Старость для… творчества

– Не удивляйтесь тому, что я сейчас скажу. – Аршавский сделал многозначительную паузу. – У человека есть пожилой, даже старческий возраст,

котором осуществляется РЕАЛИЗАЦИЯ ТВОРЧЕСКОГО ПОТЕНЦИАЛА. Да-да! Происходит затухание не способностей к творчеству, как принято думать, а многих других доминант, мешающих творческой деятельности, в том числе и доминант, связанных с детородным периодом. Человек освобождается для творчества! Для него начинается новый этап жизни, когда он может сосредоточиться на каком-то любимом деле. Конечно, если у него есть для этого время, средства и… здоровье. Да, – вздохнул Аршавский и повторил: – Время, здоровье и… чья-то забота… лучше всего в семье.

– Но, Илья Аркадьевич, – не удержалась я, – почему же многие пожилые люди, уйдя на пенсию, сразу как-то никнут, чаще начинают болеть, быстро слабеют, дряхлеют, теряют интерес к жизни? И семья не спасает, чаще усугубляет одиночество стариков. Где же тут расцвет творчества? Правда, Вас почему-то это не коснулось, почему?

Аршавский оживился:

– Вы задали чрезвычайно интересный вопрос. И очень важный! Вот и подумайте над ним сами вместе с Борисом Павловичем – он у вас специалист по творческим способностям. А мы перейдем к вашим проблемам, к доминантам материнства. К великому – именно великому! – предназначению женщины: не

только дать здоровую жизнь новому человеку, но и обеспечить ему здоровое нравственное начало…

Он продолжал говорить (об этом пойдет речь дальше), но я всё-таки сначала попытаюсь ответить на свой собственный вопрос, заданный тогда Аршавскому.

Как я могла о нём не думать, если Илья Аркадьевич меня им озаботил. Да

меня саму давно интересовала проблема реализации творческих способностей женщины – сочетания её профессиональной деятельности с материнством. У меня самой что-то плохо это сочеталось, и хотелось найти причины собственной замотанности и неуспеха во многих моих делах. И вот странная мысль Аршавского о второй половине нашей жизни меня поразила. Не верилось, но так хотелось верить!

вспомнила сообщение об исследовании французских врачей, когда-то очень обрадовавшее меня (ЭКО, 1978, №3, с. 38–39). Там утверждалось следующее: «…изучение изменений умственных и психотехнических способностей людей в разном возрасте… показало, что у мужчин наилучшие показатели наблюдаются в возрасте 20–40 лет, после чего способности их постепенно ослабевают, у женщин, наоборот, в период наибольшей гормональной активности – в возрасте вступления в брак и материнства (20–30 лет) умственные и психотехнические показатели оказываются наиболее низкими; по мере приближения к зрелому возрасту они улучшаются и в возрасте 40–60 лет остаются стабильными».

Помню, я так обрадовалась этому сообщению, поместила его в своей книжке*, долго ждала заинтересованного отклика – ведь получалось, что сама Природа благословляла женщин: сначала будь матерью, а уж всё остальное приложится. Нет, никто до сих пор так и не обратил на это внимания. И вот теперь мысли Аршавского снова взбудоражили меня: значит, можно творчески реализовать себя и после шестидесяти лет, даже позже?! И мужчинам не угрожает ослабление интеллекта после сорока – пятидесяти лет? Вот ведь и сам Аршавский тому доказательство, так же, как и наш 80-летний Борис Павлович, полный по-юношески дерзких планов. Л. Н. Толстой сказал даже так: «Я дорожу своей старостью и не променяю её ни на какие блага мира» (Пути в незнаемое.М., 1973, с. 227).

Я учусь быть мамой (М.: Знание, 1983) или Мама и детский сад (М.: Просвещение,

1990)