Размышления сына

Возможно, это покажется странным, но мне было приятно читать о реакции отца на смерть Билла. Я почувствовал себя любимым Однако егце более странно то, что эти строки напомнили мне, где мое место.

Я почувствовал себя любимым, потому что знал: отец страдал бы не меньше, если бы погиб я. А то, что терзался он страшно, я помню. Спустя месяцы после рокового известия он все еще не мог справиться с горем Как-то мы ехали на машине, отец сидел за рулем, и вдруг, едва не потеряв управление, съехал на обочину и разразился рыданиями. Я пытался утешать его, но тщетно.

Однако из письма Биллу видно, что мысль о том, что безвременно погибший сын жив и пребывает со Христом, смягчила боль утраты. В тот период его разговоры со мной тоже стали другими. Однажды он внезапно замолчал на середине фразы, устремив взор куда-то вдаль, а потом обернулся ко мне и с необыкновенной нежностью прошептал: «Ты можешь представить, что Билл уже видел Его? Счастливец!». В другой раз отец завел разговор о воображении. «Мы стараемся представить себе Христа и спорим, какого цвета были Его волосы. А ведь в Писании об этом ничего не сказано. Мы наделяем Иисуса чертами молодого человека с одной из известных картин, но ведь любая из этих картин — лишь плод воображения художника. На самом деле мы узнаем Его при встрече не по внешности. Вся сущность Его настолько удивительна, что ошибиться будет невозможно. Мы заметим Его в толпе просто потому, что это необыкновенно сильная Личность».

Порой, когда наша семья собирается вместе, как-то само собой получается, что мы вспоминаем Билла. Однако разговор всегда переходит на общение со Христом, и не потому, что нам больно говорить о покойном, а потому, что Христос победил смерть. Если бы умер я, все происходило бы точно так же, и это не дает мне увлекаться сладкими грезами о рыдании любящих родителей над моей могилой. Я помню свое место.

В день, когда хоронили брата, мы с женой и родителями поехали на кладбище в одной машине Дорога была длинная, все молчали. Неожиданно отец сказал: «Что мы так грустно сидим? Надо шутить, веселиться. Конечно, трагедия есть трагедия, но смерть никогда не победит нас Нет ничего неприличного в смехе на похоронах, поскольку никто не отменял праздника: Билл сейчас вступает в Царствие небесное, и ангелы ликуют. Так что это была страшная история, но со счастливым концом».

Отец всегда высоко ценил отношения с людьми, но еще выше он ставил отношения с Богом В этом суть правильного воспитания: родители должны любить детей, но при этом не ставить их выше Господа. Всем надо знать свое место. Именно такое воспитание перевернуло жизнь моего брата Поскольку я не могу попросить его вписать свою главу в эту книгу, я постараюсь сделать это от его имени.

«Не знаю, почему я так долго сопротивлялся настойчивому зову свыше, но могу точно сказать, что же все-таки сломило мое упрямство и вернуло в лоно небесного Отца. Тогда мне уже было больше тридцати. Как-то ночью я не мог уснуть и потому бесцельно бродил по гостиной. Фиби спала, наши малыши — Карина пяти лет и Курт трех — тем более. Я заглянул в детскую. Мои дочка и сыночек безмятежно сопели носиками, луна освещала светлые кудряшки на подушках и закинутые за голову ручки. Я поправил им одеялки. Почему-то родители всегда поправляют одеяла своим спящим детям, даже если необходимости в том никакой нет. Наверное, так мы чувствуем себя могущественными защитниками. И вот когда я это сделал, вдруг эти крошечные человечки ясно представились мне уже взрослыми, независимыми от меня и уверенно принимающими самостоятельные решения. Ужас сковал

меня. Мне хотелось мчаться куда-то, спасать их от многочисленных ошибок, разгонять недоброжелателей, но в ногах была холодная тяжесть, подобная той, какую мы ощущаем в ночных кошмарах. Впрочем, куда мне было бежать? Я ведь и сам не знал, во что верю, я одиноко совершал трагические ошибки и даже не представлял, ради чего живу. Мама с папой глубоко верили в Иисуса Христа и всеми силами старались передать мне радость своих отношений с Богом, но с годами Он стал для меня чужим. Неужели и эти малыши, похожие на задремавших ангелочков, обречены на пустую и бесцветную жизнь без цели и надежды? Я почувствовал страстное желание найти истину, встать обеими ногами на твердую почву, ухватиться руками за нечто реальное. Я хотел вернуть себе веру и Того, Кто наполняет жизнь смыслом.

Шли недели и месяцы, и две мысли о моих родителях не выходили у меня из головы. Во-первых, они всегда верили, что из меня выйдет толк. Надо сказать, что я давал им немало оснований махнуть рукой на такого оболтуса. С ранних лет я все делал наперекор и любыми способами старался добиться своего. Я доставил им немало горьких минут, но ни разу они не отвернулись от меня. Родительская любовь оказалась сильнее боли, которую я им причинял. Норой отец кричал на меня, а мама плакала от обиды, но никогда, никогда их нежность ко мне не охладевала и не сменялась озлоблением. Они всегда надеялись, что рано или поздно все исправится.

Во-вторых, я всегда знал: они свято верят в Иисуса Христа. Эта глубокая вера — главное в их жизни, и она значит для них больше, чем я. Есть Некто, Кто для них важнее сыновей, и именно эта связь с Ним помогала им смотреть с надеждой на свое безнадежное дитя. У меня нет власти заставить их отказаться от меня или от служения Богу. Что бы я ни натворил, они будут любить меня и идти за Христом.

Теперь я знаю, что безусловная родительская любовь разбудила во мне стремление к благодати Божией, а их непоколебимая вера убедила меня перестать искать смысл жизни в самом себе и обратить свой взор выше.

Не знаю, была ли моя покаянная молитва обновлением детской веры, забытой на годы, или же в свои тридцать с небольшим лет я впервые по-настоящему уверовал. Однако отец в таких случаях всегда говорит: «Главное, где ты сейчас, во что ты веришь сейчас, ждет ли тебя сейчас вечная жизнь». 14 мой ответ: «Христос совершил во мне великое преображение, и я теперь с Ним до скончания века».

У всех у нас порой бывают минуты, когда хочется накричать на Бога, заставить Его изменить несправедливый ход событий. По Биллу отслужили две заупокойные службы, и я знаю, как много людей выходило тогда из церкви с обновленными сердцами. Так мой брат послужил Богу, приведя к Нему немало из пришедших проводить друга или коллегу в последний путь. Я только не могу понять: зачем надо было спешить? Пусть Билл пожил бы еще лет двадцать, а потом было бы два точно таких же богослужения, и все те же люди так же пришли бы ко Христу. Зато бедной Фиби не пришлось бы оставаться вдовой во цвете лет, а его двое детей не оказались бы без отцовской поддержки и совета в самом начале самостоятельного пути. Нашим родителям было за семьдесят, а что может быть страшнее для стариков, чем увидеть смерть своих молодых детей? И я внезапно стал единственным сыном, утратив любимого брата и хорошего друга.

Иногда на меня накатывают слезы, и я сижу, качая головой, и шепчу: «Господи, почему ты забрал его? Мне так плохо одному…». Однако ни мои молитвы, ни отцовы не переубедят Всевышнего и не вернут нам Билла. И причина здесь проста: Бог не совершает ошибок, а потому Ему нечего исправлять.

Прочитав о реакции отца на смерть старшего сына, я задумался о том, что мы не всегда ведем себя красиво. Но Бог благ и вознаграждает за честность. Он посылает Утешителя в страдающие сердца и проводит нас по опасным и темным тропам к свету и солнцу. Он не отворачивается от своих чад, продолжая совершать в них великие дела по чудесному замыслу Своему, и наступит день, когда мы признаем: воистину, Бог все творит во благо.