Глава 5

1

Что творилось в душе Иоанна, он и сам не мог бы объяснить. Это даже был не восторг души, это было что-то большее.И Иоанн это сразу почувствовал. Извержение вулкана началось. Изверглась лава горячей любви ко Христу, Богу воскресшему. Ко Христу, спасающему весь мир и каждого в отдельности. Все эти дни Иоанн ходил с торжественным напевом в душе. Слова о воскресшем Христе вырывались из его сердца непроизвольно, сами собой. Он их напевал в келье за работой. Старец, слушая, подпевал своему ученику: «Вчера вместе с тобой был погребен, Христе, — пели они в великом умилении, — сегодня встаю вместе с Тобою, воскресшим, вчера еще распинаемым…»

Вскоре по ходатайству старца Диодора игумен совершил постриг над Иоанном, и он был зачислен в братию святой обители Саввы Освященного. Игумен привел Иоанна в просторную и светлую келью рядом с библиотекой монастыря. Когда Иоанн со смирением стал отказываться от этого жилища, игумен строго ему напомнил, что он здесь на послушании и келью ему дают с единственным условием, чтоб он писал богоугодные сочинения и составлял службы церковные. Иоанн смирился и сразу же сел писать то, что волновало его сердце уже несколько дней: песнопения Пасхи Христовой. Каждую песнь канона Пасхи Иоанн снабдил ирмосом. Старец тут же выучил наизусть первый ирмос и теперь напевал его в своей келье за работой: «Воскресения день, просветимся, людие: Пасха, Господня Пасха! От смерти бо к жизни и от земли к небеси Христос Бог нас преведе, победную поющия». Весь канон звучал как жизнеутверждающий гимн победы над смертью: «Смерти празднуем умерщвление, адово разрушение, иного жития вечнаго начало, и играюще поем Виновнаго, Единаго благословеннаго отцев Бога и препрославленнаго».

— Что же случилось с нашим старцем, братом Диодором? — удивлялись монахи.

Если ранее в монастыре не было более сурового монаха, которого только и видели вечно с мрачным лицом, то теперь всюду он появлялся, сияющий лучезарным светом улыбки. «Непрестанно радуйтесь, — говорил он всем встречным, — и за все благодарите Бога». Иоанн часто приходил к нему в келью, и они воспевали там каноны, только что написанные Иоанном. При этом Иоанн говорил старцу:

— Отче, вот послушай и скажи, одобряешь ли ты то, что я написал.

Старец к этому относился очень серьезно. Он слушал и иногда говорил:

— Вот здесь мне непонятно, Иоанн, что означает это выражение?

Иоанн старался разъяснить, но если и после этого старцу было непонятно, то он переписывал. А старец радовался, как ребенок, и говорил:

— Твои песнопения, Иоанн, будут слушать такие простаки, как я, а им должно быть все понятно.

А Иоанн отвечал:

— Если бы все были такими простыми, как ты, отче, тогда ничего не надо было бы писать, а пели бы мы вместе с Ангелами.

Игумен передал Иерусалимскому патриарху пасхальную службу, написанную Иоанном. Через неделю от патриарха пришло послание с требованием прислать к нему монаха Иоанна Дамаскина. Когда Иоанн прибыл в Иерусалим, патриарх ему сказал, что он завтра намерен рукоположить его в диакона, а затем в пресвитера. Иоанн упал в ноги патриарху и умолял его не совершать над ним хиротонии[78]. Но патриарх был непреклонен в своем решении.

— Я знаю что делаю, — сказал он Иоанну, — твое же дело со смирением исполнить мою архипастырскую волю. Ты мне нужен здесь, в Иерусалиме, как гомилет[79] храма Святого Воскресения.

Иоанн скорбел, но подчинился воле патриарха. Каждое воскресенье и праздник Иоанн говорил в храме проповеди, на которые стекалось со всего города много народа послушать его. Проповеди так нравились народу, что вскоре Иоанна прозвали Златоструйным. Но Иоанн очень скучал по своей лавре и по своему старцу. Вскоре последовала кончина блаженнейшего патриарха Иерусалимского Иоанна, на второй день Пасхи. На похороны патриарха прибыл игумен лавры Саввы Освященного, и Иоанн попросил его дозволения вернуться в свою обитель. Игумен с радостью согласился. Иоанн, прибыв в святую обитель, сразу направился в келью своего наставника. Но когда он вошел в келью, старец спал. Иоанн осторожно вышел из кельи.

2

На другой день Иоанну передали, что старец Диодор, узнав о его возвращении в лавру, просит его срочно прийти к нему. Иоанн тут же пошел к старцу. Когда он зашел в его пещерку, старец радостно протянул к нему руки.

— Ты вернулся, сын мой! Я молился, молился Богу, чтобы ты поскорей вернулся в нашу обитель. И вот Господь услышал мои молитвы. Сынок мой, пройди ко мне, я уже не могу вставать. Ножки мои отказываются служить. Все, Диодор, походил ты по земле, хватит, дай теперь другим походить, — иронизируя над своим неподвижным состоянием, говорил старец, — ты проходи, Иоанн, эта келья тебе не чужая.

Иоанн прошел к лежащему старцу и похристосовался с ним. Затем он присел возле его ложа. Старец с умилением взирал на Иоанна.

— Ты ведь теперь, по милости Божией, иерей Христов. Я этому очень рад и хочу тебе, Иоанн, поведать свою историю жизни. Послушай же и сам рассуди обо всем. Давно это было. Более трех десятков лет назад. Тогда я был богат и знатен. Заносчив и высокомерен. Имел слуг и имение, которое мне приносило неплохой доход. Жена моя умерла при родах, оставив мне единственного сына. В этом сыне было все мое упование. Я дал ему хорошее образование, думая этим возвысить его жребий. Но именно его познания явились причиной многих скорбей. Земли наши завоевали сарацины. Имение мое находилось во владениях эмира Изифа ибн аль-Асу, который часто притеснял христиан большими поборами. А сын мой, имея разумение в грамоте и знании законов, стал заступаться за обиженных и писать письма в Дамаск, к самому халифу. Этим письмам содействовал твой отец Сергий Мансур. Эмир же наш Изиф был за это очень зол на моего сына и на весь наш дом. Он только искал случая отомстить нам. Я же говорил сыну моему: зачем ты злишь эмира и вмешиваешься в дела его правления? Он же мне всегда отвечал: «Сказано: ищите прежде всего Царства Небесного и правды его. Вот я и ищу эту правду». Вскоре наш эмир заболел, и Господь за его беззакония лишил его рассудка. Изиф воздвиг в своем княжестве гонения на иконы без согласия на то халифа. В тот день, когда он поручил начальнику стражи Омару ибн Сураду, изъять иконы из храмов, мой сын возвращался из города в свое имение. С собой он нес икону Богородицы, которую накануне заказал одному мастеру написать для нашего дома. Омар же, увидев его, идущего с иконой, хотел забрать ее. Сын же воспротивился этому беззаконию. Тогда Омар, разозлившись, ударил сына мечом в грудь, но сын мой, вырвавшись от него, бежал. Пока он бежал до дома, прижимал икону к ране своей, из которой струилась кровь. И вот произошло чудо: рана, прижатая к иконе Богородицы, затянулась, а потом и вовсе зажила. Но когда Изиф сжег святые иконы, то тут же умер. Приехал из Египта его сын Масуд и стал искать виновных. Говорили, будто бы Изифа лечили какие-то маги-иудеи. Но их не нашли. Зато стражник Изифа, Омар, сказал, что мой сын сопротивлялся указу Изифа изымать иконы. Теперь же он может донести об этом халифу. Масуд испугался и послал Омара с воинами схватить моего сына. Когда они пришли к нам в дом, я не открыл им и вооружил всех слуг. Сарацины же говорили, что пришли для того, чтобы забрать моего сына на суд к эмиру. Сын мой сказал мне: «Отец, не препятствуй им забрать меня, чтобы никто более не пострадал. Я пойду на суд и буду свидетельствовать правду Божию пред эмиром и слугами его». Я же возражал ему, говоря: «Не примут они свидетельства твоего против слов сарацина, и ты будешь убит. Бери же в руки меч, тогда, может, у нас будет возможность, поразив их, уйти далеко». Мне же сын отвечал: «Не возьму я меча, ибо сказано: кто возьмет меч, от меча и погибнет. Иди же, отец, и открой им двери, я буду молиться здесь, ожидая пришедших за мной». Не послушал я сына, не открыл им дома своего. Они же ворвались, сломав ворота, и перебили моих слуг. Я сражался с ними и упал, пораженный мечом. Сарацины взяли сына моего и ушли из дома, считая меня мертвым. Но рана моя оказалась не смертельна. Когда встал я с одра болезни моего, то узнал, что сын мой казнен. Я посыпал голову пеплом и горько оплакивал сына моего, говоря сам себе: «Как нелепо устроен мир, в котором злой торжествует над добрым, где богатый притесняет нищего, где правда удел обреченных на погибель. И никто и ничто не могло утешить разбитого сердца моего.

Долго я так горевал и плакал без слез, ибо слезы мои закипали в сердце моем, словно черствой коркой облегая его. И, ожесточившись сердцем на Бога и святых его, я взял икону, из-за которой пострадал мой сын, и пришел сюда, в обитель. И сказал: «Укажите мне на такого праведника, который познал все пути Господни и беседует с Ангелами так же просто, как я сейчас с вами говорю». Отвечают мне: «Есть такой праведник у нас. Он почти не вкушает пищи земной, потому сам как Ангел бесплотный». И пришел я к этому старцу, рассказал ему о своей скорби и спросил его: «Ответь мне, человек святой: почему Бог укрепляет мышцу нечестивого против праведника и не защищает уповающего на Него?» Старец говорит мне: «Ты назвал меня человеком святым, а я грешник великий, ибо свят один Бог. Ты вопрошаешь о праведниках, а сам думаешь о сыне своем. Потому что настоящие праведники имеют великую радость, страдая за Христа и правду Его, ибо знают, что воскреснут с Ним. Грешник думает, что победил праведника, убив его, но на самом деле он жестоко заблуждается в сем. Так же думал враг рода человеческого, когда зрел Христа распинаемого и торжествовал победу свою над Ним. Ибо видел во Христе лишь земное, но не узрел Небесного. А Христос, сойдя в ад, разрушил его, и смерть была побеждена изнутри. Горе твое велико, но не больше меры души твоей. Ты лишился сына, но, судя по твоему рассказу, он праведник, а значит, пребывает сейчас в раю. И все же ты одного сына лишился, а многострадальный Иов лишился семерых сыновей, но не возроптал на Бога своего. Душа твоя скорбит, но тело твое здорово вполне. Иов же поражен был проказой, но благословил Бога своего. Так чего же ты ропщешь на судьбу свою?»

Послушал я старца, и душа моя вразумилась простотой речи его. И ослабла тоска по сыну моему, но зато возгорелась в душе моей тоска по Небесному Царству. И упал я пред старцем тем и сказал ему: «Позволь мне, отче, жить у порога кельи твоей». «Нет, — говорит старец, — место у порога кельи моей давно занято мной, а в келье моей есть место и для тебя. Оставайся здесь и молись, чтоб Господь помиловал и меня, и тебя за грехи наши». Так я и остался в этой келье жить вместе с наставником моим. После блаженной кончины старца моего я занял келью его, где, по милости Божьей, пребываю по сей день. Когда же я впервые увидел тебя, что-то дрогнуло в сердце моем, потому что ты напомнил мне сына моего. И подумал я тогда: может быть, Господь послал мне в утешение тебя вместо сына моего? Но и вспомнил я то, что многие знания умножают скорби людей, и решил уберечь тебя от пагубных соблазнов. А дальше ты сам знаешь, что было с тобой. Но сегодня у меня особый день и радость на душе. Во сне приходил ко мне сын мой. Он обнял меня и сказал мне: «Христос воскрес, отец мой, я давно уже жду тебя». А когда я очнулся от сна, то возрадовалось сердце мое, ибо понял я, что буду скоро с сыном моим. Вот уже несколько дней никакая пища не принимается утробой моей, только святого причастия жаждет душа моя. Прошу тебя, Иоанн, принеси мне завтра в келью Святые Дары, потому как до храма мне самому не дойти.

3

На следующий день Иоанн пришел в келью старца со Святыми Дарами. Еще подходя к келье, он услышал пение своего Пасхального канона. Старческий голос старательно выводил: «Смерти празднуем умерщвление, адово разрушение, иного жития вечнаго начало, и играюще поем Виновнаго, Единаго благословеннаго отцев Бога и препрославленнаго».

— Как же тебе, сын мой, Бог на душу хорошо положил слова! От этих слов радость неизреченная: «О Пасха велия и священнейшая, Христе! О Мудросте, и Слове Божий, и Сило! Подавай нам истее Тебе причащатися в невечернем дни Царствия Твоего», — снова запел старец, а Иоанн стал подпевать ему. — Многих, Иоанне, этот пасхальный канон утешит и многим даст свет во тьме греховной жизни земной, ибо эти песнопения низводят небо на землю, а человека воздвигают от земли к небу.

Когда Иоанн причастил старца, тот попросил оставить его одного, чтобы он мог помолиться Богу. Но когда Иоанн уже уходил, Диодор остановил его:

— Я прошу тебя, сын мой, — сказал он, — когда будете меня хоронить, то кроме стихир надгробных, которые ты написал, нарушив мой неразумный запрет, я прошу пропеть над моим гробом Пасхальный канон. Потому что уход из этого мира для того, кто стремится к Богу, есть не печаль, а великая радость. Это пасхальная радость будущего воскресения всех мертвых.

Когда на следующий день Иоанн пришел к своему старцу, тот неподвижно стоял на коленях перед иконой. Старец так и умер с радостной улыбкой на устах. Когда его клали в гроб, то ноги не могли разогнуть, так как он, по всей видимости, умер коленопреклоненным сразу после причастия и ноги почти за сутки успели застыть в этом положении. Так и хоронили, согбенного.

Над гробом блаженного старца Иоанн с хором монахов пел свой Пасхальный канон. Тихая, светлая грусть расставания с любимым учителем, переплетаясь в душе с жизнеутверждающим пасхальным гимном, вселяла в сердце великую надежду и твердую веру, что любовь никогда не перестанет творить чудеса.

ПОСЛЕСЛОВИЕ АВТОРА

Когда я учился в Московской духовной семинарии (1976), то с благословения тогдашнего ректора архиепископа Владимира (Сабодана) силами семинаристов была инсценирована замечательная поэма Алексея Константиновича Толстого «Иоанн Дамаскин». Я участвовал в этой инсценировке, и на всю жизнь в мою душу запал необыкновенно притягательный образ преподобного Иоанна Дамаскина, созданный гением русского поэта. Знатный вельможа и монах-аскет, знаменитый писатель и поэт, ученый богослов и философ-полемист, он был поистине великим человеком не только своего (VIII) века, но и всей христианской эпохи в целом. Его произведениями зачитывалась средневековая Европа. Его признавали своим учителем великие западные схоластики.

Как это ни покажется парадоксальным, но и в XXI веке Иоанна Дамаскина читают, поют и слушают если не каждый день, то уж точно каждую неделю миллионы людей, приходящих в православные храмы. Разделение на восемь гласов и составление Октоиха принадлежит Иоанну. Им написана Пасхальная служба, каноны на многие двунадесятые и великие праздники. Всего из-под его пера вышло более шестидесяти канонов. До сего дня в последний путь человека провожают под умилительное пение надгробных стихир, написанных Иоанном. Фундаментальный труд преподобного Иоанна Дамаскина «Точное изложение православной веры» стал эталоном догматических сочинений на многие века и до сих пор не утратил своего значения. Три его полемических трактата «Против порицающих святые иконы» являются самой блестящей апологией почитания икон. Десятки его проповедей на двунадесятые и великие праздники отличаются необыкновенной богословской глубиной, как и многие другие произведения этого великого отца Церкви.

Короче говоря, написать книгу об Иоанне Дамаскине стало мечтой моей жизни. Можно было бы создать небольшую документальную повесть о Дамаскине, нечто вроде жития с научными комментариями. Но, честно говоря, это было бы не очень интересно ни мне, ни читателю. Хотелось показать образ моего любимого святого не иконно-житийный, где святой всегда свят от рождения, а живой художественный образ становящейся личности. Образ святого в художественной литературе, по моему глубокому убеждению, так же отличается от житийного образа в Четьях-Минеях, как живописное художественное полотно на церковную или библейскую тему от канонической иконы на эту же тему. У каждого свое предназначение. Перед картиной не будешь молиться, но она, возможно, затронет такие струнки души, которые в конечном счете могут привести человека к желанию молиться, и он для этого найдет икону. Естественно, вводя житийный образ преподобного Иоанна в живую ткань исторических событий, я видел главную свою задачу в сохранении целостности идейного образа святости как внутренней установки личности на идеал христианского совершенствования.

Интерпретация житийного образа святого в художественно-литературном произведении — дело не новое. Таких примеров много и в западной литературе, и в нашей, русской. Например, в серии исторических романов о государях Московских замечательного писателя Балашова удачно, с моей точки зрения, даны образы нескольких святых благоверных князей и двух величайших столпов святости — митрополита Московского Алексия и преподобного Сергия Радонежского.

Хотя из глубокого уважения к истории я строго придерживался ее хронологических рамок, но хочу отметить, что это не учебник по истории Византии, а исторический роман. Что же касается сути исторического романа, то, по моему твердому убеждению, она следующая: исторический роман — это история не только о том, что происходило в прошлом, и не только о том, что могло произойти, но прежде всего о том, как эти события увидел сам автор.

Приношу свою глубокую признательность замечательной писательнице Юлии Николаевне Вознесенской за ее советы и добрые слова в поддержку моего скромного труда. Особая моя благодарность — настоятельнице Богородично-Рождественской девичьей пустыни с. Барятино Калужской области монахине Феофиле, в немалой степени способствовавшей успешному завершению моего скромного труда в самые короткие сроки.

С искренним уважением и любовью,

протоиерей Николай Агафонов

[1] 56 год Хиджры соответствует 676 году по P. X. Мусульмане ведут летосчисление с 622 года, когда пророк Мухаммед переселился вместе с первыми своими последователями из Мекки в Медину («хиджра» означает «переселение»). (Здесь и далее примечания автора.)

[2] «Греческий огонь» — самовоспламеняющееся вещество, горящее и на воде, состав которого до сих пор неизвестен; изобрел его сирийский грек Каллиник, бежавший в 672 году из Дамаска в Константинополь. Изготовление этого огня Византийское правительство держало в строгом секрете.

[3] «Мардаиты» в переводе с арабского означает «разбойники».

[4] Великий логофет – сан при дворе халифа. В обязанности великого логофета входил контроль за сбором налогов. Христиане жили среди мусульман обособленно, и на них не распространялись законы Корана. Старшим над христианскими общинами ставили какого-нибудь знатного и уважаемого всеми христианина, который отвечал перед халифом за сбор налогов и лояльность к власти христианского населения. Таким человеком при дамасском халифе был Сергий Мансур.

[5] Навклир – капитан судна.

[6] Иса – так арабы называют Иисуса Христа.

[7] Туника – длинная рубаха с узкими облегающими рукавами. Низшие слои населения обычно носили короткие туники до колен, а высшие слои предпочитали более длинные туники, сшитые из лучших материй, обычно из шелка.

[8] Долматик — что-то наподобие ризы, он надевался поверх туники и украшался вышивкой на плечах и по подолу.

[9] Паллиум – длинный отрез материи, вышитый или усаженный драгоценными камнями, с отверстием в центре для головы. Он надевался поверх долматика, образуя на спине некое подобие шлейфа, который обычно перекидывали вперед через левую руку.

[10] Юстиниан I Великий, византийский император (527-565); составил свод законов (отсюда название — юстиция), построил собор Святой Софии в Константинополе, расширил пределы империи, оказывал особое покровительство Церкви (автор знаменитой симфонии в отношениях Церкви и государства).

[11] Восьмой индикт десятого года правления Юстиниана II соответствует 795 году от Р. X.

[12] Динат – крупный землевладелец в Византии.

[13] Каниклий — высокий придворный чин, хранитель царской чернильницы.

[14] «Эмволы» – крытые галереи, расположенные вокруг рыночных площадей, храмов, по сторонам главных столичных улиц. Их сдавали в аренду торговцам и ремесленникам. Мавриан — район Константинополя.

[15] Акведуки – огромные сооружения из камня и кирпича, по которым подавалась пресная вода в Константинополь.

[16] «Месса» означает «срединная».

[17] «Охлос» в переводе с греческого — «простонародье», «толпа».

[18] Пифосы — большие глиняные кувшины.

[19] Триклиний – столовая в византийском доме, трапезная во дворце, зал приемов.

[20] Дипнон – вторая трапеза дня (обед).

[21] Пить вино не разбавленным в то время считалось дурным тоном.

[22] Сакелларий – начальник императорской казны.

[23] Генеральный (или великий) логофет — начальник финансового управления империи.

[24] Димы — спортивные партии болельщиков на скачках колесниц, наподобие нынешних клубов футбольных фанатов. Первоначально было четыре партии, ко времени Юстиниана число их сократилось до двух, которые стали известны как «синие» и «зеленые», и их роль стала политической: они поддерживали не только любимую команду, но и кого-то из претендентов на трон или определенную политику правительства.

[25] Петрион — название пятого холма, выходящего к Золотому Рогу.

[26] Трулльский Собор получил свое наименование по месту, где проходили его заседания. Это был зал со сводами — «труллами».

[27] Клейсурарх – от греческого слова «клейсура», что означает «теснина», «ущелье», «узкий проход», т. е. Григорий был настоятелем небольшого скита в провинции.

[28] Император Константин IV Погонат (654-685), отец императора Юстиниана II.

[29] Ристания — соревнования в скачках на колесницах.

[30] Кафизма — седалище, трон.

[31] Протоспафарий – начальник личной императорской гвардии.

[32] Великий хартофилакт (русский эквивалент — печатник, латинский – канцлер) — правая рука патриарха, в его ведении находились документы и библиотека.

[33] «Гомилия» в переводе с греческого – «беседа» (вид церковной проповеди).

[34] Фемы – военно-административные округа, на которые была поделена Византия. Во главе каждой фемы стоял стратиг (генерал-губернатор), который совмещал военные и административные функции.

[35] Так называли греки Черное море.

[36] Куриал – член городского совета (курии).

[37] Тудун — наместник хазарского хана в городах, находящихся в зависимости от хазар.

[38] Семендер – в первой трети 7 века столица Хазарского каганата на Северном Кавказе.

[39] Киммерийский Боспор — Керченский пролив.

[40] Фанагория – древний греческий город, находившийся на Таманском полуострове, близ современного посёлка Сенной Краснодарского края. В начале 7 века был под властью Хазарского каганата.

[41] Каббала – тайное иудейское эзотерическое учение, предназначенное для избранных, своеобразный аналог гностической теософии. Наряду с мистическими и философскими идеями каббала содержит элементы магизма, оккультизма. Большое значение придается магии чисел.

[42] «Бара», «йацар» и «аса» в переводе с еврейского означают, соответственно, «творить», «создавать» и «делать».

[43] Согласно Библейскому преданию, арабы происходят от Измаила, сына Авраама и Агари.

[44] Имя, нареченное императору Льву III при крещении, было Конон, типичное для исаврийцев.

[45] Логофия – управление финансов, ведающее сбором налогов.

[46] Архонт – в общем смысле слова обозначает знатное лицо (гражданское, военное или церковное), в данном случае главнокомандующий армией.

[47] Препозит священной спальни – государственный чиновник, занимающий высокое положение при дворе, управляющий всеми императорскими покоями.

[48] Галиада — небольшое рыбацкое судно.

[49] Каботажное плавание — плавание вдоль берега.

[50] Ныне бухта Балаклава близ Севастополя.

[51] Мертвые врата – Каркинийский залив Черного моря, между северо-западным побережьем Крымского полуострова и устьем Днепра.

[52] Хартулярий – финансовое ведомство армии.

[53] Комит – офицерский чин, обычно командовал пентархием (воинское подразделение из 200 человек).

[54] Стратиот – конный воин.

[55] Лохаг – командир отряда в сто воинов; звание, равное центуриону старой римской армии.

[56] Турма – воинское подразделение, насчитывающее примерно 5 тысяч воинов. Фема (военный округ) обычно состоял из 2-3 турм.

[57] Спафарий – личный оруженосец императора, высокий офицерский чин (аналог полковника).

[58] Магистр оффиций — начальник дворца и дворцовых служб, руководил внешней политикой империи, ведал организацией посольских приемов, возглавлял придворную гвардию, руководил полицией, ведал личной охраной императора, охраной арсеналов Константинополя, контролировал оружейные мастерские, руководил четырьмя императорскими канцеляриями (скриниями), ведал государственной почтой.

[59] Магистр милитиум Востока – главнокомандующий войсками восточной части империи.

[60] Тагмы — ударные армейские части, состоящие из профессиональных солдат, которые стояли гарнизонами в столице или в соседних провинциях.

[61] Протиктор — воин придворной гвардии, привилегированного подразделения, состоящего из людей офицерского статуса.

[62] Нимфея – большая каменная цистерна для хранения пресной воды.

[63] Номисма – золотая монета Византии.

[64] Протополит — глава муниципального управления города.

[65] Турмах – военный чин в армии византийцев, равный примерно полковнику.

[66] Государство именовалось «общественное дело».

[67] Назаретянами евреи иногда называли христиан, подчеркивая этим, что Христос происходил из города Назарета, поэтому не может являться, с их точки зрения, Мессией.

[68] «Сефер Иециры» — Книга творений, для того времени тайная книга каббалистов, по преданию, составленная знаменитым равви Акибом (II в. по P. X.). В этой книге находятся те основы, на которых можно производить вычисления, нужные для практической каббалы.

[69] В каббале существует три вида расшифровки Писания: 1) темура, 2) гематрия и 3) нотарикон. Это разные системы гадания по буквам Писания.

[70] Синкелл — пресвитер или монах, живущий при патриархе как сотрудник, вроде личного секретаря.

[71] Асикрит – секретарь тайной канцелярии императора, лицо, принадлежавшее к высшему разряду императорских секретарей.

[72] Квестор священного двора — чиновник, ведавший законодательной функцией императорской власти, председатель консистория – совета при императоре; эту должность обычно исполнял образованный и авторитетный юрист.

[73] Шестой индикт – 723 год по Р. X.

[74] Спафарокандидат — это чин, совмещающий в себе две высокие придворные должности: царского меченосца и царского телохранителя.

[75] Имена этих первых мучеников, пострадавших за иконопочитание, перечислены в Четьих-Минеях: Иулий, Маркиан, Иоанн, Иаков, Алексий, Димитрий, Фока, Петр и Леонтий.

[76] Эти слова Германа оказались пророческими, так как Анастасий, будучи патриархом при императоре Константине Копрониме, принял участие в дворцовом перевороте, и Константин повелел раздеть его донага и возить на осле задом наперед по ипподрому на потеху толпе.

[77] Силенций – конфиденциальный совет представителей духовенства и синклита.

[78] Хиротония – Таинство рукоположения в священный сан.

[79] Гомилет – проповедник (от греческого «гомилия» — «беседа»).