I. Что-то важное не складывается

Мужчины легко пугаются. И каждый раз, когда мужчина заглядывает в те уголки своей души, где ему не все ясно, он чувствует страх и беспокойство; а затем, чтобы ощутить силу, он естественным образом удаляется туда, где может найти утешение или проявить осведомленность и власть. Мужчины не желают чувствовать ужаса неопределенности, парализующего или унижающего их, ужаса, который может заставить их искать доверительных и глубоких отношений. В результате почти все мужчины не ищут близости с кем бы то ни было, особенно с Богом, и им отвечают тем же.

Что-то хорошее, что в них есть, как бы замирает, и его надо расшевелить. Если движение в сторону хорошего прекращается, движение к плохому (уход в себя или стремление к господству) верно пролагает себе дорогу.

1. Перспектива для мужчин

Прошло менее двух лет с тех пор, как они поженились, и дела шли из рук вон плохо. Он чувствовал себя потерянным, сбитым с толку, рассерженным. Единственное, что он знал наверняка, — надо поговорить с отцом. Больше всего на свете он хотел, чтобы отец его понял, посидел с ним рядом, взглянул ему в глаза, проявил участие и уважение и не стал бы читать нотаций или уходить в сторону.

Отец всегда был для него героем, настоящим воплощением доброты. Он счастливо прожил тридцать четыре года со своей верной женой, которая никогда не жаловалась и редко выходила из дома. Сын помнил оживленные рассказы матери о работе в находившейся неподалеку детской больнице (она на самом деле любила детей), но отец, улыбаясь, всегда останавливал ее и, мягко укоряя, напоминал, что в первую очередь надо заботиться о семье.

Отец и в церкви пользовался авторитетом: он был пресвитером и каждый месяц служил Господню Трапезу; он не согласился с отменой молитвы в среду; он отстоял Библейские курсы, когда новый пастор предложил вместо них организовать группы надому; никогда не пил (и все это знали); исправно платил десятину; почти каждый вечер проводил семейную молитву и имел троих детей, которые всегда были под присмотром. Ваша семья — просто благое свидетельство , — часто говорили отцу, а тот в ответ улыбался и благодарил Бога.

Додома, где живет отец, всего двадцать минут езды, почему же он едет так долго? Почему в груди так жжет?

Папа, — начал он, — мне надо с тобой поговорить. Наш брак разваливается на глазах. Не знаю, что делать .

Улыбка. Та самая улыбка, которая заставила мать тридцать четыре года просидеть дома. Та самая, которую другие считали смиренной. И тут впервые он понял, как сильно ненавидит отца.

Отец сказал: Почитай вот эти две книги, воспользуйся советом, который дан в пятой главе Послания к Ефесянам, а потом во всем положись на волю Господа .

Но послушай, отец! — чуть не взорвался он. — Я читал эти книги, знаю пятую главу и молюсь, как только могу. Я хочу от тебя большего!

Отец неподвижно сидел в кресле. Улыбка исчезла, уступив место взгляду, который мог убить, взгляду, который он видел и прежде, но на себе испытал впервые. Молчание. Ужасный миг внутреннего напряжения, а потом отец встает и, не говоря ни слова, выходит из комнаты.

Впервые я понял, что мой отец — просто слабый человек , — говорил он позднее…

Мне хотелось бы знать, как выглядит человек, который полностью предал себя Богу.

В моем кабинете над столом висит плакат со словами Д. Л. Муди. Я поместил его в рамку и расположил так, чтобы видеть каждый день:

Бог многое может совершить с помощью того, через того, для того, в том и благодаря тому, кто целиком и полностью посвятил себя Ему. Я сделаю все, чтобы стать таким человеком .

Я люблю читать биографии таких людей, как Освальд Чамберс, Клайв Льюис, Джон Нокс, Джонатан Эдвардс, Августин, Павел и Иеремия. Размышляя об их судьбах, я пришел к выводу, что наши представления о мужской зрелости весьма далеки от того, что думали и делали люди старших поколений.

Сегодня мы много рассуждаем о том, что такое уязвимость и где взять мужество, чтобы принять свою боль.Их, пожалуй, больше интересовало богослужение и свидетельство. Мы говорим об искреннем общении и о том, как жить вровень со своими возможностями, а они сокрушенно преклоняли колени и поднимались для служения.

Не знаю, показались бы добродетели, которые мы так пытаемся в себе развить, естественными тем людям, которые жили много лет назад и из последних сил сражались против всего, что удерживало их от познания Христа.

Собираясь небольшими группами, мы рассказываем о своих переживаниях, рассуждаем о том, как наладить более искренние отношения и научиться уважать себя, а они отправлялись в дальний путь со старцами, которые легко говорили о Боге и без предупреждения всей душой предавались молитве.

Когда на Освальда Чамберса нашла тьма души , длившаяся несколько лет, то вместе с Камероном, старым другом- шотландцем, прихватив двух собак, он отправился стрелять зайцев. Но перед началом охоты, когда они шли по поросшему травой берегу, Камерон предложил помолиться.

Мы преклонили колени, и он начал молиться, — пишет Чамберс. — Потом начал я, но тут молодая колли, сидевшая совершенно неподвижно, пока молился мой приятель, вообразила, что у меня только одно желание — поиграть с нею, и начала прыгать вокруг меня, класть лапы на грудь, лизать лицо и повизгивать от радости. Поднявшись с колен, Камерон схватил ее за ошейник и сказал: А ну-ка прекрати немедленно! Давай я послежу за ней, покаты молишься . Так он и сделал .

Сегодня многие религиозные люди слишком часто встречаются с удобным Богом, с таким Богом, Который, что называется, находится в их распоряжении, и подобный Его образ создается духовными вождями, заинтересованными не столько в возможности спокойного общения с Господом, сколько в благоговейном отношении толпы к ним самим. Наиболее живучий грех во всей истории Израиля был совершен царем Иеровоамом (см.: З Цар. 12, особенно стихи 26-33), который облегчил народу богослужение, сведя Бога к конкретному зримому божеству; он сделал это только ради того, чтобы польстить своему тщеславию, и добился успеха. У него появилось множество последователей, и он царствовал в Израиле двадцать два года.

Многолюдные толпы, возможно, способны сделать что- то хорошее, но меня они пугают. Самая глубокая и основательная Божья работа гораздо чаще совершается в одиночестве, в диалоге один на один или в обсуждении небольшой группой. Порой Его самые прекрасные замыслы действительно затрагивают большое количество людей, однако то, что там происходит и что легко расценить как некое завершение, на самом деле — всего лишь начало.

Толпа помогает современному мужчине почувствовать свое мужское я . Когда мы болеем за свою футбольную команду или шумно приветствуем имя Иисуса, нам удается одолеть внутреннюю пустоту, заполнив ее возбуждением, которое на данный момент оказывается нам доступным. Попав на какое-нибудь большое собрание, мы приходим в настроение, которое заставляет нас почувствовать себя настоящими мужчинами .

Мужчины прошлых поколений годами боролись с собой, и эта борьба ослабевала лишь в те мгновения, когда они еще сильнее предавались Христу, а не тогда, когда, оказавшись на каком-нибудь массовом сборище, поддавались влиянию чего-то нового. Радость, что ты нашел Христа, рождалась из сокрушения в собственных грехах, ведущего к благоговейной преданности Богу. Познание Христа приходит благодаря сокровенной работе Святого Духа, которая иногда совершается в больших толпах, но чаще — во время долгой и мучительной одинокой молитвы.

Можно возразить, что современные мужчины в большей степени тяготеют к общению, чем их суровые предки. Возможно, мы больше сознаем нашу связь с женами, детьми и друзьями и понимаем, что настоящие мужчины могут быть одновременно нежными и сильными, причем в тех отношениях, которые прежними поколениями никогда серьезно не воспринимались. Современная психотерапия в значительной мере готова это подтвердить.

Однако все, чего мы достигли в современном обществе, почти лишено своей ценности, поскольку большинство из нас утратило ту глубокую связь с Христом, которая возникает лишь благодаря необъяснимому страданию, мучительной сердечной сокрушенности и глубокому раскаянию.

Эта книга призывает вернуться на старые пути и, не отказываясь от того хорошего, чему научила нас современная христианская мысль, задуматься над одной простой мыслью: мы можем найти себя, лишь воссоединившись с Христом. Хочу, чтобы мы, стремясь решить свои проблемы, исцелить боль и вернуть самоуважение, перестали полагаться на собственные силы! Хочу, чтобы мы освободили место для Христа и столь безоглядно сосредоточились на Его красоте и силе, что каждому показалось бы, будто они исходят от него самого.

Поклоняться Ему, возносить молитвы, жадно искать Его на страницах Писаний, сокрушенно и смиренно раскаиваться перед Ним в своей гордыне и равнодушном благочестии, ожидать, когда Он исполнит нас Своего Духа, служить Ему с единственной целью и страстью, поглощающей все остальное, — таковы старые пути, на которые мы должны вернуться.

Читая эту книгу, не забывайте простую истину: единственный способ стать мужественным — это, прежде всего, стать благочестивым. В наше время мужчины озабочены не столько поиском Бога, сколько этой самой мужественностью, и очень многие совершают ошибку, когда, начитавшись о мужском достоинстве, начинают осуществлять прочитанное на практике, не уделяя достаточного внимания своей связи с Богом. Действительно ли мы любим Христа? Быть может, наше чувство не подлинное, а выдуманное, и в нем нет никакой прочности, а одно лишь метание? На самом ли деле мы возрастаем в святости, которая привлекает к Христу других (особенно нашу семью), или показываем рвение, которое производит впечатление только благодаря своей горячности?

Рон был членом церковной группы, которая каждую неделю, собираясь рано утром, обсуждала проблемы, связанные с вожделением, напряженными отношениями в семье и неладами на работе. Эти люди вместе молились, пели, иногда обнимались и плакали, и каждый считал себя ответственным за другого. Рон всегда чувствовал, что такие собрания воодушевляют его и что он, как мужчина, готов сразиться с целым миром. Он был вне себя от удивления, когда в один прекрасный день жена попросила, чтобы он больше туда не ходил. Ей не нравилось, как это на него влияет: она заметила, что он становится не столько нежным, сколько возбужденным и стремится скорее не к общению с семьей и друзьями, а к целенаправленному свершению каких-то добрых дел.

До тех пор, пока у нас в сердцах не поселится неизменное чувство богопоклонения, наши самые лучшие стремления не помогут нам обрести мужественности в подлинном смысле этого слова. И если нам кажется, что мы можем отыскать Христа на воскресных семинарах, то такая вера — ошибочна. Поиски Христа — это долгое сражение, в котором погибает наша гордость, и которое сквозь отчаяние ведет нас к великой радости (когда мы исполняемся Святого Духа) и затем через еще более мрачное отчаяние — к еще большей радости. У отказавшегося от этой битвы покаяние будет поверхностным, и он будет хранить преданность тому, что, на самом деле, не имеет значения. Душа такого человека никогда не наполнится той страстностью, которая позволила бы ему животворной любовью прикоснуться к сердцу другого человека.

Рон перестал посещать собрания. Он начал встречаться за завтраком с одним пожилым господином, которого уже много лет видел в церкви, но с которым не был знаком. Рон слышал, как он молится. Его молитвы отличались от других: они были похожи на доверительный разговор с горячо любимым другом. Почти четыре месяца Рон общался с этим человеком. Тот рассказывал ему о своей жизни, женитьбе, о своем отношении к Богу, и всегда приносил с собой Библию, раскрывая ее с такой радостью, с какой дед раскрывает альбом с фотографиями первого внука. И жена Рона очень жалела, когда этот старый господин не смог продолжать встречи.

Мужчины, которые учатся любить Христа больше, чем себя, станут настоящими мужчинами современности. Наше поколение должно понять, что желание следовать за Христом будет стоить нам всего, что у нас есть; мы должны ощу- . тить всю пустоту наших душ столь остро, что никакая цена не покажется слишком высокой, только бы попытаться установить связь с Господом; мы должны противостоять влиянию псевдохристианской культуры, которая ставит возможность самораскрытия и самореализации выше, чем стремление целиком и полностью предать себя Богу. Попросту говоря, нам надо больше думать о том, как познать Христа, а не о том, как отыскать самих себя.

Если все это произойдет на самом деле, то потомки (лет через тридцать), оглядываясь на предшествующее поколение, смогут отыскать в нем немало примеров благочестивых и по-настоящему мужественных мужчин. Увидев, сколь постоянными мы были в своей жизни и сколь неустрашима была наша любовь, они, быть может, всей душой и сердцем испытают непреодолимое желание начать поиск Бога.

У меня есть мечта, и только время покажет, от Бога ли она. Я думаю, да.

Моя мечта очень проста: когда я переношусь на тридцать лет вперед, я вижу небольшие группы людей, рассеянные по всему христианскому миру. Благочестивый характер и духовная мудрость у них в большем почете, чем звания и сноровка, и ценятся выше, чем какие-либо достижения или эрудиция.

Я вижу, как эти люди борются, принимая все беды, которые несет им этот мир и которые явились их уделом. Я вижу, что их семейная жизнь ужасна, а дети не оправдали их надежд; чувства, которые они переживают, не подвластны им; кошмарными нескончаемыми ночами они в страхе терзаются воспоминаниями своего несчастного детства; чувствуя себя отвергнутыми, они испытывают такую боль, которая разрывает их сердца; и они так ненавидят себя за неистово бушующие извращенные влечения, что почти готовы, измученные бременем нескончаемого одиночества, оставить все свои надежды…

И тогда эти люди совершают то, что сегодня в повседневной жизни делают совсем немногие: они проходят мимо рекламных вывесок, расхваливающих не благочестие, а профессиональные качества людей; они возвращают в магазин христианской литературы те книги, которые со своих обложек лживо обещают уже сейчас дать то, что только в будущем сможет даровать небо, и, подобрав листовку с приглашением на популярный семинар, выбрасывают ее.

Я представляю, как они входят в дом одинокой вдовы или покупают кофе, чтобы посидеть за ним с измученным безутешным вдовцом, а затем стучат в дверь кабинета, где их ждет человек, облаченный смирением и жаждущий неба, человек, бескорыстно и с любовью говорящий о Христе.

Я вижу поколение, не оскудевшее наставниками, а, напротив, высоко ценящее пастырей и пресвитеров за их служение. От христианских лидеров не требуют, чтобы они вели себя как руководители корпораций, их просто уважают как людей, авторитетных и благочестивых. Вглядываясь в свою мечту, я различаю воинство, рассеянное среди Божьего народа, мужчин и женщин, у которых лишь одно оружие — ненавязчивая проницательность и глубокая мудрость, то есть те характерные особенности, которые сформировались в горниле страданий.

Эти немногие готовы годами платить высочайшую цену, не рассчитывая на послабление. Это ОТЦЫ и МАТЕРИ, благочестивый народ, чье молчаливое присутствие ощущается и по достоинству оценивается.

Одна молодая пара в отчаянии написала мне так: Шесть лет мы прожили вместе, и теперь наш брак рушится. Не могли бы вы посоветовать какого-нибудь хорошего христианского терапевта в нашем районе?

Почему они обратились ко мне, профессиональному психологу? Что помешало им встретиться с пресвитером своей церкви? Быть может, их привлекло мое звание? Характер? Почему почти все, у кого возникают те или иные проблемы, сразу начинают искать профессиональную помощь? Почему не обращаются к умудренным опытом христианам? Когда нас охватывает паника или не дают покоя сексуальные влечения, почти все мы не слишком рассчитываем на помощь своего пресвитера. Почему?

В нашей культуре существует ложное представление о том, что личностные проблемы по сво^й природе нисколько не отличаются от проблем физических: в том и другом случае нам кажется, что их причину может выявить только специалист, знаниями превосходящий библейскую мудрость. Мы почти позабыли о том, что, по существу, любая нефизическая проблема имеет нравственную основу и уходит корнями в наши отношения с Богом.

В результате у нас появилось целое поколение психотерапевтов, настоящая армия консультантов, якобы наученных тому, как сражаться с проблемами, сути которых они на самом деле почти не понимают, потому что, стремясь стать специалистами, а не пастырями, они большую часть времени проводили в аудиториях, а не перед Богом. Мы потеряли интерес к наставникам, умудренным опытом людям, которые знают, где искать истоки проблемы, и могут разрешить ее, обратившись к сверхъестественному.

Если моя мечта сбудется, во всей нашей культуре произойдет существенный сдвиг, подобный землетрясению, резко меняющему пейзаж. В корне изменится все самое привычное и дорогое для нас, исчезнут глубоко укоренившиеся в нас представлениями о том, как надо жить.

Иным станет все нематериальное. Исключая, конечно, то, что было основано на научных фактах и эмпирически выверенных методиках.

Революция, о которой я мечтаю, не внесет перемен в технику проведения хирургических операций, в строительство небоскребов, в использование лекарств, необходимых во время приступов паники, навязчивых синдромов и депрессии.

Однако радикальным образом перестроится наша церковная жизнь, влияние на других людей, характер общественного и нравственного лидерства, а также жизнь в семьях и общинах.

Знаменитости отойдут на второй план. Несколько слов, сказанных пресвитером, будут цениться больше, чем выступления на воскресном семинаре какого-нибудь популярного лектора, раскрывающего секреты продуктивной жизни. Вместо многолюдных христианских мероприятий будет проводиться простая евангелизация, совершаться вдумчивая молитва, прочувствованное богослужение и библейское наставление. Вместо массовых собраний люди будут с нетерпением ждать вечера, который проведут в доме своего наставника, ибо там они действительно получат возможность повернуть свою жизнь в нужное русло. Торжественные вечера, проходящие в христианских общинах, перестанут напоминать встречи голливудских звезд. Почести будут воздаваться так, что человек сможет ощутить свою незначительность, а не почувствовать себя (в силу каких-то достижений) значимее других. Никто не будет соревноваться с Христом, желая достичь вершин похвалы.

Вглядываясь в свою мечту, я вижу ПОКОЛЕНИЕ НАСТАВНИКОВ, мудрых пресвитеров, которые помогают людям решать их жизненные проблемы, благочестивых мужчин и женщин, которые, благодаря своей мудрости, воздействуют на наши души сильнее, чем любой дипломированный специалисте присущими ему знаниями и сноровкой.

Чтобы мои надежды сбылись, понадобится настоящее Божье чудо: не какое-то броское его подобие, которое даст толчок очередному движению, а нечто совершенно иное, прочное и основательное, способное стать началом реформации. Различные общественные движения наших дней порождают огромные толпы последователей, кричат о себе в заголовках газет, но им далеко до реформации. А ее пора, наверное, пришла.

Мою мечту можно выразить простыми, но глубокими по смыслу словами: если мужчины станут мужчинами, то мир изменится. То же произойдет и в том случае, если женщины научатся быть женщинами. Можно было бы написать (и надо написать) книгу о другой мечте, похожей на мою, мечте о том, как зрелые женщины превращаются в матерей, а их молодые подруги — в сестер. Книга о духовных матерях и сестрах стала бы хорошим дополнением к той, в которой мы повествуем о духовных отцах и братьях. Вглядываясь в будущее, я вижу, как зрелые мужчины становятся отцами, а молодые — братьями. Когда все мужчины в мире вновь обретут свой голос, проявят силу и ощутят радость, следуя призыву Христа к истинной мужественности, изменится само христианское общество. Такова моя мечта.

Но я встревожен, и тревожит меня то, что, казалось бы, должно вселять уверенность, а именно — как много внимания уделяется вопросу мужского достоинства. Я боюсь, что все хорошее, пролагающее себе путь в настоящее время, просто исчезнет, когда станет ясно, что мужское движение подобно зданию, построенному на песке.

Меня пугает, что мы не готовы к решению внутренних проблем, искажающих наше представление о мужском достоинстве. И справиться с ними можно только с помощью болезненной и длительной духовной хирургии. Порой горизонт нашего видения слишком низок и мы стремимся к легко достижимому, а глубокая любовь к Христу не является средоточием нашей жизни.

Вероятно, мы довольствуемся ложным представлением о подлинной мужественности. Иногда мне кажется, что идея настоящего мужчины превратилась в какую-то причуду, в обычное общественное движение с характерными для него особенностями: возбужденными скопищами людей, надеждами на какие-то новые формулировки, вдохновенными и излишне эмоциональными ораторами, крикливыми обещаниями и разнообразными учениями современных гуру.

Нам не нужна скоротечная вспышка решимости и энтузиазма: нам нужна реформация, серьезная и глубокая Божья работа, которая не раз и не два заставит нас сокрушаться, каяться, упорно следовать своей цели и радоваться. Мы нуждаемся в том, чтобы Бог дал нам возможность проникнуть в тайну взаимоотношений до той жизнетворной глубины, которая всегда была недостижима для простого рвения , и закрыта для лозунгов. Мы должны целиком предаться Христу, чтобы в нас смогло пробудиться все то, что было вложено Его Духом.

Нам необходимо задуматься, чем мы будем расплачиваться за желание стать настоящими мужчинами, и размышлять до тех пор, пока все менее значимое не уйдет и не останется только Божий зов.

Если нам предстоит стать поколением наставников, поколением мужчин, исполненных настоящего характера и мудрости, мужчин, готовых привести своих потомков к подлинному благочестию, мы должны как следует подумать о том, как выглядит мужчина, в котором живет Христос.

Теперь, когда, выдавая ложное за истинное, сатана достиг совершенства, когда мы готовы поменять удобный для нас путь на путь тернистый, нам надо начать борьбу с ясного представления о том, как выглядит чудо настоящей мужественности.