1. История Кепа

Часы на стене конференц-зала отеля, где я проводил недельный семинар, показывали ровно девять вечера. Я закончил занятие молитвой и сошел с кафедры. Был четверг, и до окончания семинара оставалось еще полтора дня. Пока все шло замечательно. Я помню, что выходя из аудитории, испытывал прекрасные чувства — удовлетворение и уверенность. Я свободно владел материалом, умело доносил его до участников семинара, да и слушатели попались очень внимательные. Сегодня несколько человек рассказали о том, какие изменения Бог начал производить в их сердцах благодаря нашим занятиям. Я чувствовал себя великолепно.

Обычно, перед тем как лечь спать, мы с коллегой заходили в ресторан, чтобы немного перекусить. Но в этот раз, когда мы подошли к лифту, Дэн нажал кнопку этажа, где располагался наш номер.

— Мы не пойдем в ресторан, — заявил он.

— Почему? — возразил я. — Я проголодался!

— Я тебе все объясню, но только в номере.

Нетрудно было догадаться, что случилось что-то серьезное.

— Сядь, — приказал Дэн, когда мы вошли в номер. Он глубоко вздохнул и как можно мягче произнес:

— Пока ты выступал вечером, позвонила Рэйчел. Кепа исключили из университета. Она просила тебя перезвонить.

Три коротких предложения — и в мое сердце вонзился нож. Кеп — наш с Рэйчел старший сын, ему недавно исполнилось двадцать лет. Он учился уже на предпоследнем курсе университета. Младший, семнадцатилетний Кен, в этом году только начал учебу в том же университете.

Когда Кеп родился, то я с молитвой передал его Богу и торжественно пообещал выполнять свои родительские обязанности, чтобы направлять сына на верные пути и наставлять в истине. Когда через два с половиной года появился Кен, то я обратился к Богу с той же молитвой. Иногда мне кажется, что ни один отец не ревновал о своих детях так, как я. Я изо дня в день молился за них. Перед сном я читал им рассказы с христианским подтекстом. По будням мы каждый вечер играли в баскетбол или занимались карате, а субботы посвящали плаванию. На день рождения каждого из сыновей я заказывал особый ужин в ресторане, где были только мы вдвоем, причем ресторан обязательно выбирал сын. На ужине я неизменно задавал своим мальчикам по двенадцать вопросов и записывал их ответы, чтобы через год обсудить результаты. И мне, и им интересно было наблюдать за ростом и изменениями. В день тринадцатилетия я устроил для каждого специальную поездку на природу — я назвал эти путешествия «вступлением в юношество». Попутно я рассказывал о жизни птиц и пчел. Когда же сыновья достигли двадцати одного года, то мы опять посетили то же место, и я провожал каждого уже во взрослую жизнь.

Когда старшему было восемь, а младшему — шесть, я купил специальное оборудование для домашних «уроков веры». (Кто еще из отцов так старался?) Мы изучали Ветхий и Новый Заветы, основы богословия… Сколько книг мы проштудировали — не перечесть! В дисциплине я был последователен: за шлепками обязательно следовали объятия и молитвы.

Что же я делал неправильно? Или чего же я не сделал?

И с развлечениями у нас все было в порядке. Однажды я даже смастерил для Кена стойку, чтобы он мог продавать завтраки (хот-доги и лимонад) по пятьдесят центов. Он заработал двадцать один доллар! Честно говоря, я потратил тридцать семь.

Когда Кеп стал проявлять первые признаки откровенно бунтарских настроений, я возопил к Богу: «Господи, чего еще Ты хочешь от меня? Я делаю все, что могу и умею!»

Однажды я сорвался и на жену. Мы как раз выезжали с парковки и увидели Кепа. Рэйчел сказала:

— Кеп завтра должен сдавать зачет. Как ты думаешь, что он делает рядом с баскетбольной площадкой?

Я треснул кулаком по приборной доске и завопил:

— Все, хватит, отвяжись от него!

После Рэйчел призналась мне, что почувствовала себя кругом виноватой:

— Ты повернул дело так, что коли я его родила, то я во всем и виновата.

Я обидел жену, и обидел очень сильно. Такая обида не уходит легко и быстро. Что я мог сказать, что мог сделать, чтобы облегчить ее боль? Каким образом целительная любовь сможет коснуться самых дальних уголков души Рэйчел? Да и как мне, мужу, рассчитывать на близость с женой, которую я так больно ранил?

Самые трудные годы для нас и для Кепа наступили после его четырнадцатилетия и продолжались до двадцати лет. Что я делал? Я, как мог, «шлифовал» его характер, молился за него, молился вместе с ним, ходил с ним на длительные прогулки. Я купил ему машину, которую позже, решив наказать сына, отобрал и продал. Помнится, я пользовался типичной стратегией бессильных родителей: «Я не потерплю подобного поведения, пока ты живешь со мной в одном доме». Когда Кепу исполнилось восемнадцать лет, я предоставил ему выбор: или он подчиняется моим требованиям (которые я выдавал за Божьи установления), или получает от меня сто долларов и покидает мой дом.

Я говорил Кепу, что люблю его (и это — святая правда). Я выслушивал его, когда он хотел что-то сказать. Принимая решения, я учитывал его точку зрения, пытаясь предоставить ему свободу, где только возможно. Я делал все, что знал и умел. Но я не сумел достучаться до Кепа.

Что может быть мучительней, чем видеть, как любимый человек выбирает губительный путь и чувствовать свое бессилие?

Что я мог сделать? Что еще я мог сделать?

Когда Кеп был на третьем курсе университета, я купил небольшой домик неподалеку от студенческого городка, так что Кеп мог жить там со своими друзьями. Мы с Рэйчел помогли им отдраить полы и шкафы, постригли заросший сорняками участок перед домом, чтобы он хоть немного напоминал газон, и облазили все домашние распродажи в поисках незатейливой мебели.

Знаете, о чем я мечтал? О, это были прекрасные мечты — что в студгородке мой сын станет одним иЗ христианских руководителей, и купленный мною домик превратится в место изучения Библии. Он познакомится с чудесной девушкой-христианкой и будет угощать ее мороженым после студенческих посиделок вокруг костра. Когда Кеп окончит университет, то у него будут блестящие перспективы и красавица невеста.

Наверное, это были пустые неправильные мечты.

Но, с другой стороны, такие красивые… Я точно знал, каким должен стать мой сын. У меня не было ни малейшего намерения отпускать его от себя — я хотел руководить его жизнью. Я желал, чтобы Кеп стал более предсказуемым. У меня были свои представления о жизни сына. Я никогда не забуду, как он повернулся ко мне (это было в последнем классе школы) и яростно отчеканил:

— Ты ведь не переживешь, если твой сын не пойдет учиться дальше.

И вот теперь, в том самом доме, который я для него приобрел, мой сын попал в самую настоящую беду. И его выгнали из университета.

Я позвонил Рэйчел. Я позвонил Кепу. Я позвонил в авиакомпанию. Первый самолет вылетал только вечером следующего дня. Я решил не срывать семинар и прочитать завтрашнюю лекцию — она как раз была о воспитании детей. Я лег на кровать и погрузился в размышления о том, что же произошло.

В этот вечер я испытал первое из двух необычайных переживаний. Я лежал на кровати и размышлял, и одна фраза полностью завладела мною: «Это — шанс». Дэн спросил, как я. Я ответил:

— Нормально. Происходит нечто, превышающее мое разумение, но я участвую в этих событиях.

И мало того, что я не плакал — я даже хорошо спал.

На следующий день после моего доклада (он мне дался очень тяжело), я вылетел домой. Когда мы встретились с Рэйчел, то обнялись и вместе заплакали.

Но это не были слезы отчаяния. Мы чувствовали, что происходящие события — это новая возможность: Бог желает что-то совершить.

Близость, которую мы ощутили, почти залечила ту трещину отчуждения, пролегшую между нами. Но полностью она не закрылась — нам предстояло еще многое сделать. Ведь исцеление всегда требует времени. Тогда я и не представлял себе, как можно высвободить ту целительную силу, которая есть во мне — силу, способную уврачевать раненую душу моей жены. Исцеление шло крайне медленно, и оно продолжается до сих пор. Собственно, так и будет со всеми нами — пока мы не окажемся в нашей небесной отчизне.

Я отправился в университет. Полтора часа я ехал на машине по тихим загородным дорогам. Вокруг лежали лишь фермерские поля. Бог был очень близко. Я разговаривал с Ним, как будто Он сидел рядом: «Господи, я ведь сделал все, что мог. Но я не сумел коснуться души моего сына. И сейчас — я тоже бессилен достучаться до него. Я не представляю, как это можно сделать. Но мне не нужны указания. Я прошу одного — дай ему увидеть во мне Христа. Ничто не способно изменить Кепа, кроме встречи со Христом, которой отчаянно жаждет его сердце. Мораль, наказания, упреки ему не помогут. Ему нужна встреча с Тобой. Боже, пожалуйста, яви ему Себя через меня!»

Когда я увидел Кепа, то я испытал второе чудесное переживание. Во мне не было злости! Мне не нужно было сдерживать себя и подбирать спокойные слова — я совершенно не сердился! В моей душе словно открылись какие-то источники, и к сыну полилась любовь, высказанная в самых простых словах:

— Чем я могу тебе помочь?

Недавно мы вспоминали это время с младшим сыном. Кен сказал:

— Я помню, как ты бесился, когда в старших классах Кеп влип в нехорошую историю. Ты неделями ходил мрачнее тучи, не замечая никого вокруг. Для меня это было мучительно. А потом, когда Кепа исключили из университета, я увидел, что ты вел себя совершенно иначе. И я ощутил, что я причастен к чему-то благодатному, доброму, непреходящему.

Всего через несколько дней мой блудный сын вернулся домой. Я имею в виду не только и не столько родительский дом. Совсем недавно Кеп сказал о том времени:

— Тогда я окончательно вернулся к Богу. Но сначала я вернулся к тебе, папа.

Я был отцом, который прежде всегда гневно требовал покаяния, понуждал к нему, давил. Теперь же я открыл дверь и смиренно пригласил покаяние войти. Сердце Кепа жаждало целительного прикосновения. Развлечения и удовольствия лишь приглушали боль, а душа его оставалась пустой. Едва соприкоснувшись с любовью, он отвернулся от псевдоутешителей и обратился к тому, чего искало его сердце. В его душе появилась надежда, что он узнает истинную радость от ощущения, что его ждут, принимают и любят. Кеп почувствовал: кто-то верит, что он хороший, что он тоже способен нести радость другим людям.

Наша встреча стала поворотным моментом в жизни Кепа. Но что же произошло? Из Иисуса излилась сила и исцелила женщину, страдавшую от давнего кровотечения. Неужели какая-то целительная сила излилась из моего сердца, пробила броню, в которую была закована душа Кепа, и достигла самых сокровенных ее уголков? Так ли это было? И что это было?

Столько лет я был совершенно бессилен что-либо изменить. Почему? Предполагал ли Божий план исцелить сердце моего сына именно в это время? Несомненно. Но если бы я раньше узнал о том, как излить исцеляющую силу, — пришлось бы всей нашей семье переживать боль, рожденную мятежным поведением Кепа? У меня нет ответа на этот вопрос.

Но одно я знаю точно: через меня излилась такая сила, которой я никогда раньше не ощущал столь глубоко и полно.

Может ли такое произойти и в ваших отношениях? Что нужно, чтобы высвободить силу, которую Бог заложил в ваше сердце? Что необходимо, чтобы она излилась хотя бы на одного человека в вашей жизни? Пусть это будет холодная и отстраненная жена, от которой невозможно получить любовь и заботу. Или муж, который откровенно пренебрегает женой, и при этом искренне считает, что он ее любит. Он и не подозревает, что сердце жены жаждет от него иного, живого чувства. Это могут быть дети, сын или дочь, которые никак не найдут себе друга. Или подросток, оспаривающий все ваши ценности. Или ваш взрослый сын, который наглухо захлопнул свое сердце, и вы не в состоянии до него достучаться. Это может быть и ваш друг или знакомый, испытывающий немалые страдания.

Что же нужно, чтобы сила Божья изошла из вашего сердца и проникла в сердце другого человека? Нужно, чтобы мы оба осознанно были готовы войти в особые отношения, которые становятся возможными только во Христе — я называю их единением сердец. Основа такого единения — глубокие личные отношения со Христом. Только они позволяют излиться исцеляющей мощной силе, которая способна преобразовать жизнь другого человека. И эти изменения происходят не в соответствии с нашими планами и ожиданиями, но по воле Духа Святого.

Случай с Кепом, о котором я вам рассказал, произошел в 1988 году. С того памятного времени Бог начал работу в сердце моего сына и продолжает ее до сих пор. Кеп выбрал в жены ту самую девушку, о которой мы молились с его рождения, — прекрасную и добродетельную. Она принесла в его жизнь больше, чем мы могли мечтать. Сам Кеп трудится не покладая рук: он возглавляет замечательную церковь и всем сердцем стремится исполнять волю Бога. Чудо Нового Завета произошло — сердце Кепа обратилось ко Христу.

По-настоящему душу человеческую способны изменить лишь две силы — грехопадение и благодать, сила сатаны и сила Бога. Конечно, Господь бесконечно более могущественен, чем дьявол. Ничто не может быть сильнее любви и благодати. У лукавого их нет ни капли, а Бог Сам есть любовь.

Преображение Кепа затронуло всю нашу семью. В жизнь каждого из нас: Кепа и Кена, Рэйчел и моей произошли благотворные перемены. Но как много изменений нам нужно еще!

В сердце каждого христианина есть сила, которая ждет, чтобы мы обратились к ней. Она несет постоянное преображение. Эта сила способна помочь другому человеку приникнуть к сердцу Христа.

А пока мы даже не представляем, что мы можем сделать в жизни ближнего. Наверное, пришло время это узнать.