9. Искусство в практике

Я говорил о чувстве и о сознании, о суждении и о познании — но не для того, чтобы разделить и противопоставить теорию и практику, а искусство замкнуть в сфере простой теории. Коль скоро практика освободилась от всякого мифологического натуралистического представления, согласно которому деятельность человека будто бы развертывается в природе; и коль скоро практичность духа, как и должно, была понята в качестве собственного производства духа как ценности, — то разделение теории и практики не может иметь иного смысла, кроме эмпирического. Среди объектов опыта всегда будет деятельность человека, которая не является простой идеей; и будут идеи, оставшиеся идеями, не переведенными в действия. Но философия хочет быть не наукой об объектах опыта, а наукой о чистом опыте, т.е. о мысли, которая конструирует в опыте свои объекты; и только в этом смысле она будет также и наукой о вещах. Стало быть, философия, если обращать взор не на вещи, а на духовную деятельность, не имеет здесь основания для разделения; и искусство, в строгом смысле, она будет искать как в той части опыта, где психология и старая философия видели чистую теорию, так и в другой части, куда, им казалось, деятельность все же вмешивается. Художники постоянно пишут, рисуют или закладывают основу предприятия, способного достичь цели. Один художник выразит самого себя в сонете, другой в поэме, третий в войне или революции; но все они сойдутся в реализации духовной формы индивидуальности, в энергичном выпячивании значения субъективного момента в реальной жизни духа. Практика, индивидуальность человека, которая является первопричиной и одновременно следствием практики — не нечто, предшествующее искусству; она в самом искусстве. То содержание, которое свойственно искусству, порождено самим искусством. Данте, создавая «Божественную комедию», чувствует, что осуществляет свой долг человека и гражданина.