4. Вступая во тьму

Эти слезы были не похожи на другие. В них было больше отчаянья. Они не были вызваны раздражением, которое порой накатывало, когда он чувствовал, что с ним не считаются так, как ему хотелось бы, и, уж конечно, их причиной было не недовольство, похожее на каприз ребенка. Эти слезы были другими. Он чувствовал, что они чище, что в них нет обиды, нет злости, нет ничего такого, что потом пробудило бы в нем отвращение к самому себе.

Ему очень хотелось остаться одному, и в то же время он хотел, чтобы жена пошла следом. При этом он не чувствовал себя слабым, зная, что ни она, ни кто другой не смогут его утешить. В какой-то момент (когда он стоял, опершись на перила и глядя в озеро) он словно заглянул в черную дыру, о существовании которой всегда подозревал, но которую прежде никогда не видел так близко.

Чистая красота голубой озерной глади, в которой отражались покрытые снегом вершины канадских гор, являла собой драматический контраст с тем, что сейчас творилось в душе этого мужчины, где не было ничего: ни красоты, ни силы, ни смысла, ни любви — одна лишь тьма. Все началось с того момента, когда он просто перестал понимать свою жизнь. Теперь этот миг представлялся ему как некая дверь, которая, тихо открывшись, увлекла его в темноту и мрак. Приступом тошноты к горлу подкатывал страх, и, наконец, его словно прорвало: Я не знаю, что делать! Он кричал в никуда, быть может, Богу, если Тот слушал.

Ответом было молчание: ни ободряющего шепота, ни утешительного присутствия. Он еще сильнее почувствовал, как одинок. Быть может, это ад? Нескончаемая боль. Никакой помощи. Полное одиночество.

Но он не был в аду. Озеро, на которое он смотрел, было по-прежнему красиво, а рядом стояла жена, удрученная и исполненная нежного участия. И, кроме того, он знал, что Бог где-то рядом: сокровенный безмолвный Бог тоже был здесь.

Странно, — подумал он. — Какое глубокое смирение можно пережить. Чувствуешь себя совершенно беспомощным, потому что почти погиб .

Эта мысль, появившаяся из ниоткуда, словно оживила его. Но утешения по-прежнему не было. Кругом — одна непроглядная тьма. Он сидел неподвижно. Быть может, попросить у жены прощения? Обнять ее? Но он чувствовал, хотя и не мог выразить это словами, что в большей степени виноват перед Богом. Может быть, надо попытаться разобраться с женой как-то по-другому? Глупо. Всего лишь еще один повод показать свой эгоизм.

Я не знаю, что делать! Все бессмысленно У него было ощущение, что его поймали в ловушку собственные вина, холодность и эгоизм. Он был полностью парализован. Найдется ли кто-нибудь, кто сказал бы мне, что я должен делать?

Внезапно он почувствовал, что этот вопрос утратил всю свою актуальность и ответ ему совсем не интересен: он знал, что никакого ответа не будет и что спрашивать бесполезно. Перед ним открылась другая дорога, и надо было сосредоточиться на чем-то более серьезном, чем его неведение.

А потом он что-то услышал. Слова звучали в нем самом, совершенно новые, неожиданные, непрошенные, но очень желанные. Тьма ослепила его, он до сих пор ничего не видел, но то, что он слышал сейчас в этой темноте, никогда раньше не осознавалось так четко на свету.

Да, я действительно во тьме, — говорил он и слушал. — Я не знаю, что делать. Я совершенно потерян, сбитстолку и страшно напуган. Я чувствую, что между мной и Богом — преграда, и вижу лишь два выхода из ситуации, в которой сейчас нахожусь: или ждать до тех пор, пока подавленное настроение не пройдет, или предаться Богу. Нет, первое никуда не годится. Эта тьма всегда будет возвращаться и с каждым разом она будет все ужаснее: она снова заставит меня понять, что мой выбор был необдуманным, и сделает так, что в отчаянья я захочу отступить. Но в то же время эта тьма благотворна, потому что делает все ясным как никогда. Мне остается только одно — довериться! Господи, я припадаю к Тебе всем своим сердцем. Сожги мою плоть и исполни меня Твоего Духа. Ты как никто другой достоин того, чтобы я целиком и полностью доверился Тебе. Благодарю Тебя за эту тьму, которая заставила меня замолчать, и позволила услышать Твой голос .

Он взял жену за руку, и они медленно вернулись в комнату. Близости по-прежнему не было. Радость медового месяца не наступала. И все-таки он чувствовал, что впереди его ожидает нечто гораздо лучшее. Эта убежденность крепла в нем с каждой минутой. Он чувствовал также, что хочет идти навстречу Богу, жене и жизни так, как никогда раньше. Жена ощутила, как ее надежда крепнет.

Мужчины призваны входить во тьму, настойчиво и осмысленно двигаться вперед, даже когда лежащий перед ними путь плохо различим. Наблюдения, сделанные на основании анализа повествования о творении, помогут нам увидеть, что Бог уже совершил то, к чему призывает мужчин.

Наблюдение 1. О Боге Библия прежде всего говорит, что Он — ТВОРЕЦ и что Он творил, ОБРАЩАЯ СВОЕ СЛОВО ВО ТЬМУ. Об этом сказано в четвертой и пятой главах Книги Бытия.

Наблюдение 2. В первую очередь в Библии говорится о человеке. Для этого используется еврейское слово (Быт. 1:27), которое переводится как МУЖЧИНА. Шестая глава содержит размышления о значении этого слова.

Наблюдение 3. Вначале Бог поручил Адаму ДАТЬ ИМЕНА ЖИВОТНЫМ. Адам был призван своим словом создать порядок там, где ничего не было, то есть поступить подобно тому, как действовал Бог в момент творения. Когда Адам говорил, мироздание становилось упорядоченным, но когда он замолкал, возвращался хаос. Значение его слов и молчания раскрывается в главе 7.

Мы видели, что происходит, когда мужчины утрачивают свои мужские черты. Стремление решить проблемы путем использования рецептурной теологии, навязывающей нам фрагментарный подход к жизни, противоречит истинной мужественности, уводя от тайны и веры. А теперь немного разовьем эту мысль. Подобно Богу, мужчина был призван обращать свое слово во тьму, став повествователем.

После смерти Иисуса два путника, направляясь по дороге к селению Еммаус, разговаривали о том, что события последних дней вызвали у них разочарование и смятение. Они ничего не понимали, но не переставали размышлять, продолжая путь. Библия говорит, что они разговаривали между собою о всех сих событиях… разговаривали и рассуждали между собою (Лк. 24:14-15).

Присоединившись к ним, Иисус (Которого они не узнали) спросил, о чем они беседуют. Оба были удивлены таким вопросом и подумали, что Он, наверное, не из города. О чем еще можно было говорить? События, связанные со смертью Иисуса, и все, что произошло за последнюю неделю, настолько ошеломляло, что они не могли думать ни о чем другом. Все надежды рухнули. Ни в чем не было смысла. Кругом была тайна — обескураживающая, неприятная, мрачная.

Иисус немного послушал, а потом остановился и, заставив остановиться своих спутников, сурово посмотрел на них и сказал: О, несмысленные и медлительные сердцем, чтобы веровать всему, что предсказывали пророки! Не так ли надлежало пострадать Христу и войти в славу Свою? (Лк. 24:25-26).

Он возобновил путь, рассказывая о Библии, и они, слушая, последовали за Ним. Начав от Моисея , Он изъяснял им сказанное о Нем во всем Писании (Лк. 24:27). Позднее эти люди вспоминали, как их сердца горели, когда они слушали Его откровение о Себе.

Открыв первые страницы Библии, мы прежде всего узнаем, что Бог — Творец всего сущего и что творил Он во тьме.

Задумайтесь над первыми двумя предложениями Библии: В начале сотворил Бог небо и землю . И потом: Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною; и Дух Божий носился над водою .

Далее рассказывается, что Бог обращал Свое слово в бесформенную, голую тьму. Он вошел в исконную область тайны и силой творческого воображения создал из хаоса красоту и жизнь.

Он говорил десять раз: с помощью первых четырех фраз Он придал форму бесформенному миру и установил порядок (Быт. 1:3,6,9,11). Произнеся следующие четыре фразы, Он наполнил пустоту красотой жизни (Быт. 1:14,20,24,26). А две последние фразы открыли сердце Бога людям, которых Он сотворил: Он благословил их на совершение достойной, исполненной смысла работы (Быт. 1:28) и даровал им широкие возможности для удовлетворения физических потребностей (Быт. 1:29-30). Он уже даровал людям Себя и друг друга, и, таким образом, у них больше не было проблемы межличностного общения.

А теперь на мгновенье остановимся. Говорится ли в этом рассказе что-нибудь о Христе? Павел провозглашает, что Христом создано все (Кол. 1:16). Христос был Тем, Кто говорил во тьму, чтобы из хаоса создать порядок и красоту.

По дороге в Еммаус Творец рассказывал Своим спутникам, как давным-давно Он вступил в тайну темных вод, чтобы создать жизнь. Что Он говорил Им о Себе, имевшем власть сделать их настоящими пресвитерами?

В начале, еще до того как Христос заговорил, не было ничего, кроме воды: неукротимой, холодной, безжизненной воды, покрытой непроницаемым покровом тьмы. Важно помнить, что Бог говорил в эту тьму, чтобы создать жизнь. Петр полагает, что, забывая, как Бог творил этот мир, люди утрачивают благочестие.

Прислушаемся к его словам: В последние дни явятся наглые ругатели, поступающие по собственным своим похотям… Думающие так не знают, что в начале словом Божиим небеса и земля составлены из воды и водою (2 Пет. 3:3,5).

Итак, забывая о том, что Бог творил, обращая Свое слово во тьму, мы рискуем утратить благочестие. Каким образом? Почему? Что это значит? На первый взгляд здесь нет никакой связи.

Однако мы увидим эту связь, когда поймем, что представляла собой та тьма, в которую Он говорил. В последующих главах мы будем говорить о том, что мужчины призваны вступать в самые темные уголки своего внутреннего мира; они должны обращаться к хаосу жизни с той же силою, с какой Христос обращал Свое слово во тьму (Кол. 1:16,29).

Смысл тьмы

Библия говорит о нескольких видах тьмы. Есть тьма скрытности или порочности, тьма, которую любят те, чьи дела злы (Ин. 3:19). Христиане призваны выйти из этой тьмы к свету полной искренности и прощения (1 Пет. 2:9). Как улицы Лондона в романах Диккенса полны скрытой жизни, так густой покров тьмы делает зло невидимым. В природе Бога такой тьмы нет. И нет вообще никакой тьмы, нет потаенных областей, скрывающих изъяны (1 Ин. 1:5).

Об этом говорит и Иуда, рассказывая, что мятежных ангелов Господь соблюдает в вечных узах, под мраком, на суд великого дня (Иуд. 6). Это тьма суда, ужасная тьма, наплывающая в то мгновение, когда Бог (Который Сам — свет) отвергает кого-то полностью.

Но есть тьма другого рода. В Писании говорится, что тьма покрывала воду, в которую говорил Бог, когда творил жизнь. Эта тьма означала не скрытую порочность или наказание за зло, а неупорядоченность и неуправляемый хаос.

Над ней носился Дух Божий (см. начало Писания), заставляя ждать чего-то, что должно было произойти. Это тьма смятения, случайности, готовой уступить место свету порядка и красоты, бессмысленный хаос, совершенно бесформенный, не имеющий никакой искры жизни, но хаос, которой можно превратить в нечто чудесное.

Такая тьма столь густа, что препятствует любому естественному движению. Когда Бог наслал тьму на Египет (Быт. 1:2иИсх. 10:21-22), ее можно было ощутить. Втечениетрех Дней никто не мог двинуться с места.

Экскурсовод, выключающий свет в подземной пещере, может не предупреждать людей, чтобы они стояли тихо: в непроглядной темноте никто не станет двигаться.

Когда Бог провозглашал закон на горе Синай, она была окутана тьмой, облаком и мраком (Втор. 4:11, здесь опять употребляется то же слово). Мы читаем, что люди глас слов Его… слышали, но образа не видели, а только глас (Втор. 4:12).

В темноте хаоса и смятения нельзя видеть, но можно слышать, по крайней мере слышать голос Бога. В темноте мы не можем передвигаться также естественно, как при свете, но движение сверхъестественное (движение Бога и движение человека, вызванное верой) возможно даже в самой густой тьме.

Когда занавес поднимается и перед нами разворачивается библейская драма, мы тотчас видим Христа. История начинается с того, что Бог противостоит изначальной сфере тайны: тьма покрывает бесформенные, пустые воды. Нет никакого замысла, порядка, красоты, жизни — одна тьма.

Над нею носится Дух. Потом начинает говорить Бог. Силой, превышающей силу тьмы, Он вступает в тайну и Своим словом творит жизнь.

А теперь обратите внимание на один момент, важный для нашего исследования подлинной мужественности. Прежде всего Бог велел мужчине дать имена животным, созданиям, которых Он мог бы назвать Сам: …и привел к человеку, чтобы видеть, как он назовет их, и чтобы, как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей (Быт. 2:19). Эту задачу Бог возложил на мужчину, а не на женщину. Ева еще не была сотворена.

Подобно Богу, человек был призван обратить свое слово во тьму, войти в совершенно безымянное царство животных и дать каждому имя. В древней ближневосточной культуре считалось, что человек, дававший чему-либо имя, имел власть определить характер именуемого, придать форму его природе, наделить любыми качествами.

Можем ли мы предположить, что Бог призвал мужчин действовать, как Он, мужественно вступая в любую область тайны и обращая свое слово во тьму?

С утратой благодати, жизнь каждого мужчины исполнена смятения и хаоса. Рассмотрим лишь несколько примеров. Что должен делать мужчина, когда жена унижает его в присутствии друзей?

Он должен:

— упрекнуть ее?

— сделать вид, что ничего не происходит?

— сказать что-нибудь приятное?

— вернуться к этому позднее и сказать ей, что она заставила его переживать?

— никогда к этому не возвращаться?

Что должен делать мужчина, если он ненавидит свою работу?

Он должен:

— перестать жаловаться и довольствоваться тем, что у него есть зарплата?

— поискать другую работу?

— осмыслить свою работу как Божий дар?

— попытаться выяснить, что ему не нравится больше всего и что можно изменить?

Что должен делать мужчина, поссорившись с близким другом?

Он должен:

— обсудить это с ним, как к тому призывает Евангелие от Матфея (Мф. 18:15-17)?

— посмотреть на все это с любовью, которая, как известно, покрывает множество грехов?

— указать другу на его недостатки и тем самым способствовать его росту?

Мужской характер начинает заявлять о себе в тот миг, когда мужчина задает себе вопросы, зная, что на них нет ответов.

Ни один мужчина не может избежать области тайны. Если его жизнь строится на отношениях с кем-либо и он хочет, чтобы эти отношения приносили плоды, он наверняка столкнется с неразрешимыми проблемами. Если мужчина хочет быть мужественным, ему надо научиться понимать, что означает движение во тьму.

Это заставит его сказать самому себе: Я не знаю, что делать . Причем сказать в таком отчаянии, когда оказываются бессильными всякие рецепты.

Рецепты хороши на кухне. Что касается рецептурной теологии, дающей практические советы по поводу той или иной ситуации при помощи собрания библейских принципов, то она рассматривает любую неясность как нечто, требующее разрешения, но разрешения в упрощенной форме. Тайну жизни она сводит к тому, чем мы можем управлять.

Рецептурные теологи говорят о том, каким образом сделать нашу жизнь действенной, прибегая к упрощению и умаляя остроту неясности. Что касается теологов запредельного, они понимают, что в существующую тьму неясности можно войти, но только зная Христа, пребывая в Нем, доверяя Ему в надежде, что Он пошлет нам сверхъестественную силу, которая будет носиться над любой представшей перед нами тьмой и вступать в эту тьму с помощью Слова, рождающего жизнь.

Как только появляется решимость войти во тьму и тайну, мужчина должен двигаться вперед с твердым желанием рассказать хорошую историю, прервав молчание. Мои соавторы попытаются сделать это в ближайших главах. В пятой главе Дон расскажет историю, которую нам, мужчинам, надо познавать по мере того, как мы продолжаем свое путешествие, — историю Бога. В шестой главе Эл обратится к нам с призывом вспомнить, каким образом Бог действует в нашей жизни, вспомнить истории, вселяющие надежду, особенно тогда, когда их кому-нибудь рассказываешь. И, наконец, в седьмой главе Дон покажет нам, чтоуподобляться Богу, пребывая во тьме, и по достоинству отвечать на призыв бого- познания — значит нарушать тишину и говорить. И тем самым становиться мужчинами.