Взгляд Маркса на процесс развития научногопознания

Вопрос об отношении абстрактного к конкретному в мышлении всталперед Марксом, как известно, в свете другого, более общего вопроса: «как развиватьнауку?» 1.

Уже в самой формулировке вопроса предполагается взгляд на научноеразвитие, как на естественный исторический процесс. Марксу вообще всегда былрешительно чужд тот левацкий взгляд на развитие духовной культуры, который игнорируетвсе предшествующие завоевания человеческой мысли. В науке, как и прочих областяхдуховной культуры, действительное движение вперед всегда осуществляется путемдальнейшего развития того ценного, что создано всем предшествующим развитием,а не на пустом месте, не локковской «tabula rasa», а теоретически развитой головой.

Само собой разумеется, что усвоение результатов предшествующеготеоретического развития – это не простое наследование готовых формул, а сложныйпроцесс их критического переосмысливания с позиции их соответствия фактам, жизни,практике. Новая теория, какой бы революционной она ни была по своему содержаниюи значению, всегда рождается в ходе критической переработки завоеваний предшествующеготеоретического развития. Это обстоятельство подчеркивал и Ленин в борьбе противлевацких взглядов пролеткульта, согласно которым пролетарскую культуру следуетразвивать «прямо из жизни», отбросив в сторону, как ненужный хлам, все завоеваниячеловеческой мысли.

Чем революционнее теория, тем в большей степени она является подлиннойнаследницей прошлого теоретического развития, тем в большей степени она усваивает«рациональные зерна», накопленные наукой до нее. Это необходимый закон развитиянауки, теории. Новое теоретическое понимание эмпирически данных [139] фактоввсегда и везде возникает только в ходе революционно-критической переработки староготеоретического понимания этих фактов.

«Сведение критических счетов» с ранее развитыми теориями есть вовсене побочное, второстепенной важности занятие, а необходимый момент разработкисамой теории, момент теоретического анализа фактов. И «Капитал» совсем не случайноимеет такой подзаголовок, второе название: «Критика политической экономии».

Здесь анализ понятий, развитых всей предшествующей историей политическойэкономии, совпадает органически, по существу, с анализом упрямых фактов экономическойдействительности. Эти два аспекта научно-теоретического исследования совпадают,сливаются в один процесс. Ни один из них не мыслим и не возможен без другого.Как критический анализ понятий невозможен помимо и вне анализа фактов, так итеоретический анализ фактов невозможен, если нет понятий, через которые они могутбыть выражены. Диалектическая логика Маркса полностью учитывает значение этогообстоятельства.

Уже поэтому в диалектике совершается сознательное, преднамеренноесовпадение индуктивного и дедуктивного моментов, как неразрывных, взаимопредполагающихмоментов исследования .

Старая логика более или менее последовательно понимала под индукциейпроцесс анализа эмпирических фактов , процесс образования аналитическихопределений факта. Поэтому индукция и казалась если не единственной, то, во всякомслучае, основной формой достижения нового знания. Дедукция же рассматриваласьглавным образом как процесс анализа понятия, как процесс установления различийвнутри понятия. В качестве таковой она представлялась по преимуществу как процесси форма разъяснения , изложения готового знания, знания, котороеуже имеется в голове, а не как форма образования нового знания, новых понятий.Дело в том, что человек (при том, разумеется, условии, если он действительноосмысливает факты) всегда приступает к анализу эмпирических фактов не с «пустым»сознанием, а с сознанием, развитым в ходе образования. Иными словами, он всегдаприступает к фактам с точки зрения тех или иных понятий. Хочет он того или нехочет, без этого он вообще не может активно осмыслить, [140] понять факты, аможет, в лучшем случае, лишь пассивно созерцать их.

В самом простом обобщении индукция неразрывно связана с дедукцией:человек выражает факты в понятии , а это значит, что новое аналитическоеопределение фактов образуется одновременно как новое – более конкретное – определениетого понятия, с точки зрения которого он осмысливает эти факты. В противном случаеаналитическое определение факта вообще не образуется.

Хочет того человек или не хочет, но каждое новое индуктивное определениефакта образуется им в свете того или иного готового, так или иначе усвоенногоим от общества понятия, в свете той или иной системы понятий. И тот, кто полагает,что он выражает факты «абсолютно непредубежденно», без всяких «заранее принятых»понятий, – тот на самом деле не свободен от них. Напротив, он неизбежно оказываетсярабом как раз самых плоских и вздорных понятий.

Свобода и здесь заключается не в устранении от необходимости, ав сознательном овладении ею. Подлинная непредубежденность состоит не втом, чтобы выражать факты вообще без всяких «заранее принятых» понятий, а в том,чтобы выражать их с помощью сознательно усвоенных правильных понятий.

Относительно философских категорий это обстоятельство прекраснопоказал в своей критике эмпиризма Энгельс: естествоиспытатель, который кичитсясвоей «свободой» от всяких логических категорий, как правило, оказывается в пленусамых пошлых представлений о них. Сам он, единолично, «из фактов», образоватьих не в состоянии, – это было бы претензией совершить то, что может совершитьлишь человечество в его развитии. Поэтому на деле он всегда заимствует логическиекатегории из философии. Вопрос заключается в том, из какой именно: то ли из скверноймодной системы, то ли из системы, представляющей собой действительную вершинуразвития, из системы, основывающейся на исследовании всей истории человеческогомышления и его завоеваний.

Это относится, разумеется, не только к понятиям философской науки.То же самое происходит с категориями любой науки. Человек никогда не начинаетмыслить [141] «с самого начала», «прямо из фактов». Без идеи в голове вообщене увидишь факта, – говорил И.П. Павлов. Бессмысленное «созерцание» и безыдейная«индукция» – это такая же фантазия, как и «чистое мышление».

Эмпирик, полагающий, что он мыслит только фактами, на самом делевсегда «…оперирует преимущественно традиционными представлениями, устаревшимибольшею частью продуктами мышления своих предшественников…» 2.Эмпирик поэтому легко путает абстракции с реальностью, реальность с абстракциями,субъективные иллюзии легко принимает за объективные факты, а объективные фактыи выражающие их понятия – за абстракции и иллюзии. Как правило, он в виде определенийфактов конкретизирует ходячие абстракции.

Следовательно, сама «эмпирическая индукция» совершается как процессконкретизации тех представлений и понятий, с которыми приступают к рассмотрениюфактов, т.е. как дедукция, как процесс наполнения исходных понятий новыми, болеедетальными определениями, полученными из фактов путем абстракции.

В материалистической диалектике рационально «снята» старая противоположностьдедукции и индукции. Дедукция перестает быть способом формального выведения определений,заключенных a priori в понятии, и превращается в способ действительного развитиязнаний о фактах в их движении, в их внутреннем взаимодействии. Такая дедукцияорганически включает в себя эмпирический момент – она совершается именно черезстрожайший анализ эмпирических фактов, через индукцию. Но в данном случае названия«дедукция» и «индукция» выражают лишь внешнее, формальное сходство метода материалистическойдиалектики с соответствующими методами рассудочной логики. На самом деле этои не индукция, и не дедукция, а нечто третье, заключающее в себе как свои «снятыемоменты» и то и другое. Здесь они осуществляются одновременно, как взаимно предполагающиепротивоположности, которые именно своим взаимодействием образуют новую, болеевысокую форму логического развития. [142]

И эта более высокая форма, органически сочетающая в себе процессанализа фактов с процессом анализа понятий, и есть тот метод восхождения от абстрактногок конкретному, о котором говорит Маркс. Это и есть та логическая форма развитиязнания, которая единственно соответствует объективной природе предмета. Делов том, что лишь с ее помощью объективная конкретность может быть воспроизведенав мышлении как реальность, исторически возникшая и развившаяся. Никаким инымспособом этого проделать нельзя.

Как таковой, способ восхождения от абстрактного к конкретному нив коем случае не есть лишь способ изложения готового, заранее как-то иначе полученногознания, как это не раз пытались представить ревизионисты учения Маркса, извращавшиеметод «Капитала» в духе плоского неокантианства.

Так, например, истолковывает способ восхождения от абстрактногок конкретному Р. Гильфердинг. Приведя выдержку из «Введения» к марксовскойработе «К критике политической экономии» («Если идти первым путем, то полноепредставление испарится до степени абстрактного определения; при втором же –абстрактные определения ведут к воспроизведению конкретного путем мышления»),Гильфердинг комментирует ее так: «Уже из этого видно, как неправильно приравниватьдедукцию и индукцию, как равноценные источники познания. Дедукция есть скореелишь способ научного изображения , который действительно сможет перейти,в конце концов, от общего к изображению частного лишь при том условии, если вмышлении ему предшествовала «индукция» 3.Называя способ восхождения от абстрактного к конкретному дедукцией и толкуя егокрайне односторонне, только с точки зрения его внешнего сходства с традиционнопонимаемой дедукцией, Р. Гильфердинг отрицает за ним достоинство методаисследования реальных фактов и сводит его лишь к форме систематического изложенияготового знания – знания, которое якобы должно быть предварительно получено другим,а именно индуктивным путем. [143]

В том же направлении рассуждает в предисловии к своей «Теории капиталистическогохозяйства» и известный австромарксист Карл Реннер. Он сводит существо способавосхождения от абстрактного к конкретному, примененного в «Капитале», к «манереизложения немецких философов», усвоенной-де Марксом от современной ему эпохи.Поскольку эта манера изложения стала якобы совершенно чуждой нынешним поколениямчитателей, Реннер и считает целесообразным заменить ее иной манерой изложения.«Я не знаю ни одной книги, которая обязана была бы своим происхождением такоймассе опыта, как «Капитал» Маркса, – говорит Реннер, – еще меньше я знаю книг,изложение которых, несмотря на это, было бы столь дедуктивно и абстрактно» 4.Поэтому Реннер считает целесообразным «изложить» содержание теории Маркса в другойманере – в манере, которая «исходит из фактов опыта, непосредственно наблюдаемых,систематизирует их и затем постепенно возводит на ступень абстрактных понятий» 5,т.е. индуктивно. В этом случае, полагает Реннер, манера изложения будет соответствоватьспособу исследования, в то время как в «Капитале» одно-де противоречит другому.

В результате Реннер совершенно некритически обобщает эмпирическиеявления современного капитализма в том их виде, в каком они выглядят на поверхности,а затем выдает свои обобщения за теоретическое выражение сущности этих явлений.На этом пути он открывает, например, что рабочий, покупая акции, приобщаетсятем самым к собственности на общественные средства производства, в результатечего совершается автоматическая «демократизация капитала», «социализация» общественногопроизводства, делающая излишней революцию. Тем самым Реннер показывает, что делоне только в манере изложения. Под видом изменения манеры изложения он жульническиподменил метод Маркса, метод исследования явлений, способом апологетики.

Столь же мало способ восхождения от абстрактного к конкретномуможет быть истолкован как способ чисто логического синтеза готовых (заранее,чисто аналитическим [144] путем полученных) абстракций в систему. Представлениео том, что в ходе познания сначала будто бы совершается «чистый» анализ, в ходекоторого вырабатываются многочисленные абстракции, а уже затем столь же «чистый»синтез принадлежит к числу таких же фантазий метафизической гносеологии, каки представление об индукции без дедукции.

Обосновывая этот взгляд, иногда приводят в качестве примера развитиенауки в XVII‑XVIII вв. Но при этом невольно совершают насилие надфактами. Если даже согласиться с тем, что для этого периода действительно характернааналитическая форма отношения к фактам (хотя синтез на самом деле, вопреки иллюзиямтеоретиков, осуществлялся и здесь), то нельзя забывать, что это не первая ступеньв научном развитии человечества и что сам «односторонний анализ», характерныйдля этой эпохи, предполагает в качестве своей предпосылки древнегреческую науку.Для античной же науки – для действительно первой стадии научного развития Европы– гораздо характернее как раз «обобщенно синтетический» взгляд на вещи. И еслиуж ссылаться на историю метафизики XVII-XVIII вв., то не следует забывать,что она сама есть не первая, а скорее вторая великая эпоха развития мышления.Но в таком случае скорее синтез, а не анализ выступает как исторически перваястадия переработки фактов в мышлении.

Пример, таким образом, доказывает как раз обратное тому, что хотелис его помощью доказать.

Анализ и синтез есть (и всегда были) такими же неразрывными внутреннимипротивоположностями процесса мышления, как и дедукция с индукцией. Если та илииная эпоха переоценивала одно в ущерб другому, то это не следует возводить взакон, которому мышление должно подчиняться впредь, в логический закон, в рецепт,согласно которому каждая наука якобы должна сначала пройти «чисто аналитическую»стадию развития, а уже после нее, на ее основе приступать к синтетической.

Но именно на таком представлении основывается мнение, что способвосхождения от абстрактного к конкретному может быть применен лишь там и тогда,когда полностью закончен предварительный процесс «воспарения» конкретного к абстрактному. [145]

Способ восхождения от абстрактного к конкретному есть прежде всегоспособ анализа реальных эмпирических фактов. Как таковой он органически включаетв себя в качестве своей внутренне необходимой противоположности «обратное» движение,– каждый отдельный шаг на этом пути есть не что иное, как акт восхождения отчувственно-данной конкретности к ее абстрактно-теоретическому выражению. Поэтому-топроцесс восхождения от абстрактного к конкретному в мышлении есть в то же времяи постоянно возобновляющееся движение от конкретного в созерцании и представлениик конкретному в понятии.

Абстрактные определения чувственно-данных фактов, которые на путивосхождения к конкретной истине синтезируются в систему, в ходе самого движенияи образуются. Они ни в коем случае не берутся готовыми в качестве продуктов предшествующей,якобы чисто аналитической, стадии логического познания.

И если в утверждении, согласно которому восхождение от абстрактногок конкретному предполагает чисто аналитическое сведение чувственно-эмпирическойконкретности к абстрактному выражению как особую, по времени и по существу предшествующуюфазу логической деятельности, имеется какой-то смысл, то этот смысл заключаетсяв том, что теоретическое рассмотрение действительности предполагает уже наличиеразвитого словарного запаса, стихийно сложившуюся терминологию, систему абстрактно-общихпредставлений. Эта «чисто аналитическая» стадия отражения предметной действительностив сознании есть лишь предпосылка логически-теоретической деятельности, но неее первая фаза.

Итак, можно подытожить: способ восхождения от абстрактного к конкретному– это специфическая форма деятельности мышления, логической переработки созерцанияи представления в понятия. Это ни в коем случае не искусственный прием, не манераизложения готового знания, не формальный способ соединения готовых абстракцийв систему.

Это прежде всего «естественный» закон теоретического развития человечества,выявленный философией, а затем превращенный в сознательно применяемый способразвития теории. [146]

Каждое отдельно взятое «индуктивное» обобщение (формула которого:от конкретного в созерцании к абстрактному в мышлении) на деле всегда осуществляетсяв контексте общего движения познания, – и в этом смысле является лишь «исчезающиммоментом» в ходе общего движения к конкретной истине. Тем самым восхождение отабстрактного к конкретному в мышлении и диалектика мышления – это неразрывносвязанные вещи.

Не случайно Ленин, тщательно выписав длинное определение пути отабстрактного к конкретному, данное Гегелем в последнем разделе «большой» логики,характеризует его так:

«Этот отрывок очень недурно подводит своего рода итог тому, чтóтакое диалектика» 6.

Определение, цитируемое Лениным как раз и характеризует процессмышления как процесс восхождения от абстрактного к конкретному:

«…Познание катится вперед от содержания к содержанию. Преждевсего это поступательное движение характеризуется тем, что оно начинается с простыхопределенностей и что последующие определенности становятся все богаче иконкретнее . Ибо результат содержит в себе свое начало, и дальнейшее движениеэтого начала обогатило его (начало) новой определенностью. Всеобщее составляетоснову; поэтому поступательное движение не должно быть понимаемо как течениеот некоторого другого к некоторому другому. В абсолютном методе понятие сохраняетсяв своем инобытии, всеобщее – в своем обособлении, в суждении и реальности; накаждой ступени дальнейшего определения всеобщее поднимает выше всю массу своегопредыдущего содержания и не только ничего не теряет вследствие своего диалектическогопоступательного движения, не только ничего не оставляет позади себя, но уноситс собой все приобретенное и обогащается и уплотняется внутри себя» 7.

Именно эти разделы гегелевской Логики, в которых излагается идеявосхождения от абстрактно-всеобщей определенности предмета к все более и болееконкретному ее наполнению, Ленин в своих конспектах выделяет как [147] разделы,в которых менее всего сказывается идеализм, где речь идет прежде всего о диалектическомметоде.

«Замечательно, что вся глава об “абсолютной идее” почти ни словечкане говорит о боге (едва ли не один раз случайно вылезло “божеское” “понятие”)и, кроме того, это NB , почти не содержит специфически идеализма ,а главным своим предметом имеет диалектический метод . Итог и резюме, последнееслово и суть логики Гегеля есть диалектический метод – это крайне замечательно.И еще одно: в этом самом идеалистическом произведении Гегеля всегоменьше идеализма, всего больше материализма. “Противоречиво”, но факт!» 8

При диалектическом взгляде на процесс познания способ восхожденияот абстрактного к конкретному, от всеобщего теоретического определения предмета ,данного в созерцании и представлении, ко все более конкретным его определениями выступает как форма теоретически-правильной переработки эмпирических фактовв понятии. Так его рассматривает и Маркс во «Введении» к работе «К критике политическойэкономии», и Ленин в своих замечаниях и оценках по поводу последней главы гегелевскойЛогики. [148]

1 Маркс К. К критике политической экономии, с. 233.

2 Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения, т. XIV, с. 599.

3 Гильфердинг Р. Историческая подготовка политической экономииМаркса /Основные проблемы политической экономии. Москва, 1922, с. 235 (курсив наш. – Э.И. ).

4 Реннер К. Теория капиталистического хозяйства. Москва – Ленинград, 1926, с. XIX.

5 Там же.

6 Ленин В.И. Философские тетради, с. 202.

7 Гегель Г.В.Ф. Сочинения, т. VI. Москва, Соцэкгиз, 1939, с. 315.

8 Ленин В.И. Философские тетради, с. 205.