6. II Переходный период и Новое царство

Гиксосы в Египте (1-я пол. XVII – сер. XVI в. до н. э.)

Спустя примерно два десятилетия после раздела Египта между XIII и XIV династиями и начала II Переходного периода он был завоеван группой азиатских народов, известной как гиксосы . Присутствие гиксосов привело к большим изменениям в египетском обществе и во многом подготовило расцвет Египта в эпоху Нового царства.

Самые подробные сведения о завоевании Египта гиксосами содержатся во фрагменте труда Манефона , детально изложенном в I в. н. э. еврейским историком, писавшим на греческом языке, Иосифом Флавием . Согласно этим сведениям, гиксосы сначала укрепились в восточной части Дельты Нила, и их столицей стал город Аварис. Опираясь на этот район, они завоевали всю страну. Результатом археологического изучения Восточной Дельты в XX в., а именно раскопок австрийского исследователя М. Битака , начавшихся в 1960-х гг., стало то, что с гиксосским Аварисом было отождествлено городище в районе современного Телль эль-Даба. Однако оно существовало еще с эпохи XII династии вплоть до Нового царства.

Ряд исследователей, опираясь на археологический материал, предложили отвергнуть сведения Манефона и считать, что имело место не завоевание, а постепенное, еще с эпохи Среднего царства, проникновение азиатов в Египет. На самом деле трудно представить себе, чтобы правители Среднего царства допустили настолько бесконтрольный приток азиатов в страну, что он обернулся ее покорением. Кроме того, само существование Авариса задолго до завоевания Египта гиксосами не только не противоречит сведениям Манефона, но, напротив, согласуется с ними.

Еще одно «недоразумение», возникшее среди египтологов по поводу сведений Манефона о гиксосах, связано с пониманием самого переданного им именования этого народа. Манефон ясно говорит, что оно означает «цари-пастухи», и на основании этого первые исследователи еще в XIX в. соотнесли его с египетским словосочетанием «хекау шасу» («правители кочевников» или «правители-кочевники»). Позднее, однако, в науке укрепилось мнение, что в основе именования «гиксосы» лежит словосочетание «хекау хасут» – «правители чужеземных стран». Вернуться к прежнему истолкованию этого слова помогли сведения средневековых арабских авторов о том, что в истории Египта был период владычества династии амалекитов. Этот народ, хорошо известный и по Библии, обитал в районе Синайского полуострова, где, согласно египетским источникам Нового царства, как раз и жили племена шасу. Таким образом, именование «гиксосы», правильно истолкованное Манефоном, обозначает не просто «род занятий» этого покорившего Египет народа, но и его этническую принадлежность и место первоначального обитания.

Итак, гиксосский союз племен сформировался во главе с народом шасу, или амалекитами, на Синайском полуострове в конце XVIII в. до н. э. Основную его массу составляли кочевые племена западных семитов, однако в результате масштабных переселений народов, шедших по всему Ближнему Востоку в предшествующие десятилетия, в него вошли и хурриты, и, возможно, даже небольшие группы индоевропейцев (индоариев). Именно индоевропейцы принесли на Ближний Восток навыки конного дела – лошадь и боевые колесницы появились в Египте непосредственно с приходом гиксосов. В начале XVII в. до н. э. гиксосы подчинили себе земледельческие области Южной Палестины (там их оплотом стала крепость Шарухен) и затем уже заселенную родственными им азиатами область Авариса. Около 1680-х гг. до н. э. гиксосы установили свою власть над всем Египтом (Манефон сообщает, что это произошло при их царе Салитисе ).

Верховная власть гиксосских правителей оформилась в полном соответствии с египетской традицией. Гиксосские цари, утвердившиеся в Аварисе, стали принимать египетскую титулатуру и в дальнейшем включались в XV царскую династию. Их власть была признана не только на всей территории долины Нила, но и южнее, в Нубии (Куше), где после падения Среднего царства сложилось самостоятельное, объединившее весь этот регион, государство с центром в районе Кермы (3-й порог Нила), которое признавало вассальную зависимость от гиксосов. Кроме того, на пике своего могущества во 2-й половине XVII в. до н. э., при царе Хиане , гиксосы поставили в зависимость от себя мелкие государства Восточного Средиземноморья. Об этом, в частности, свидетельствуют многочисленные находки скарабеев с именами гиксосских правителей.

Судя по всему, северным пределом сферы их влияния в регионе была большая излучина Евфрата. Аварис, Восточная Дельта, район Синая и Южной Палестины, а также часть долины Нила в его среднем течении (до города Кус на юге) подчинялись гиксосским царям напрямую; остальные территории находились под властью местных правителей, считавших себя их вассалами. Из египетских богов гиксосы особенно почитали в своей столице Аварисе Сета, считавшегося покровителем чужеземных стран. В какой-то мере почитание этого бога врагами-чужеземцами содействовало его превращению со временем в наиболее мрачную фигуру египетской религии.

В Западной Дельте при гиксосах какое-то время, по-видимому, продолжала править XIV династия. В Южном Египте на всем протяжении гиксосского владычества существовали другие самостоятельные образования. Центром самого сильного из них были Фивы, где правили потомки XIII династии. До некоторых пор все без исключения малые правители Египта признавали высшую сакральную царскую власть аварисских гиксосов – XV династии, по Манефону.

Усиление фиванского дома стало беспокоить гиксосских царей. Согласно легенде, записанной спустя несколько веков, один из них – Апопи II Аакененра – отправил к фиванскому царю Секененра посольство с причудливым требованием унять нильских гиппопотамов, которые своим шумом близ Авариса якобы не давали гиксосскому царю заснуть. Конец этой истории не сохранился: похоже, по общим закономерностям такого рода фольклорных историй Секененра придумал какой-то находчивый ответ Апопи, и тот был вынужден оставить Фивы в покое. Однако состояние найденной археологами мумии Секененра со следами тяжелых ранений свидетельствует, что он пал в бою, возможно, с преемником Апопи, царем Апопи III Ааусерра , правившим примерно с 1560-х гг. до н. э.

Преемник Секененра (его сын от брака с дочерью правителя Гермополя Яххотеп) Камос (ок. 1560 г. до н. э.) перестал признавать верховную власть гиксосского царя и сам принял царский титул. С него начинается XVII царская династия, хотя позднее Манефон причислил к ней предшественников Камоса начиная еще с XVII в. до н. э. При этом уже не признававшиеся сакральными царями правители Авариса были причислены к XVI династии. Камос продолжил войну с гиксосами, добившись немалых успехов (ему удалось даже осадить Аварис), хотя, согласно сведениям «таблички Карнарвона» (деревянной дощечки с записью текста, по-видимому, нанесенного также на несохранившуюся победную стелу), в начале войны ему пришлось выдержать дискуссию со своими вельможами, предпочитавшими поддерживать с гиксосскими владениями на севере Египта мирные взаимовыгодные отношения. Камосу удалось разрушить союз гиксосов с Кушем и переподчинить его себе.

После Камоса на престол вступил его младший брат Яхмос I (ок. нач. 1550-х – кон. 1520-х гг. до н. э.), который нанес гиксосам сокрушительное поражение, взял Аварис (во 2-й пол. 1530-х гг. до н. э.), изгнал их страны и овладел их оплотом в Азии – крепостью Шарухен в Южной Палестине. Изгнание гиксосов Яхмосом считается началом нового периода истории Египта – Нового царства (сер. XVI – нач. XI в. до н. э.), а сам Яхмос I – родоначальником вновь объединившей Египет XVIII царской династии.

Начало великих завоеваний Египта при XVIII династии

Успешные войны Яхмоса I с гиксосами привели к полному разгрому Гиксосского государства, его территории в Азии попали под египетское владычество. Яхмос I захватил Шарухен и провел успешную военную кампанию в Финикии. Его сын Аменхотеп I не воевал в Азии, однако уже в начале правления следующего царя, Тутмоса I (1506–1493 гг. до н. э.), египетское влияние распространилось на все Восточное Средиземноморье до реки Евфрат. Из этого можно сделать вывод, что уже в ходе войн Яхмоса I в Азии зависевшие ранее от гиксосов мелкие государства Палестины, Финикии и Сирии признали теперь верховенство Египта. Так, без особых усилий с его стороны и почти в одночасье Египет превратился из страны еще недавно раздробленной и ослабленной владычеством чужеземцев в одну из великих держав Передней Азии.

Немалых успехов Египет достиг и в Нубии: еще до изгнания гиксосов, при Камосе, его влияние там распространилось до крепости Бухен у 2-го порога Нила, а при Аменхотепе I – и дальше на юг. Нубия (или Куш) превратилась теперь во владение Египта, которое находилось под его прямым управлением (в отличие от азиатских земель, где сохранялась автономия мелких государств, признавших свою зависимость от фараона и обязанность посылать ему дань).

Своим успехам египтяне в немалой степени были обязаны опыту борьбы с гиксосским владычеством. В это время они освоили конное дело, и в их армии появились отряды боевых колесниц – самый грозный из родов оружия, применявшихся тогда в войнах государств Передней Азии. Экипаж колесницы состоял из двух человек, один правил лошадьми, а другой осыпал противника стрелами из лука, причем была выработана тактика действия большого их количества в едином строю. Хотя основные военные действия происходили на суше, для борьбы с гиксосами правители Фив построили мощную речную флотилию на Ниле, а после победы в Дельте – и морской флот. Важную роль в качестве морской гавани сохранил Аварис, получивший теперь название Пер-Нефер («Прекрасный выход»). Наконец, продолжала совершенствоваться техника обработки бронзы и, соответственно, изготовления оружия.

У Аменхотепа I не было сына, которому он мог бы передать власть. Выдав свою дочь Яхмос за одного из полководцев, Тутмоса, он сделал его своим наследником. При Тутмосе I во внешней политике Египта в Азии наметились серьезные проблемы. К тому времени на северо-западе Месопотамии, в хурритском государстве Ханигальбат (позднее – Митанни) к власти пришла индоарийская династия. Правители Митанни вели активную внешнюю политику и стали основными соперниками фараонов XVIII династии в борьбе за контроль над территорией Сирии. Более того, местные правители Восточного Средиземноморья должны были предпочитать митаннийское господство египетскому: Египет с его огромным государственным аппаратом требовал от покоренных стран бо́льшую дань, чем Митанни, а через несколько веков – Хеттское царство, в социальной структуре которых преобладала самодостаточная община.

Тутмосу I пришлось около 1505 г. до н. э. вести войну против митаннийского царя Суттарны I за Северную Сирию, в результате которой Митанни на время отказалось от своих претензий. Боевые действия развернулись непосредственно на берегу Евфрата. В Нубии Египту удалось расширить свои владения вплоть до прежней столицы независимого кушитского царства Кермы у 3-го порога Нила. Характерно, что именно при Тутмосе I начинает по-настоящему расширяться и богатеть, получая постоянную долю в военной добыче, Карнакский храм в Фивах (егип. Ипетсут – «Избранное [из всех] мест») – центр почитания Амона-Ра, божественного «отца» и покровителя побед фараона.

Правление Хатшепсут (1490–1468 гг. до н. э.)

Преемник Тутмоса I, его сын от второстепенного брака с Мутнофрет Тутмос II (ок. 1503–1490 г. до н. э.) еще до начала царствования женился на своей сводной сестре Хатшепсут. При Тутмосе II продолжались войны за египетское господство в Азии, было потоплено в крови восстание в Нубии. Так как Хатшепсут не родила сына, преемником Тутмоса II был намечен его сын от второстепенного брака с некоей Исидой, тоже Тутмос (III). Возможно, со временем Тутмос II планировал женить его на своей дочери от Хатшепсут – Нефрура, которая на момент смерти своего отца была малолетнем ребенком. Текст, датируемый концом царствования Тутмоса III, рассказывает, как еще при жизни отца, в его бытность рядовым жрецом Амона-Ра в Карнакском храме в Фивах, на него как на будущего царя указала статуя бога во время праздничной процессии.

В 1490 г. до н. э. Тутмос III вступил на престол, однако уже через два-три года он был оттеснен на второй план царицей Хатшепсут . Сначала она провозгласила себя соправителем Тутмоса III, а со временем стала претендовать на статус самостоятельного фараона, причем именно фараона-мужчины (в ряде статуй она изображена в мужском облике с характерной приставной бородкой). Официальная легенда рассказывала, что Хатшепсут была рождена от близости ее матери Яхмос с богом Амоном и, соответственно, изначально предопределена для царской власти.

Хатшепсут, конечно, не могла выступать в качестве фараона-воителя, поэтому главным деянием своего царствования, сопоставимым с войнами ее предшественников, она постаралась представить масштабную экспедицию в Пунт, рассказ о которой был запечатлен на стенах заупокойного храма царицы в Дейр эль-Бахри близ Фив. Хатшепсут много строила в различных храмах Египта. Самые приближенные вельможи ее царствования – верховный сановник Хапусенеб и архитектор и воспитатель царевны Нефрура Сенмут – были связаны со жречеством Карнакского храма Амона-Ра. Военными делами в это время занимался Тутмос III. Войны, которые он вел в Азии при жизни царицы, происходили совсем недалеко от границ Египта – в Палестине и даже на Синае, притом что остальное Восточное Средиземноморье попало под контроль Митанни при удачливом завоевателе царе Параттарне (ок. 1470-х гг. до н. э.).

Тутмос III

Существуют предположения, что Хатшепсут стремилась закрепить свой опыт женского правления и каким-то образом сохранить расстановку сил в Египте, сложившуюся при ней, на более долгую перспективу. Возможно, этому должна была послужить передача власти супругу ее дочери Нефрура, которая сохранила бы при нем выдающееся положение в государстве. Однако этим планам не суждено было сбыться: Нефрура умерла раньше матери, потерял свое былое влияние Сенмут, наследником Хатшепсут стал оттесненный более чем на двадцать лет на задний план Тутмос III.

Решающая фаза войн Египта с Митанни (1468 – ок. 1410 г. до н. э.)

Попытку восстановить господство Египта над всем Восточным Средиземноморьем предпринял Тутмос III, который после смерти Хатшепсут в 1468 г. до н. э. стал полновластным царем Египта. В первый же год своего единоличного правления он предпринял поход в Южную Сирию против коалиции «330 правителей» во главе с царем Кадеша, за которой стояло Митанни. Тутмос III со своим войском перешел через Кармельский хребет и вышел к крепости Мегиддо, где были сосредоточены основные силы коалиции. Египтяне планировали разгромить их в скоротечной битве, но увлеклись грабежом вражеского лагеря, и войску противника удалось укрыться в крепости. Последовала ее семимесячная осада, окончившаяся победой Египта, и войска Тутмоса III вернулись с большим количеством пленных и богатой добычей.

Однако главный соперник Египта в Азии – Митанни – остался несломленным и продолжал свою политику. В 1468–1448 гг. до н. э. Тутмос III, согласно летописи его царствования на стенах Карнакского храма, был вынужден совершить не меньше пятнадцати походов в Азию. К середине XV в. до н. э. ему удалось оттеснить митаннийцев за Евфрат, но вскоре они вернули свои позиции на севере Сирии. Более успешными были действия Тутмоса III в Нубии, где египтяне закрепили за собой земли выше 4-го порога Нила. Неподалеку от него их важным опорным пунктом становится Напата (современный Джебель-Баркал).

Борьбу с Митанни продолжил сын Тутмоса III Аменхотеп II (1438/36–1412 гг. до н. э.), совершивший два «победоносных похода» в Азию. Несмотря на то что второй из них (ок. 1429 г. до н. э.), как и первый, назвали «победоносным», это не соответствовало действительности. Египет вынужден был признать верховенство митаннийского царя Сауссадаттара над Сирией и Северной Финикией. Именно Тутмос III и Аменхотеп II более чем кто-либо из их предшественников и преемников в эпоху XVIII династии стремились изображать себя могучими воинами, самолично истребляющими врагов, умеющими одним движением натянуть тугой мощный лук и охотящимися на слонов, которые тогда водились в степях к востоку от реки Оронт в Сирии.

Неудачи попыток Египта закрепить за собой все земли вплоть до Евфрата были предопределены не только упорством Митанни, но и вмешательством в их борьбу других крупных государств Передней Азии, и прежде всего Вавилонии, находившейся тогда под властью касситской династии. Постоянные войны в Восточном Средиземноморье были невыгодны другим государствам, так как мешали международной торговле в этом регионе.

Храм Тутмоса III в Карнаке

Окончательное урегулирование конфликта между Египтом и Митанни произошло при участии Касситской Вавилонии около 1410 г. до н. э. Фараон Тутмос IV , царь Митанни Артадама и касситский царь Караиндаш согласились на размежевание своих сфер влияния, при этом Египту доставались все земли вплоть до центральной части Сирии, Северная Сирия отходила Митанни, а Вавилония позднее контролировала территорию Сирийско-Месопотамской степи к востоку от владений Египта и Митанни. Три царя договорились поддерживать мирные, даже союзнические отношения, в знак которых Тутмос IV женился на дочери Артадамы. Это на долгое время позволило им решать все дела Восточного Средиземноморья на основе компромисса. Система равновесия сил между державами Передней Азии, просуществовавшая вплоть до середины XIV в. до н. э., получила название «амарнский мировой порядок», по месту обнаружения крупнейшего дипломатического архива того времени. Археологам в районе современного Телль эль-Амарна удалось обнаружить около 400 писем, относящихся ко времени фараона Эхнатона и его отца Аменхотепа III.

Египет в годы «Амарнского мирового порядка»

При сыне Тутмоса IV Аменхотепе III (1402–1365 гг. до н. э.) в Египте начался период стабильности. Несмотря на отказ от Северной Сирии, Египет сохранил за собой огромные территории Восточного Средиземноморья, за лояльностью которых следили египетские резиденты, опиравшиеся на гарнизоны в важнейших пунктах. Одной из самых дальних стран, подвластных Египту на севере, была Алашия (о. Кипр), откуда Египет получал медь в виде дани. На юге египтяне продвинулись далеко в глубь Нубии. О ее богатствах переднеазиатские союзники египетского царя с завистью говорили: «В стране твоей больше золота, чем песка». Показателем прочности позиций Египта в Нубии стало строительство во всех ее важнейших пунктах храмов египетских богов, прежде всего Амона. В отличие от своих предшественников-воителей, Аменхотеп III самолично выступил в поход (к южным пределам Нубии), по-видимому, только один раз, около 1398 г. до н. э. После династических браков с дочерьми царей Митанни и Вавилонии его внешнеполитическое положение настолько упрочилось, что, ссылаясь на египетский обычай, он отказал касситскому царю Кадашман-Энлилю I в руке своей дочери. Таким образом, изнурительные войны ушли в прошлое, и у Египта практически не осталось врагов.

«Колоссы Мемнона» (культовые статуи Аменхотепа III)

В этой ситуации Аменхотеп III получил возможность заняться внутренними делами страны более основательно, чем его предшественники. Их могущество основывалось на поддержке двух влиятельных сил египетского общества – войска и жречества бога Амона-Ра, чтимого в столице страны – Фивах, где постоянно расширял и пополнял свое богатство за счет военной добычи Карнакский храм. Однако с прекращением масштабных войн в Азии значение войска, да и идеального образа стоящего во главе него фараона-военачальника, должно было несколько понизиться, а чрезмерное укрепление позиций столичного жречества могло обернуться и против самого фараона. Надо было искать новые опоры, которые сделали бы царскую власть прочной. В это время серьезное влияние на государственную власть начинают оказывать служилые люди, материально зависимые от фараона и поэтому преданные ему. Главной женой Аменхотепа III была Тэйе – женщина незнатного происхождения, дочь рядового служащего хозяйства одного из местных храмов. Представителем этого социального слоя был и один из главных сановников Аменхотепа III, выдающийся архитектор Аменхотеп, сын Хапу.

Серьезные изменения произошли в религиозной жизни и идеологии Египта. Аменхотеп III продолжал строительство в Фивах. В то же время к югу от Карнака, близ современного Луксора, он возвел новый обширный храмовый комплекс – Ипет-ресит (досл. «Южный покой»), где образ царя чтился намного больше, чем в Карнаке. Изображениям фараона, как статуям истинных богов, стали поклоняться в египетских храмах в Нубии (в современном Солебе), а затем и в самом Египте (в Мемфисе и, по-видимому, в Фивах). Большое значение для укрепления царского культа имели хебседы – праздники в честь юбилея правления Аменхотепа III, которые он справил несколько раз в 1372–1365 гг. до н. э. Наконец, именно в его царствование, как бы в противовес столичному культу Амона-Ра, распространяется почитание бога солнца под его исконным древним именем Ра-Харахте («Ра-Хор горизонтный», т. е. находящийся на линии небесного свода, соединяющей точки восхода и заката), а также под именем Атон (египетское обозначение видимого на небе солнечного диска).

Изменения в самосознании египтян в начале Нового царства

Большие изменения в жизни и самосознании древних египтян произошли уже в гиксосское время. Как уже указывалось, прежде всего это были перемены военно-технического характера (появление конного дела и флота), однако этим не ограничилось. Борьба с гиксосами и необходимость удерживать свою сферу влияния в Азии привели к серьезным изменениям в официальной идеологии Египта и общественном сознании египтян.

Именно при гиксосах Египет впервые в своей истории на опыте ощутил, что другие народы могут быть по меньшей мере не слабее, а то и сильнее, чем египтяне, а благодаря разветвленным связям гиксосской державы в Средиземноморье и Африке увидел себя частью необычайно многообразного мира. Победив гиксосов, Египет оказался в непрерывном военно-политическом противостоянии с великими державами Передней Азии.

Характерно, что, вопреки представлению о себе как о сакральных правителях не только Египта, но и мира, фараоны XVIII династии в переписке с государями Митанни и касситской Вавилонии, которая велась клинописью на аккадском языке, были вынуждены именовать их тем же титулом, что и самих себя, невольно признавая равенство с ними. Все это должно было привести к некоторому снижению в восприятии египтян роли их страны в мире – и это притом, что победы над чужеземными врагами стали занимать в обосновании власти фараонов несравненно большее место, чем прежде!

В III – 1-й половине II тыс. до н. э. египетские цари почти никогда не участвовали в войнах лично. Когда какие-либо тексты описывали войны Египта против своих соседей, победа в них обычно изображалась как дело нетрудное и заранее предопределенное, ввиду божественного происхождения и сакрального характера власти египетского царя. В текстах эпохи Нового царства Секененра и Камос предстают отнюдь не столь уверенными в победе. Секененра в упоминавшейся легенде о состязании в хитроумии с гиксосом Апопи II и вовсе стремится избежать военного столкновения с ним, прекрасно зная свою слабость. Камос же, доказывая собственным вельможам необходимость борьбы с гиксосами, говорит, что без этого не сможет стать подлинным сакральным царем, но вовсе не утверждает, что добьется в этой борьбе успеха. Далее мотив спора царя со своим окружением, которое исполняет при нем роль своеобразного штаба, становится стандартным приемом военных текстов XVIII династии: вельможи в начале кампании или накануне решающего сражения призывают фараона к чрезмерной осмотрительности и осторожности, а он отвергает этот совет, исходя из того, что риск, при должном искусстве полководца, есть залог победы.

Сам этот прием не имел бы смысла без признания того, что царь на поле боя подвергается определенному риску и должен проявлять мастерство полководца и личную доблесть не в меньшей мере, чем другие начальники в его войске. Успех в войне служил фараону доказательством помощи «породившего» его божества (именно поэтому цари XVIII династии делятся плодами своих побед в первую очередь со своим «отцом» Амоном-Ра, чтимым в Карнаке). Однако теперь победы достаются фараону также и ценой огромных собственных усилий. Это становится теперь главным мотивом текстов и изображений на царских памятниках и, по сути дела, обоснованием права царя на сакральную власть.

В связи с этим для некоторых царей острым оказался вопрос: что делать, если сослаться на подобные военные успехи в обосновании собственного статуса не представляется возможным? Мы уже видели, как войны Аменхотепа II с Митанни и его союзниками именовались «победоносными походами» (и описывались в соответствующей тональности!) вопреки тому, что было на самом деле. Однако Хатшепсут – женщина на престоле – даже независимо от военных успехов ее времени заведомо не могла изобразить себя разящей врагов с боевой колесницы. С трудностями такого рода сталкивался и Аменхотеп III, при котором войны в Азии сходят на нет. По-видимому, как раз по этой причине в идеологии именно этих царей особое место занимает подробное «прописывание» легенды об их рождении от божества: Хатшепсут включала соответствующие тексты и изображения в оформление своего храма в Дейр эль-Бахри, а Аменхотеп III попросту копировал их в Луксорском храме. Другим пропагандистским приемом «мирной передышки» при Аменхотепе III становится, как мы видели, его самообожествление (некоторые современные египтологи считают, что тенденция к этому проявилась уже при Тутмосе IV, который был вынужден прекратить борьбу с Митанни в Азии).

Длительные войны в Азии и Нубии в эпоху XVIII династии привели к переменам не только в официальной идеологии. По-новому стали относиться к своему участию в них и рядовые воины, и младшие начальники. Об этом свидетельствуют автобиографические надписи. Если в эпоху Древнего царства в надписях частных гробниц походы в чужие страны оценивались исключительно с точки зрения пользы для государства, то теперь их составители не стесняются говорить о личной выгоде от участия в войне (о вознаграждении за это и о захвате пленных и добычи не для царя, а непосредственно для себя). Само вознаграждение воинов приобрело характерную форму «орденов», изготовленных из золота и присваиваемых за подвиги. Их материальная стоимость была, конечно, немалой, однако ценились они независимо от нее.

В надписи современника трех первых царей XVIII династии – Яхмоса I, Аменхотепа I и Тутмоса I – «начальника гребцов» нильской флотилии Яхмоса, сына Абен, мы встречаем следующую фразу: «Имя героя – в содеянном им, оно не исчезнет в этой стране вовеки». Египетские представления о значении увековечения имени для личного бессмертия человека позволяют понять ее чисто прагматически (герой будет жить, пока его имя помнят и произносят). Однако, кроме того, в этих словах явно чувствуется и признание психологической ценности собственных подвигов и похвалы за них.

Еще более развернуто этот мотив представлен в автобиографии современника Аменхотепа II Аменемхеба. Этот воин перечисляет подвиги, которые он неустанно совершал на глазах у царя, получая за них пресловутые «ордена». Самым курьезным из них был эпизод, когда Аменемхеб поймал и заколол кобылу, выпущенную коварным князем Кадеша перед египетскими колесницами, чтобы нарушить их строй. Курьезность этого «подвига» (вовсе не исключающая риска при его совершении), похоже, не давала оснований даже для присвоения за него боевой награды; тем не менее Аменемхеб описывает, как он преподнес царю отрубленный им хвост вражеской кобылы и удостоился за это похвалы. Сам навык преодоления риска при помощи сноровки выступает здесь основой для собственной положительной оценки в неменьшей степени, чем практическая польза от совершенного «подвига» в сочетании с царской похвалой.

Таким образом, современники царей-завоевателей XVIII династии начинают ценить собственные свершения и независимо от того, сколь значимы они были для государства. Этот факт свидетельствует об обретении египтянами большей независимости от государственной структуры, чем в предшествующие эпохи.

Сведения о завоеваниях египетских царей XVIII династии нам дают многочисленные царские надписи , помещавшиеся прежде всего в храмах (так, знаменитые анналы Тутмоса III, описывающие войны на протяжении его самостоятельного правления, обнаружены в Карнаке), а также биографические надписи , принадлежащие начальникам войска (о некоторых из них рассказывалось выше). Трудно перечислить всех исследователей, собиравших этот материал начиная с XIX в.; в XX в. его сводной публикацией занимались прежде всего немецкие ученые К. Зетэ и В. Хельк .

Важным комплексом источников по связям Египта, Митанни и Касситской Вавилонии в эпоху «амарнского мирового порядка» послужил давший ему название архив клинописной дипломатической переписки из Телль эль-Амарны , обнаруженный на рубеже XIX–XX вв. Система отношений между этими государствами была реконструирована во 2-й половине XX в. прежде всего англо-американскими исследователями К. Китченом, Д.-Б. Редфордом, У. Мёрнейном ; в отечественной историографии этой проблематикой, в частности ее хронологическими аспектами, занимается А. А. Немировский .

Египет в годы «Амарнской реформы»

Политику укрепления царской власти, опиравшейся на преданное ему незнатное чиновничество, и повышения роли царя в религиозной жизни Египта, начатую Аменхотепом III, продолжил его сын от брака с Тэйе Аменхотеп IV ( 1365–1349 гг. до н. э.). Уже в первые годы его царствования особое значение приобретает культ Ра-Харахте, который с 1361 г. до н. э. отождествляется с богом – солнечным диском Атоном. Верховным жрецом этого нового культа становится лично царь. До некоторых пор центром почитания нового «царского» бога являлись Фивы, где недалеко от Карнака был возведен храм Атона. Однако около 1359 г. до н. э. Аменхотеп IV услышал в Фивах нечто «дурное», очевидно о созданном им культе, и решил покинуть столицу.

Новую столицу он построил в Среднем Египте, близ современного селения Телль эль-Амарна, в месте, которое до тех пор «не принадлежало ни богу, ни богине», т. е. за пределами территории какого-либо нома с его местными культами. Отсюда общее обозначение религиозно-политических преобразований Аменхотепа IV – «амарнская реформа» , а связанного с ней периода египетской истории – «амарнский». Новая столица получила название Ахетатон («Горизонт Атона»), а фараон изменил свое имя на Эхнатон («Полезный для Атона»). Ахетатон стал главным для всего Египта центром почитания бога Атона. Сам этот бог, в отличие от традиционных египетских богов, не имел человеческого облика (либо облика человека с головой животного). Он изображался непосредственно как солнечный диск, лучи которого, устремленные к земле, оканчивались благословляющими кистями рук. В таком облике бог Атон получал почести от царя и его супруги Нефертити («Прекрасная пришла»).

Существенно, что Атон провозглашался теперь царем Египта, правящим наряду с его сыном Эхнатоном. Царский статус верховного бога признавался египтянами и раньше, но не подчеркивался в такой мере. Соответственно, особо выделялась и исключительная роль царя как сына и соправителя верховного божества. Принципиально новой была та сугубо личная и уникальная связь, в которой Эхнатон, согласно его собственной вере, находился с богом Атоном. В титулатуре царя она подчеркивается характерным эпитетом «Уаенра» («Единственный для солнца»). Только Эхнатон, как единственный и любимый сын, мог получать непосредственно от солнечного бога сведения о его природе и об устройстве мира. Атон провозглашался вдохновителем политики Эхнатона, подсказывавшим необходимые действия в откровениях, доступных одному царю. Ориентируясь на такое откровение, фараон, в частности, избрал место для своей новой столицы.

Достоверность подобных откровений считалась несомненной, а всем подданным, не исключая и жрецов нового и прежних культов, оставалось лишь внимать тому, что им возвещал царь, ссылаясь на свое общение с божеством, и слепо следовать его указаниям. При этом воля солнечного божества могла служить единственным обоснованием и для невероятно жестоких действий. Так, ближе к концу царствования Эхнатона некоторые вельможи, сопротивлявшиеся его религиозной политике, были казнены, а их тела сожжены, что лишало возможности загробной жизни. Скажем для сравнения, что примерно полтора века спустя, после заговора против царя Рамсеса III, только главарей заговорщиков принудили к самоубийству, но их тела были похоронены.

В представлениях египтян царь всегда считался посредником между людьми и богами при совершении ритуала, однако никогда эта идея посредничества не абсолютизировалась настолько и с таким смыслом, как при Эхнатоне. В чисто материальном плане важным было создание огромных и богатых хозяйств храмов Атона, по существу, находившихся в полном распоряжении царя.

Эхнатон

Эхнатон с семьей поклоняется богу Атону. Рельеф

Надписи из гробниц вельмож, высеченных в скалах вблизи Ахетатона, показывают, что Эхнатон на протяжении своего царствования опирался на людей не просто незнатных, но порой вышедших из низов и обозначавших свое социальное происхождение характерным термином немху (досл. «сирота»). В них всячески подчеркиваются милости, которыми фараон осыпал своих приближенных, и сам тот факт, что исключительно его заботе последние обязаны своим положением в обществе и на государственной службе.

Первые признаки нетерпимости к старым культам появились около 1356 г. до н. э., когда на многих старых надписях стали стирать имя прежнего верховного бога Амона, а в Ахетатоне перестали возводиться новые памятники с именами традиционных богов. Около 1353 г. до н. э. нетерпимость перешла в преследование – последние следы этих имен исчезли из культа Атона; имена Амона и некоторых других старых богов стали истреблять во многих местах (особенно рьяно – в Фивах). Наконец, истребляется в старых и выходит из употребления в новых надписях само слово «бог» (егип. нечер). Теперь Атон и его сын и соправитель Эхнатон именуются только правителями.

Понятно, что на этом этапе не могло идти речи о том, чтобы царь, хотя бы чисто формально, продолжал возглавлять совершение каких-либо ритуалов за рамками культа Атона. Подобные действия никак не могут означать неверия Эхнатона в существование традиционных богов: в таком случае он должен был бы отнестись к сохранению их почитания с полным равнодушием. Напротив, они показывают, что царь всегда видел в богах вполне реальную силу, заведомо менее благую, чем Атон, но на первых порах терпимую (прежде всего ради того, чтобы не обрушивать на себя их гнев). Лишь со временем ему стала ясна несовместимость старой религии с почитанием Атона и необходимость жесткой борьбы с ней, невзирая на связанную с этим угрозу гнева традиционных богов. Вряд ли к выводу о необходимости этого Эхнатон мог прийти чисто умозрительным путем, в ходе эволюции его представлений об Атоне, тогда бы он осознал это гораздо раньше. Более вероятно, что причиной послужили какие-то реальные события, истолкованные как немилость Атона за компромисс со старыми культами и повеление порвать с ними полностью.

Именно в связи с этим стоит обратить внимание на ситуацию в азиатской сфере влияния Египта в конце 1360-х – 1350-е гг. до н. э., которая представляла собой настоящую внешнеполитическую катастрофу. В конце 1360-х гг. равнодушие Эхнатона к внешнеполитическим делам подорвало важнейший устой «амарнского мирового порядка» – согласие Египта и Митанни; около 1360 г. между ними началась война, и митаннийский царь Тушратта отобрал у Египта практически все его владения в Сирии. Около 1355 г. до н. э. эти территории перешли уже от Митанни к Хеттскому царству, правитель которого Суппилулиума I нанес Тушратте тяжелейшее поражение, после чего тот потерял власть и был убит. Таким образом, соседом Египта в Азии становится новая и очень агрессивная держава.

Жертвами завоеваний или внутренних неурядиц стали многие мелкие правители Восточного Средиземноморья, еще признававшие свою зависимость от Египта. Наконец, несмотря на отсутствие поводов к прямым разногласиям, охладели прежние союзнические отношения Египта с Вавилоном. Вряд ли случайно, что важнейшей частью пышного празднования юбилея царствования Эхнатона примерно одновременно с полным разрывом со старыми культами был прием царской четой дани от представителей подвластных Египту стран Азии и Нубии. Видимо, эта церемония явно была призвана скомпенсировать в восприятии подданных Эхнатона бедственное реальное положение дел в Азии.

Характерно, что в так называемой Реставрационной стеле, составленной при втором преемнике Эхнатона Тутанхамоне и сообщающей о возрождении традиционных культов, главным следствием их забвения и последовавшего гнева богов признавалось именно падение египетского влияния в Азии. Аналогичным образом этот внешнеполитический кризис мог объяснять и Эхнатон – только он должен был, конечно, объяснять его гневом не старых богов, а как раз Атона. Самой главной причиной такого гнева вполне могло быть сочтено слишком длительное сохранение враждебных солнечному диску традиционных культов.

Разрыв с традиционными египетскими культами был далеко не столь полным и всеобщим, как этого хотелось Эхнатону. Хотя имена старых богов были преданы полному забвению в его столице, посвященные им памятники встречаются и после 1353 г. до н. э. даже в таком крупном центре, как Мемфис, и тем более в мелких городах. Запрет почитания старых богов был непонятен простым египтянам, привыкшим видеть в них залог стабильности страны, и должен был вызвать протест у значительной части элиты. Неудивительно, что религиозная реформа Эхнатона ненадолго пережила своего основателя, просуществовав лишь в течение двух лет правления его преемника Сменхкара (1349–1348 гг. до н. э.). Уже в конце его царствования культы Амона и других старых богов были восстановлены, а после вступления на престол следующего царя, Тутанхатона («Живой образ Атона»), царский двор покинул Ахетатон, и почитание Атона прекратилось. В связи с этим было, в частности, изменено имя царя, который стал называться Тутанхамон («Живой образ Амона»), а также его жены Анхесенпаатон («Живет она для Атона») – на Анхесенамон («Живет она для Амона»).

Постамарнское время (1348–1335 гг. до н. э.)

От брака с Нефертити у Эхнатона было пять дочерей и ни одного сына, поэтому оба следовавших за ним царя были его зятьями. Второй – Тутанхамон вступил на престол около 1348 г. до н. э., будучи примерно девяти лет от роду. Формальностью был даже его брак с дочерью Эхнатона и тем более его участие в государственных делах. На протяжении правления Тутанхамона реальными правителями Египта были прежний верховный жрец Атона Эйе и «великий военачальник» (командующий) Эхнатона Хоремхеб. Не разделяя религиозного пыла Эхнатона (осуждая, как показывает «Реставрационная стела», лишь вредоносные последствия, а не религиозное содержание его реформы), он оставил в силе те преобразования, которые реально укрепляли Египетское государство. Чтобы прежнее влияние жречества Амона-Ра не было восстановлено, столицу Египта он перенес из Ахетатона не в Фивы, а в Мемфис. Сохранили свое положение при дворе выдвинувшиеся при Эхнатоне служилые люди, не исключая и выходцев из низов.

Тутанхамон с Анхесенамон. Рельефное изображение

Тутанхамон умер, едва ли достигнув двадцати лет, около 1339 г. до н. э. Именно его гробница – единственное царское погребение в Египте, найденное неразграбленным английским археологом Г. Картером в 1922 г., сделала имя этого фараона широко известным в наши дни, совершенно несообразно с истинным значением его царствования.

Его вдова Анхесенамон, брак с которой стал теперь самым верным путем к престолу, попыталась сохранить за собой реальное политическое влияние, предложив хеттскому царю Суппилулиуме I женить на ней одного из своих сыновей. По ее расчету, стоявшая за хеттским царевичем военная сила заставила бы считаться с ним представителей египетской элиты; вместе с тем ему, как чужаку в Египте, пришлось бы полагаться на советы и поддержку своей жены. Хеттский царевич Цаннанцас действительно отправился в Египет, где был убит, а Анхесенамон вступила в брак с Эйе , который стал последним царем XVIII династии (1339–1335 гг. до н. э.). Несмотря на то что в прошлом Эйе был верховным жрецом Атона, он постарался приписать и себе участие в свертывании амарнских религиозных преобразований, заявляя в одной из надписей: «Я уничтожил зло. Теперь каждый может молиться своему богу».

Убийство Цаннанцаса привело к обострению начавшегося еще раньше военного конфликта между Египтом и Хеттским царством. В результате Египет потерял все свои владения в Восточном Средиземноморье. Война с хеттами выдвинула на первый план командующего египетской армией Хоремхеба. Он сместил Эйе с престола и сам стал царем.

Важнейшим источником периода амарнской реформы является сам археологический комплекс Ахетатона в районе Телль эль-Амарны, открытый в конце XIX в. и изучавшийся в течение нескольких десятилетий такими египтологами, как У.-М. Флиндерс Питри, Л. Борхардт (именно он открыл знаменитый скульптурный портрет Нефертити), С.-Л. Вулли, Дж. Д.-С. Пендлбери и др. Изучение столицы Эхнатона важно не только потому, что в обнаруженных там текстах отражается ход религиозной реформы (надписи на стелах, размещенных на границе города, гимны Атону, приписываемые иногда самому царю-реформатору, и автобиографии вельмож в скальных гробницах вблизи города), но и потому, что это практически единственный египетский город XVIII династии, доступный целостному изучению (от царского дворца до жилых кварталов).

Памятники времени Эхнатона сохранились и в других районах Египетского государства (в Фивах, Гелиополе, Нубии – Гемпатоне). Самым ярким памятником постамарнского времени следует считать открытую Г. Картером гробницу Тутанхамона.

Внешнеполитическое положение Египта времени Эхнатона, как и в предшествующую ему эпоху, известно по данным архива дипломатической переписки из Телль эль-Амарны (собственно говоря, Эхнатон и перевез в свою новую столицу документы царствования своего отца Аменхотепа III, чтобы иметь их «под рукой» для текущей переписки с современными ему государями Передней Азии).

Религиозные представления Эхнатона изучались такими египтологами, как Дж.-Г. Брестед, С. Олдред, Н. Ривз . В отечественной науке эволюцию религиозных представлений Эхнатона и ряд памятников его времени (в том числе отражающих отношения внутри его семьи и окружения) исследовал Ю. Я. Перепелкин .

Царствование Хоремхеба

Хоремхеб (ок. 1335–1306 г. до н. э.) происходил из знати небольшого городка Хутнисут в Среднем Египте. Его жизненный путь был типичен для служилых людей, роль которых усилилась накануне и во время амарнской эпохи (так, он издал указ о защите представителей этого слоя от злоупотреблений чиновников). Сознавая значение своего прошлого при дворе Эхнатона, Хоремхеб, судя по всему, не слишком рьяно сокрушал последствия его религиозных преобразований (в надписи, содержащей биографию Харемхеба и описание коронации, он не скрывает, что начал свою карьеру при дворе некоего «царя», которым мог быть только Эхнатон, и хотя не называет его по имени, отзывается о нем вполне лояльно). Как полководец, Харемхеб сразу обратился к самой насущной проблеме Египта этого времени – ослаблению его позиций в Азии.

В начале правления он совершил глубокий рейд по Восточному Средиземноморью, дойдя до Евфрата. Однако этот единовременный успех не вернул Египту его прежние владения. Хоремхебу пришлось заключить с хеттским царем Мурсили II мирный договор, по которому Египту в Азии оставался только Синайский полуостров, и обратиться к усилению своей армии, что позволило бы в дальнейшем возобновить борьбу с хеттами.

Во внутренней политике Хоремхеб постарался закрепить те последствия амарнской эпохи в расстановке социальных и политических сил, которые казались ему позитивными. Столицей Египта при нем остался Мемфис. Особым указом он оградил от злоупотреблений права выходцев из слоя немху, занимавших нижние должности в администрации и войске и призванных, по мысли царя, стать самой надежной его опорой.

Весьма ярко последствия эпохи Эхнатона проявились при Хоремхебе в сфере культуры. Еще в середине II тыс. до н. э. (вероятно, в течение II Переходного периода) в разговорной речи начинает употребляться новоегипетский язык, по своему строю сильно отличающийся от среднеегипетского, на котором в I Переходный период и эпоху Среднего царства были созданы классические литературные произведения. Тем не менее среднеегипетский язык безраздельно господствовал в письменной традиции вплоть до амарнской эпохи.

При Эхнатоне новоегипетский язык приобрел письменную форму, а после амарнского времени на нем записываются многие официальные тексты и создаются литературные произведения. Среди них мы находим несколько циклов любовной лирики, занимающей уникальное место в литературе Древнего Востока. Если, к примеру, лирика Месопотамии прочно привязана к религиозному ритуалу сакрального брака бога и богини, то египетская лирика носит сугубо светский характер и воспевает любовь обычных людей (пары, именуемой «брат и сестра»). Любовь эта совершенно необязательно вписана в брачные узы или ухаживание, исходом которого должен стать брак. Эмоциональные переживания влюбленных описываются в лирических произведениях столь же ярко, как и связывающее их сексуальное влечение; а инициатива в отношениях между ними, в особенности тех, которые не нацелены на создание семьи, сплошь и рядом принадлежит женщине (что указывает на бо́льшую ее эмансипацию в Египте, чем в других обществах Ближнего Востока). Поэтому неудивительно, что в этих лирических циклах заметное место принадлежит произведениям, написанным от лица женщины.

Еще одним следствием амарнской эпохи стало повышенное внимание в религиозных текстах времени Рамессидов (царей XIX–XX династий, большинство из которых носили личное имя Рамсес) к образу верховного бога – создателя и зиждителя всего мира. Собственно говоря, этот образ занял заметное место в религиозных текстах еще во II Переходный период и при XVIII династии, в создававшихся фиванскими жрецами гимнах Амону-Ра. В рамессидское время появляется целый ряд пространных гимнов этому же богу, среди которых особенно известен так называемый гимн Лейден I.350 (название дано по месту его хранения и номеру в собрании папирусов). В нем верховное божество Амон фиванский описывается как обладатель различных качеств и способностей (и, стало быть, как божество всемогущее) при помощи ряда эпитетов и сопоставлений с другими богами (гелиопольскими Ра и Атумом, мемфисскими Птахом и Татененом и др.). В то же время подчеркивается его нетварность (согласно гимну, он создал сам себя), «сокрытость» его природы, выраженная именем Амон (досл. «Сокрытый»), а описание его благодетельности по отношению к людям и всему живому вообще очень напоминает гимны Атону амарнской эпохи.

Хетто-египетское противостояние при Сети I

Царствование Хоремхеба выпадает из последовательности египетских династий: отсутствие родства с XVIII династией не позволяет его причислить к ней, а тяготение, в отличие от его преемников, к амарнской эпохе, отнести к следующей, XIX династии^[20]. Преемником Хоремхеба и первым царем XIX династии (1305–1197 гг. до н. э.) стал его верховный сановник Рамсес I , возведенный им в соправители (1306 г. до н. э.) и находившийся уже в преклонных летах.

Вскоре Рамсеса I сменил его сын Сети I (1304–1290 гг. до н. э.). При нем возобновилось противостояние Египта с хеттами. В 1303 до н. э. он вернул Египту Палестину, а в двух следующих походах захватил Финикию, а также Южную и Центральную Сирию. Одержав победу над хеттами к северу от Кадеша в долине Оронта, он, возможно, пошел на компромисс с ними, за Египтом закреплялись Палестина и Южная Сирия. Кроме того, Сети I воевал в Ливии и Нубии, действуя там с крайней жестокостью: в Карнакском храме он неоднократно изображен приносящим пленных в жертву богу Амону.

Сети I. Роспись из гробницы в Долине царей

При Сети I и его сыне и соправителе Рамсесе II окончательно подверглась проклятию амарнская эпоха. Имена царей от Эхнатона до Эйе были вычеркнуты из династических списков, а годы их правления причислены к царствованию Хоремхеба. Ахетатон был покинут, его постройки разобраны, а об Эхнатоне стали говорить не иначе как о «мятежнике» или «преступнике из Ахетатона».

Характерно, что именно в период правления этих двух царей необычайно усиливается интерес египтян к их династической истории: в храме Осириса в Абидосе при Сети I и Рамсесе II помещаются два перечня имен их предшественников – египетских царей, начиная с Менеса, которым следовало приносить жертвы. Аналогичный список обнаружен в погребении мемфисского жреца Чурои в Саккара. Составляется в папирусной записи так называемый «Туринский царский список» (по месту его нынешнего хранения в Туринском музее), еще более подробный и включающий имена некоторых нелегитимных правителей Египта. Наконец, появляется ряд малых царских списков , перечисляющих царей конца XVIII – начала XIX династии (с исключением Эхнатона и его преемников вплоть до Хоремхеба). Эти списки – чрезвычайно ценные источники по истории и хронологии Египта – явно свидетельствуют о стремлении царей начала XIX династии – первых за несколько десятилетий, чье возвышение никак не было связано с амарнской эпохой, «навести порядок» в истории своих предшественников, дав, в частности, времени Эхнатона надлежащую (резко негативную) оценку.

При Сети I и Рамсесе II систематизируются представления египтян о самом давнем их прошлом, воспринимавшемся как время царствования богов на земле: в гробницах этих царей (а позднее – Рамсеса III) появляется запись так называемой «Книги небесной коровы» . Это повествование о попытке одряхлевшего бога Ра в конце его земного правления истребить людей, замысливших против него мятеж, с помощью свирепой богини Сохмет, а затем о его уходе с земли на небо, олицетворенное в его дочери Нут в образе коровы, на спине которой и располагается солнечный бог (попутно происходит и дифференциация мироздания на такие его части, как земной мир, мир богов – «небо» – и загробный мир, обозначенный в этом тексте как «Поля тростника»).

Рамсес II. Решающая фаза войн Египта с Хеттским царством

Первые пять лет своего единоличного правления Рамсес II (1290–1224 гг. до н. э.) посвятил подготовке Египта к большой войне в Азии (в частности, централизации под властью царя ресурсов храмовых хозяйств). В 1286 г. до н. э. он совершил поход в Финикию, обнаруживший, по его мнению, слабость хеттских позиций в Азии. На следующий 1285 г. до н. э. он наметил крупный поход, о котором подробно рассказывает поэтическое произведение, созданное писцом Пентауром.

Началом решающего столкновения с хеттами должен был стать захват крепости Кадеш. По сведениям, полученным Рамсесом II от местных азиатских правителей и перебежчиков из войска царя Муваталли II, хетты боялись этого столкновения и держали свои главные силы к северу от Кадеша. Фараон, поверив этому, рискнул переправиться на правый берег Оронта, где стояла крепость, и двинуться к ней лишь с одним из четырех соединений своей армии. Однако на самом деле основные силы хеттов были как раз в Кадеше, и когда через реку стало переправляться второе соединение армии Рамсеса, оно было неожиданно разгромлено. Сам фараон едва избежал сокрушительного разгрома и пленения. Царь, попав со своим отрядом в окружение, уцелел только благодаря своей воинской выучке и личной храбрости, а также своевременному появлению подкрепления, ударившего по хеттскому кольцу с внешней стороны. Окружившие фараона хеттские отряды – элита войска Муваталлиса II – понесли огромные потери, и в этом сражении египтяне одержали победу. Тем не менее у хеттов остались значительные силы, сосредоточенные в крепости Кадеш, так и не взятой египтянами. В итоге кампания 1285 г. окончилась перемирием и отступлением египтян, потерявших при этом Южную Сирию.

В 1283 г. до н. э. война возобновилась: вплоть до конца 1270-х гг. Рамсес II воевал в Палестине, Южной Сирии, Финикии и на территориях к востоку от Иордана. При этом главным соперником Египта оставалось Хеттское царство, центр которого в Малой Азии разгромить было, конечно, нереально. Однако затянувшаяся война начала тяготить и хеттов, у которых имелись и другие внешнеполитические проблемы – борьба за контроль над западной частью Малой Азии и соперничество на северо-западе Месопотамии с усиливающимся Ассирийским государством.

Рамсес II

Около 1270 г. до н. э. по инициативе хеттского царя Хаттусили III Египет и Хеттское царство заключили мирный договор, известный нам как в египетской иероглифической версии (из Карнакского храма и заупокойного храма Рамсеса II на западном берегу Нила в районе Фив – Рамессеума), так и в клинописной версии (из хеттской столицы в районе современного Богазкёя). За Египтом признавались права на Палестину, большую часть Финикии и меньшую – Южной Сирии. Все территории к северу от этих стран считались сферой влияния хеттов.

Между Египтом и Хеттским царством был заключен не только мир, но и военный союз с обязательством о взаимопомощи. Такая помощь была оказана при преемнике Рамсеса II Мернептахе, когда египтяне отправляли хеттам хлеб во время голода. В 1256г. до н.э. союз был дополнительно подкреплен браком тогда уже немолодого Рамсеса II с дочерью хеттского царя (последний просил у него помощи даже в таком семейном деле, как исцеление его больной матери, – правда, безрезультатно, так как, по мнению Рамсеса, престарелой царице в ее возрасте не помогло бы даже известное на весь Ближний Восток искусство египетских врачей).

Благодаря прочному миру между двумя державами восточная часть Дельты Нила, где еще со времени Среднего царства селились выходцы из Восточного Средиземноморья, превращается в зону активной торговли и культурных контактов Египта с Азией. Здесь возводится новая столица Египта – Пер-Рамсес («Дом Рамсеса»^[21]), в строительстве которого, согласно Библии, участвовали во времена египетского плена евреи. Там появились целые кварталы, населенные азиатами, и храмы их богов, которых теперь стали почитать и египтяне.

Помимо Пер-Рамсеса, Рамсес II много строил в Мемфисе, Фивах и других политических и религиозных центрах Египта и Нубии. Здесь самым известным его памятником стал пещерный храм в современном Абу-Симбеле – выдающийся архитектурный ансамбль^[22]. Храм в Абу-Симбеле был посвящен культу не только целого ряда египетских богов, но и культу самого Рамсеса II.

Почитание изображений царя (под особыми именами, обозначавшими присутствие божественной личности Рамсеса) утвердилось в ряде мест Нубии и в Египте (в частности, в Фивах и Пер-Рамсесе). Тем самым продолжается развитие царского культа, начатое при Аменхотепе III. Характерно, что колоссальные статуи царя помещались (очевидно, совершенно сознательно) с внешней стороны храмовых комплексов, где они были открыты абсолютно всем посетителям. На некоторых культовых стелах Рамсеса II рядом с его чтимыми статуями изображаются уши, показывающие, что божественная ипостась царя внимает просьбам подданных. Очевидно, культ царя был направлен на то, чтобы сделать его особенно «популярным» божеством – заступником тех, кто нуждался в поддержке.

Картуш с именем Рамсеса II

Правление Рамсеса II, который дожил примерно до 87 лет, было по египетским меркам очень долгим и запомнилось на многие века (так, Геродот передает в своем труде рассказы египтян о царе Рампсините, в которых к образу Рамсеса II примешались, похоже, воспоминания о Снофру). Известно семь главных жен Рамсеса, три из которых были его дочерьми, и не менее нескольких десятков детей. Долгое время наследником Рамсеса II был один из его старших сыновей, Хаэмуас – верховный жрец мемфисского бога Птаха, прославившийся как мудрец и искусный чародей (позднеегипетские «Сказания о Сатни-Хаэмуасе»). Однако он не пережил своего отца, и преемником Рамсеса II, вступившим на престол уже немолодым человеком, стал его тринадцатый сын Мернептах (1224–1214 гг. до н. э.).

Первая волна нашествия «народов моря». Конец XIX династии

Во 2-й половине XIII в. до н. э. в Европе происходили масштабные этнические процессы, вызвавшие миграцию жителей Балканского полуострова и бассейна Эгейского моря в Центральное Средиземноморье (Италия и сопредельные с ней острова), на запад и юг Малой Азии, на Кипр и в Африку, включая Египет. Воспоминанием об этих событиях в греческой мифоэпической традиции стало предание о походе Геракла на Египет.

Около 1219 г. до н. э., при фараоне Мернептахе, в Египет вторгаются ливийцы, вместе с которыми шли обитатели Средиземноморья (так называемые народы моря ). В их египетских обозначениях угадываются наименования ахейских греков (егип. акайваша), обитателей Западной Малой Азии – ликийцев (луку) и этрусков (турша), а также шардана и шакалуша (эти имена сходны с будущими названиями островов Сицилии и Сардинии, хотя первоначальное место обитания этих народов не вполне ясно^[23]). Не без труда это вторжение с запада было отражено. Возможно, с этими же переселениями народов связаны и войны, которые Мернептах был вынужден вести примерно в то же время в Южной Палестине.

Несмотря на успех Египта в борьбе с чужеземными нашествиями, они надломили его мощь. Характерно, что последствием нашествия «народов моря» стало проникновение некоторых их отрядов в Египет в качестве наемников фараонов конца XIII в. до н. э.

Вскоре после смерти Мернептаха в Египте появились сразу два царя – на севере Сети II (ок. 1214–1208 гг. до н. э.), а на юге Аменмессу (ок. 1214–1210 гг. до н. э.). Преемники Сети II – Саптах (вернее, по малолетству царя – его окружение) и царица Таусерт на некоторое время (ок. 1208–1200 гг. до н. э.) восстановили единство страны, но затем или даже еще при них возвысился некий чужеземец-сириец по имени Ирсу. По некоторым предположениям, им был Баи – вельможа, входивший в ту группировку египетской знати, с которой был первоначально связан Саптах (и которой фактически противостояла Таусерт, надолго запомнившаяся египтянам как одна из немногих женщин, достигших в их стране высшей власти).

«Большой папирус Харрис», составленный позднее, при втором фараоне следующей, XX династии Рамсесе III, сообщает, что из-за действий Ирсу был осквернен (очевидно, пребыванием у власти незаконных правителей) царский престол.

Прекратил смуту, «очистил» оскверненный египетский престол Сетнахт (1200 – ок. 1198 гг. до н. э.), ставший основателем последней для эпохи Нового царства XX династии.

Вторая волна нашествия «Народов моря». Рамсес III

Сыну Сетнахта Рамсесу III (ок. 1198–1167 гг. до н. э.) вновь пришлось отражать нападение на Дельту Нила «народов моря» (ок. 1193 г. до н. э., когда одновременно с ними в Египет пытались вторгнуться и ливийцы, и ок. 1190 г. до н. э.). Ранее, на рубеже XIII–XII вв. до н. э., на северо-западе Малой Азии происходило противостояние ахейских греков и местного политического образования с центром в городе Вилуса (гр. Илион), отразившееся в греческом эпосе как «Троянская война» (характерно специальное указание Манефона для его грекоязычных читателей, знавших Гомера с детства, что Таусерт была современницей падения Трои!).

После падения Вилусы (ок. 1195 г. до н. э.) началась мощная миграция населения Эгеиды по южному побережью Малой Азии и Восточному Средиземноморью, которая и достигла Египта. В числе ее участников – «народов моря», помимо некоторых племен, известных еще Мернептаху, тексты Рамсеса III упоминают пеластов, или филистимлян (егип. пелесет – возможно, исходно обитателей Балкан и Западной Малой Азии), которые позднее осели на побережье Южной Палестины, текер (вероятно, тевкров греческих текстов – обитателей района Вилусы), а также данайцев (дануна), т. е. собственно ахейских греков, и неких уашашей . Рамсесу III удалось справиться с этими нашествиями лишь ценой немалых усилий. Благоприятным для Египта следствием этой волны этнических миграций стало уничтожение в ходе них его главного, хотя к этому времени и ослабленного, соперника в Азии – Хеттского царства.

Описание войн и иных деяний Рамсеса III в «Большом папирусе Харрис», составленном уже после его смерти в форме автобиографии, очень примечательно тем, как в нем сформулирована общая цель правления Рамсеса: «Покрыл я всю землю… садами… и позволил народу отдыхать в их тени… Дал я пребывать в праздности войску и колесничным в мое время… не испытывали они страха, ибо не было мятежей в Сирии и схваток в Куше… Их луки и их оружие мирно покоились на складах, тогда как они насыщались и пили с радостью». Иными словами, правитель Египта (и это, несомненно, относится не только к Рамсесу III, но и к его предшественникам и преемникам) видел смысл своей деятельности прежде всего в обеспечении благополучия страны, т. е. мира и достатка ее обитателей. Цель всех войн – не подвиги и связанная с ними слава, а покорение чужих земель ради получения с них дани и предупреждения угрозы Египту с их территорий. При этом, несмотря на то что в эпоху Нового царства и царь и его воины гордились своими подвигами, они исходили из того, что обычный средний человек, даже сделавший военное ремесло своей профессией, испытывает естественный страх перед смертью. Таким образом, задача царя видилась в поддержании такого положения страны, при котором никто из подданных – в том числе и воинов – не будет обречен на преждевременную смерть.

Взаимоотношения между Египтом и Хеттским царством, помимо упомянутого договора между Рамсесом II и Хаттусили III, отразились также в переписке между государями этих двух стран, известной по клинописному архиву, найденному при раскопках хеттской столицы Хаттусы. Подробное издание этой переписки было подготовлено немецким египтологом Э. Эделем .

Самый значительный эпизод начала хетто-египетских войн при Рамсесе II описан в «Поэме о Кадешской битве » – ритмизованном произведении, иногда приписываемом переписчику – писцу Пентауру (его кульминация – призыв царя к своему отцу Амону в самый опасный момент битвы, когда тот, казалось бы, покинул своего сына).

Источники по нашествиям на Египет «народов моря» весьма многообразны: среди египетских текстов следует назвать надписи фараонов Мернептаха и Рамсеса III (из его заупокойного храма в Мединет Абу на западном берегу Фив), однако их интерпретация невозможна без учета как письменных, так и археологических источников из самых разных регионов, от Восточного Средиземноморья до Балканского полуострова. Именно решение этой комплексной задачи стоит на сегодняшний день в «повестке дня» исследователей, занимающихся этим этапом египетской (и в целом ближневосточной) истории.

«Большой папирус Харрис» включает в себя, помимо автобиографии Рамсеса III, также обширный перечень его дарений древнеегипетским храмам; именно поэтому он является самым длинным из известных египетских папирусов (более 40 м).

Древнеегипетское общество в эпоху нового царства

Общественные отношения в период Нового царства мало изменились по сравнению с эпохой Среднего царства. Как и прежде, в Египте не было сельской общины, и все трудовое население подвергалось эксплуатации со стороны государства. Сохранилась система государственного распределения работников по профессиональным разрядам. В целом они делились на «людей семдет » – термин, равнозначный понятию «царские люди» в эпоху Среднего царства и обозначавший прежде всего наименее квалифицированную рабочую силу, и «мастеров » – квалифицированных ремесленников, обладавших большей самостоятельностью.

Государственное хозяйство Египта, раздробленное в эпоху Среднего царства и главным образом во II Переходный период, вновь стало единым. Конечно, обширные государственные угодья могли выделяться в бессрочное пользование вельможам и храмам, но все же контроль за этими условными владениями со стороны центральной администрации, особенно после амарнской эпохи, стал намного сильнее. Земледельцы в угодьях, принадлежавших государству или розданных им в условное владение, вели собственное хозяйство, уплачивая часть урожая в виде ренты.

Новым явлением стал приток в Египет чужеземной рабочей силы в большем количестве, чем когда бы то ни было ранее. Чужеземцы становились добычей либо в целом армии, ведущей войну (уведенные в Египет пленные попадали в число «людей семдет», составляя в рамках этого слоя особую группу чужеземцев), либо отдельных воинов; кроме того, пленные могли быть пожалованы воинам царем в качестве награды за их доблесть. В этом случае они становились рабами, трудящимися в их хозяйствах или обслуживающими их дома. По-видимому, именно возможность приобретения подобным образом рабов и побуждала многих рядовых египтян к участию в военных кампаниях. По общему мнению исследователей, в Новое царство в Египте очень широко распространилось рабовладение. Однако основной формой эксплуатации была все же рента, взимаемая с занятых в земледелии «людей семдет».

О значении в египетском обществе Нового царства зависимых от царя незнатных служилых людей, включая немху, слой которых стал расти со времени Аменхотепа III, уже говорилось. Кроме того, в отличие от предшествующих эпох влиятельным и многочисленным слоем общества становятся военные . При распределении работников по профессиональным разрядам на смотрах в армию отбиралось до 10% юношей, достигших зрелости. Разумеется, первостепенное значение придавалось их физическим данным. Вряд ли египетские юноши стремились избежать этой участи. Профессия воина сулила и материальные выгоды от добычи, и полную приключений жизнь за пределами раз и навсегда устоявшейся иерархии египетского общества.

Показательно, что в поучениях, которые адресуются юношам, получающим квалификацию писцов, появляется новый мотив – в них описывается не только непривлекательность трудовых занятий «людей семдет» (как в среднеегипетском «Поучении Хети своему сыну Пепи»), но и мнимая привлекательность жизни воина с тяготами военной подготовки и казарменного быта. Возможно, это связано с тем, что в эпоху Нового царства многие будущие писцы стремились оставить свою профессию, казавшуюся им (особенно на этапе обучения) слишком скучной, и стать воинами. Со времени XIX династии в египетской армии, помимо уроженцев страны, все большую роль играли иноземные наемники (ливийцы, так называемые шердены, и др.), очень часто жившие особыми поселениями на предоставленных для этого царем землях.

Огромным комплексом источников, отражающих деятельность и повседневную жизнь трудового населения Египта эпохи Нового царства, являются документы (папирусы и остраконы – записи на глиняных черепках и осколках камня) из поселения ремесленников фиванского некрополя в Дейр эль-Медине . Главным энтузиастом публикации и изучения этих документов был чешский исследователь, работавший с середины XX в. в западных странах и Египте, Я. Черни . При изучении материалов Дейр эль-Медины нужно учитывать, что они отражают жизнь своего рода «рабочей аристократии» – ремесленников, по роду своих занятий (оформление гробниц и изготовление их инвентаря) не только высокооплачиваемых, но и хорошо образованных.

Из отечественных египтологов изучением системы социальной терминологии Египта Нового царства на дейр-эль-мединском и ином материале занимался Е. С. Богословский : в частности, он дал исчерпывающую характеристику терминов «семдет» и «мастера». Другой отечественный египтолог, И. А. Стучевский , занимался изучением папируса Вильбур – опубликованного британским исследователем А.-Х. Гардинером документа, близкого к земельному кадастру и дающего представление о принципах эксплуатации работников (так называемых ихутиу ) в государственном хозяйстве: в результате исследования стало ясно, что их эксплуатация была основана на принципе ренты.

Хозяйство крупного египетского храма эпохи Нового царства отразилось в указе царя Сети I из Наури (Нубия), подробно описывавшем льготы, предоставленные храму Осириса в Абидосе и его владениям. Школьные поучения эпохи Нового царства сохранились в записи на множестве папирусов, хранящихся в настоящее время в основном в Британском музее.

Религия и культура в эпоху Нового царства

Начало Нового царства было ознаменовано очень существенными изменениями в представлениях египтян о загробном мире, подготовленными их развитием еще с I Переходного периода. Если в эпоху Древнего царства вельможи, строившие себе гробницы, связывали свои надежды на вечную жизнь прежде всего с конструируемыми в них «мирами-двойниками», а в эпоху Среднего царства к этому добавилось ожидание оправдания на суде Осириса и получения места в его загробном царстве, то теперь стали явно преобладать представления, связанные с загробным миром Осириса .

В оформлении гробниц частных лиц и царей это проявляется прежде всего в изображении богов в сценах, связанных с посмертным бытием усопшего. Ряд фрагментов «Текстов саркофагов» в результате переработки превращаются в так называемую «Книгу мертвых» – текст, фиксирующийся на папирусе и в ряде случаев на стенах гробниц, снабженный изображениями и содействующий усопшему в его странствованиях по загробному миру и прохождении суда Осириса. Из примерно 200 глав «Книги мертвых» особенно показательны 30 и 125 главы. Первая из них – это заклинание, призванное не позволить сердцу усопшего свидетельствовать о его злых делах во время процедуры взвешивания перед Осирисом; вторая – так называемая отрицательная исповедь, представляет собой перечень самооправданий усопшего по поводу того, что он не совершал при жизни ряд точно названных злых дел:

«Я не чинил зла людям. Я не нанес ущерба скоту. Я не совершил греха в месте Истины… Я не творил дурного… Имя мое не коснулось слуха кормчего священной ладьи. Я не кощунствовал. Я не поднимал руку на слабого. Я не делал мерзкого пред богами. Я не угнетал раба пред лицом его господина. Я не был причиною недуга. Я не был причиною слез. Я не убивал. Я не приказывал убивать. Я никому не причинял страданий. Я не истощал припасы в храмах. Я не портил хлебы богов. Я не присваивал хлебы умерших. Я не совершал прелюбодеяния. Я не сквернословил. Я не прибавлял к мере веса и не убавлял от нее. Я не убавлял от аруры [мера площади полей]. Я не обманывал и на пол-аруры. Я не давил на гирю. Я не плутовал с отвесом. Я не отнимал молока от уст детей. Я не сгонял овец и коз с пастбища их. Я не ловил в силки птицу богов. Я не ловил рыбу богов в прудах ее. Я не останавливал воду в пору ее. Я не преграждал путь бегущей воде. Я не гасил жертвенного огня в час его. Я не пропускал дней мясных жертвоприношений. Я не распугивал стада в имениях бога. Я не чинил препятствий богу в его выходе. Я чист, я чист, я чист, я чист!

Чистота моя – чистота великого феникса в Гераклеополе, ибо я нос Владыки дыхания, что дарует жизнь всем египтянам в сей день полноты ока Хора в Гелиополе – во второй месяц зимы, в день последний – в присутствии Владыки этой земли».

(Пер. М. Коростовцева)

Перечисленные в этом фрагменте злые дела трудно назвать «грехами» в понимании монотеистических религий, они представляют собой не нарушение божьей заповеди, а либо конкретное зло, причиняемое своему ближнему, либо нарушения установленных норм ритуала (т. е., опосредованно, также зло ближнему, так как нарушение норм ритуала может обрушить на всех, кто связан с этим ритуалом, гнев божества).

Хоремхеб приносит жертву Осирису. Роспись из гробницы в Долине царей

Особое внимание египтяне Нового царства уделяют изучению «топографии» загробного мира. Описания мест, которые предстоит миновать усопшему в ходе его странствований, есть и в «Книге мертвых». Но уже с эпохи Тутмоса I в царских гробницах появляются тексты и изображения так называемой «Книги Амдуат» (т. е. «того, что в Дуате», – загробном мире), описывающей повторяющееся каждые сутки ночное путешествие солнечного бога Ра в своей ладье по «Нилу», текущему в загробном мире (его «география» напоминает карту земной долины Нила, хотя различные его места оказываются населены чудовищами, с которыми Ра приходится порой сражаться). В царских гробницах XIX династии, помимо «Книги Амдуат», появляются сходные с ней по содержанию «Книга врат» и «Книга пещер». Если мы сопоставим это явление «специализации» религиозных источников, связанных с загробным миром, с тем, что уже было сказано о других религиозных текстах Нового царства (гимнах солнечному божеству, «Книге коровы»), то, пожалуй, сможем сделать вывод, что в это время происходит окончательное становление религиозного знания египтян как особой отрасли их знаний о мире в целом, со своими специфическими «исследовательскими методами».

Отношение к религии образованного слоя общества за пределами жречества (видимо, оно оформляется в особую категорию, уже четко обособленную от людей «мирских» занятий, именно в эту эпоху) меняется таким образом, что на основе мифологических сюжетов создаются светские литературные произведения . Прежде всего это относится к мифу об Осирисе: будучи основательно видоизменен, он становится основой притч о добре и зле – «Сказки о двух братьях» и «Сказки о Правде и Кривде» – и гротескного пародийного переосмысления истории борьбы за наследие Осириса – так называемой «Тяжбы Хора и Сета». В первых двух произведениях те роли, которые в мифе об Осирисе принадлежат богам, «переданы» людям, хотя и сталкивающимся с богами и различными магическими приемами. В «Тяжбе Хора и Сета» действуют именно боги, но наделенные чисто человеческими слабостями и эмоциями.

Подобное переосмысление мифологических сюжетов свидетельствует о появлении возможности их «небуквального» прочтения, как своего рода метафор «вечных вопросов», возникающих в отношениях между людьми. Вообще же становление художественной литературы на новоегипетском языке (помимо названных произведений, к ней принадлежит «Сказка об обреченном царевиче», тексты военно-исторической тематики и др.), не «зацикливающейся», в отличие от литературы среднеегипетской, на идеологических проблемах, а ставящей вопросы более широкого плана, а также берущей на себя чисто развлекательную функцию, – очень важный культурный феномен Нового царства.

Целый ряд папирусных свитков «Книги мертвых» был открыт уже на заре научной египтологии, в середине XIX в.: их первую сводную публикацию подготовил французский египтолог Эд. Навилль . Чуть позже началось изучение этого религиозного текста (использовался главным образом список в так называемом папирусе Ани). Работы британского египтолога Э. Уоллиса Баджа , в научном отношении очень специфичные уже во время их создания, а на сегодняшний день безнадежно устаревшие, благодаря своему сравнительно популярному языку до сих пор переиздаются (в том числе и в русском переводе).

Изучение «Книги мертвых», а также других заупокойных текстов и изобразительных циклов Нового царства в XX в. продолжали такие египтологи, как П. Барге, Дж. Манро и в особенности выдающийся немецкий религиовед Э. Хорнун г. Хорнунг, наряду с этим, занимался также фундаментальным исследованием понятия божества и других категорий египетской религиозной мысли.

Религии Нового царства посвящен ряд работ другого немецкого египтолога – Я. Ассмана . Среди них фундаментальные публикации и исследования конкретных текстов (в основном связанных с эволюцией на протяжении этой эпохи культа солнца), а также обзоры, построенные на основе схем, в которых видно слишком большое влияние категорий монотеистических религий (прежде всего, разумеется, христианства).

В отечественной египтологии одно из лучших религиоведческих исследований, посвященное истории фиванского культа Амона вплоть до начала Нового царства (с экскурсами и в более поздние этапы его развития), принадлежит О. И. Павловой . Немалое значение имеют перевод «Книги мертвых» и исследование изобразительного ряда ее папирусных свитков М. А. Чегодаева .

Конец нового царства

Рамсес III был последним по-настоящему выдающимся правителем эпохи Нового царства. Однако уже во время его правления началось колоссальное обогащение и, по-видимому, обретение самостоятельности египетскими храмами (отразившееся, как упоминалось выше, в перечне даров этого царя в «Большом папирусе Харрис»).

После Рамсеса III Египтом правили еще восемь фараонов, которые неизменно носили (возможно, как своего рода оберег) имя «Рамсес». На протяжении их правлений Египту пришлось не раз отбиваться от новых нападений ливийцев; он утратил свои внешние владения в Азии. Царская власть постепенно слабела, все большее влияние приобретало жречество и правители отдельных номов, которые опирались на ресурсы местных храмов, приобретших самостоятельность от центральной власти.

Причины подобного упадка централизованного государства, наступившего к тому же чрезвычайно быстро (по сути дела, менее чем за 100 лет, начиная со 2-й четв. – сер. XII в. до н. э.), не вполне изучены. Нашествия «народов моря», коль скоро они не только были отражены, но и привели к непродолжительному восстановлению египетского влияния в Восточном Средиземноморье, вряд ли могли стать прямой причиной надлома государственности Нового царства.

Стоит, однако, заметить, что при отражении этой угрозы египтяне впервые столкнулись с врагом, имевшим принципиально новое для них вооружение – металлический доспех, и, судя по ряду памятников, предприняли в связи с этим в период правления XX династии аналогичное масштабное перевооружение собственной армии. При традиционном для Египта дефиците металлургического сырья связанное с этим усилие могло оказаться чрезвычайно тяжелым для его экономики, а сам характер оружейного производства должен был привести к возрастанию в ней роли не крупных государственных хозяйств, а мелких и средних мастерских с большой самостоятельностью их владельцев. В итоге египетской экономике Нового царства (а вместе с ней и его обществу в целом) пришлось пережить ослабление и децентрализацию (хотя трудно настаивать на том, что описанные нами причины были единственным фактором этого процесса).

К началу XI в. до н. э. одной из самых влиятельных сил в стране стало жречество бога Амона в Фивах, сосредоточившее в своих руках контроль над южными областями Египта (притом что царский двор оставался в Нижнем Египте). Верховный жрец Амона в Фивах Херихор , присвоив себе ряд военных и административных функций на большей части Верхнего Египта (а позднее и некоторые царские регалии), фактически отстранил от власти последнего фараона XX династии Рамсеса XI . В конце 1070-х гг. до н. э., после смерти этого царя, Египет распался на две части – Фиванскую область с большей частью Среднего Египта, где у власти остались представители фиванского жречества, и часть Среднего Египта и Нижний Египет с центром в Танисе (современный Сан-эль-Хагар, Восточная Дельта Нила), где воцарилась новая династия. Таким образом, единое государство эпохи Нового царства прекратило свое существование.