Научная абстракция (понятие) и практика

Всеобщей предпосылкой и условием, на основе которого возникаети развивается весь сложный механизм познавательных способностей человека, активнопреломляющий чувственные впечатления, всегда была и остается практика – активнаячувственно-предметная деятельность общественного человека. Но раз возникнув,а тем более развившись до высокой степени, система форм логической деятельности(категорий) оказывает обратное, и весьма существенное, воздействие на самое практику.На этой основе марксистко-ленинская философия и решает вопрос об отношении эмпирическихабстракций к абстракциям теоретического мышления. [101]

В явлении, открытом непосредственному созерцанию, вещи сплошь ирядом выглядят совершенно иначе, чем в сущности, выражаемой понятием. Если быодно с другим совпадало прямо и непосредственно, нужды в науке, в специальномтеоретическом анализе явлений вообще не возникло бы.

Но именно поэтому простая ссылка на тот факт, что в явлении, открытомнепосредственному созерцанию, можно констатировать такие-то и такие-то «общиепризнаки», еще не может служить полновесным доводом ни за, ни против абстракциипонятия. В те времена, когда Жан-Жак Руссо сформулировал свой исторический тезис– «человек рожден свободным, а между тем повсюду он в оковах» – большинство людейдействительно проводило «в оковах» всю свою жизнь, от колыбели до могилы. Тезисо том, что все люди от рождения, в сущности, равны, ссылкой на эмпирически-общееположение дел никак в те времена не подтверждался. Тем не менее историческаяи теоретическая правда была на стороне философских теорий Просвещения, а не настороне их противников.

Непосредственное созерцание и абстракции, возникающие на его почве,всегда и везде отражают явления окружающего мира под углом зрения наличных, сложившихсяна сегодняшний день практических отношений человека к человеку и человека к природе.Созерцает природу живой, конкретный исторически-определенный индивидуум, вплетенныйв сеть общественных отношений, т.е. существо, стоящее в активном, практически-предметномотношении к окружающему миру, а вовсе не фантастический, якобы «пассивно созерцающий»субъект. Но именно поэтому очень часто общественно-исторические свойства вещейи сливаются в глазах индивидуума с их природными свойствами, а преходящие свойствавещей и самого человека начинают казаться вечными, с сущностью самих вещей сращеннымисвойствами. Подобные фетишистские, натуралистические иллюзии (товарный фетишизм– лишь пример) и абстракции, их выражающие, поэтому и нельзя опровергнуть простымуказанием на вещи, данные в созерцании. Вещи, данные в созерцании индивиду буржуазного(«гражданского») общества, на поверхности именно таковы, какими они ему кажутся.Эти иллюзии и абстракции формируются [102] отнюдь не только в сознании индивидуумабуржуазного общества, но и в самой реальности экономических общественных отношений,которую он созерцает. Поэтому-то Маркс и указывал, что точка зрения созерцанияиндивида, сформированного «гражданским», т.е. буржуазным обществом, не позволяетрассмотреть действительность в ее истинном свете, и этой точки зрения (а на ней,как указывал Маркс, стоял весь старый материализм, включая фейербаховский) вещии в созерцании выступают окутанными туманом фетишистских иллюзий. В живом созерцаниииндивидуум всегда активен; «пассивное созерцание», якобы позволяющее сразу увидетьвещи такими, каковы они суть на самом деле, принадлежит к разряду фантазий старойфилософии. В реальном, живом созерцании – вещи всегда даны под углом, зренияналичной практики.

Это, конечно, вовсе не значит, что в теоретическом мышлении вещидолжны выступать вне всякой связи с практикой, должны постигаться «чисто незаинтересованно»,как то изображали материалисты до Маркса. Как раз наоборот. Разница заключаетсяв том, что абстракции теоретического мышления связаны с практикой не столь непосредственно,как абстракции живого созерцания, но зато гораздо шире и глубже.

Эмпирические, абстракции, возникающие в голове практически действующегочлена буржуазного общества, подвергаются Марксом критике с точки зрения той жепрактики. Однако практика сама берется здесь во всем ее действительном объемеи, что еще важнее, в перспективе.

Принцип критического преодоления эмпирических абстракций буржуазногосознания у Маркса таков: он исходит из того, что если стоять на точке зрениясозерцания индивида буржуазного общества, то вещи действительно будут выглядетьименно так, как они ему кажутся. Следовательно, критика абстракций эмпирическогосознания индивида должна начинаться с критики той точки зрения, той позиции,с которой он рассматривает вещи, с разоблачения узости этого угла зрения.

Более широкий угол зрения, позволяющий охватить явления во всемих действительном содержании, совпадает у Маркса с точкой зрения практики, взятойв ее [103] необходимой перспективе, прочерченной мысленно в будущее. Прорываяузкий горизонт наличной (буржуазной) практики, теоретический взгляд на вещи порываетне с практикой (как то казалось тому же Фейербаху), а только с данной историческипреходящей ее формой. Тем самым теоретический взгляд на вещи совпадает с практикойв ее действительном значении, в ее революционном и революционизирующем значении,а потому и с точкой зрения класса, такую- практику осуществляющего.

С таким пониманием отношения абстракций к практике и связана гносеологияМаркса. Точка зрения практики, указывал Ленин, является исходной точкой зрениятеории познания. Не надо только забывать, что здесь имеется в виду действительнаяточка зрения революционной практики, взятой во всем ее объеме и перспективе,и ни в коем случае не узкопрагматическая точка зрения, как это клеветническиизображают некоторые ревизионисты, повторяющие сплетни буржуазных идеологов.

С этим и связано учение Маркса и Ленина о понятии, и в частностито положение, что простое соответствие непосредственно наблюдаемым «общим признакам»явления еще не есть критерий истинности понятия. В результате же практическогоизменения может оказаться, что те признаки вещи, которые наблюдались как постоянноповторяющиеся, как общие, вовсе исчезнут, а то, что выступало в явлении, открытомсозерцанию, как исключение из правила, как раз и окажется выражением сущности вещи.

Чтобы проверить, правильно или неправильно наше представление отом, как обстоят дела вне нашего сознания (т.е. соответствует ли наше представлениевещи), достаточно внимательно рассмотреть вещь, сравнить представление с фактическимположением дел, с общим в фактах. Но для того, чтобы определить, принадлежитэто общее вещам с необходимостью , заложенной в их конкретной природе,или не принадлежит, требуется иной критерий. Этим критерием является не пассивноесозерцание (пусть самое тщательное и внимательное), а практика, активно изменяющая вещь.

Истинность понятия доказывается не путем сравнения его определенийс эмпирически-общими признаками фактов, а более сложным и опосредованным путем, [104]включающим в себя практическое преобразование эмпирической действительности.Окончательной инстанцией проверки понятия оказывается практика. Соответствиепонятия предмету доказывается в полной мере лишь тогда, когда человеку удаетсянайти, воспроизвести или создать предмет, соответствующий тому понятию, которое он образовал.

Поскольку же понятие выражает сущность вещи, а не то абстрактно-общее,которое открыто созерцанию и представлению, постольку понятие и нельзя ни подтвердить,ни опровергнуть ссылкой на то, что все единичные факты, данные созерцанию, обладаютили не обладают в данный момент такими-то и такими-то признаками. Маркс ни однудругую манеру теоретизировать не третировал так презрительно, как манеру вульгарныхэкономистов, полагающих, что они опровергают теорию, когда им удается показать,что вещи в явлении выглядят иначе, чем в сущности, выражаемой понятием. «…Вульгарныйэкономист думает, что делает великое открытие, когда он раскрытию внутреннейсвязи гордо противопоставляет тот факт, что в явлениях вещи иначе выглядят. Ивыходит, что он гордится тем, что пресмыкается перед видимостью, принимает видимостьза конечное. К чему же тогда вообще наука?» 1

Сущность вещи, выражаемая в ее понятии, заключается в конкретнойсистеме взаимодействия ее с другими вещами, в той системе объективных условий,внутри которых и посредством которых она есть «то, что она есть». Каждая единичная,отдельно взятая, вещь заключает в своем составе свою собственную сущность нев виде актуально-данного общего признака, а потенциально, только как элементнекоторой конкретной системы взаимодействующих вещей. Как непосредственно наблюдаемоеобщее эта сущность в ней реально (а потому и в созерцании) не осуществляется,а если и осуществляется, то, во всяком случае, не сразу, а только в процессеее движения, изменения, развития.

Важность этого обстоятельства можно ярко проиллюстрировать на историипонятия пролетариата, этой важнейшей категории марксистско-ленинской теории. [105]

Когда Маркс и Энгельс выработали понятие пролетариата как самогореволюционного класса буржуазного общества, как могильщика капитализма, это понятиепринципиально невозможно было получить и качестве абстрактно-общего каждому отдельномупролетарию и каждому особенному слою пролетариата отвлеченного признака. Такаяформальная абстракция, которую в середине XIX в. можно было бы при желании отвлечьпутем сравнения всех отдельных представителей пролетариата, путем того абстрагирования,которое рекомендует недиалектическая логика, характеризовала бы пролетариат какнаиболее угнетенный, задавленный нуждой и нищетой пассивно страдающий класс,способный, в лучшем случае, лишь на отчаянный голодный бунт.

Такое «понятие» пролетариата можно встретить в бесчисленных исследованияхтого времени, в филантропических писаниях современников Маркса и Энгельса, ив трудах социалистов-утопистов. Эмпирически-общее в этой абстракции было схваченои отражено совершенно точно. Но теоретическое выражение этой эмпирии,понимание того, чем является пролетариат как «класс в себе», по своей внутреннейприроде, выражаемой понятием, и чем он еще не был «для себя», т.е. в эмпирическойреальности, непосредственно отражаемой представлением, простой эмпирической абстракцией,было добыто лишь Марксом и Энгельсом.

Этот вывод, это понятие, выражающее действительную объективнуюприроду пролетариата как класса, было добыто на пути исследования всей совокупностиусловий, внутри которых пролетариат с неизбежностью формируется как самый революционныйкласс, призванный разрушить до основания всю эту породившую его систему общественныхусловий. Понятие пролетариата, в противоположность эмпирически-общему представлениюо нем, здесь было не формальной абстракцией, а теоретическим выражением объективныхусловий его развития и содержало в себе понимание его объективной роли, притомв тенденции ее развития.

Истинность понятия пролетариата, разработанного Марксом и Энгельсом,не могла быть доказана путем сравнения его с эмпирически-общим каждому пролетариюпризнаком. Последний явно свидетельствовал в пользу абстракции [106] филантропови утопистов. Истинность этого понятия была, как известно, доказана реальным процессомпревращения, пролетариата из «класса в себе» в «класс для себя», Пролетариатв полном смысле слова развивался и развился в направлении к соответствию «сосвоими собственным попятном», с тем понятием, которое было разработано классикамимарксизма на основе анализа объективных условий его формирования, всей конкретнойсовокупности общественных условий его бытия как пролетариата. Из рассеянной повсей стране и разъединенной конкуренцией массы угнетенных и забитых тружениковон превращается в монолитный класс, сознающий свою всемирно-историческую миссию–революционное, уничтожение частной собственности, упразднение классовой формыразделения труда вообще.

И та же практика опровергла «правильное представление», совершенноточно отражавшее непосредственно эмпирически-общее каждому пролетарию, взятомупорознь, свойство. Необходимо особо подчеркнуть, что учет этого принципиальнейшеготребования материалистической диалектики должен лежать в основе выработки всехнаучных понятий о развитии общества.

Именно игнорирование (или сознательное извращение) точки зренияпрактики как исходного пункта теории, служит в эпоху империализма базой ревизионистскихи оппортунистических течений, наносящих немалый вред международному рабочемудвижению.

Вся предательская политика «правых социалистов» имела и имеет всвоей основе упрямое нежелание считаться с ходом всемирно-исторического развитияреволюционной практики трудящихся всего мира.

Еще до Октябрьской революции 1917 года, положившей началопрактическому преобразованию мира на принципах научного коммунизма, родоначальник«правого социализма» К. Каутский стал сворачивать с пути революционногомарксизма на путь лакейского приспособления к силам мирового империализма.. Началон с малого – с допущения абстрактной гипотезы насчет «ультраимпериализма». Здесьв полной мере и сказалась вся дальновидность Ленина, поставившего абсолютно точныйдиагноз этой опасной болезни в международном рабочем движении. Абстрактно-теоретическоепостроение [107] Каутского исходило, на первый взгляд, из самых «марксистских»положений. Капитализм XX в., рассуждал Каутский, развивается по пути объединениявсех магнатов капитала в один единственный сверхтрест. В этом империалистическомсверхтресте, по мнению Каутского, должна погаснуть борьба и конкуренция государственно-обособленныхкапиталов. Мировая система империализма в итоге-де и превратится в единое обобществленноехозяйство, которое останется только формально «национализировать», чтобы онопревратилось в социализм. Не нужно будет ни революции, ни диктатуры пролетариата,а только формально-юридическая санкция, лишающая последнего собственника егочастной собственности в пользу всего общества.

Отсюда вытекала и политика, которую Каутский уже тогда начал рекомендоватьмеждународному рабочему движению: подождать, пока империализм сам, своими силами«обобществит» мировое хозяйство, не мешать ему в этом, а даже помогать. Этотпринцип с тех пор и остается высшим принципом «правого социализма». К чему этопривело и приводит на практике – слишком хорошо известно. Политика правых социалистовпомогла Гитлеру в 1932 году, ныне же помогает империалистической реакции вее борьбе против лагеря мира и социализма. Тем более важно понять, какие путимогут приводить к такому финалу. Ленин безошибочно указал на самый глубокий кореньвсей этой вредоносной теории и политики: отрыв теоретической мысли от реальногоразвития революционно-пролетарской практики, абстрактность рассуждения. Абстрактнорассуждая, указывал Ленин, вполне можно помыслить ультраимпериалистическую фазув развитии мирового капитализма. «Абстрактно мыслить подобную фазу можно. Толькона практике это значит становиться оппортунистом, отрицающим острые задачи современностиво имя мечтаний о будущих неострых задачах. В теории это значит не опиратьсяна идущее в действительности развитие, а произвольно отрываться от негово имя этих мечтаний» 2.

Конечно, если бы дело ограничилось только мечтаниями, то на этоможно было бы и не обращать [108] внимания. Дело, однако, в том, что мечтанияв области политики неизбежно становятся практически политической платформой.

Теория, в силу ее природы и огромной роли в общественной жизни,ни при каких условиях не может вообще оторваться от практики. Она может отстранитьсятолько от той или другой формы практики. Но в этом случае ее незамедлительноиспользует другая практика Теория слишком ценная вещь, чтобы долго оставатьсябез хозяина. А таким хозяином может быть только тот или иной класс. И если теоретикне связывает ход своих рассуждений с практикой сил пролетариата, если он сознательноне ставит теорию на службу практической деятельности мирового революционногопролетариата – его «мечтания» очень скоро делаются предметом корыстного вниманияпротивоположной реальной силы современного мира, практиков и идеологов империализмаи реакции. Это объективный закон, не зависящий от воли и сознания теоретика,самые благие намерения его не спасут и не оправдают.

Продолжая критический анализ абстракций К. Каутского, В.И. Ленинделает вывод, который впоследствии подтвердился с буквальной точностью в ходесобытий и подтвердился именно потому, что мысль Ленина высшим критерием правильноститеоретических построений всегда имела реальную революционно-преобразующую мирпрактику миллионов трудящихся.

«Не подлежит, сомнению, что развитие [развитие капитализма в двадцатомвеке. – Э.И. ] идет в направлении к одному единственному трестувсемирному, поглощающему все без исключения предприятия и все без исключениягосударства. Но развитие идет к этому при таких обстоятельствах, таким темпом,при таких противоречиях, конфликтах и потрясениях, – отнюдь не только экономических,но и политических, национальных и пр. и пр., – что непременно раньше ,чем дело дойдет до одного всемирного треста, до “ультраимпериалистского” всемирногообъединения национальных финансовых капиталов, империализм неизбежно должен будетлопнуть, капитализм превратится в своюпротивоположность» 3. [109]

Что отличает теоретическую мысль Ленина от абстрактных рассужденийКаутского? В первую очередь ее конкретность. А это значит прежде всего следующее.Каутский в своих «теоретических» построениях учитывает практику империализма,его сил и представителей, и рассуждает о путях, по которым она направляется.При этом он совсем забыл о такой «мелочи», как практическая деятельность и борьбаугнетаемых при этом трудящихся масс. Ее-то он и сбросил со счетов в своих построенияхи прогнозах.

Ленин, не отрицая того факта, что империализм развивается именнов том направлении, о котором рассуждает Каутский, что в развитии современногокапитализма действительно присутствует такая абстрактная возможность, как империалистическийпуть «обобществления» мировой экономики, решительно выдвигает против этой абстрактнойсхемы основной принцип революционного марксизма – точку зрения революционнойпрактики трудящихся классов. В данном случае ясно видно, что эта, и только этаточка зрения органически совпадает с конкретной точкой зрения на процесс капиталистическогоразвития в эпоху империализма. Ясно видно и следующее: абстрактная точка зренияКаутского с неизбежностью ведет к отказу от диалектики. Во имя своей абстрактно-теоретическойсхемы он отворачивает взор от факта обострения классовой борьбы. Но ведь обострениеклассового антагонизма и есть та самая форма, в которую выливается «обобществление»мировой экономики. У Каутского это «обобществление» начинает выглядеть как чистоэволюционный процесс примирения классовых противоречий. Иными словами, вместоматериалистической диалектики марксизма подсовывается типично гегелевская идея«примирения противоположностей» во имя «высших», «общечеловеческих», «надклассовых» целей.

В итоге абстрактная схема Каутского ведет к глубоко ложной в смыслетеоретического содержания концепции, к прямой апологетике империализма, к враждебнойпозиции по отношению к реальному социализму, к открытому ренегатству. Абстрактно-схоластическое,нереволюционное понимание теории марксизма явилось здесь мостиком, по, которомуКаутский неизбежно [110] пришел к полной измене марксизму и в теории, и в политике.

Совсем иное – ленинский конкретно-теоретический анализ той же самойпроблемы. Его исходный принцип – точка зрения революционной практики трудящихсяклассов, масс. С точки зрения этого принципа сразу же становится очевидной реальная,конкретная диалектика действительного процесса во всей ее противоречивости инапряженности. С этим связано и то обстоятельство, что теоретический прогнозЛенина оправдался с буквальной точностью уже два года спустя: в 1917 г.мировой империализм «лопнул» в самом слабом звене, а вся дальнейшая история сталасовершаться как история разрушения все новых и новых звеньев мировой системыимпериализма.

При этом диалектика истории такова, что на месте ослабевших звеньевимпериалистической системы возникают и день ото дня крепнут «звенья» новой экономическойи политической системы – звенья содружества стран социализма. Именно так и перерождаетсясовременней мир – в точном согласии с конкретно-теоретическим прогнозом великогомастера диалектики Ленина.

В этом и заключается главный урок для марксистски мыслящих теоретиков,стремящихся научно и по-партийному раскрывать законы общественного развития исоздавать конкретные теоретические понятия о нем. [111]

1 Маркс К., Энгельс Ф. Письма о Капитале. Госполитиздат, 1948, с. 161.

2 Ленин В.И. Сочинения, т. 22, с. 94.

3 Там же, с. 94-95.