II. Упуская нечто важное

Проблемы мужского сообщества Если в момент наибольшей опасности мужчина остается честным по отношению к самому себе, он дол — жен признать, что испытывает чувство страха и неуверенности. Вместо того чтобы смиренно и с верою предаться Христу, оставив в стороне всякие сомнения, он в большей степени склонен задавать себе вопрос, на который существует только один обескураживающий ответ. Вопрос звучит так: Могу ли я справиться с опасностью, какой бы она ни была? Таким образом, он живет в страхе, в отчаянной решимости во что бы то ни стало скрыть свою несостоятельность, и почти не думает о том, что значит по-настоящему быть мужчиной.

8. Мужчины, сражающиеся с тьмой

Милый. Именно таким он и был. Добрый. Рассудительный. Вежливый. Занятый тем, чтобы во всем угодить Богу, особенно в своих взаимоотношениях с женщинами.

Через два месяца ему стукнет сорок. До сих пор холостяк. Впрочем, в этом нет ничего плохого. Апостол Павел, например, видел в этом призвание свыше. Дело не в том, что он не хотел жениться, не в том, что с противоположным полом у него возникали какие-то проблемы. И уж, конечно же, никаких гомосексуальных наклонностей. Просто ему не встретилась правильная девушка. Он знал, что у него повышенные требования. Ну и что в этом плохого? Если бы у некоторых его друзей они были такими же, сегодня у них было бы поменьше супружеских проблем.

Быть может, подобные ему холостяки — особое Божье благословение. Он должен был признать, что встречал много хороших женщин, но все они посещали церкви, в которых, как он считал, нет истины. Вероучение было для него важно. Теперь, когда он стал старше, он понимал это еще яснее. Со времен учебы в колледже — а с тех прошло более пятнадцати лет — он понял, что все три церкви, которые он посещал раньше, заблуждались в чем-либо важном: одна была слишком харизматична (хотя, когда он был моложе, она его привлекала), другая чересчур напирала на закон, ну а третья была слишком высокой — очень много литургии.

Сейчас, когда он оказался в правильной церкви, Бог, наверное, пошлет ему правильного партнера. Остается ждать и смотреть и, конечно же, молиться.

Последняя женщина, которую он встретил, была и привлекательна, и благочестива. И вполне доступна, хотя понятно, почему. В прошлом была замужем. Он не был уверен в том, что жениться на разведенной грешно, но занижать своих требований не собирался. Он разорвал с ней отношения, когда почувствовал, что почти готов сделать предложение. Короткий телефонный разговор — и отношения порваны. Он благодарил Бога за то, что смог вернуться к прежнему образу жизни.

До нее он встречался еще с двумя женщинами (были и другие знакомства, но серьезно он ухаживал только за тремя). Одной он нравился, и, казалось, они вполне поладят, но внезапно она к нему охладела. Сказала, что он ее проглядел , и их отношения прекратились. Еще она сказала, что с ним приятно общаться как со случайным приятелем, она же хочет большего. Наверное, так проявлялась ее незрелость. Девушка стремилась к забавам и веселью. Хотела, чтобы за ней явился принц на белом коне и носил бы ее на руках. Что касается его, то ему нужна жена, которая твердо стоит на ногах и готова служить Христу даже тогда, когда никакого веселья не намечается.

До этой девушки была еще одна женщина — его первая настоящая любовь. По крайней мере, в ту пору ему так казалось, но теперь, оглядываясь назад, он считал это мальчишеским увлечением. Они встречались восемь лет, и наконец она устала ждать. Он же хотел убедиться, что на их союз действительно была Божья воля. Нет ничего хуже, чем опережать Бога. Пожалуй, она была слишком импульсивной.

Быть может, настало время пожить по-холостяцки, общаясь с такими же, как он сам. Нужно помолиться и попросить Божьего благословения: новых друзей, поддержки и, возможно, знакомства с хорошей девушкой. Но почему у него из головы не выходят слова того старика? Вспоминаются как раз в ту минуту, когда он начинает молиться. После их разговора прошло больше пяти месяцев. Как его звали? Стивенс. Мистер Стивенс. Пенсионер. Он сказал, что хочет встретиться с ним за чашкой кофе. Много расспрашивал, и, хотя совсем не напирал, было видно: он преследует какую-то цель.

А затем эта фраза. Фраза или две. Как это он сказал? На- , деюсь, вы простите, если я буду говорить прямо, но мне хотелось бы кое-что вам сказать. Мне кажется, вы относитесь к женщинам не совсем по-мужски: вы хотите, чтобы они гонялись за вами. Так какой-нибудь школьник хочет, чтобы его пригласила ночевать хорошенькая девушка .

Эта картина — он стоит в стороне, ожидая, что какая-нибудь девушка к нему подойдет — не шла у него из головы. Она мучила его с тех пор, как мистер Стивенс впервые ее нарисовал, и жила в нем, как застарелая обида.

Да, остается ждать, пока Бог не подскажет ему, что делать.

Мужчины, которые спрашивают себя, что им делать, нередко задают себе и другой, еще более тревожный вопрос: Обладаю ли я качествами, необходимыми настоящему мужчине, призванному исполнить завет Божий? Такой вопрос, конечно же, задается не вслух. Он вселяет в нас сильное беспокойство, но отделаться от него невозможно.

Мужчины призваны помнить Бога и мужественно вступать в те области, где не существует никаких правил. Поскольку мы к этому призваны, то действуя осторожно и наверняка, чувствуем, что поступаем неправильно. Каждый раз, отклоняясь оттого, что вселяет в нас страх, мы понимаем, что не все в порядке, тем не менее мы слишком напуганы, чтобы выяснять причину.

Мы стараемся избавиться от угрызений совести и в конце концов привыкаем жить, не слишком мучая себя. Однако стремление к осторожности при общей слабой позиции приводит к разного рода проблемам. Такая ситуация ослабляет нас и в других областях.

Иногда это способствует тому, что в нас просыпаются различного рода порывы, с которыми очень трудно совладать. Мы, например, начинаем жить иллюзорной жизнью, не в силах избавиться от собственных мечтаний. Нас одолевают какие-то извращенные желания, от которых мы не может отказаться. Мужчины, забывающие Бога, часто негодуют на своих жен за то, что те, якобы, бестолковы, слишком толсты и не способны оценить их по достоинству. Такое негодование подогревает сексуальное влечение или, наоборот, приводит к угасанию сексуального интереса. Дело может дойти до полуночных просмотров порнографических фильмов где-нибудь в номере гостиницы, навязчивой мастурбации или измены.

Мы склонны объяснять это непреодолимым сексуальным порывом, сформировавшимся в результате сексуального воздержания, нездоровой обстановкой, повлиявшей на неправильное формирование сексуальных желаний, или холодностью наших жен. В то же время мы можем утверждать, что проблема возникла в результате простого непослушания Богу и ее решение сводится к более долгому простаиванию на коленях, чтению Слова Божьего и стремлению к сохранению чистоты.

Вполне возможно, что каждый из этих аспектов может иметь отношение к той борьбе, которая ведется с сексом. Ясно, что в любом проявлении сексуального греха скрыта установка на своеволие.

Однако за.явным грехом может таиться грех скрытый, более серьезный, хотя и менее заметный в сравнении с просмотром порнографии. Этот грех ослабляет нас и доводит до того, что мы начинаем считать, будто потакание безнравственным порывам вполне обосновано и даже необходимо. Как невыявленная опухоль, приводящая к головной боли, скрытый грех будет существовать до тех пор, пока его не обнаружат и не начнут с ним борьбу.

За всеми нашими проблемами кроется одна основная проблема: в своих отношениях с людьми мы не стремимся к глубине и совершенству. Выполняя обязанности мужей, отцов, сыновей, братьев и друзей, мы не всегда поступаем как истинные мужчины. В своих взаимоотношениях мы стараемся избегать ситуаций, способных поставить нас в тупик, потому что не хотим осознать, что наша задача — двигаться вперед, не рассчитывая на какие-либо гарантии и правила. В любой ситуации, требующей от нас мужественного движения вперед, перед нами возникает ужасный вопрос: Обладаю ли я качествами, необходимыми мужчине, стремящемуся исполнить Божье призвание? Сексуальное здоровье зависит от здоровых отношений, а они предполагают движение по извилистой тропе, повороты которой мы не в состоянии предугадать.

В первой части данной книги мы говорили о той энергии, которая таится за вопросом: Что я должен делать? . Мы говорили о том, что мужчина жаждет четко установленных правил, что он не хочет говорить во тьму, что ему больше по душе жить в сфере четко отлаженных норм и правил, где он не рискует оказаться несостоятельным, что он предпочитает забывать Бога и считает вполне обоснованным избегать ситуаций, требующих мужества, и что, наконец, все это приводит к парализующему стремлению уподобиться Адаму и молчать, когда надо говорить. С мужчинами творится что- то неладное и это что-то — наше молчание.

Во второй части книги мы проанализируем природу страха, кроющегося за требованием жить подлинной жизнью, страха, который выражается все в том же вопросе: Что я должен делать?

Особое внимание мы уделим:

— тому, как мы пытаемся совладать с этим страхом (глава 8);

— двум способам общения, характерным для неподлинного мужчины (глава 9);

— мужчинам, которые требуют, чтобы другие старались ради них (глава 10);

— мужчинам, которые нуждаются только в себе (глава 11).

Итак, что делают мужчины, испытывающие страх перед ситуациями, которые вселяют в них неуверенность?

В этом мире никто не может избежать тьмы. Все мы просто призваны оказываться в тупиковых ситуациях, которые обычно сопровождаются неожиданными проблемами в отношениях с окружающими.

У меня есть хороший приятель (назову его Чадом), которого я глубоко уважаю. Однажды в понедельник утром его разбудил стук входной двери. Вскочив на ноги и отдернув занавеску, он увидел, как Скотти, его сын-подросток, явно расстроенный, быстрым шагом выходит из дома.

Посмотрев на часы на ночном столике, Чад увидел, что они показывают десять минут седьмого — солнце только всходило.

Моего друга тотчас охватила паника. Что-то здесь не так. Одеться и бежать за Скотти? Упасть на колени и молиться?

У жены сон хороший, и она ничего не слышала. До сих пор спит. Разбудить?

Через несколько секунд он понял, что находится в полном замешательстве, и почувствовал, как в нем закипает гнев. Не так он планировал начать новую неделю. Он заметил, что сердится на сына. Уже больше месяца Скотти ведет себя странно и не хочет ни о чем говорить. Если как следует подумать, с малых лет мальчик был причиной беспокойства: всегда хоть на шаг норовил уйти куда-то в сторону. Неожиданно его гнев обратился на другого человека. Чад почувствовал, что теперь сердится на себя самого. Может, он уделял старшему сыну недостаточно времени? За последние несколько лет он был так поглощен работой, что все реже находился в кругу семьи, даже выбраться куда-нибудь за город стало труднее. Жена уже намекала, что он слишком занят работой, но никогда не жаловалась. Возможно, боялась сказать об этом прямо.

А что если на самом деле все гораздо хуже, чем он думает? Может быть, его супружеская жизнь в опасности? А вдруг Скотти употребляет наркотики? В последнее время он стал таким раздражительным. Отметки стали хуже. Предпочитает отсиживаться в своей комнате. Дома почти не бывает.

Кстати, как называлась статья о подростковых самоубийствах, которую я читал на прошлой неделе? Что вообще происходит с моим сыном, с моей семьей, со мной?

Голова пошла кругом. Прошло всего пять минут, а он уже был на грани нервного срыва. Хотелось разбудить жену и накричать на нее — все равно за что. Хотелось бежать за Скотти и хоть как-то образумить этого безрассудного мальчишку. Нет! Это лишь ухудшит дело. Наверное, надо пригласить его на завтрак и серьезно поговорить как отец с сыном, а на работу можно и опоздать. Надо найти время для общения с сыном. Да, пожалуй так он и поступит.

Главное — сохранять спокойствие и не терять головы. В конце концов, все его родные — христиане, включая бабушку и дедушку с обеих сторон. Бог сделает так, что все будет хорошо. Надо только верить. Доверять Богу.

Все так, но вот у помощника пастора дочь забеременела в шестнадцать лет. Разве это нормально? А взять, например,

ту чету миссионеров, которая молилась с ними год назад: их единственный сын покончил с собой. Быть может, они не доверяли Богу? Может, так и совершается трагедия? Беда не обходит стороной даже христианские семьи — это факт. А взять Сида, его партнера по игре в мяч, — его сын, которому было всего двадцать с небольшим, вот уже два года как куда- то исчез. Погиб? Сел на иглу? Совсем озлобился и не звонит родителям? Сид теряется в догадках.

Господи, что Ты обещал? На что мне надеяться? Что я могу предвидеть? Что я должен делать?

Первый вопрос, который задают мужчины.

Предположим, что в ответ Чад услышал твердый голос, который сказал: Будь мужчиной. Реши, что в твоем поведении лучше всего свидетельствует о Боге, и действуй в соответствии с этим. Будь мужественным. Будь мудрым. Прояви свои творческие способности. Ты любишь Бога. Любишь сына. Так делай же что-нибудь!

Почти все мужчины слышат этот голос, который иногда исходит от старшего, более умудренного товарища. Слышу его и я. Но что я должен делать? — спрашиваем мы снова. Должны же быть какие-то правила, должен быть кто-то, кто знает, что мне делать в подобной ситуации. Хорошо, конечно, оказаться в недоумении, но не настолько же. Одно дело легкие сумерки, и другое — полуночный мрак.

Бог знает, что мы должны делать. И, конечно же, говорит нам об этом. Потом мы понимаем, что это был Его голос. Он говорит, что нам делать, но не дает четких указаний. Он говорит, что надо быть мужественными, любить Его, а затем делать то, что кажется нам наилучшим. Когда Адам давал имена животным, он справился с этой задачей без каких- либо подсказок со стороны Бога. Бог не шептал ему: Послушай, для той птицы с длинной шеей вполне подходит слово страус . Или наоборот: Стой, стой! Слово „гиппопотам не подходит. „Заяц звучит куда лучше .

Когда до нас в конце концов начинает доходить, что Бог Просто ждет, когда мы сделаем шаг вперед и обратимся со своим словом во тьму, когда мы начинаем понимать, что Он Хочет, чтобы мы выбрали направление, которое не противоречит нашему знанию о Нем, мы перестаем задавать этот вопрос. Надо действовать. Он просто не хочет говорить, что конкретно нам надо делать, и мы одиноко стоим перед выбором.

А затем из глубины нашей души возникает второй вопрос, и мы вновь ощущаем страх и одиночество: Мудро ли я поступлю, если буду двигаться вперед? Хватит ли мне мужества действовать, зная лишь то, что конечная цель Бога будет достигнута, и совершенно не имея гарантий? Готов ли я войти в тайну взаимоотношений с другим человеком, отказавшись от любых попыток контролировать результат?

Едва ли найдется много мужчин, способных сказать другому человеку слово, влекущее за собой животворную свободу. Нам страшно представить, что произойдет, если жена, сын, дочь или друг выскользнут из-под нашего контроля и пойдут навстречу своей непредсказуемой индивидуальности.

На самом деле, решаясь вступить в область непредсказуемых межличностных взаимоотношений, мы вовсе не уверены, что сможем сказать по-настоящему живое слово. Сможем ли мы совладать с ситуацией, предоставив своим близким свободу?

Лучше держать женщин и детей в повиновении, поменьше их видеть и слышать. Да и мужчин тоже. Дружеские отношения выстраиваются лучше, если каких-то тем мы не касаемся. Подлинное общение требует от нас слишком многого, поэтому мы предпочитаем поверхностное знакомство.

Когда благодаря Богу вы оказываетесь в ситуации столь непонятной и важной для вас, что начинаете кричать: Господи, я хочу быть настоящим мужчиной, но есть ли во мне то, что для этого нужно? — вас ожидает радость. Вы стоите у ворот, за которыми — извилистый путь к подлинному мужскому благочестию. За эти ворота попадают лишь немногие мужчины. Их нельзя открыть с помощью обычной силы, пусть даже очень большой. Они никогда не распахнутся перед тем, кто подходит к ним с уверенностью человека, привыкшего поступать, как ему заблагорассудится. Только тот, кто оставит область безличных манипуляций и захочет проникнуть в тайну, в своей слабости окажется достаточно сильным, чтобы их открыть. Если мужчина вступает во тьму со своим собственным светом, ему никогда не удастся встать на путь истинной мужественности. Послушаем, что сказал Исаия:

Кто из вас боится Господа, слушается гласа Раба Его? Кто ходит во мраке, без света, да уповает на имя Господа и да утверждается в Боге своем. Вот, все вы, которые возжигаете огонь, вооруженные зажигательными стрелами, идите в пламень огня вашего и стрел, раскаленных вами! Это будет вам от руки Моей: в мучении умрете (Ис. 50:10-11).

Образ человека, зажигающего собственный огонь, иллюстрирует все ту же картину действий, которые предпринимает мужчина, подвергшийся опасности. Он изо всех сил старается вернуться к тому, чем может управлять, заново определяя непонятную ситуацию в более понятном ракурсе, который дает ему возможность заранее вырабатывать программу действий. Он полагается на рецептурную теологию и ищет опытного человека, который подсказал бы, что ему делать, чтобы непременно достичь желаемого результата. Такие мужчины не хотят вступать во тьму с одной лишь верою, что Бог с ними .

Допустим, что мой приятель, проснувшийся от стука двери, вместо того чтобы смиренно поразмышлять о своем положении, сразу начал предпринимать какие-то действия, пытаясь подтвердить свои самые безумные предположения. Допустим, он так и не сумел открыто взглянуть на то, что совершалось у него внутри: на свой гнев, самопорицание и страх, наполнявший его сердце. Предположим, он отбросил все свои чувства и составил четкий план действий. Если бы все эти предположения оказались верны, он так никогда бы и не понял, что его гордость уязвлена, что он оказался несостоятельным в своем желании всегда знать, что надо делать, поэтому не стал бы сокрушаться по поводу своего эгоистического стремления сделать так, чтобы все важное в его жизни совершалось по определенному плану и под его руководством.

Если бы Чад никогда не отважился заглянуть в свое сердце, если бы он не был уязвлен в своей самонадеянности и не ощутил собственного бессилия, тогда любое его действие, предпринятое в то утро, было бы равносильно зажиганию своего собственного огня. Скажу яснее. Каждый раз, когда независимо от наших действий мы прежде всего стремимся оказаться на коне , мы зажигаем свой собственный огонь.

Но если наше основное желание — любить Христа, стараться угодить Ему и свидетельствовать о Нем окружающим, тогда любое наше действие будет предполагать доверие во имя Господа , на Которого мы будем полагаться. Если мы на самом деле любим Христа, тогда любое наше решение будет предприниматься в границах, ясно очерченных Писанием. Мы можем разбудить свою жену, но не станем на нее орать. Мы можем не будить ее, но это не значит, что потом мы станем презирать ее за то, что она проспала большую семейную неприятность. Мы вправе ее разбудить, вправе не делать этого, однако ясно одно: мы не имеем никакого права изливать на нее свою досаду. Когда благочестивый мужчина поступает неправильно и уходит от света, данного Богом, — он признает свою ошибку, полностью сознает свою вину и просит о прощении. Чад — мужчина благочестивый. Что означало для него движение во тьму без своего огня? Он признался себе в том, что он нетерпелив, склонен к самопо- рицанию и раздражителен. Он сознательно предался Богу, как это делает слабый мужчина, не знающий, что предпринять, но не забывающий о том, что цель всей его жизни — любить Христа и восхвалять Его каждым своим действием. Он по-прежнему чувствовал себя рассерженным и напуганным, но сердцем и волей держался настолько крепко, насколько это позволял ему его уровень зрелости. Он чувствовал, что его вера слаба, но в то же время думал, что, быть может, она похожа на горчичное зерно.

Немного подумав, он решил не будить жену, быстро оделся, спустился по лестнице, сел на крыльцо и стал ждать Скотти. Он вспоминал притчу о блудном сыне и думал об отце, который не стал искать сына в чужой земле, но с нетерпением ждал его возвращения. Быть может, этот библейский отрывок не слишком подходил к его ситуации, возможно, ему следовало вспомнить притчу о потерянной овце и отправиться на поиски сына. Он не знал. Света не было. Кругом одна тьма. Но он знал, что лучше всего — довериться Богу. Таким образом он принял решение идти вперед — навстречу тайне. Смысл этого рассказа не в том, что произошло потом. Конечно, далеко не одно и то же, узнал ли он о самоубийстве сына или встретил его через несколько минут, но в данном примере важна не развязка. Здесь важно, действовал ли мой друг как мужчина.

Что бы ни произошло потом, но в то утро от него потребовалось принять решение, основанное на доверии, обратить свое слово во тьму, идти вперед, не имея четких указателей. Если бы Скотти покончил с собой, Чаду пришлось бы принимать решения, обусловленные невыразимым страданием, и, быть может, для начала пришлось бы собрать вокруг себя людей, которые помогли бы ему пройти весь долгий период выздоровления.

Если бы, вернувшись, сын стремительно проскочил мимо отца, пришлось бы принимать какое-то другое решение. Если бы Скотти явился весь в слезах и захотел бы излить душу, моему другу тоже надо было бы что-то решать. О чем спросить, и надо ли вообще спрашивать? Может, просто послушать? Дать совет? Помолиться?

Как только мы становимся христианами, свои самые важные решения мы часто принимаем во тьме, где нет иного света, кроме Божьего. Мы должны научиться доверять Богу, Который далеко не всегда говорит, что именно нам делать. Гораздо чаще Дух просто вселяет в нас надежду ( Ты можешь это сделать. Я с тобой ), не указывая конкретного действия ( А теперь пойди и скажи то-то и то-то ). Углубляя свою связь с Христом, развивая ее, мы тем самым постигаем Его настолько хорошо, что способны достигнуть высочайшего понимания, как бы поступил и что сказал бы Он. Мы должны с почтением относиться к нашему призванию, чтобы своей жизнью свидетельствовать, как Он сквозь тьму продвигается к красоте. Бог призывает нас говорить во тьму, которая иногда даже после наших слов не рассеивается. И не надо искать фонарей, чтобы освещать дорогу.

Но некоторые из нас зажигают собственные огни. Такое стремление вполне естественно для любого мужчины вообще. Его можно наблюдать не только в минуты какого-то межличностного кризиса, но и в повседневном стиле взаимоотношений. Мужчины, которые по привычке зажигают огни, не желая доверять Богу, сильнее всего обнаруживают недостаток мужественности в общении с окружающими, особенно с женщинами. Именно эти немужские модели взаимоотношений мы и рассмотрим в следующих Трех главах.