Переписывание в раннехристианских кругах

В раннехристианских текстах мы встречаем ряд упоминаний о переписывании текстов^[23]. Один из наиболее примечательных присутствует в популярном тексте начала II века, носящем название «Пастырь» Ерма. Эту книгу читали повсеместно в II‑IV веке, некоторые христиане считали, что ее следует включить в канон Священного Писания. «Пастырь» входит в одну из старейших уцелевших рукописей Нового Завета — знаменитый Синайский кодекс IV века. В «Пастыре» христианский пророк Ерм излагает откровения, одни из которых касаются будущего, другие имеют отношение к личной и общественной жизни христиан того времени. В самом начале книги (отличающейся значительным объемом: она больше любой книги, вошедшей в Новый Завет) Ерм рассказывает о том, как ему было видение старой женщины — ангела, символизирующего христианскую церковь, — читающей вслух из книги. Чтица спрашивает, может ли Ерм возвестить услышанное своим собратьям–христианам. Он отвечает, что не может запомнить все прочитанное ею и просит: «Дай мне книгу, я перепишу». Женщина выполняет его просьбу, и Ерм продолжает:

Взяв книгу, я удалился в поле и списал все буква в букву, не понимая смысла. И когда окончил я списывание книги, вдруг забрали ее из рук моих, но кто это был — не увидел я

(Пастырь , 5.4)^[24].

Несмотря на небольшие размеры книги, переписывать ее по одной букве наверняка было нелегко. Говоря, что писал, «не понимая смысла», Ерм мог подразумевать, что не умел читать: иными словами, что он не был готов к работе переписчика — в отличие от людей, умеющих бегло читать тексты. Тексты на древнегреческом, к которым относилась вся раннехристианская литература, в том числе новозаветная, имели ряд специфических черт: в них отсутствовали знаки препинания, разница между прописными и строчными буквами, и, что особенно удивляет современных читателей, пробелы между словами. Такая форма записи называется scriptuo continua  — непрерывным, или беспробельным, текстом; очевидно, читать ее, а тем более понимать иногда бывало трудно. В слова godisnowhere  верующий человек и атеист могли вложить разный смысл («God is now here — Бог сейчас здесь» и «God is nowhere — Бог нигде» соответственно)^[25]. А что в таком случае означает строка lastnightatdinnerisawabundanceonthetable  (вчеравечеромявиделизобилиенастоле)? Было ли это событие обычным или из ряда вон выходящим?

Говоря, что не понимал смысла слов, Ерм, очевидно, имеет в виду то, что он не мог бегло читать текст, однако узнавал буквы и копировал их одну за другой. Безусловно, когда текст переписывает тот, кто не может его прочесть, вероятность допущения ошибок многократно возрастает.

О переписывании Ерм упоминает еще раз. Старуха снова является ему и спрашивает, отдал ли он уже переписанную книгу предстоятелям церкви. Услышав, что еще нет, она продолжает:

Хорошо, потому что я добавлю еще несколько слов. Когда же исчерпаю все слова, тогда пусть через тебя они дойдут до избранных. Для этого ты напишешь две книги и одну отдашь Клименту, а другую — Грапте. Климент отошлет во внешние города, ибо ему это предоставлено; Грапта же будет назидать вдов и сирот. А ты прочтешь ее в этом городе вместе с пресвитерами, предстоятелями Церкви (Пастырь , 8.3)^[26].

Так текст, который с трудом переписал Ерм, был дополнен; Ерму пришлось изготовить две копии. Одна из них досталась некоему Клименту — может быть, тому же человеку, которого в других текстах называют третьим епископом Рима. Вероятно, во времена описываемых событий он еще не стал главой церкви, так как здесь говорится о его переписке с «внешними городами», с христианскими общинами в других городах. Был ли он своего рода официальным писцом, занимавшимся копированием текстов? Другая копия предназначалась женщине по имени Грапта, вероятно, тоже переписчице, может быть, снимающей копии с текстов для приверженцев церкви в Риме. Сам Ерм должен был прочесть свой экземпляр книги христианам местной общины (большей частью неграмотным и потому неспособным самостоятельно прочесть ее) — но каким образом, если он так и не понял смысла переписанных слов, не сказано.

Здесь мы видим проблеск действительности, благодаря которому можем понять, как обстояли дела с перепиской текстов в ранней церкви. Можно предположить, что похожая ситуация складывалась в различных церквах, рассеянных по всему Средиземноморью, несмотря на то, что среди них не было (вероятно) таких же крупных церквей, как в Риме. Несколько избранных членов общины выполняли обязанности переписчиков. Среди них некоторые отличались особым мастерством: по–видимому, Климент постоянно занимался распространением христианской литературы, в то время как Ерм взялся за эту задачу по случаю, потому что ему дали такое поручение. Копии текста, изготовленные грамотными членами собрания (среди которых были и более и менее грамотные), затем читали вслух перед всей общиной.

Что еще можно сказать о переписчиках из христианских общин? Мы не знаем точно, кем были Климент и Грапта, зато располагаем дополнительными сведениями о Ерме. Он говорит о себе как о бывшем рабе (Пастырь , 1.1). Очевидно, он грамотен и сравнительно хорошо образован. Ерм не принадлежал к главам Римской церкви (он не включен в число «пресвитеров»), хотя в более поздних источниках говорится, что его братом был человек по имени Пий, епископ церкви в середине II века^[27]. Если это правда, возможно, вся семья занимала видное положение в христианской общине, несмотря на то, что некогда Ерм был рабом. Поскольку лишь образованные люди могли быть грамотными, а для получения образования требовались свободное время и деньги (разумеется, если речь идет не о рабе, которому по каким‑либо причинам дали образование хозяева), следовательно, раннехристианские переписчики принадлежали к числу наиболее богатых и высокообразованных членов христианских общин.

Как мы уже видели, вне  христианских общин, на территории Римской империи в целом, тексты обычно копировали либо профессиональные переписчики, либо грамотные рабы, которых держали в домах для выполнения подобной работы. Это значит, что, помимо всего прочего, люди, воспроизводившие тексты по всей территории империи, как правило, не входили в число тех, кто нуждался в этих текстах. Переписчики в основном копировали тексты для других. Вместе с тем не так давно ученые, изучающие раннехристианских  переписчиков, сделали важное открытие, противоречащее предыдущему выводу. По–видимому, тексты переписывали те самые христиане, которые нуждались в них, — иначе говоря, они копировали тексты либо для личного и общественного использования, либо специально для других членов общины^[28]. Словом, те, кто переписывал раннехристианскую литературу, не были профессионалами, зарабатывающими этим занятием себе на жизнь, а если и являлись таковыми, то очень редко (ср. Ерм, ранее): они были просто грамотными представителями христианских общин, которые могли делать копии книг (так как были грамотными) и стремились их делать.

Некоторые из этих людей — или большинство? — вполне могли возглавлять общины. У нас есть основания полагать, что главы христианской церкви принадлежали к числу самых богатых ее приверженцев, так как собрания обычно проводились в домах членов общин (как нам известно, в первые два века существования церкви у нее не было отдельных зданий), но лишь дома состоятельных людей были достаточно просторными и могли вместить много народу, а подавляющее большинство жителей древних городов ютились в тесных жилищах. Значит, можно сделать вывод, что человек, предоставлявший место для проведения собраний, также осуществлял руководство церковью, и это подтверждает ряд дошедших до нас христианских посланий, в которых автор приветствует такого‑то и «церковь, собирающуюся у него в доме». Богатые домовладельцы скорее всего были более образованными, поэтому неудивительно, что их порой призывали «читать» собранию христианскую литературу — например, как в 1 Тим 4:13: «Доколе не приду, занимайся [публичным] чтением, наставлением, учением». Возможно ли, что главы церкви отвечали, по крайней мере некоторое время, за переписывание христианской литературы, предназначенной для чтения собранию?