и т.д. и т.п.

� все слова трогательны, торжественны и кажутся такими искренними, но… Я спросила Илью Аркадьевича:

– Неужели вам никто не предложил что-нибудь издать к юбилею?

Илья Аркадьевич вздохнул: «Ну, что вы, Лена Алексеевна… Им не до меня сейчас…»

� я поневоле вспомнила наш недавний разговор о совести…

� всё-таки не хочется кончать эту главу на грустной ноте. Незадолго до юбилея к И. А. Аршавскому домой (это случилось при мне) пришёл скромный молодой человек и, сияя, вручил ему несколько пачек зелёных брошюр с улыбающейся мамой на обложке: И. А. АРШАВСКИЙ. «ВАШ РЕБЁНОК. У ИСТОКОВ ЗДОРОВЬЯ». Значит, издали! Кто же? Когда?

Смотрю выходные данные: Москва, 1992 г., издательства нет, что-то непонятное: «Набрано и отпечатано в АПН ЦИТП. Тираж 10 000 экз.» Что бы это значило?

– А это значит, – улыбается Илья Аркадьевич, – что издал эту книжечку, пожалуйста, – за свой счёт! – папа вот этого чудесного ребёнка.

Бойкая хорошенькая девочка лет трёх крутилась тут же, нисколько не робея в обществе взрослых, зато папа явно смущался:

– Вы не знаете, ведь Илья Аркадьевич спас нашу дочку, она после рождения была так плоха, что мы уж теряли всякую надежду… Как и благодарить его, не знаем.

– Ну, будет, будет, главная благодарность, пожалуйста, вот она – ваша попрыгунья. А за книжки о г р о м н о е вам спасибо. Я ведь тоже потерял было всякую надежду на эту публикацию.

Домой я уезжала с драгоценной зелёной книжечкой в сумке. В тот же вечер взялась за чтение и… застопорилась – читать было трудно: незнакомые термины, сложные умозаключения – наука даже в популярном изложении мне оказалась поначалу «не по зубам». Я по два-три раза читала чуть не каждую

фразу, и постепенно – ура! – становилось ясно то, что казалось совсем непонятным. Подумалось: а может быть, и правильно, что не разжёвано, не упрошено, что надо п о т р у д и т ь с я , чтобы понять? Но в то же время нет-нет,

возникала некая досада: вот тут можно было бы сказать совсем по-человечески, а не по научному, и вот здесь… Причём без ущерба для смысла, но зато яснее для понимания «непосвященных». Ведь именно длЯ нас, таких, предназначена книга. Не ожидала я, что эта моя «крамольная» мысль будет иметь серьёзное продолжение.

– А помните, Илья Аркадьевич, – спросила я его во время одной из наших после юбилейных встреч, – вы когда-то отказывались от выступлений перед родителями и не хотели писать популярно, считая, что популяризация грешит упрощенчеством и искажением сути? Сейчас вы изменили своё мнение?

– Нет, не изменил. Я и сейчас так считаю. Но ситуация с детством в нашей стране так остра, я бы сказал, трагична, что заниматься только наукой не позволяет совесть. К тому же лаборатории у меня уже давно нет, она была ликвидирована в 1978 году. И знаете почему? Потому что (почти цитирую приказ) разработка проблем возрастной физиологии и патологии должна быть прекращена, поскольку в этом нет н е о б х о д и м о с т и ни для страны, ни здравоохранения… педиатрия сама справится с интересующими её проблемами. Как она справляется, мы с вами уже знаем. А ведь прошло 14 лет!

Волей-неволей пришлось обратиться напрямую к заинтересованным лицам, т.е. родителям. Должен признаться: популярно писать очень трудно, ведь для понимания необходимы определённые и немалые знания.

– Да, Илья Аркадьевич, со стыдом признаюсь: одолела вашу книжечку с трудом. Понимаю, что всё в ней очень важно для нас, простых смертных, но это важное как будто прячется за множеством научных терминов, за громоздким строем фраз. Я, грешным делом, много раз думала: эх, вот бы перевести всё это

н а у ч н о г о на о б ы ч н ы й язык, чтобы дошло до многих, а не только до избранных.

– Как-как, Лена Алексеевна, «с научного на обычный?» – оживился Аршавский, – это хорошая идея. Вот вы за это и возьмитесь. Пожалуйста, почему бы нет?

– Хочется, – призналась я, – но не справлюсь. Если только с вашей помощью попробовать? Может быть, и вам будет интересно: как вас понимают и излагают «непосвященные». Получится что-то вроде обратной связи, да?

– Да-да, вы правы, может получиться польза не только для нас с вами.

Он добродушно рассмеялся и, прощаясь, сказал уже серьёзно, словно уже принял твёрдое решение: «Давайте поработаем. НАДО».

И отступать мне было уже некуда…

Осуществить это намерение не удалось – не успели. Страшно браться за эту работу без помощи Ильи Аркадьевича, без его советов, объяснений, критики. Но его «НАДО!» не даёт мне покоя… И я решилась на первую попытку в этой книге.