1. Диалектическое и метафизическое понимание конкретного

Определение «конкретного» у Маркса

Известно, что Маркс определяет конкретное как «единствомногообразного» 1.С точки зрения традиционной формальной логики это определение может показатьсяпарадоксальным: ведь сведение чувственно-данного многообразия к единству представляетсяна первый взгляд задачей выработки не конкретного, а как раз наоборот, абстрактногознания о вещах. С точки зрения этой логики, осознать единство в чувственно воспринимаемоммногообразии явлений – значит выявить то абстрактно-общее, одинаковое, которымобладают все эти явления. Это абстрактно отвлеченное единство, зафиксированноев сознании с помощью общего термина, и представляется на первый взгляд тем самым«единством», а котором только и может идти речь в логике.

Действительно, если понимать переход от живого созерцания и представленияк понятию, от чувственной ступени познания к рациональной, только как процесссведения чувственно-данного многообразия к простому абстрактному единству, тоопределение Маркса обязательно покажется выражением, неоправданным с точки зрения«логической» терминологии. [5]

Все дело, однако, в том, что взгляды Маркса опираются на совершенноиные представления о мышлении, о его цели и задачах, нежели те, на основе которыхстроила свою теорию старая, недиалектическая логика. Это отражается не тольков существе решения логических проблем, но и в терминологии. И это неизбежно:«В науке каждая новая точка зрения влечет за собой революцию и в ее техническихтерминах» 2.

Если Маркс определяет конкретное как единство многообразного, тоздесь предполагается диалектическое понимание и единого, и многого, и их отношениядруг к другу. Единство в диалектике понимается прежде всего как связь, как взаимосвязьи взаимодействие различных явлений в составе некоторой системы, совокупности,а вовсе не как абстрактное подобие этих явлений друг другу. Это диалектическоезначение термина «единство» и предполагается определением Маркса.

Определение конкретного, данное Марксом, означает, если несколькоразвернуть его афористически краткую формулу, буквально следующее: конкретное,конкретность – это прежде всего синоним реальной связи явлений, сцепленияи взаимодействия всех сторон, моментов предмета, данного человеку в созерцаниии представлении. Под конкретным понимается тем самым внутренне расчлененная совокупностьразличных форм существования предмета, неповторимое сочетание которых характернотолько для данного предмета. Единство, понимаемое так, осуществляется не черезподобие явлений друг другу, а как раз наоборот, через их различие и противоположность.

Такое понимание единого во многом (или конкретности), очевидно,не только не совпадает с тем пониманием, из которого исходила старая логика,но и прямо ему противоположно. Оно сближается здесь по смыслу с понятием целостности,и Маркс часто в качестве синонима конкретности употребляет также термин «тотальность»,которому в русском языке как раз и соответствуют слова «целостность», «целокупность».К этому термину Маркс прибегает в тех случаях, когда ему приходится охарактеризовыватьпредмет как единое, связанное во [6] всех его многообразных проявлениях целое,как «органическую систему» взаимообусловливающих друг друга явлений в противоположностьметафизическому представлению о нем, как о механическом агрегате неизменных составныхчастей, связанных между собой лишь внешне, более или менее случайно.

Самое важное в Марксовом определении конкретного заключается втом, что оно оказывается прежде всего объективной характеристикой предмета, рассматриваемогосовершенно независимо от всех тех эволюций, которые происходят в познающем субъекте.Конкретен предмет сам по себе, «в себе», независимо от того, достигается ли онмышлением или воспринимается органами чувств. Конкретность не создается в процессеотражения предмета в субъекте ни на чувственной ступени этого отражения, ни нарационально-логической.

Иными словами, «конкретное» – это прежде всего такая же предметная,объективная категория, как и любая категория материалистической диалектики, как«необходимое», или «случайное», как «сущность» или «явление». Она выражает собойвсеобщую форму развития и природы, и общества, и мышления. В системе взглядовК. Маркса «конкретное» ни в коем случае не есть синоним чувственно-наглядного,непосредственно-созерцаемого.

Поскольку «конкретному» противополагается «абстрактное», это последнеетрактуется Марксом также прежде всего предметно. Для Маркса это ни в коем случаене синоним лишь «чисто-мыслимого», лишь продукта умственной деятельности, лишьсубъективно-психологического феномена, имеющего место только под черепной крышкойиндивидуума. Маркс сплошь и рядом использует этот термин в качестве характеристикиреальных, вне сознания существующих явлений и отношений, независимо от того,отражены они в сознании или нет.

Так, например, Маркс говорит в «Капитале» об «абстрактном труде».Здесь «абстрактность» выступает как объективная характеристика той формы, которуючеловеческий труд приобретает в развитом товарно-капиталистическом производстве.Автор «Капитала» настойчиво подчеркивает, что сведение различных видов труда[8] к лишенному различий, однородному, простому труду – «…это – абстракция,которая в общественном процессе производства совершается ежедневно». Это – «…неменее реальная абстракция, чем превращение всех органических тел в воздух» 3.

В определении золота как «материального бытия абстрактного богатства»также выражается его специфическая функция в организме товарно-капиталистическойформации, а вовсе не в сознании теоретика или практика.

Такое употребление термина «абстрактное» отнюдь не есть терминологическаяприхоть Маркса: оно связано с самым существом его логических воззрений, с диалектическимпониманием отношения форм мышления и форм предметной, объективной реальности,с пониманием практики (чувственно-предметной деятельности) как критерия истинностиабстракций мышления.

Еще меньше это словоупотребление можно объяснить как «атавизм гегельянства»:именно против Гегеля направлено известное положение Маркса о том, что «простейшаяэкономическая категория, например меновая стоимость… не может существоватьиначе, как абстрактное, одностороннее отношение уже данного конкретного живогоцелого» 4.

«Абстрактное» в подобном, очень часто встречающемся у Маркса, контекстеприобретает смысл «простого», неразвитого, одностороннего, фрагментарного, «чистого»(т.е. не осложнённого деформирующими воздействиями). Само собой понятно, чтов этом смысле «абстрактное» вполне может выступать в качестве объективной характеристикиреальных явлений, а не только явлений сознания.

«Чистота (абстрактная определенность), с которой древнем мире выступаютторговые народы – финикийцы, карфагеняне, – дана как раз самим преобладаниемземледельческих народов» 5 – и, ужконечно, не преобладанием «абстрагирующей силы мысли» [8] финикийцев или ученых,пишущих историю Финикии. «Абстрактное» в данном смысле вовсе не есть продукти результат мыслящей деятельности. От мышления этот факт зависит так же мало,как и то обстоятельство, что «абстрактный закон размножения существует толькодля растений и животных».

Согласно Марксу, «абстрактное» (как и его противопонятие, «конкретное»)есть категория диалектики, как науки о всеобщи формах развития природы, обществаи мышления, а уже на этой основе – также и категория логики , ибо диалектикаи есть Логика марксизма.

Такое предметное толкование категории абстрактного направлено своимполемическим острием против всевозможных разновидностей неокантианской логикии гносеологии, грубо метафизически противополагающих «чистые формы мышления»– формам объективной реальности. Для этих школ в логике «абстрактное» – это толькоформа мысли, в то время как «конкретное» – форма чувственно-наглядного образа.Это узкогносеологическое толкование, характерное для всех представителей юмистско-миллевскойи кантианской традиций в логике (например, Челпанов и Введенский в России), совершенночуждо и враждебно самой сути диалектики как логики и теории познания.

В современной буржуазной философий узкогносеологическая (т.е. вконце концов, по существу психологическая) интерпретация категорий абстрактногои конкретного утвердилась прочно. Вот свежий пример – определение «Философскогословаря» Макса Апеля и Петера Людца:

«АБСТРАКТНОЕ: изъятое из некоторой данной взаимосвязи и рассматриваемоесамо по себе (für sich allein). Таким образом, абстрактное имеет смысл понятийного,мыслимого в противоположность наглядно созерцаемому.

АБСТРАКЦИЯ: логическое действие, посредством которого через опусканиепризнаков поднимаются от наглядно-созерцаемой данности к общему представлениюи от данного понятия к обобщающему. Абстракция обедняет содержание и расширяетобъем. Противоположность абстракции – детерминация».

«КОНКРЕТНОЕ: непосредственно, наглядно созерцаемое. Конкретныепонятия обозначают созерцаемое, [9] отдельные объекты созерцания. Противопонятие– абстрактное (см.)» 6.

Это однобокое определение (абстракция, конечно – и умственное отвлечение,но ни в коем случае не сводится к нему) с незначительными вариациями кочует изсловаря в словарь, к какой бы разновидности идеализма ни принадлежал его составитель.Оно отшлифовалось в десятках изданий и стало общепринятым среди буржуазных философов.Это, разумеется, вовсе не свидетельствует о его правильности. Свидетельствуетэто только о том, насколько чужда диалектика современной буржуазной философии и логике.

«Конкретное понятие» сводится этими дефинициями к «обозначению»наглядно-созерцаемых единичных вещей, к простому знаку, символу. В мышлении,иными словами, «конкретное» присутствует лишь номинально, лишь в качестве «обозначающегоимени». С другой стороны, «конкретное» превращено в синоним неосмысленной, неопределенной«чувственной данности». Ни конкретное, ни абстрактное согласно этим дефинициямнельзя применять в качестве характеристик теоретического знания по его реальномупредметному содержанию. Они характеризуют лишь «форму познания», – «конкретное»– форму чувственного познания, а «абстрактное» – форму мысли, форму рациональногопознания. Иными словами, они относятся к разным сферам психики, к разным предметам.Там, где есть конкретное – нет абстрактного, и наоборот. Вот и вся премудростьэтих дефиниций.

Совсем по-иному вопрос об отношении абстрактного к конкретномувыглядит с точки зрения Маркса, с точки зрения диалектики, как логики и теории познания.

Этот вопрос лишь на первый взгляд кажется только «гносеологическим»вопросом, вопросом об отношении умственного отвлечения к чувственно-воспринимаемомуобразу. На самом деле он гораздо шире и глубже по своему, реальному содержанию,и в ходе анализа неизбежно оборачивается совсем другой проблемой, – проблемойотношения предмета к самому себе, т.е. [10] отношения различных моментов предметнойреальности друг к другу в составе некоторого конкретного целого. Поэтому и решаетсяэтот вопрос в первую очередь в плане объективной диалектики, – в плане ученияо всеобщих формах и закономерностях развития природы, общества и самого мышления,– а не в узкогносеологическом плане, как у неокантианцев, как у позитивистов.

Поскольку же речь заходит у Маркса о гносеологическом аспекте проблемы,постольку под абстрактным, понимается любое одностороннее, неполное, однобокоеотражение предмета в сознании, – в противоположность конкретному знанию, какзнанию развитому, всестороннему, исчерпывающему. При этом совершенно безразлично,в какой субъективно-психологической форме это знание «переживается» субъектом– в форме чувственно-наглядного образа или же в словесно-отвлеченной форме. Логика(диалектика) Маркса и Ленина устанавливают свои различения не с точки зрениясубъективной формы переживания, а с точки зрения объективного, предметного смыслаи значения знания. В виде наглядного образа может быть усвоено знание бедное,тощее, однобокое. Логика в этом случае должна будет квалифицировать его как «абстрактное»знание, несмотря на всю его наглядность. И наоборот, в словесно-отвлеченной форме,на языке формул, прекрасно может быть выражено знание богатое, развитое, глубокоеи всестороннее, – то есть конкретное.

«Конкретность» не есть ни синоним, ни привилегия чувственно-образнойформы отражения действительности в сознании, так же как «абстрактность» не естьспецифическая характеристика рационально-теоретического познания. Конечно, мысплошь и рядом говорим о конкретности чувственного образа и об абстрактном мышлении.

Но, по справедливому замечанию глубокомысленного Козьмы Пруткова,

«Антонов есть огонь, но нет того закону,

Чтобы всегда огонь принадлежал Антону».

Чувственный образ, образ созерцания, столь же часто может бытьи весьма абстрактным. Достаточно вспомнить геометрический чертеж или произведениеабстрактной живописи. И наоборот, мышление в понятиях не [11] только бывает,но и должно быть конкретным в самом полном и строгом значении этого слова. Известно,что «абстрактной истины нет», что «истина всегда конкретна». И это вовсе не значит,что истинным может быть только чувственно-наглядный образ, созерцание отдельной вещи.

Конкретное в мышлении и выступает, по определению Маркса, в формесочетания (синтеза) многочисленных определений. Логически связная система определенийкак раз и есть та «естественная» форма, в которой осуществляется в мышлении истина.Каждое из определений входящих в эту систему, отражает, само собой разумеется,лишь частичку, фрагмент, момент, сторону конкретной действительности, – и, потомусамо по себе, взятое отдельно от других определений, оно абстрактно. Иными словами,конкретное в мышлении осуществляется через абстрактное, через свою собственнуюпротивоположность, и без него невозможно. Но и диалектике это вообще не исключение,а правило. Необходимость находится в точно таком же отношении со случайностью,сущность с явлением и т.д.

С другой стороны, каждое из многочисленных определений, входя всостав системы понятий конкретной науки, утрачивает в ней свою абстрактность,наполняется смыслом и значением всех, других, связанных с ним определений. Отдельныеабстрактные определения взаимно дополняют друг друга, благодаря чему и преодолеваетсяабстрактность каждого из них, взятого порознь. Коротко говоря, в этом и заключаетсядиалектика отношения абстрактного к конкретному в мышлении, отражающем конкретноев действительности. Диалектика абстрактного и конкретного в процессе теоретическойобработки данных живого созерцания, в процессе переработки созерцания и представленияв понятие и является предметом исследования в предлагаемой работе.

Разумеется, мы не можем претендовать на исчерпывающее раскрытиепроблемы абстрактного и конкретного на всех ступенях процесса познания вообще,во всех формах отражения. В ходе образования чувственно-наглядного образа вещитоже имеется своя, и очень сложная диалектика абстрактного и конкретного, темболее – при образовании представления, [12] связанного с речью, со словом. Память,также играющая колоссальную роль в процессе познания, заключает в своем составене менее сложное отношение абстрактного к конкретному. Относятся эти категориии к процессу художественного творчества. Все эти аспекты мы вынуждены оставитьбез внимания, как предмет специального исследования.

Путь познания, путь, ведущий от живого созерцания к абстрактномумышлению, и от него – к практике, – это очень сложный путь. В каждом его звенесовершается сложный диалектически-противоречивый процесс превращения конкретногов абстрактное и абстрактного в конкретное. Даже ощущение «огрубляет» конкретнуюдействительность, даже в процессе непосредственного восприятия имеется моментперехода от конкретного в действительности – к абстрактному в сознании. И переходот живого созерцания к абстрактному мышлению – это вовсе не то же, что движение«от конкретного к абстрактному». К этому моменту он никоим образом не сводится,хотя -этот момент в нем всегда присутствует. Одно и то же это только для того,кто конкретное понимает как синоним непосредственного наглядного образа, а абстрактное– как синоним мысленного, понятийного. Но в наши дни на этой точке зрения застрялитолько пошлые школки неокантианства и позитивизма. [13]

1 Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения, т. 12. Госполитиздат, 1959, с. 727.

2 Маркс К. Капитал, т. 1. Госполитиздат, 1955, с. 29.

3 Маркс К. К критике политической экономии. Госполитиздат, 1953, с. 15.

4 Там же, с. 214.

5 Там же, с. 222.

6 Philosophisches Wörterbuch. D-r M. Apel, D-r P. Ludz . Berlin, 1958, S. 4-5, 162.