Принципы реальной жизни: история Митци

Митци, как вы, наверное, помните, в середине июня сидела в моем кабинете в темных очках и свитере с длинными рукавами. Когда она сняла очки, я увидел под глазами синяки — результат последнего дебоша в семье. Когда она сняла свитер, я увидел, что ее руки покрыты синяками и кровоподтеками, причиной которых также был ее разбуянившийся муж Брюс.

— Доктор Чепмен, мне нужна помощь, — сказала она. — Мой муж полностью потерял контроль над собой. Он постоянно избивает меня; вот результат того, что он швырнул в меня бутылкой «Кока-Колы». Я так больше жить не могу.

Когда я спросил, случалось ли с ним такое раньше, она ответила:

— Да, случалось раньше несколько раз, но я об этом никому не говорила… На этот раз все было гораздо хуже, и теперь я знаю, что так больше продолжаться не может. Мне надо принять решение, что делать дальше.

В ходе нашей дальнейшей беседы я выяснил, что она выросла в семье, в которой отец также унижал физически ее мать. Саму Митци отец не избивал, но ей приходилось страдать от словесного унижения. Она хорошо помнит день, когда отец сказал ей, что она ничего в этой жизни не добьется, она такая же, как и ее мать, и ему жалко того мужчину, за которого она выйдет замуж. Теперь я понимал, почему в течение двенадцати лет, которые прошли со дня их свадьбы, Митци воспринимала побои Брюса как нечто само собой разумеющееся. Просто она воспринимала слова отца как некое пророчество.

Митци никому не говорила о побоях из чувства страха, в том числе и родителям, потому что не хотела услышать от отца: «Что заслужила, то и получила». К тому же в глубине души она знала, что у ее матери нет достойного ответа на насилие в семье. Она боялась рассказать об этом своему работодателю, думая, что останется без работы, боялась рассказать друзьям в церкви, стыдясь того, что происходит в ее семье. И только самый последний — и самый жестокий — эпизод заставил ее обратиться за помощью.

В мой кабинет она вошла с твердым убеждением, что единственным разумным выходом из сложившейся ситуации является развод, и в то же время она не знала, как ей покинуть Брюса, понимая, что на одну свою зарплату она с шестилетним сыном не проживет. Митци знала, что просить финансовой помощи у родителей не стоит: ничего, кроме осуждения, она не получит. Она понимала, что без Брюса просто не выживет, но и насилия в семье больше терпеть не могла. Она боялась, что, если уйдет из дома, Брюс либо убьет ее, либо что-нибудь сделает с сыном. В Митци я увидел многие характерные черты, присущие страдающим от семейного насилия женам: низкую самооценку, изолированность, чувство беспомощности, страх и финансовую зависимость от мужа.

Как консультант, я понимал, что, прежде чем Митци обретет достаточно эмоциональных сил для совершения позитивных шагов по изменению семейной ситуации, необходимо решить проблемы, связанные с ее личностными качествами. Я надеялся, что мы сможем добиться в этих аспектах какого-то прогресса еще до того, как в ее семье произойдет следующий взрыв насилия. Митци сказала, что обычно после такого взрыва наступают два или три месяца относительного спокойствия, после чего Брюс взрывается снова. Я сказал Митци, что буду готов помочь ей, если она пообещает работать со мной в течение года и приложить все усилия к выполнению того, что я ей скажу.

— Доктор Чепмен, я готова делать все, что вы мне скажете, — ответила она. — Ведь мне нужна помощь.

Во время той — первой — встречи я высказал Митци три просьбы. Во-первых, я попросил ее приходить ко мне раз в неделю в течение последующих трех месяцев, во время которых мы делали все, чтобы помочь ей подняться до такого уровня, с которого она могла бы предпринимать конструктивные действия по изменению ситуации в семье. Во-вторых, я попросил ее начать со следующей недели посещать местную группу поддержки жертв семейного насилия. Я знал, что там она научится рассказывать свою ситуацию другим людям и найдет со стороны группы определенную моральную поддержку. Я знал также, что в этой группе она узнает о местном приюте для женщин, страдающих от семейного насилия, и если в ее семье наступит серьезный кризис, у нее будет место вне дома, где она сможет находиться круглые сутки. И, наконец, я попросил ее прочитать книгу «Поиск значимости» ,²⁷ которая помогает понять основы самооценки человека. Она согласилась и стала последовательно исполнять все три мои просьбы.

К концу трех месяцев Митци стала смотреть на себя в совершенно новом свете. Она поняла, что является личностью, достойной уважения, обладает нормальным интеллектом и такими же способностями, как и любой другой человек. Она начала понимать, что ответственна за свои взгляды и образ действий, и, несмотря на невозможность изменить поведение Брюса, она может повлиять на его поведение собственными поступками. Она также стала понимать, что очень важно уметь высказать мне и группе поддержки все свои эмоции, понимая в то же время, что эмоции не должны контролировать ее поведение. Невзирая на чувство страха, она могла предпринимать позитивные действия. Короче говоря, она заложила фундамент для принципов реальной жизни.

По словам Митци, Брюс в течение первых двух месяцев после последнего взрыва был достаточно спокоен. Но на третий месяц она стала чувствовать, как в нем снова возникает напряженность. Он стал все чаще критиковать ее по малейшему поводу и проявлять некоторую раздражительность. Мы оба почувствовали, что новый взрыв не за горами. Я знал, что Митци настала пора применить метод «жесткой любви» по отношению к поведению Брюса. Митци снова стала испытывать все усиливающийся страх. «Я понимаю в глубине души, что вы правы,

— говорила она, — но все равно боюсь того, что он сделает».

Я прекрасно понимал ее чувство страха, потому что знал: оно имеет под собой реальную почву. В любой момент, как только она попытается повлиять на поведение мужа, он, скорее всего, ответит новым взрывом физического насилия. Однако если она вообще никаких действий не предпримет, такой взрыв тем более наступит. И мы оба решили, что метод жесткой любви здесь будет лучшим вариантом, нежели метод под названием «сидеть и ждать».

В группе поддержки Митци познакомилась с одной женщиной, которая ушла от мужа и теперь ищет соседку, чтобы вместе снять жилье. Поговорив с руководителем группы, я согласился с Митци в том, что будет хорошо, если она поживет в этом месте несколько недель или месяцев. Я предложил ей написать Брюсу письмо и сказать в нем о своей боли, разочаровании от последней вспышки насилия, дать ему понять, что, любя его, она не может больше терпеть таких отношений и смотреть, как он убивает ее и в конечном счете себя самого; сейчас она решила, что будет лучше, если она уйдет от него до тех пор, пока он не найдет объяснения своему поведению. Это письмо должно показать ее готовность строить их семейные отношения, но только после того, как он пройдет квалифицированный курс консультаций, чтобы научиться справляться со своим гневом и разочарованием; а пока он такой помощи не получит, она не сможет жить с ним под одной крышей.

Митци написала такое письмо. В конце послания она прибавила, что, если он хочет обратиться к специалисту, она предлагает ему позвонить в мой кабинет, и приписала номер моего телефона. Друзья из группы поддержки помогли Митци перевезти вещи, и она оставила письмо на кухонном столе.

Реакция Брюса не заставила себя ждать. Не успел мой секретарь прийти на работу на следующее утро, как там Уже было оставленное Брюсом сообщение с просьбой о встрече. Через четыре дня он был в моем кабинете. Он был зол, обескуражен и высказывал готовность раскаяться и «сделать все, чтобы Митци вернулась». Я заверил Брюса, что рад видеть его у себя. Потом я сказал, что, надеюсь, его мечта о возвращении Митци когда-нибудь исполнится, и убежден, что Митци готова к этому. Но тут же добавил, что для этого понадобится не одна неделя и не один месяц. Я сказал, что горжусь Митци за предпринятые ею действия, убежден, что этот поступок говорит о ее искренней любви к нему, и если он любит ее и хочет, чтобы их брак был восстановлен, ему придется проделать немалую работу, чтобы

научиться справляться со своим гневом и более эффективно проявлять к Митци свою любовь.

— Этот процесс займет недели, а может быть, и месяцы, — сказал я ему, — но если в вас действительно есть такое желание, я буду рад порекомендовать вам моего коллегу, который специализируется на помощи подобным мужчинам. Он будет держать меня в курсе всех ваших дел, и как только он решит, что настало время для примирения, буду рад начать работать с вами и Митци, чтобы добиться этой цели.

— Затем я предупредил Брюса, что всякая его попытка связаться с Митци или применить к ней физическое насилие уменьшит его шансы на восстановление семейных отношений. — Сейчас настала пора не для мести, а для развития вашего брака, — сказал я. — Консультант, к которому я вас отсылаю, руководит группой поддержки для мужчин, которые физически унижают своих жен. Присоединяйтесь и вы к этой группе, Брюс. Я убежден, что у вас прогресс пойдет быстрее, если помимо индивидуальных консультаций вы будете работать и в группе. — Я знал, что мой коллега скажет ему то же самое, но мне хотелось дать Брюсу время, чтобы он мог как следует все обдумать.

На следующей неделе Брюс стал посещать консультанта, а еще через неделю присоединился к группе поддержки. Он далеко не во всем следовал моим рекомендациям, поэтому ему не удавалось связаться с Митци как минимум месяц. В течение первого месяца он трижды пытался связаться с ней. Однажды он позвонил ей на службу; в другой раз он ждал ее на автостоянке, когда она выходила с работы, и хотел поговорить с ней. К счастью, она была не одна, а со знакомыми, с которыми и прошла к своей машине, хотя они оба видели друг друга. В третий раз он показался в ее кабинете, и неизвестно, чем бы все кончилось, если бы начальник Митци не попросил его удалиться. Обо всех этих инцидентах мне сообщала Митци, а я в свою очередь — консультанту Брюса, который встречался со своим подопечным и уверял его, что таким путем семейные отношения восстановить невозможно, в свое время мы сами устроим им встречу с Митци, а сейчас ему необходимо сосредоточиться на собственном росте и понимании своих проблем.

В течение последующих четырех месяцев консультант Брюса и группа поддержки помогали ему понять, что выражение гнева в такой жестокой форме — это уже устоявшаяся привычка, от которой необходимо отвыкать. Он должен отвечать за вспышки насилия; такие взрывы никогда не могут быть конструктивными; ему необходимо учиться контролировать свой гнев. Брюс постепенно начинал понимать, что насилию в браке не может быть никакого оправдания, и если он хочет, чтобы его семья сохранилась, бесконтрольному выражению гнева должен быть положен конец. Он научился распознавать, когда у него внутри начинает расти напряженность, как справляться со своим раздражением, пока оно не приобрело взрывоопасные формы.

Брюс стал понимать, что в первую очередь его поведение было обусловлено низкой самооценкой, и, проявляя насилие, он пытался доказать себе и другим, что чего-то в этой жизни стоит, но такие усилия никогда не достигали успеха, и каждый взрыв гнева приводил к усилению чувства собственной никчемности. В своей группе поддержки он изучал методы разрешения конфликта и все больше понимал, что в дальнейших вспышках гнева и насилия нет совершенно никакой необходимости. Главная цель работы с агрессивными супругами состоит не в устранении чувства гнева, а в замене жестоких выражений такого гнева положительными эмоциями. Одним из преимуществ групповой терапии является то обстоятельство, что члены группы, как правило, общаются между собой более непосредственно, чем с терапевтом. На агрессивного супруга очень эффективно действует пример другого человека, который говорит: «Мне не нравится то, что я делаю, и я хочу положить

этому конец» . Общение в группах помогает также людям преодолевать эмоциональную изоляцию. После того как группа начинает работать, люди в ней часто тянутся друг к другу, особенно в минуты кризиса. Такая группа поддержки помогает агрессивным мужьям примерно так же, как алкоголикам — общество «Анонимные алкоголики».