Материалистическое обоснование способа восхождения отабстрактного к конкретному у Маркса

В качестве всеобщего закона, которому подчиняется процесс научногоразвития, способ восхождения от абстрактного к конкретному был сформулированГегелем. Но только у Маркса, давшего материалистическое обоснование этому закону,он стал служить действительным методом развития конкретно-научного знания,в то время как у Гегеля (и именно вследствие идеалистического его толкованияи применения) он выступал исключительно как способ построения спекулятивной наукинаук, абсолютной системы «мира в целом».

Маркс не только обосновал этот закон в общетеоретическом плане.Он реально применил его в разработке одной из конкретных наук – политическойэкономии. [148] Созданный с его помощью «Капитал» и заключает в себе конкретное,развернутое практическое доказательство необходимости этого способа, его реальноематериалистическое обоснование, как метода единственно соответствующего диалектикеразвития предметной объективной действительности.

Анализ «Капитала» с точки зрения примененного в нем метода исследованияи должен показать конкретное существо способа восхождения от абстрактного к конкретному.

Этот способ должен быть показан как такой, который только и можетобеспечить разрешение центральной задачи научного исследования, как она рисуетсяс точки зрения материалистической диалектики, – задачи прослеживания конкретнойвзаимообусловленности явлений, создающих своим взаимодействием систему ,исторически возникшую, развившуюся и продолжающую развивать все новые и новыеформы своего существования, все новые и новые формы внутреннего взаимодействия.

Никаким иным методом эту задачу разрешить нельзя. Любой другойспособ не соответствует объективной природе предмета, который с его помощью духовновоспроизводится.

Крайне ошибочным было бы усматривать необходимость метода восхожденияот абстрактному к конкретному лишь в том, что сознание человека не может охватитьсразу всю сложность предмета, что ему поневоле приходится «восходить» от неполного,одностороннего (абстрактного) представления о предмете к все более полному ивсестороннему знанию о нем. Такое объяснение было бы просто крайне недостаточным.Точнее, это не объяснение, а просто ссылка на общеизвестный факт. Что сознаниедействительно таково – это само собой очевидно. Но все свойства и особенностисознания сами еще нуждаются в материалистическом объяснении. Кроме того, такаяссылка на природу сознания вообще еще ровно ничего не объясняла бы в спецификеспособа восхождения от абстрактного к конкретному, как способа научно-теоретическогоисследования. Простое ознакомление с предметом, с явлением и системой явленийтоже протекает как процесс постепенного, последовательного усвоения все новыхи новых деталей, подробностей, как процесс перехода от одностороннего, бедногопредставления о предмете к многостороннему [149] (но по-прежнему чисто эмпирическому)представлению о нем. Процесс накопления эмпирических сведений, посредством которогодействительность делается известной, но не делается еще познанной , тожепротекает как процесс развития от одностороннего знания к знанию всестороннему.

Это толкование, таким образом, отмечало бы лишь то абстрактно-одинаковое,что процесс теоретического воспроизведения конкретности в понятии имеет с процессомпростого эмпирического ознакомления с явлениями, и не выражало бы специфики нитого, ни другого.

Способ восхождения от абстрактного к конкретному есть лишь способотражения конкретной действительности в мышлении, а отнюдь не способ еесотворения силой мышления, как то изображал Гегель. Именно поэтому вовсене от мышления зависит – с чего начинать и в каком порядке продолжать логическоеразвитие понятий этим способом. Как показал Маркс, это зависит исключительноот того отношения, в котором стоят друг к другу различные стороны конкретногоцелого. Способ логического развития должен поэтому соответствовать способу внутреннегорасчленения этого целого, диалектике становления конкретности вне мышления, тоесть, в конечном счете, историческому развитию этой конкретности, хотя, как мыэто ниже покажем, такое совпадение не является простым, зеркально-мертвым, икасается лишь всеобщих моментов развития.

Формула материализма в теории познания и логике как раз обратнавышеприведенной: предмет таков, что ему соответствует лишь такая, а не какая-нибудьиная форма деятельности сознания, предмет таков, что лишь при помощи этого способаон может быть отражен в сознании.

Иными словами, вопрос о способе логической деятельности и здесьпревращается в исследование объективной природы предметной реальности ,в дальнейшее раскрытие категории конкретности как предметной категории,выражающей всеобщую форму существования действительности.

И здесь царствует принцип совпадения логики, теории познания идиалектики: вопрос на первый взгляд чисто логический по существу является вопросомо всеобщих формах, в которых совершается становление и развертывание объективнойконкретности. [150]

Материалистическое обоснование правильности и необходимости способавосхождения от абстрактного к конкретному может заключаться только в показе техреальных всеобщих законов, которым одинаково подчиняется в своем становлениилюбая конкретная система взаимодействующих явлений (товарно-капиталистическаясистема общественных отношений или солнечная система, химическая или биологическаяформа взаимодействия и т.д.).

Но здесь мы опять сталкиваемся с известной уже диалектической трудностью– диалектика сказывается и в постановке вопроса о самой диалектике. Выяснитьи теоретически выразить всеобщие законы становления любой конкретности,по-видимому, невозможно на пути индуктивного обобщения, на пути абстрактногоотвлечения того общего, того одинакового, что имеют между собой товарно-капиталистическаясистема с солнечно-планетной, а биологическая форма взаимодействия в природес электромагнитной, химической и т.д.

Поставить вопрос так, значит поставить перед собой абсолютно неразрешимуюпо самой ее природе задачу. Ведь всех случаев конкретного взаимодействия в бесконечнойприроде не знает не только автор работы, а и человечеству в целом до этого ещевесьма далеко. И тем не менее мы стоим перед задачей вскрыть именно всеобщие законы становления любой объективной системы конкретного взаимодействия. Инымисловами, мы возвратились снова к одной из «вечных» проблем философии: возможноли, а если возможно, то как, выработать на основе исследования ограниченного,по необходимости конечного круга фактов, реально-всеобщее, бесконечное обобщение.

По счастью, философия никогда и не пыталась реально добыть такоепонимание на индуктивном пути. Реальное развитие науки и философии давно практически разрешало и разрешает эту «антиномию», кажущуюся принципиально неразрешимой лишьтогда, когда она формулируется метафизически.

На самом деле человечество не только в философии, но и в любойобласти познания добывало всеобщие, «бесконечные» обобщения и выводы не путемабстракции того одинакового, что имеют между собой все возможные случаи,а путем анализа хотя бы одного типичного случая. [151]

В этой связи достаточно вспомнить слова Энгельса в «Диалектикеприроды»:

«Замечательный пример того, насколько основательны претензии индукции– быть единственной или хотя бы основной формой научных открытий, дает термодинамика.Паровая машина является поразительнейшим доказательством того, что можно из теплотыполучить механическое движение. 100 000 паровых машин доказывали это не болееубедительно, чем одна машина, но они все более и более заставляли физиков занятьсяобъяснением этого. Сади Карно первый серьезно взялся за это, но не путем индукции.Он изучил паровую машину, анализировал ее, нашел, что в ней основной процессне выступает в чистом виде, а заслонен всякого рода побочными процессами,устранил эти ненужные для главного процесса побочные обстоятельства и создалидеальную паровую машину (или газовую машину), которую так же нельзя построитьпрактически, как нельзя, например, провести практически геометрическую линиюили поверхность, но которая оказывает, по-своему, такие же услуги, как эти математическиеабстракции: она представляет рассматриваемый процесс в чистом, независимом, неприкрытомвиде» 1

Не индукция, направленная на поиски абстракции, выражающей общеедля всех частных случаев, а углубленный анализ одного частного случая,направленный на то, чтобы выявить искомый процесс в его «чистом» виде, – такимбыл и путь философии везде и всегда, где и когда она действительно приходилак объективным открытиям. Путем индукции и абстракции пытались идти разве чтолюди, подобные Конту и Спенсеру. Но зато и результаты их стараний оказались соответствующими.

Философия всегда решала свои специфические проблемы, существенноотличные от стремления отыскать то абстрактно-общее, что крокодил имеет вместес Юпитером, а солнечная система – с богатством. У философии всегда были своисерьезные проблемы, в ходе решения которых она и шла к раскрытию всеобщих закономерностей [152]всего существующего, к раскрытию содержания категорий.

Маркс, как известно, подверг критическому анализу гегелевскую системувсеобщих категорий вовсе не путем сравнивания этих категорий с тем общим, чточеловечество имеет с атомным ядром, а они оба вместе – со строением большой вселенной.

Критическое преодоление гегелевской системы категорий свершилосьпутем ее критического сопоставления преимущественно с одним (но, и все дело вэтом, с типичным) случаем диалектического развития – с диалектикой общественныхотношений производства на одной из ступеней их развития.

Критическое преодоление исторически развитых философией всеобщихкатегорий с точки зрения углубленного анализа хотя бы одного типичногослучая – это и есть тот реальный путь, на котором всегда свершалась эволюцияв понимании содержания всеобщих категорий.

К анализу единичного с точки зрения всеобщего всегда реально исводится основная задача теоретического анализа всеобщего. Надо только суметьвыделить в единичном то, что составляет не единичность и особенность этого случая,а его всеобщность. Именно в этом пункте как раз и требуется максимально сознательноеотношение к абстракции и к путям ее получения. Ведь самая обычная ошибка теоретическогоисследования и заключается в том, что за всеобщую форму единичного факта принимаютто, что на деле относится лишь к данному стечению преходящих обстоятельств, внутрикоторых дана созерцанию эта реально-всеобщая форма.

И поскольку речь заходит о том, чтобы более полно раскрыть содержаниетакой всеобщей категории, как конкретность, то задачу не только можно, но и нужнорешать на пути исследования хотя бы одного типичного случая живой диалектическиразвившейся системы внутренне взаимодействующих объективных явлений.

Типичнейшим случаем такой саморазвивающейся, относительно самостоятельнойсистемы (конкретности) является система товарно-капиталистических отношений междулюдьми. Ее мы и возьмем в качестве того непосредственного частного случая конкретностивообще, в котором могут и должны быть выявлены всеобщие контуры всякой [153]конкретности. Материал из других областей мы будем привлекать к рассмотрениюлишь постольку, поскольку он сам по себе характерен.

Выбор этого материала определяется не субъективным капризом илиличными склонностями. Гораздо более веское обстоятельство в пользу такого выборазаключается в том, что ни одна другая конкретность еще не постигнута мышлениемс такой полнотой, с какой постигнута эта. Ни одна другая система конкретноговзаимодействия не предстоит еще перед нами во всей сложности и полноте ее внутреннейдиалектики, во всей сложности ее структуры, как система товарно-капиталистическихотношений, раскрытая в «Капитале» и других произведениях классиков марксизма-ленинизма,– именно поэтому на этом материале и целесообразнее всего рассматривать всеобщиехарактеристики всякой конкретности, раскрывать категорию конкретности вообще.

Такой способ рассмотрения вполне совпадает с тем, что делал в своейпознавательной практике сам Маркс.

Когда Маркс поставил перед собой задачу раскрыть всеобщий законкапитализма как такового, как исторически определенной системы общественногопроизводства, он вовсе не пошел по пути индуктивного сравнения всех без исключенияслучаев капиталистического развития, имевшихся на земном шаре в его время. Онпоступил по-иному, поступил, как диалектик: он взял самый характерный и самый развитый случай , а именно английскую товарно-капиталистическуюдействительность и ее теоретическое отражение в английской экономической литературе,и развернул всеобщую экономическую теорию, главным образом, на основедетального исследования этого одного случая.

Он понимал при этом, что всеобщие законы развития капитализма однии те же для любой страны, и что Англия, как страна дальше других ушедшая по путикапиталистического развития, показывает все явления в наиболее отчетливом виде.В ней все то, что в других странах имеется в виде слабого и очень трудно различимогонамека, в виде не до конца выявившейся тенденции, перекрываемой и осложняемойпобочными внешними обстоятельствами, предстало в наиболее развитой и классическичеткой форме. К материалам, характеризующим [154] капиталистическое развитиедругих стран, Маркс обращался лишь в определенных случаях (для анализа рентыон привлек, например, много материалов из экономического развития русской деревни).Но этот путь – путь выявления непосредственно общего между различными случаямикапиталистического развития – не был столбовой дорогой, на которой он разворачивалвсеобщую теорию капиталистического развития. Столбовой дорогой его исследованиявсе время оставалось исследование английской экономической действительности иконструктивная критика английской политической экономии.

Теми же соображениями следует, очевидно, руководствоваться и припостановке вопроса о категориях диалектики. Ведь именно товарно-капиталистическаядействительность, теоретически раскрытая в «Капитале» и других примыкающих кнему работах (как самого Маркса, так и его лучших учеников и последователей,прежде всего Энгельса и Ленина), предстоит перед нами как наиболее полно развернутаякартина исторически возникшей и развившейся конкретности, как типичнейший случайконкретности вообще. При этом именно «Капитал» представляет собой до сих порнепревзойденный образец сознательного применения диалектического метода, диалектическойлогики во всем объеме ее содержания. Он показывает многим наукам их завтрашнийдень, показывает в классически четкой форме все те стороны метода, которые вдругих науках столь последовательно еще не реализованы.

Следует отметить также, что конструктивная критика предшествующихтеорий, представляющая собой неотъемлемый момент теоретической разработки научныхпроблем современности, предполагает, что критическому усвоению подвергаетсядоброкачественный теоретический («мыслительный») материал, действительно высшиеобразцы теоретического понимания той действительности, которая в данном случаевыступает в качестве предмета внимания и исследования.

Когда речь шла о разработке экономической теории, тогда главнымитеоретическими оппонентами, в ходе спора с которыми Маркс разворачивал свое пониманиедействительности, были классики буржуазной политической экономии, а несовременные Марксу представители вульгарной экономии и «профессорской формы разложения» [155]теории. Современниками Маркса эти последние были лишь по времени, а нес точки зрения теоретического проникновения в предмет. В отношении теории онистояли бесконечно ниже классиков и никак не представляли собой достойной серьезногооспаривания теоретической противоположности. И, разворачивая свое теоретическоепонимание действительности в форме серьезного спора с классиками, Маркс лишьвысмеивает, по ходу дела, таких «теоретиков», как Сениор, Бастиа, Мак-Куллох,Рошер и т.п. Сводить критические счеты с этими последними можно было только тогда,когда теоретическое понимание предмета в его решающих моментах было по существууже развернуто.

Когда же речь заходит о философских категориях, о категориях диалектики,то классическая буржуазная философия и по сей день остается единственнодостойным и серьезным теоретическим оппонентом философии диалектического материализма,что, разумеется, не только не снимает с повестки дня задачу самой острой и беспощаднойборьбы с современными реакционными системками, но и помогает обнажить их пустоту,их стремление трусливо спрятаться от больших философских проблем.

Маркс, Энгельс и Ленин относились к Гегелю или Фейербаху принципиальноиначе, чем к Шопенгауэру или Конту, к Маху или Богданову. Резко критикуя спекуляциимелких и пошлых идеалистов, они никогда не старались искать там «рациональноезерно».

Разоблачая путаную софистическую аргументацию махистов, Ленин преждевсего сводит ее к тому классически ясному и принципиальному выражению, которогооспариваемая позиция достигла у Беркли и Фихте. И это не только полемическийприем, но и самый верный способ теоретически обнажить сущность позиции.С другой стороны, когда перед Лениным вставала задача дальнейшей разработки материалистическойдиалектики, он оставляет в стороне махистов, как теоретических современниковБеркли, и возвращается к критическому анализу «Науки логики» Гегеля, как подлиннойвершины буржуазной мысли в области понимания всеобщих законов природы, обществаи человеческого мышления.

Итак, можно подытожить сказанное: подлинное, конкретное обоснованиеспособа восхождения от абстрактного [156] к конкретному, как единственно правильногов научном отношении метода логического развития, как метода, единственно соответствующегообъективной диалектике, следует искать в «Капитале» Маркса, в анализе его логическойструктуры.

В «Капитале» последовательно и систематически осуществлено то совпадениелогики, теории познания и диалектики, которое является отличительной чертой методаисследования Маркса, то совпадение индукции и дедукции, анализа и синтеза, котороехарактеризует способ восхождения от абстрактного к конкретному. Рассмотрим вопроспрежде всего в его конкретно-экономическом выражении, чтобы перейти затем к выводамобщеметодологического, логического порядка.

Поставим такой вопрос: возможно ли вообще теоретически понять (воспроизвестив понятии) объективную сущность таких явлений, как прибавочная стоимость и прибыль,если до этого и независимо от этого не проанализирована категория стоимости?Можно ли понять деньги, не зная закономерностей, которым подчинено движение простоготоварного рынка?

Тот, кто читал «Капитал» и знаком с проблематикой политическойэкономии, знает, что это – неразрешимая задача.

Можно ли образовать понятие (конкретную абстракцию) капитала напути чисто индуктивного обобщения тех абстрактных признаков, которые наблюдаютсяв любом из различных видов капитала? Будет ли такая абстракция удовлетворительнойв научном отношении? Будет ли такая абстракция выражать внутреннее строение капиталавообще, как специфической формы экономической реальности?

Стоит поставить вопрос так, чтобы можно было ответить на него толькоотрицательно.

Такая абстракция, конечно, выразит то одинаковое, что имеют междусобой промышленный, банковский, торговый, ростовщический капитал. Она, безусловно,избавит нас от повторений. Но этим и исчерпывается ее реальный познавательныйсмысл. Она не выразит конкретной сущности ни одного из этих видов капитала. Ностоль же мало она выразит конкретное существо их взаимной связи, их взаимодействия.Как раз от этого в ней и произошло отвлечение. Но ведь именно конкретное взаимодействиеконкретных [157] явлений составляет, с точки зрения диалектики, предмет и цельмышления в понятиях.

Значение общего противоречиво, указывал Ленин, – оно омертвляетживую реальность, но в то же время является единственно возможной ступенью кее постижению. Но в данном случае, как нетрудно понять, общее только омертвляетконкретное, только отходит от него и не является одновременно шагом к нему. Именноот конкретного такое общее абстрагируется, как от «несущественного».

Конкретную всеобщую природу капитала (любого капитала – и промышленного,и банковского, и торгового) такая абстракция также не выражает.

«Капитал» нагляднейшим образом демонстрирует то обстоятельство,что конкретную экономическую природу торгового капитала – как конкретной сторонытоварно-капиталистического целого – принципиально нельзя понять, выразить в теоретическойабстракции, если предварительно не понят в его внутренней структуре промышленныйкапитал.

Рассмотрение промышленного капитала в его имманентных определенияхсовпадает с раскрытием сущности капитала вообще. Столь же несомненно, что промышленныйкапитал не может быть понят раньше, чем понята стоимость.

«…Легко понять норму прибыли, если известны законы прибавочнойстоимости. В обратном порядке невозможно понять ni l’un, ni l’autre [ни того,ни другого]» 2.

Подчеркнем, что речь идет о том, чтобы понять (выразитьвпонятии ), ибо создать абстракцию прибыли вообще, разумеется, можно.В последнем случае достаточно свести эмпирически наблюдаемые явления прибылик абстрактному выражению. Такая абстракция будет вполне достаточной для того,чтобы уверенно отличить явления прибыли от других явлений, «узнать» прибыль.Это с успехом проделывает каждый предприниматель, прекрасно умеющий отличитьприбыль от заработной платы, от денег и тому подобного.

Но предприниматель при этом не понимает , что такое прибыль .Он в этом вовсе и не нуждается. Он на практике поступает как инстинктивный сторонникпозитивистской [158] философии и эмпирической логики. Он просто придает обобщенноевыражение явлениям, важным и существенным с его точки зрения, с точки зренияего субъективной цели, и это обобщенное выражение явлений прекрасно служит емуна практике в качестве понятия, позволяющего ему уверенно отличать прибыль отне-прибыли. И как завзятый позитивист он искренне считает метафизической схоластикой,оторванным от жизни мудрствованием все разговоры о внутренней природе прибыли,о сущности, о субстанции этого дорогого его сердцу явления. Предпринимателю вусловиях товарно-капиталистического производства вовсе и не требуется все этознать. «Каждый может употреблять деньги как деньги, не зная, чтó такоеденьги» 3.

Узкопрактический рассудок, как подчеркивал Маркс, органически враждебени чужд пониманию (ср. замечание по адресу Ф. Листа в гл. 1 «К критикеполитической экономии»).

Предпринимателю даже вредно умствовать над вопросом о том, чтотакое прибыль. Пока он будет пытаться это понять, другие, более пронырливые ипрактически ловкие дельцы урвут и его долю прибыли. И делец никогда не променяетреальную прибыль на понимание того, что она такое.

Но в науке, в мышлении, важно как раз понимание. Наука,мышление в понятиях, только и начинается там, где сознание не просто выражаети пересказывает стихийно навязываемые ему представления о вещах, а стараетсяцеленаправленно и критически проанализировать как вещи, так и представления о них.

Понять явление – значит выяснить его место и роль внутритой конкретной системы взаимодействующих явлений, внутри которой оно с необходимостьюосуществляется, и выяснить как раз те особенности, благодаря которым это явлениетолько и может играть такую роль в составе целого. Понять явление – значитвыяснить способ его возникновения, «правило», по которому это возникновение совершаетсяс необходимостью, заложенной в конкретной совокупности условий, значит проанализировать [159]сами условия возникновения явления. Это и является общей формулой образованияпонятия, понимания .

Понять прибыль – значит выяснить всеобщий и необходимыйхарактер ее возникновения и движения внутри системы товарно-капиталистическогопроизводства, выявить ее специфическую роль в совокупном движении всей системыв целом.

Именно поэтому конкретное понятие и возможно осуществить толькочерез сложную систему абстракций, выражающих явление в совокупности условий еговозникновения.

Политическая экономия, как наука, исторически и начинается толькотам, где неоднократно повторяющиеся явления («прибыль», «заработная плата», «процент»и т.д.) не только фиксируются с помощью общепонятных и общепринятых наименований(это происходит до науки и вне науки, в сознании практических участников производства),а постигаются конкретно, путем анализа их места и роли в составе системы.

Итак, понять (выразить в понятии) прибыль принципиальноневозможно, если предварительно и независимо от нее не понята прибавочная стоимостьи законы ее возникновения.

Почему это невозможно? Если мы в общетеоретической форме ответимна этот вопрос, то мы тем самым и покажем реальную необходимость способа восхожденияот абстрактного к конкретному, его применимость в любой области знания.

Обратимся поэтому к истории политической экономии. [160]

1 Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения, т. XIV, с. 437-438.

2 Маркс К. Капитал. Госполитиздат, 1955 т. I, с. 222.

3 Маркс К. Теории прибавочной стоимости, т. III, изд. 4. Партиздат, 1936, с. 127.