Размышления сына

Многие посчитают такую покорность моего дедушки воле Божией детской наивностью. В самом деле, он умер, едва достигнув тридцати лет, и жизнь еще не успела разочаровать его. Я уже давно стал старше его, и с высоты своего возраста мог бы высокомерно заметить тому юноше, что самые трудные вопросы возникли у меня как раз в период с тридцати до сорока.

Дедушка не дожил до того времени, когда его старший сын повзрослел и заявил, что Евангелие ему безразлично. Надо сказать, что дядя Сесиль продолжал отрицать христианство довольно долго и наверняка не раз привел бы в отчаяние своих набожных родителей. Дедушка не дожил и до скандалов в семьях своих внуков. Безработица оставила некоторых из нас без средств к существованию, а других довели до нищеты счета за медицинское обслуживание. Жизнь до тридцати была так радостна, так беззаботна; светлая полоса сменилась на черную лишь после его смерти, а потому не дедушка, а его вдова и оставшиеся сиротами дети подверглись жестоким ударам судьбы, когда с вершины счастья человек вдруг падает в самую пропасть боли и страданий.

Неужели до своей внезапной кончины дедушка смотрел на мир глазами зеленого юноши, доверчиво вглядывающегося в даль и ожидающего от жизни только добра? Все мы в шестнадцать лет думали, что и споткнувшись всегда найдем силы встать. Просто его вера так и не подверглась тем суровым испытаниям, которые выпадают на нашу долю в зрелом возрасте и, особенно, в старости.

Предсмертные слова: «Не плачь, Бог с нами» оказались непонятны пятилетнему мальчику, оставшемуся без любимого папы. Малышу казалось, что Бог сыграл с ним злую шутку. Однако спустя десятилетия те же слова стали источником утешения для того же мальчика, постаревшего на семьдесят пять лет. Более того, эти простые и, казалось бы, наивные слова придавали силы моей бедной бабушке на протяжении всех пятидесяти лет ее вдовства.

Бабушка умерла от удара. В последние дни перед кончиной она почти не могла говорить, но перед самой смертью собрала последние силы и прошептала невнятные слова, которые сумела разобрать тетя Мабелла, сидевшая у изголовья. «Не плачь…» Бабушка пыталась произнести те слова, которые столько лет назад муж сказал ей на прощанье и которые она сохраняла в сердце до того самого момента, когда, наконец, отправилась на встречу с любимым.

Но почему? Почему в этих словах столько силы? Почему они так много значили для всей семьи? Неужели они искренне верили, что в безвременной смерти дедушки был какой-то великий смысл, что это в конечном счете было во благо? Может быть, греховны мои рассуждения о том, насколько лучше для всех нас было бы

его присутствие, как он мог бы благотворно повлиять на становление веры каждого из своих детей и внуков и как его собственная вера могла бы углубиться и укрепиться благодаря последующим годам жизни? Не были ли эти предсмертные слова подобны похоронным венкам, скрывающим под зелеными листьями и красными лепестками нечто безобразное?

Когда отец впервые рассказал мне, как умер дедушка, я не увидел в этой истории глубокого духовного смысла. Более того, с тех пор я старательно искал его в ней и не находил. Увы, сие справедливо в отношении многих нравоучительных рассказов: порой они оставляют равнодушными самого, казалось бы, заинтересованного слушателя. Это и неудивительно. Проповедники настойчиво внушают: от беды не уйдешь, но огорчаться не стоит, потому что Бог с нами. Не очень-то радужная перспектива для человека, который мечтает по возможности избежать горя и страданий. И несмотря ни на что, мой отец утверждает, что знает о Боге достаточно, чтобы ощущать душевный покой.

Мне сейчас сорок девять, и могу сказать: за все годы самым тяжелым испытанием для веры было мое внезапное осознание, что Бог меня предал. Я долго боролся с этой мыслью и все же еще больше укоренялся в своем убеждении. В самом деле, я хотел гарантии для себя и семьи, мне нужно было, чтобы оба сына выросли добрыми христианами, женились на порядочных девушках, честно трудились и хорошо зарабатывали, а потом родили бы очаровательных внучат, которые были бы мне отрадой на склоне дней. Я мечтал, что мой союз с Рэйчел с годами будет лишь укрепляться, что отношения наши будут еще нежнее, а накопленные средства и сохраненное здоровье позволят нам долго наслаждаться радостями совместной жизни. А еще мне нужно было, чтобы мое служение людям оставляло добрый след в их душах, чтобы работу мою уважали, критиканы признавали свою неправоту, студенты посещали мои лекции и семинары, а широкая христианская общественность покупала бы мои книги. Я не хотел, чтобы Бог был со мной в час страданий, мне нужно было, чтобы Он эти страдания предотвратил.

Перечитав последний абзац, я чувствую себя последним негодяем, раздутым от самомнения и эгоизма. Я стою по колено в собственных нечистотах, излившихся из полуразложившегося сердца. Господи, что за черная душа, что за злая сила правит ею! Что за жадный и мерзкий стяжатель, требующий у Бога удовлетворения всех требований по списку! И в то же время страх перед возможными трагедиями и страстное желание получить все, о чем мечтаю, настолько сильны, что даже осознание собственной ничтожности не позволяет вырваться из их лап.

Отсутствие гарантий счастья рождает во мне ужас, который невозможно преодолеть. Каждое мгновение может оказаться роковым: несчастье осторожно постучит в дверь, войдет нежданным гостем и расположится в моем уютном жилище на правах хозяина, переделывая все по своему вкусу. Как мне не плакать?! То, что Бог будет вместе со мной взирать на эти бесчинства, нисколько не утешает.

Однако рассмотрим противоположный случай. Предположим, что Бог твердо обещал всем, кто уверует в Него: отныне никаких печалей на их долю не выпадет. Ведь есть немало проповедников, распространяющих именно такое представление о христианстве. Я лично уверен, что их доктрина подобна роскошному красному яблоку, изъеденному червями. Честно признаюсь, мне доставляют больше удовольствия глупейшие мыльные оперы и бессмысленные ток-шоу, чем напыщенные телепроповедники, вещающие о Боге — Владельце огромного магазина радостей, набитого самыми приземленными и гнусными мечтами, на какие только способен современный прагматик. Доступ к осуществлению желаний прост: надо лишь завести кредитную карточку под названием «вера» и — вперед, набирай в корзину все, что хочешь, без ограничений, и о деньгах не беспокойся. Эта доктрина — ложь от начала до конца, ибо говорит лишь о боевых наградах, но ни слова не упоминает о предстоящих сражениях. Вместо стойкости в час испытаний здесь предлагается избавление от всех бед. Такое учение весьма привлекательно для эгоиста типа меня, ведь обещается безбедное существование на моих условиях и по моему плану. Богу отводится роль кассира, который проверяет соответствие подписи клиента на чеке с образцом на кредитной карточке. Слава, слава, слава Вавилону!

Если описанные телепроповедники искренне верят в свое учение (хотя я сильно в этом сомневаюсь), то они непременно должны обвинить моих дедушку с бабушкой в слабости веры. Будь вера их достаточно сильной, они состарились бы вместе, окруженные богатством и розовощекими внучатами. Бабушке не пришлось бы считать каждую копейку и гадать, чем накормить малышей, когда на четверых оставалось лишь полстакана овсянки. Дедушка гордился бы духовной зрелостью и материальным благополучием детей и, оглядываясь на пролетевшие десятилетия, довольно замечал бы: «Я прожил жизнь не зря».

Получается, что я незаметно для себя возвращаюсь к вере своего дедушки. Попытавшись рассмотреть альтернативный вариант, я пришел к такому абсурду, что мысль о том, что беды происходят по воле Божией, оказывается спасительным прибежищем. Только вера в то, что «Бог с нами», позволяет почувствовать под ногами твердую почву. Тридцатилетний мужчина, ушедший из жизни в расцвете сил, произнес слова простые, но куда более убедительные, чем красноречивые посулы сегодняшних лжепророков. Его убеждение в том, что Бог не оставляет нас в самые страшные минуты жизни, куда больше соответствует библейскому учению, чем бегство от реальности в утопический мир пустых обещаний.

При внимательном рассмотрении мы замечаем, что обетования Божии, которые уже даны нам, значительно более ценны, чем те, которые нам хотелось бы от Него получить. Для святых все, что ни делается, к лучшему, просто не все святые это понимают. Я наконец-то осознал, что вера дедушки не была наивной, она прошла испытание годами — в жизни моего отца.