7. Видение в вышних

Попробуйте на мгновение перенестись в то время, когда мир еще не был сотворен. Если в сотворении есть первый миг, то что было до этого начала начал? Проще сказать, чего не было. Не было времени. Не было ни галактик, ни ангелов, ни земли со всеми ее обитателями, не было ничего — только Бог. Невозможно вообразить, что это такое — быть Богом в необъятности, в которой нет никого и ничего.

Наверно, легче пересчитать, сколько ангелов может поместиться на острие иглы. Однако сама постановка вопроса подводит нас к интереснейшей теме. Несколько раз я просил своих слушателей закрыть глаза и подумать, что было до начала времен, когда существовал только Бог. А потом выразить свои ощущения одним словом. Предлагалось много разных слов, чаще всего звучало: величие, благоговение, мир и гармония. Несколько человек сказали — скука и одиночество.

А у меня родилось слово — радость. И сейчас я объясню, почему.

Представьте себе абсолютную радость от совершенных отношений с двумя Личностями. Эта радость не омрачена страхом потерять единство и согласие. Вообразите Союз трех Лиц — единосущных и в тоже время самобытных. Между ними нет и намека на соперничество, и Каждый восхищается неповторимостью двух Других. Каждый готов на все, чтобы Другие могли в полной мере явить Свою славу. Подумайте о Союзе, в котором нет и тени зла, а только одна благодать, и каждая входящая в него Личность раскрывается во всей Своей полноте, не опасаясь зависти, ревности или злых помыслов.

Эта картина согласуется с тем, что Писание сообщает нам о взаимоотношениях внутри Святой Троицы с момента сотворения. Отец желает, чтобы имя Бога-Сына воссияло превыше всяких имен, и всё сущее преклонилось бы перед славой Христа. Для Сына нет большей радости, чем исполнить волю Отца. Дух Святой с любовью вкладывает в сердца осиротевших детей тихий зов «Авва, Отче!». Он участливо свидетельствует иссохшим без любви сердцам, что Иисус — их Возлюбленный, что в Нем — вся полнота любви. Когда мы говорим о Троице, знакомый девиз «Один — за всех, и все — за одного» наполняется истинным смыслом. И полностью теряет свой смысл расхожая фраза: «Двое — это компания, а трое — уже толпа».

А теперь дайте своему воображению еще больше воли. Если вы задумаетесь, как бы вы себя чувствовали в таком Союзе, что бы вы ощущали, то, возможно, в вашем сердце родится именно слово радость — во всей глубине его смысла. Радость Бога, Который существует в Своем совершенном Союзе.

Но вернемся в те времена, в которые мы с вами живем, — это время между началом мира и его завершением, миг между двумя вечностями. Давайте подумаем, как все начиналось.

Уже сотворены ангелы, Солнце, Луна, Земля и всевозможные растения и животные. Вот уже мятежные ангелы сосланы с небес, и они объединились во вражью силу. И тогда Вечный Союз собирается и решает:

— Создадим существа, которые были бы способны во всей полноте наслаждаться общением с Нами. Мы и так счастливы, потому что Мы и Наша совершенная близость — самое прекрасное, что только может быть. Но нет никого, кто мог бы разделить всю глубину радости общения с Нами — общения, в котором Мы отдаем Самих Себя полностью, без остатка. Давайте сотворим человека — личность, подобную Нам, которая будет способна постичь бездонную глубину Нашей славы и благодати.

— Нам известны и последствия сотворения человека. Мы дадим Ему свободу выбора. Он сам волен решать: возлюбить Нас и жить в радости единения или возлюбить самого себя и жить в муках отчуждения и одиночества. Мы знаем, что люди сделают неверный выбор. Мы создадим их для наслаждения всей глубиной Нашей благодати. Но эта способность сделает их уязвимыми для искушений врага. Люди захотят больше того, что им позволительно получить в безгрешном состоянии. Они возжелают той благодати, которая еще не может быть явлена для них. И потому они поверят лжи, что Мы укрываем от них нечто ценное — то, что они могут получить сами, своими силами. Но неверность человека Мы можем обратить ему во благо. Именно падение рода людского даст Нам возможность явить то, что иначе осталось бы скрытым. Мы откроем падшему человеку всю полноту Нашей благодати и всю глубину Нашей любви — Мы пожертвуем радостью, царящей в Нашем Единстве, чтобы ввести в него человека.

— Сын, в нужное время Я пошлю Тебя, чтобы Ты стал одним из людей… Ты возьмешь на Себя вину за грехи человеческие. Потом (голос Отца дрогнул) Я оставлю Тебя, и Ты испытаешь смертную муку разделения со Мною — это плата за грех. Многие люди поймут, на какую крайность Мы пошли ради единения с ними. И тогда начнет действовать жажда великой любви, вложенная в сердце человека при сотворении. Это непреодолимое желание приведет его обратно к Нам. Каждый, кто пожелает, сможет любить Нас всем своим существом и доверять Нам всем сердцем.

— Отец, Твои слова причиняют Мне невыразимую боль. Я даже представить не могу, что значит остаться без Тебя, не чувствовать Тебя и не видеть. И все же Я радуюсь Нашему замыслу — ведь благодаря ему Я покажу людям всю необъятность Твоей благости и милости. Видеть Твою славу — что может сравниться с этим наслаждением? Ради этого Я готов принести Себя в жертву. Ведь другого пути нет?

— Нет.

— Тогда Я охотно иду.

— Дух, Ты будешь сходить на тех людей, которые станут исполнителями Моих замыслов, пока Мой Сын не умрет как человек и не воскреснет вновь. После этого Ты будешь обитать в каждом человеке, которого Ты позовешь ко Мне и который сделает свой выбор. Ты даруешь таким людям способность любить Меня, и для них послушание перестанет быть тяжкой обязанностью, а превратится в удовольствие.

— Для Меня огромная радость — приближать Твое Царствие и пробуждать стремление познать Тебя в тех людях, которые примут великий дар прощения. Я буду взращивать это стремление, пока оно не затмит все остальные. Я не успокоюсь, пока каждый такой человек не научится жить Моею силой и не оставит всякие попытки наполнить свою жизнь без Тебя.

— Ну что ж, время пришло. Посмотрим, что получится ив этого куска глины. Я вижу, каким может стать человек!

Когда существовал только Бог, то в Божественном Союзе царили веселье и радость. Бог сотворил людей, чтобы пригласить их на Свой праздник. Клайв Льюис в своих произведениях неоднократно высказывал мысль о том, что радость — это самое серьезное занятие на небесах.

Решая вопрос о том, чтобы человек стал полноправным участником небесного пира, Отец, Сын и Дух Святой ясно понимали предназначение Каждого из Членов Троицы. Более того, Они глубоко ценили Друг Друга и роль, которую Каждый должен был сыграть в грандиозном замысле спасения падшего человечества.

Новый Завет проливает свет на отношение Отца к Сыну — Отец предвосхищал миссию Христа и испытывал глубочайшее удовлетворение, наблюдая, как Сын ее выполнял. Прежде всего подумаем о словах Спасителя, обращенных к апостолам: «Как возлюбил Меня Отец, и Я возлюбил вас; пребудьте в любви Моей. Если заповеди Мои соблюдете, пребудете в любви Моей, как и Я соблюл заповеди Отца Моего и пребываю в Его любви. Сие сказал Я вам, да радость Моя в вас пребудет и радость ваша будет совершенна. Сия есть заповедь Моя, да любите друг друга, как Я возлюбил вас» (Ин 15:9-12). Иисус желал, чтобы между людьми были те же отношения, что между Ним и Отцом. Его слова побуждают нас посмотреть друг на друга новым, провидческим взглядом.

Евангелия описывают три случая, когда Отец приоткрывал небесный занавес и свидетельствовал о своем отношении к Сыну. Дважды Бог-Отец говорил Сам, и один раз — по просьбе Сына.

1. Первый раз — при крещении Иисуса (Мф 3:13- 17; Мк 1:9-11; Лк 3:21-22).

2. Второй — во время преображения Христа (Мф 17:1-13; Мк 9:2-8; Лк 9:28-36).

3. И в третий раз, когда несколько любопытных греков хотели видеть Иисуса (Ин 12:20-30).

Я хочу обратить ваше внимание на то, что все эти случаи произошли в последние три года земной жизни Иисуса, во время его активного служения. Предыдущие тридцать лет — от рождения Иисуса до Его крещения — Отец молчал.

Без сомнения, и за предыдущие годы Христос ни разу не огорчил Своего Отца, и Отец был удовлетворен Сыном. Почему же Отец не произнес ни слова во время детства или отрочества Иисуса? Этот вопрос заставляет нас попытаться представить себе, каким может быть идеальный подросток.

Когда мои дети были маленькими, мы часто играли в библейские загадки. Один из играющих представлял библейский персонаж, а остальные должны были догадаться, что за герой перед ними. Однажды Кен (ему тогда было около восьми лет), не предупредив нас, решил изобразить одного из персонажей Библии.

Он вошел в роль и влетел в гостиную, где находились остальные домочадцы.

— Мне опротивело быть его братом, — с негодованием произнес Кен. — Почему мама никогда его не ругает? Если мы деремся, то она ни капли не сомневается, что драку затеял я. Как-то я стащил у отца из стола доллар, и ведь никто даже не заподозрил брата! Когда отец обнаружил пропажу, то сразу же спросил с меня. «Я тут ни при чем, — соврал я, — но я видел, что деньги взял брат». «Нет, этого не может быть. Ты обманываешь меня. Это ты украл доллар».

Сказанная без всяких пояснений, эта речь поставила и меня, и Рэйчел, и Кепа в тупик. Видя наше замешательство, Кен радостно провозгласил:

— Я брат Иисуса!

Ну конечно же! Иисус был безгрешен. Он никогда не вытаскивал деньги у Иосифа, никогда не дерзил Марии и никогда не старался быстрее всех схватить последнее печенье. Почему же тогда Его Небесный Отец за все эти годы ни разу не выказал своего одобрения?

Давайте посмотрим, при каких обстоятельствах небесный глас раздался впервые. Это случилось во время крещения Иисуса.

Адам согрешил, и тогда Бог начал воплощать Свой замысел — показать людям, что Он является единственным источником всевозможного блага. С чего началось грехопадение? С подозрения, что Господь не столь уж благ и можно достичь чего-то лучшего без Него. Чтобы разрушить эту идею, Бог решил раскрыть Свой подлинный характер, дав миру Личность, глядя на Которую люди могли бы сказать: «Так вот какой Он — Бог!»

На протяжении веков у Бога не было достойного представителя. Моисей? Хороший человек, вот только история с добыванием воды из скалы в пустыне портит картину. Давид? Велика его любовь к Господу, но за ним числятся и большие грехи. Даниил? Ничего худого сказать нельзя, но и он недостаточно хорош.

И вот появляется Иисус — человек, не имеющий не только греха, но даже и греховных помыслов. Мы видим, как Он выходит, омытый водами Иордана при крещении. Наверно, Он молится (хотя об этом ничего не сказано) о том, чтобы в полной мере явить человечеству Бога-Отца.

Читая об этом, я представляю себе Отца, переполненного в этот миг радостью. Он распахивает небеса и с восторгом восклицает:

— Ты Сын Мой Возлюбленный; в Тебе Мое благоволение!

Если бы эту сцену описывал замечательный христианский писатель Клайв Льюис, он мог бы выразиться так: «Аслан грядет!» Вы ощущаете, какой наплыв чувств, какое торжество радости изливается с небес, когда Отец видит Сына, воплощающего Его замысел, который возник еще до основания мира?

Когда моему старшему сыну, Кепу, было девять лет, мы поняли, что у мальчика серьезные спортивные задатки. Как он носился по футбольному полю! Только и видно было копну светлых, почти белых волос, стремительно летающую туда и обратно. Помню, как однажды я пришел на матч. Я стоял у боковой линии, а в нескольких шагах от меня расположились еще трое пап, которых я не знал. Десяток ног неистово пинали мяч рядом с нашими воротами, как вдруг из общей свалки вырвался один парень, который явно владел мячом. Грива белокурых волос развевалась по ветру, а ее обладатель мчался к воротам противника, и казалось, что мяч приклеен к его ногам. Обманное движение вправо, финт влево, и мощным ударом игрок посылает мяч прямо в ворота, за спину ошеломленного вратаря.

Я услышал, как один из родителей, по соседству со мной, спросил:

— Что это за парень?

Я откашлялся, расправил плечи и, сделав движение в их сторону, произнес:

— Это мой сын! — а потом добавил:

— Наследственность!

А теперь увеличьте мое восхищение и гордость в миллионы раз, очистите их от всякой испорченности,

и вы сможете хоть немного ощутить, что значили слова Бога-Отца: «Ты — Мой Сын! В Тебе видна Моя наследственность! Ты так похож на Меня, что можешь явить Меня миру. Когда люди увидят, как Ты любишь их и как Ты страдаешь за них, — они узнают Мое сердце. Мой замысел о Тебе начинает исполняться. Сын, Я люблю Тебя!»

А теперь обратимся ко второму случаю, когда Отец говорил с небес о Сыне на горе Преображенья. На сей раз глас Божий был обращен к апостолам. Человек, в Котором не было ни особой красоты, ни величия, ничем непримечательный плотник, неожиданно предстал перед Петром, Иаковом и Иоанном во всем блеске Божественной славы. Представьте себе скромную гардеробщицу, которая, отлучившись на минуту, появляется в полном королевском обличии, с короной на голове — и оказывается королевой Англии! Можно себе представить потрясение толпы!

Но на этом дело не заканчивается. Рядом с Иисусом появляются Моисей и Илия. Апостолы сразу узнают пророков, которые начинают беседу с Христом о Его грядущей смерти.

Петр был ошеломлен. Вполне понятно, что он не знал, что сказать. Да и к чему тут слова? Молчание в такой ситуации было явно уместнее. Тем не менее, нужно отдать Петру должное — он рискнул и заговорил. Замечу, что на его месте большинство мужчин просто отказались бы от всяких действий и пребывали бы в нерешительности.

Петр же решился. Но то, что он сказал, мягко говоря, не соответствовало истинному положению дел: «И когда они отходили от Него, сказал Петр Иисусу: Наставник! хорошо нам здесь быть; сделаем три кущи: одну Тебе, одну Моисею и одну Илии, — не зная, что говорил. Когда же он говорил это, явилось облако и осенило их; и устрашились, когда вошли в облако. И был из облака глас, глаголющий: Сей есть Сын Мой Возлюбленный, Его слушайте» (Лк 9:33-35).

Мне кажется, что Отец, услышав, как Петр уравнял Христа и пророков, содрогнулся от Божественного негодования:

— Сей есть Сын Мой Возлюбленный! — а потом добавил: — Его слушайте!

Этими словами Бог-Отец пояснил апостолу: «Петр, если ты поклоняешься Моисею, то значит, ты прославляешь закон и становишься под него. Но закон осуждает тебя. Ты просто не в состоянии соответствовать всем его требованиям. Этот же закон осуждает каждого человека, в том числе и самого Моисея, и Илию. Каждого, но только не Иисуса. Он исполнил закон до последней буквы. Умирая, Он понесет на Себе все осуждение, которое за грехи твои заслужил ты. Никто другой — понимаешь, никто — не сможет совершить такое ради тебя. Петр! Служи только Христу! В Нем — глаголы вечной жизни».

Отец предвидел судьбу Сына от начала времен — Иисус, живший без греха, примет смерть, как последний грешник. И вот Отец видит, как разворачивается Его замысел, как исполняется Его предвидение, и Его переполняют сильнейшие чувства. Вся любовь Отца к Сыну, вся гордость за Него воплотились в двух этих гласах, прозвучавших с небес.

А что происходило, когда голос Отца раздался в третий раз? История эта рассказана в Евангелии от Иоанна (Ин 12:20-30).

Мы читаем о том, как несколько эллинов, заинтригованных слухами об иудейском пророке, творящем чудеса, обратились к Филиппу с просьбой устроить им встречу с Иисусом. Уж очень им хотелось узнать, что это за человек.

И вот Филипп находит Андрея, сообщает ему о просьбе чужеземцев, и они вместе идут к Иисусу.

Что вы обычно говорите, когда ваши друзья просят уделить время их знакомым? Я, например, могу ответить так:

— Хорошо, с удовольствием. Я предлагаю встретиться сегодня в три в таком-то кафе.

Или:

— Сегодня никак не получится. Скорее всего, смогу только в следующий понедельник.

Но иногда приходится отвечать и так:

— Прошу прощения, но все мое время уже расписано на месяц вперед. Мне очень жаль, но я ничего не могу сделать.

Подобные ответы не вызывают особого удивления — они вполне соответствуют ситуации.

А что сказал Иисус, когда Филипп и Андрей спросили, сможет ли Он принять путешественников из Греции?

— Пришел час прославиться Сыну Человеческому (Ин 12:23).

Но какое отношение эти слова имеют к просьбе учеников?

Можно себе представить, какими недоумевающими взглядами обменялись Филипп и Андрей. О чем говорит Учитель? Мы что — как-то не так спросили? А может быть, Он нас не услышал?

А Иисус продолжает:

— Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода (Ин 12:24).

Но ведь речь-то шла о встрече с чужестранцами — причем здесь сельское хозяйство?

— Любящий душу свою погубит ее; а ненавидящий душу свою в мире сем сохранит ее в жизнь вечную (Ин 12:25).

Мои сыновья всегда считали, что мне не нужно особого повода, чтобы начать читать им наставления — я могу это сделать в любой момент. Их естественная реакция была такова: «Опять он за свое». И часто они оказывались правы.

Но мы не можем так сказать о Христе. Если нам кажется, что Его слова не соответствуют ситуации, значит, мы не замечаем чего-то важного.

Мгновенье спустя Иисус переводит взгляд с учеников на небеса. Он обращается к Отцу:

— Душа Моя теперь возмутилась; и что Мне сказать? Отче! Избавь Меня от часа сего! Но на сей час Я и пришел (Ин 12:27).

Пришел для чего? Ответом служат следующие слова Иисуса:

— Отче! Прославь имя Твое! (Ин 12:28)

Вы слышите мольбу Сына? «Мои дела, которые я готов совершить, покажут людям Тебя. Когда они узнают Тебя, они не смогут устоять против страстного желания обратиться к Тебе всем сердцем. Сейчас язычники хотят видеть Меня. И они Меня увидят — увидят пригвожденного к кресту, умирающего, погребенного и воскресшего. Я пройду все это ради того, чтобы повести за Собой сонм иудеев и язычников — всех, кто уверует, что Я пришел от Отца, дабы понести наказание за их грехи. Когда люди увидят Меня, распятого, погребенного и воскресшего, — они увидят Тебя, Отец, в полноте Твоего Отеческого милосердия. Вот тогда они перестанут бояться. Одна мысль даже о кратком мгновении разделения с Тобой наполняет Мою душу невыразимой мукой, но нет другого пути показать людям — Тебя. Отче, прославь имя Твое!»

И тогда в третий раз раздался голос с небес:

— И прославил и еще прославлю (Ин 12:28).

Иисусу была открыта Слава Отца. Ему были ведомы глубины Отцовского сердца. Он желал, чтобы и мы тоже увидели все это богатство. За это Христос был готов заплатить любую цену.

Обращаясь к Отцу незадолго до Своей смерти, Иисус молился, чтобы мы, Его последователи, были в том же единстве друг с другом, как и Они с Отцом (Ин 17:11).

Представьте себе, что будет, если мы увидим замысел Бога о каждом из нас? Если мы будем видеть в себе и ближних сияние утраченной славы, которую можем обрести вновь? А что если наши дети будут знать, что мы переполнены желанием видеть их славу, что мы предвосхищаем, какими они однажды станут? Если они будут уверены, что мы ожидаем от них не внешнего успеха и богатства, а видим их добрыми, сильными, зрелыми и цельными личностями — живыми, в полном смысле этого слова? Изменит ли это знание их жизнь?

Видение замысла Божьего и его предвосхищение становятся основой подлинно близких отношений — сердечного единения людей. Когда мы видим, что под мощными напластованиями страхов, неуверенности и гордыни в сердце нашего ближнего живет крохотный росток Христова естества, когда мы больше всего на свете желаем, чтобы этот росток развивался и укреплялся, — тогда мы обретаем способность отдавать силу, взращивающую в ближнем образ Божий. Что это за сила? Это — дарованная нам Христова жизнь. Видение замысла Божьего становится мостом, по которому эта жизнь переливается из нашего наполненного сердца в опустошенное. Она питает крохотный росток, который нуждается в живительной влаге. Видение замысла о ближнем не только соединяет сердца — оно прокладывает русло, по которому сила жизни Христовой свободно изливается из одного сердца в другое.

Вернемся к родителям толстой девочки. Прежде всего им нужно увидеть свою дочь в свете Божьем. Прежде чем волноваться о том, что нужно предпринять или сказать девочке, прежде чем исследовать свои чувства, они должны осознать, как они смотрят на дочь. Чего больше в их взгляде — озабоченности или надежды? Чем ограничиваются их мечты — только лишь стройной фигурой и здоровой самооценкой? Видят ли они картину жизни дочери в целом? Верят ли, что в ее жизни нет ничего, неподвластного Духу Святому, — Он все может использовать для взращивания Христа в ее сердце? И если они будут стремиться видеть преобразующую работу Бога в душе их ребенка, то даже самая глубокая скорбь о дочери не нарушит дивного мира в их сердцах.

И это спокойствие будет красноречивее всех слов. «Я вижу, что вы понимаете мою боль и хотите мне помочь. Но вы не сходите от этого с ума — вы спокойны? Что это значит?»

Родители сумеют войти в страдание своего ребенка, но оно не поглотит их. Им не нужно будет потворствовать нездоровому поведению девочки: они будут побуждать ее отвечать за свою жизнь, невзирая на внутреннюю боль, которую она испытывает. Они помогут дочери не укрываться в своей комнате, а участвовать в жизни семьи, не проводить пустое время перед телевизором, а делать уроки, не мстить одноклассникам за насмешки, а искать себя — настоящую. Почему требования родителей будут действенны? Потому что за ними будет стоять убеждение, что в глубине души их дочь хочет жить ответственно. Вернемся к вопросу о том, в какой помощи нуждаются родители такой девочки. В первую очередь надо помочь им ощутить собственную свободу, которая даст им мудрость в любви к дочери. Родителям нужно, чтобы кто-то верил, что за всеми их страхами, смущением и злостью есть жизнь и сила, которую они могут разделить со своей страдающей девочкой.

И сразу же встает вопрос о том, что же это за сила, которая ждет выхода на свободу. Именно об этом мы и будем размышлять в следующих главах. А пока я сформулирую достаточно простой ответ.

Преобразующая сила, которую мы несем — это реальная жизнь Бога. Это — энергия, которой связаны Отец и Сын. Это — стремление к праведности, вложенное в наши сердца Духом Святым, которое Он поддерживает Своим присутствием. Эта сила приходит в действие вместе с новым, полным вдохновения и благодати, взглядом на другого человека — мы видим и его самого, и его будущее в свете Благой Вести. Мы видим в нем замысел Божий.

Единение — это удивительная форма отношений между людьми, когда Христова жизнь, заключенная в одном сердце, во всей своей силе и могуществе встречается с благой жизнью Христа в другом сердце. Христианин изливает из своего сердца страстное желание принять своего ближнего — желание, проистекающее из сердцевины Евангельской Вести. Таким же стремлением преисполнено сердце Бога.

В любом отчужденном и страдающем сердце, под спудом всех проблем и эгоистичных желаний, скрывается неутоленная жажда святости, стремление благословлять и подставлять другую щеку. Там таится желание жить по совести, с терпением переносить страдания, в испытаниях — радоваться, и всегда надеяться. Все эти стремления, которые Господь нес в Себе во время земной жизни, теперь даны нам. Об этом нам говорит Благая Весть.

В следующей главе я продолжу размышления о могущественной силе сердец и о том благе, что скрывается в сердце верующего.