Глава 1. Царь магов

«В восьмом месяце, во второй год Дария, было слово Господне к Захарии, сыну Варахиину, сыну Аддову, пророку» (Зах. 1:1). Этого слова Господня, данного через Захарию во второй год царствования Персидского царя Дария, пришедшегося на 520 год до х. э., иудеи ждали уже давно. Ибо на протяжении последних лет практически вся необъятная территория Мидо-Персидской империи, куда входила и Иудея, была погружена в кровавую гражданскую войну. Войну, в которой со всей очевидностью проявились темные силы зла, мечтающие об отмене либеральной религиозной политики Кира, давшего иудеям право вернуться на родину и восстановить храм. Войну, в которой участвовали маги. Итак, в 522 году умирает сын Кира персидский монарх Камбиз, прославившийся своей жестокостью и сумасбродством. [Walser G. Der Tod des Kambyses. // Historia. Hft., 1984. P. 8]. Незадолго до его смерти, последовавшей по пути из Египта в Персию, еще при его жизни, произошел переворот, в результате которого к власти пришел маг Гаумата, выдавший себя за чудом спасенного младшего сына Кира Смердиса (Бардию), которого на самом деле за несколько лет до этого убил кровожадный Камбиз. [Дандамаев М. А. Политическая история Ахеменидской державы. М.: Наука, 1985. С. 64—65]. Последний крайне боялся потерять власть, и зная одновременно с этим, что им недоволен народ, а также силу своего брата, решился на его убийство, на которое также его подтолкнул сон, в котором он увидел, что Смердис стал царём. Камбиз же был очень суеверным человеком, особенно в последние годы своей жизни, когда его нервная система окончательно расшаталась и он не мог периодами просто сдерживать приступы бешенства, во время которого он убил свою жену, друзей, вскрывал и осквернял древние гробницы. Однажды, находясь в таком исступлении, он, обращаясь к своим приближенным, и, в частности, к другу Прексаспу, воскликнул: «„Стало быть, персы считают меня пьяницей и безумцем? … говорят ли персы правду или сами лишились рассудка?! Если я попаду стрелой в самое сердце твоего сына, который стоит там перед дверьми, то ясно, что речь персов — вздор. Если же я промахнусь, то, значит, персы говорят правду и я не в своем уме“. С этими словами царь натянул свой лук и пустил стрелу в мальчика. И когда тот упал, то приказал рассечь его тело и осмотреть рану. Стрелу нашли в сердце, и Камбиз со смехом и радостью обратился к отцу мальчика: „Прексасп! Тебе ясно теперь, что я не безумец, а вот персы — не в своем уме. Скажи-ка мне, видал ли ты на свете еще такого прекрасного стрелка, как я?“ Прексасп же, видя, что перед ним безумец, и в страхе за свою участь, сказал: „Владыка! Я думаю, что даже сам бог не может так хорошо стрелять, как ты!“». [Геродот. История. М.: Ладомир АСТ, 1999. Книга 3. 34, 35. С. 184—185]. И вот этому самому Прексаспу он отдает приказ тайно убить своего брата Смердиса. Камбиз не знал, какова будет реакция его окружения и народа на братоубийство, и потому под страхом лютой смерти повелел никому о нем не говорить. Таким образом, об этом убийстве было известно лишь самому Камбизу, Прексаспу и магу Патизейту, который был смотрителем дворца. [Wiesehöfer J. Der Aufstand Gaumatas und die Aufänge Dareios’ I. Bonn, 1978. P. 49—50]. «Этот-то человек и поднял восстание, хорошо зная, что кончину Смердиса держат в тайне и что в Персии об этом известно лишь немногим, большинство же считает, что Смердис жив. На этом-то маг и построил свой замысел захватить царскую власть. Был у него брат, по внешности очень похожий на Смердиса, убитого по приказанию своего брата Камбиза. А был он не только похож на Смердиса, но даже и имя его было Смердис. Этого-то человека, своего брата, маг Патизаф убедил, что все для него устроит, и сесть на престол пригласил. А посадив брата на престол, Патизаф разослал глашатаев по разным областям персидской державы, а также к войску в Египет с вестью, что отныне надлежит повиноваться Смердису, сыну Кира, а не Камбизу». [Геродот. Указ. соч. Книга 3, 61. С. 195]. Это известие, как гром среди ясного неба, застает Камбиза в Египте. Он спешно разворачивает войска из страны на Ниле походом на Персию, но по пути в Дамаске умирает. Воцарение Смердиса было встречено в стране положительно, ибо она устала от сумасбродств и жестокостей Камбиза. К 1 июля 522 года Гаумата (Смердис у Геродота) получил всеобщее признание и стал царем державы Кира и Камбиза. [Дандамаев. Указ. соч. С. 71]. Что же это были за братья маги, захватившие теперь власть в необъятной империи? Для того, чтобы разобраться в этом, необходимо вспомнить, что империя Кира складывалась из двух основных составляющих: Мидии и Персии. Мидия была древним царством, разрушившим в своё время совместно с Вавилоном Ассирию. [Саггс Г. Вавилоняне. М.: Гранд, 2005. С. 218]. Кстати, жена знаменитого царя Навуходоносора была мидийская царевна Никотрида. [Садаев Д. Ч. История Древней Ассирии. М.: Наука, 1979. С. 159]. Входила в состав Мидийского царства и Персия, бывшая тогда небольшим княжеством. [Дандамаев. Указ. соч. С. 14]. «Однако благодаря своему правителю Киру, приходящемуся внуком мидийскому царю, Персия выходит в ряд передовых держав того мира и покоряет своих недавних хозяев — мидийцев, кстати, не без помощи многих из них. Впрочем, покорение более походило на воссоединение двух народов в одну державу, которая и получила название Мидо-Персии. Так Кир «объявил себя самого царем Мидии, наряду с прежним своим титулом царя Персии. Персия и Мидия вместе противопоставляются „другим покоренным странам“ еще во многих надписях времен правления Дария I». [Дьяконов И. М. История Мидии. М.-Л.: И-во АН СССР, 1956. С. 422]. Кир принимает так же официальный титул мидийских царей — «великий царь, царь царей, царь света». Персы перенимают также мидийскую систему государственного управления. [Дандамаев. Указ. соч. С. 18]. «Греки, иудеи, египтяне и другие народы древности рассматривали захват Мидии как передачу престола по наследству от Астиага к Киру, и называли персов „мидийцами“, считая историю персов продолжением мидийской. [Meyer E. Geschichte des Altertums. Stuttgart, 1939. V. 3. P. 24]. По этой же причине эллины называли Греко-персидские войны мидийскими». [Геродот. Книга 1, 206; Книга IV, 197; Диодор Сицилийский. Книга IX, 31; Solmsen F. Inscriptiones Graecas ad illustraudas dialectas selectae. Lipsiae, 1903. P. 6; Доватур А. Повествовательный и научный стиль Геродота. Л., 1957. С. 81]. Но хотя между этими странами существовало нечто личной унии, перевес в управлении империей становился все более и более на сторону персов. Эта ситуация была предсказана еще в Библии, где в книге пророка Даниила предсказывалось не только падение Вавилона и создание вместо него Мидо-Персидской державы (Дан 2:38—39), но и то, что сама Мидо-Персия будет представлять собой символического медведя, у которого одна сторона перевешивает другую (Дан. 7:5). И действительно этот перевес персов все более и более ощущался гордыми мидянами. «Положение мидийского народа при Ахеменидах резко ухудшилось, и он проявлял сильное недовольство». [Дьяконов. Указ. соч. С. 424]. Между тем сам же мидийский народ состоял из шести основных племен. Одним из этих племен было племя магов. [Дьяконов. Указ. соч. С. 146, 148]. Это было особое жреческое племя, из которого происходили священнослужители не только у мидян, но и персов. [Бойс М. Зороастризм. Верования и обычаи. СПб.: Петербургское востоковедение, 1994. С. 65]. Эти маги «жрецы заняли выдающееся положение еще задолго до персидского времени. Маги решающим образом вмешивались в политику мидян и в качестве религиозных руководителей народа [весьма] упрочили свое положение». [Иллюстрированная история религий. // Под ред. А. П. Шантепи де ля Соссей. В 2 т. М., 1992. Т. 2. С. 147]. Древнейшая религия, которую исповедовали мидяне, и в честь которой отправляли службы маги, основывалась на вере в зловещих дэвов. [Hertel J. Die Achaemeniden und Kayaniden. Indo-Iranishe Quellen und Forschungen, V. Leipzig, 1924]. «Дэвы — злые духи, великаны, покрытые шерстью, с огромными когтями на руках и ногах, ужасными лицами. Дэвы живут в своих логовищах (дэвлох), в диких, труднодоступных местах или внутри гор, на дне озер, в недрах земли. Дэвы ненавидят людей, убивают их или держат в темницах в своих жилищах и пожирают каждый день по два человека — на обед и на ужин. Они бесчувственны к мольбам пленников и на заклятия именем бога отвечают богохульствами». [Гладкий В. Д. Древний мир. Энциклопедический словарь. В 2 т. Донецк: Отечество, 1996. Т. 1. С. 226]. Зловещей особенностью этого культа были человеческие жертвоприношения, приносимые подземным дэвам. Причем людей, а это были, как правило, юноши, девушки, или же вообще дети, закапывали в землю живыми. [Геродот. Указ. соч. Книга 7, 114; Дьяконов. Указ. соч. С. 396—397]. С помощью этих жертв, как учили маги, якобы, задабривались дэвы. Оккультизм, магия так же были неотъемлемой частью этого культа. Весьма необычным был и обряд погребения. Покойных клали на открытых местах с тем, чтобы их съедали дикие животные. Иногда же для этого держали вообще голодных собак, которых затем спускали на тела мертвецов. [Дьяконов. Указ. соч. С. 395]. Одним из центральных пунктов учения магов была вера в бессмертие души и культ умерших предков, которые, как они утверждали, оказывают влияние на жизнь людей, живущих на земле. [Дьяконов. Указ. соч. С. 394]. В правление Кира в Мидо-Персии стал утверждаться зороастризм, религия, как уже указывалось в наших предыдущих работах [Опарин А. А. Проклятые сокровища. Археологическое исследование книг Руфь и Есфирь. Харьков, 2002. С. 68—77], основывающаяся и построенная на принципах, близких к библейским, и формировавшаяся, безусловно, под влиянием Св. Писания! Но этого, конечно же, не могли стерпеть маги, начавшие активное сопротивление распространяющемуся зороастризму. [Бойс. Указ. соч. С. 65]. И вот теперь, когда Мидо-Персия страдала от деспотизма Камбиза, маги не могли не воспользоваться столь удобным для них случаем, чтобы взять реванш. За переворотом Лжесмердиса стояла, с одной стороны, мидийская знать, стремящаяся восстановить свою гегемонию над персами, вернув Мидии первостепенную роль [Nyberg H. S. Die Religionen des alten Iran. Liepzig, 1938. P. 375, 395; Gray G. B. The foundation and extension of the Persian Empire — The Cambridge Ancient History. Vol IV. Cambridge, 1969. P. 1; Niebuhr M. Vorträge über alte Geschichte. Bd. I. Berlin, 1847. P. 156; Prašek J. V. Geschichte der Meder und Perser. Bd. 1—2. Gotha, 1906—1910. V. I. P. 261], с другой стороны, и это было особенно важно для дальнейшей духовной истории народов земли, переворот Лжесмердиса пытался установить теократическую власть мидийских магов. [Иллюстрированная история религий. // Под ред. А. П. Шантепи де ля Соссей. В 2 т. М., 1992. Т. 2. С. 147; Widengren G. Uber einige Probleme in der altpersichen Geschichte. — Festschrift für Leo Brandt. Köln — Opladen, 1968. P. 532; Lunge P. J. Darius I. König der Persiens. Lipzig, 1944. P. 43; Rawlinson G. The History of Herodotus. Vol. 1—4. London, 1875—1880. V. 2. P. 549—553]. Вскоре для укрепления своей власти, опасаясь оставаться в Персии, Лжесмердис переезжает в Мидию, перенеся туда и столицу царства и готовясь к дальнейшим преобразованиям, продиктованным, как уже указывалось, интересами Мидии, а главное, жрецов дэвов. [Duncker. Ibid. V. 2. P. 553—816; Praser. Ibid. V. 1. P. 265; König F. W. Der falsche Bardija; Dareios der Grosse und Lüdenkönige. Wien, 1938. P. 196]. Зловещая религия магов, казалось, восторжествовала. Казалось, библейское пророчество Даниила о медведе, у которого преобладала «персидская сторона», не исполнилось. Казалось, что и восстановление Иерусалимского храма откладывается на неизвестные времена, а то и, вероятнее всего, будет вовсе запрещено. Ибо у мага спирита Лжесмердиса самарянам, врагам иудеев, ничего не стоило добиться указа о запрещении строительства храма. «А когда царствовал Лже-Смердис (названный в Ездр. 4:7), самаряне уговорили беспринципного самозванца издать указ, запрещающий иудеям строить храм и город. Больше года храм оставался в запустении и был почти забыт». [Уайт Е. Цари и пророки. Заокский: Источник жизни, 1994. С. 354—355]. Эта инициатива самарян была, безусловно, по сердцу и самому Лжесмердису, представителю древней жреческой касты, поклоняющейся зловещим дэвам, что, безусловно, прекрасно знали и в Иудее. Как знали там и то, что законы мидян и персов не подлежат изменению или отмене. И потому по-человечески шансов на восстановление Иерусалимского храма практически не осталось. Но Бог никогда не оставлял Свой народ. И религия кровожадных дэвов не должна была заслонить Евангельскую весть о Боге любви и милосердия, весть спасения, которую Бог в те дни нес через иудейский народ… Итак, воцарение мага Лжесмердиса, хорошо встреченное в народе, было не по душе персам и особенно персидской знати, понимающей, что с его воцарением они потеряли то первенствующее положение в империи, которое занимали еще совсем недавно. Поэтому они начинают искать удобный случай для низвержения Лжесмердиса, которого, впрочем, тогда все почитали за истинного сына Кира. «На восьмой месяц обман открылся вот каким образом. Отан, сын Фарнаспа, по роду и богатству был одним из самых выдающихся людей в Персии. Этот Отан первым заподозрил мага, что тот вовсе не Киров сын Смердис. Об этом Отан заключил из того, что маг никогда не выходил из царского дворца и не призывал пред свои очи никого из знатных персов. А заподозрив мага, Отан поступил вот как. Дочь его, по имени Федима, была супругой Камбиса, и теперь, как и все остальные жены Камбиса, стала супругой Смердиса. Так вот, Отан послал к этой своей дочери спросить, кто теперь ее супруг, с которым она делит ложе, Киров ли сын Смердис или кто другой. Дочь велела передать в ответ, что не знает: она ведь никогда раньше не видала Кирова сына Смердиса и ей неизвестно, кто ее теперешний супруг. Тогда Отан вторично послал к ней со словами: „Если ты сама не знаешь Смердиса, сына Кира, то спроси Атоссу, кто ее и твой муж. Ведь она-то уж непременно должна знать своего собственного брата“. На это дочь велела передать вот что: „Я не могу спросить Атоссу и вообще не вижу ни одной из других царских жен. Ведь этот человек — кто бы он ни был — сразу же по вступлении на престол отделил нас одну от другой“. Когда Отан услыхал этот ответ, его подозрения стали все более усиливаться. Он послал тогда дочери третье поручение, гласившее вот что: „Дочь моя! Ты — благородного происхождения и должна решиться поэтому на опасное дело, которое поручает тебе ныне отец. Ведь если это не Смердис, сын Кира, а тот, кем я его считаю, то он дорого заплатит за то, что делит с тобой ложе и властвует над персами. Он не должен остаться безнаказанным. Поэтому сделай так. Когда он взойдет к тебе на ложе и ты заметишь, что он уже заснул, то ощупай его уши. Если у него окажутся уши, считай, что делишь ложе со Смердисом, сыном Кира; если же нет, то — с магом Смердисом“. В ответ Федима велела передать, что подвергнется великой опасности, если сделает это. Ведь если у ее мужа действительно нет ушей и он поймает ее при ощупывании, то наверное казнит. Тем не менее она все-таки сделает это. Итак, она обещала отцу выполнить это поручение. А этому магу Смердису царь Камбис, сын Кира, велел отрезать уши за какую-то немалую вину. Так вот, эта Федима, дочь Отана, исполнила все, как обещала отцу. Когда наступил ее черед идти к магу (ведь у персов жены поочередно посещают своего супруга), Федима пришла, чтобы разделить с ним ложе. А когда маг погрузился в глубокий сон, она ощупала его уши. Тогда Федима легко убедилась, что у мужа нет ушей, и лишь только наступил день, она послала к отцу сообщить об этом. Отан же пригласил к себе Аспафина и Гобрия, знатных персов, самых преданных своих друзей, и поведал им все. А те сами уже подозревали, что это так, но теперь, после сообщения Отана, всецело убедились. И они решили, что каждый из них привлечет к их союзу еще одного перса, которому особенно доверяет. Так, Отан привлек Интафрена, Гобрий — Мегабиза, Аспафин — Гидарна. Когда их стало шестеро, то прибыл в Сусы из Персии Дарий, сын Гистаспа (ведь отец его был правителем Персии). Так вот, по прибытии Дария шестеро персов решили принять в сообщники и его. А эти семеро, собравшись, заключили клятвенный союз и держали совет. Когда пришла очередь Дарию высказать свое мнение, он сказал им вот что: „Я думал, что, кроме меня, никому не известно, что у нас теперь царем маг, а Киров сын Смердис мертв. И только ради того я так быстро и приехал в Сусы, чтобы вызвать вас на борьбу с магом. А так как я вижу теперь, что и вам, а не мне одному только известно об обмане, то предлагаю немедленно приступить к делу. Промедление смерти подобно!“ На это Отан ответил: „Сын Гистаспа! Отец твой — доблестный муж. И ты несомненно нисколько не уступаешь ему доблестью. Однако не торопись так безрассудно с нашим делом, но приступай к нему более осмотрительно. Сначала нас должно быть больше, а затем уже следует браться за дело“. Дарий возразил на это: „Господа здесь присутствующие! Если вы примете совет Отана, то знайте, что вам предстоит жалкая гибель. Ведь кто-нибудь непременно донесет магу, чтобы получить выгоду себе одному. Лучше всего, конечно, чтобы вам тотчас действовать на свой страх и риск. Но раз уж вы решили набрать еще сообщников и доверились мне, то давайте совершим это дело сегодня. Иначе знайте: если мы упустим сегодняшний день, то я сам пойду к магу с доносом на вас, чтобы никто другой не успел упредить меня“. Отан, видя такую горячность Дария, отвечал на это: „Если уж ты вынуждаешь нас спешить, не оставляя времени на размышление, то скажи, как нам проникнуть во дворец и напасть на магов? Ты знаешь, конечно, что там расставлена стража, и если ты сам ее не видел, то слышал об этом. Как же мы минуем ее?“ Дарий же отвечал ему так: „Отан! На многое можно дать ответ не словами, а делом. Об ином же можно рассуждать, но за словами не следует никакого славного деяния. Вы прекрасно знаете, что вовсе не трудно миновать стражу. Ведь никто не станет задерживать столь знатных людей либо из почтения к ним, либо из страха. Затем у меня есть самый благовидный предлог, под которым мы и пройдем: я скажу, что только что прибыл из Персии и желаю передать известие от отца. Где ложь неизбежна, там смело нужно лгать. Ведь лжем ли мы или говорим правду — добиваемся одной цели — [выгоды]. Одни, правда, лгут, желая убедить ложью и [затем] извлечь для себя выгоду, так же как другие говорят правду, чтобы этим также приобрести корысть и заслужить больше доверия. Таким образом, мы стремимся [в обоих случаях] к одной цели, только разными путями. Если бы мы не искали выгоды, то, конечно, правдивый так же легко стал бы лжецом, как и лжец — правдивым. Итак, привратники, которые добровольно пропустят нас, вскоре получат награду. А кто посмеет противиться нам, с тем мы расправимся, как с врагом. Тогда мы проникнем во дворец и — за дело!“ После этого Гобрий сказал вот что: „Друзья! Когда еще, как не ныне, представится нам такой удобный случай отвоевать власть или погибнуть в тщетной борьбе за нее? Теперь над нами, персами, владыка мидянин, маг, и к тому же безухий. Те из вас, кто стоял при смертном одре Камбиса, без сомнения, помнят, какими проклятиями грозил отходящий царь персам, если они оставят власть в чужих руках. Тогда мы, конечно, не поверили ему, думая, что Камбис говорил это с целью обмануть нас. Поэтому я за то, чтобы принять совет Дария и не расходиться, а прямо с нашего собрания идти против мага“. Так сказал Гобрий, и все согласились с ним. Пока эти [семеро персов] держали совет, случилось вот какое происшествие. Маги решили привлечь на свою сторону Прексаспа, оттого что ему пришлось на себе испытать жестокость Камбиса (царь ведь убил стрелой его сына); кроме того, и потому, что Прексасп был единственным человеком, кто знал о кончине Смердиса, которого он убил своей рукой; и, наконец, потому, что Прексасп пользовался большим уважением у персов. По этой же причине маги послали за ним, назвали его своим „другом“ и связали клятвой строго хранить тайну и не открывать никому обмана, которым они одурачили персов. За это они сулили Прексаспу золотые горы. Получив согласие Прексаспа, маги дали ему второе поручение. Они объявили, что созовут всех персов под стены царского дворца, а он должен с башни заверить народ, что над ним действительно царствует сын Кира, а не кто иной. Маги избрали на это именно Прексаспа, конечно, потому, что персы доверяли ему больше всех и он часто заявлял, что Смердис, сын Кира, жив, решительно отрицая его убиение. Прексасп изъявил свою готовность, и маги, созвав народ, велели ему взойти на башню и [оттуда] обратиться к народу. А Прексасп намеренно позабыл об их приказаниях. Речь свою он начал с [Кирова] родоначальника Ахемена и перечислил всю родословную Кира. Когда же в заключение дошел до Кира, то прославил благодеяния его персидскому народу; а перечислив эти благодеяния, он, наконец, раскрыл всю тайну. До сих пор, по его словам, он молчал обо всем, так как признаться было опасно. А ныне настало время, когда необходимо открыть всю правду. Так вот, Прексасп рассказал, как он по повелению Камбиса сам, своими руками, умертвил Кирова сына, а теперь, по его словам, [над персами] царствуют маги. Затем он призвал страшные проклятия на главы персов, если те не отнимут власть у магов и не отомстят им, и стремглав ринулся с башни. Такова была славная кончина Прексаспа, который всю жизнь прожил как достойный человек. А семь персов между тем решили немедленно напасть на магов. Помолившись богам, они выступили [ко дворцу], еще ничего не ведая об участи Прексаспа. Свернув с дороги, они стали еще раз держать совет. Отан и его сторонники настоятельно советовали отложить дело, пока не утихнет народное волнение. Дарий со своими приверженцами были за немедленное выполнение замысла и против всякой отсрочки. Когда они еще спорили, появилось семь пар ястребов, которые, преследуя две пары коршунов, рвали и терзали их. Увидев это знамение, все семеро приняли совет Дария и направились во дворец, ободренные явлением вещих птиц. Когда семь [заговорщиков] подошли к [дворцовым] воротам, произошло именно то, что ожидал Дарий. Стража почтительно пропустила знатных персов, совершенно не подозревая их намерений. Боги вели их, и никто [из стражи] ни о чем их не спрашивал. Так они проникли во двор, где их встретили евнухи, докладывавшие царю. Евнухи же стали расспрашивать заговорщиков, что им нужно здесь, и, расспрашивая, осыпали бранью привратников, зачем те пропустили их. Дальше идти евнухи запрещали. А заговорщики, подав друг другу знак, выхватили свои кинжалы и пронзили на месте тех, кто им препятствовал. Сами же бегом устремились в мужские покои. А в это время оба мага как раз находились во дворце и совещались о поступке Прексаспа. Так вот, услышав шум и крики евнухов, они бросились назад и, как только поняли, что происходит, взялись за оружие. Один из них второпях схватил лук, а другой — копье, и началась рукопашная схватка. Тот, у кого был лук, не мог пустить его в ход, так как заговорщики были уже слишком близко и теснили их. Другой же защищался копьем и ранил Аспафина в бедро, а Интафрена в глаз. Интафрен лишился глаза, но, впрочем, не умер от раны. Так один из магов ранил двоих персов. Другой же, так как его лук оказался бесполезен, нашел убежище в покое, выходившем на мужскую половину, и хотел запереть за собой дверь. Однако вместе с ним туда успели ворваться двое из семи [заговорщиков] — Дарий и Гобрий. Гобрий схватился с магом, а Дарий стоял около в нерешительности, боясь в темноте поразить Гобрия. А Гобрий, заметив, что Дарий бездействует, закричал, почему тот не наносит удара. Дарий отвечал: „Боюсь, как бы не поразить тебя“. Гобрий возразил на это: „Рази мечом нас обоих!“ Дарий повиновался, нанес удар кинжалом и, по счастью, поразил мага. Умертвив магов, заговорщики отрубили у них головы. Раненых же [товарищей] они оставили на месте, так как те были слишком слабы, а также для охраны дворца. Остальные же пятеро, захватив с собой головы магов, с криком и шумом выскочили из дворца. Затем они созвали прочих персов, объяснили им, что произошло, показывая отрубленные головы, и стали убивать всех магов, попадавшихся на пути. Когда же персы узнали о подвиге семерых и об обмане магов, то не захотели отстать [от заговорщиков]: они выхватили свои кинжалы и бросились убивать всех магов, каких только могли найти; и если бы не наступила ночь, то ни одного мага не осталось бы в живых. Этот день все персы считают величайшим праздничным днем и справляют его весьма торжественно. А зовется у персов этот праздник „избиение магов“. Ни одному магу нельзя в то время показаться на улице, и все они сидят дома». [Геродот. Указ. соч. Книга 3, 68—79. С. 198—204]. Тех, кто еще совсем недавно мнил себя идеологами и хозяевами Мидо-Персидской империи, теперь беспощадно убивали на улицах. Религии дэвов был нанесен смертельный удар. [Henning W. The murder of the Magi—Journal of the Royal Aciatic Society. London, 1944. P. 133—136]. После убийства Лжесмердиса вопрос о престолонаследии стал открытым, ибо прямых наследников трона не было. Тогда, согласно древним персидским традициям, было решено обратиться к жребию, чтобы он указал достойнейшего из числа семи, т. е. тех, кто принимал участие в убийстве магов. [Дандамаев. Указ. соч. С. 81]. «О царской же власти они решили вот что: чей конь первым заржет при восходе солнца, когда они выедут за городские ворота, тот и будет царем. Был у Дария конюх, сметливый парень, по имени Эбар. Этому-то человеку Дарий после собрания сказал вот что: „Эбар, вот как мы решили о царской власти. Чей конь первым заржет при восходе солнца, когда мы поедем верхом, тот и будет царем. Если ты знаешь какое-нибудь хитрое средство, то устрой так, чтобы я, а не кто другой получил [персидский престол]“. Эбар ответил так: „Господин! Если только от этого зависит, быть тебе царем или нет, то соберись с духом и не беспокойся, так как раньше тебя никто не будет царем. Есть у меня такое зелье“. А Дарий сказал ему: „Так, если ты действительно знаешь какое-нибудь хитрое средство, то поспеши и не теряй времени: ведь завтра [рано утром] дело у нас должно решиться“. Услышав это, Эбар сделал вот что. С наступлением ночи он привел за ворота одну из кобылиц, которую жеребец Дария более всего любил, крепко привязал ее и затем подвел к ней жеребца. Много раз он обводил его вокруг кобылицы и наконец пустил покрыть ее. На рассвете все шестеро мужей по уговору сели на коней. Когда они оказались за воротами и приблизились к тому месту, где прошлую ночь была привязана кобылица, конь Дария бросился вперед и заржал. На ясном небе в то же время сверкнула молния и загремели громовые раскаты. Это неожиданное знамение посвятило Дария на царство, словно по предварительному условию. Тогда другие соскочили с коней, пали к ногам Дария и поклонились ему как царю». [Геродот. Указ. соч. Книга 3, 84—86. С. 207]. Но борьба за престол на этом не закончилась. Сразу же после убийства Лжесмердиса против Дария восстали эламитяне и вавилоняне. [Borger R. Die Chronologie des Darius-Deukmals am Behistum — Felsen. — „Nachrichten der Akademie der Wissenschaften in Göttingen. Philologish-historische klasse“. №3. Gottingen, 1982. P. 113]. Затем разразилось восстание в Маргиане, а потом и в самой Персии. Затем восстали Мидия, Сагартия, Парфия, Гиркания, Ариения. В Вавилоне очередной самозванец провозгласил себя Навуходоносором IV, сыном царя Набонида. [Дандамаев. Указ. соч. С. 85—94]. Словом, вся Мидо-Персидская империя начала трещать по швам. Казалось, вот-вот, и это великое здание, воздвигнутое Киром, рухнет. Но пророчества Даниила гласили, что этому еще не время. Еще не пришел барс, которому будет суждено молниеносно сокрушить и подчинить себе Мидо-Персию. Воистину, понять механизмы всемирной истории невозможно без знания библейских пророчеств и их философии. Между тем, из всех многочисленных регионов персидской державы спокойными и не знавшими войны оставались лишь земли к западу от Евфрата, в том числе и Иудея, с тревогой наблюдавшие за перипетиями гражданской войны. [Galling K. Syrien in der Politin der Achaemeniden bis 448 v. Chr. Leipzig, 1937. P. 25; Eph’al I. Syria—Palestine under Achaemenide rule // Cambridge Ancient History, 1988. V. IV. P. 142—143]. Только к концу 521 года Дарий смог подавить все эти восстания и добился по его собственным словам того «чтобы люди не убивали друг друга, и чтобы каждый был на своем месте, сильный не убивал слабого и не грабил его, и слабый не вредил сильному». В память об окончании этой великой гражданской войны Дарий решает соорудить грандиозный памятник, дошедший до нашего времени. Он представляет собой великолепную надпись, высеченную на 100 метровой (!) высоте на скале в Бехистуне, занимающую площадь 3 х 5,5 метра. [Персы: властители империи. Энциклопедия Исчезнувшие цивилизации. М., 2003. С. 70]. Текст этой надписи, мы специально приводим его и ряд других текстов, несмотря на их довольно значительный размер, чтобы читающий данную книгу мог лучше проникнуться атмосферой того времени, что называется, из первых уст.

«Бехистунская надпись Дария I

Самая важная по значению из надписей ахеменидских царей и один из крупнейших эпиграфических памятников вообще. Высечена на скале Бехистун, или Бисутун, возвышающейся у древней дороги, связывающей Двуречье с Ираном, между Керманшахом и Хамаданом, на территории древней Мидии. Исполнена на трех языках: древнеперсидском, эламском и аккадском (вавилонском).

Перевод с древнеперсидского текста сделан по изданию: Kent R. Old Persian. New Haven, 1950. Перевод Абаева В. И., комментарии Грантовского Э. А.

Столбцы 1—4

Я — Дарий, царь великий, царь царей, царь в Персии, царь стран, сын Виштаспы, внук Аршамы, Ахеменид.

Говорит Дарий-царь: „Мой отец — Виштаспа, отец Виштаспы — Аршама, отец Аршамы — Ариарамна, отец Ариарамны — Чишпиш, отец Чишпиша — Ахемен. Поэтому мы называемся Ахеменидами. Искони мы пользуемся почетом, искони наш род был царственным. Восемь [человек] из моего рода были до меня царями. Я — девятый. Девять нас были последовательно царями. По воле Ахурамазды я — царь. Ахурамазда дал мне царство.

Следующие страны мне достались, по воле Ахурамазды я стал над ними царем: Персия, Элам, Вавилония, Ассирия, Аравия, Египет, [страны у моря], Лидия, Иония, Мидия, Армения, Каппадокия, Парфия, Дрангиана, Арейя, Хорезм, Бактрия, Согдиана, Гандара, Сака, Саттагидия, Арахозия, Мака: всего 23 страны.

Эти страны мне достались. По воле Ахурамазды [они] стали мне подвластны, приносили мне дань. Все, что я им приказывал, — ночью ли, днем ли — они исполняли. В этих странах [каждого] человека, который был лучшим, я ублаготворял, [каждого] кто был враждебен, я строго наказывал. По воле Ахурамазды эти страны следовали моим законам. [Все], что я им приказывал, они исполняли. Ахурамазда дал мне это царство. Ахурамазда помог мне, чтобы я овладел этим царством. По воле Ахурамазды этим царством я владею“.

Говорит Дарий-царь: „Вот что мною сделано, после того как я стал царем.

Камбиз, сын Кира, из нашего рода, был здесь царем. У Камбиза был брат, по имени Бардия, от одной матери, одного отца с Камбизом. Камбиз убил Бардию. Когда Камбиз убил Бардию, народ не знал, что Бардия убит. Между тем Камбиз отправился в Египет. Когда Камбиз отправился в Египет, народ возмутился, и было великое зло в стране, и в Персии, и в Мидии, и в других странах.

Потом появился человек, маг но имени Гаумата. Он восстал в Пишияуваде, у горы по имени Аракадриш. Это было в 14-й день месяца вияхна [март 522 г.], когда он восстал. Народ он так обманывал: „Я — Бардия, сын Кира, брат Камбиза“. Тогда весь народ взбунтовался и перешел от Камбиза к нему, и Персия, и Мидия, и другие страны. Он захватил царство. Это было в 9-й день месяца гарманада [апрель 522 г.], когда он захватил царство. Вслед за тем Камбиз умер своею смертью.

Царство, которое Гаумата-маг отнял у Камбиза, принадлежало искони нашему роду. И Гаумата-маг отнял у Камбиза и Персию, и другие страны, захватил [их], присвоил себе, стал царем. Не было человека — ни перса, ни мидянина, ни кого-либо из нашего рода — кто мог бы отнять царство у Гауматы-мага. Народ очень его боялся, что он перебьет многих, которые прежде знали Бардию, дабы никто не узнал, что он — не Бардия, сын Кира. Никто не осмеливался сказать что-либо против Гауматы-мага, пока я не прибыл. Затем я помолился Ахурамазде. Ахурамазда мне помог. Это было в 10-й день месяца багаядиш [сентябрь 522 г.], когда я с немногими людьми убил Гаумату-мага и виднейших его приверженцев в крепости, называемой Сикаяуватиш, в мидийской местности Нисайя. Царство у него я отнял. По воле Ахурамазды я стал царем. Ахурамазда дал мне царство. Царство, которое было отнято у нашего рода, я вернул, восстановил его в прежнем виде. Святилища, которые Гаумата-маг разрушил, я восстановил. И вернул народу [его] достояние: скот, домашнюю челядь, фамильные владения, которые Гаумата-маг у него отнял. Я восстановил страну в прежнем виде, и Персию, и Мидию, и другие страны. То, что было отнято, я вернул обратно. По воле Ахурамазды это я совершил. Я добился того, чтобы дом [престол] наш восстановить на прежнее место, чтобы Гаумата-маг не захватил наш престол.

Вот что я сделал, после того как стал царем“.

Говорит Дарий-царь: „Когда я убил Гаумату-мага, то один человек, по имени Ассина, сын Упадармы, восстал в Эламе. Он говорил народу: „Я — царь Элама“. Тогда эламиты взбунтовались, перешли к этому Ассине; он стал царем в Эламе.

И один человек, вавилонянин, по имени Надинтабайра [Нидинту-Бел], сын Анири, восстал в Вавилоне. Народ он так обманывал: „Я — Навуходоносор, сын Набонида“. И тогда народ вавилонский весь перешел к этому Надинтабайре. Вавилон взбунтовался, [и] он захватил власть в Вавилоне.

Тогда я послал [людей] в Элам. Тот Ассина, связанный, был приведен ко мне. Я его умертвил.

После этого я отправился в Вавилон против Надинтабайры, который называл себя Навуходоносором. Войско Надинтабайры занимало [реку] Тигр. Там оно стояло, и река была непроходима вброд (?). Тогда я посадил войско на меха, других на верблюдов и лошадей. Ахурамазда мне помог. По воле Ахурамазды мы перешли Тигр. Там разбил я наголову войско Надинтабайры. Это было в 24-й день месяца ассиядия [декабрь 522 г.], когда мы дали сражение.

После этого я направился в Вавилон. Не доходя до Вавилона — [там есть] город, называемый Зазана, на Евфрате — туда прибыл с войском тот Надинтабайра, называвший себя Навуходоносором, чтобы дать мне сражение. Затем сражение мы дали. Ахурамазда мне помог. По воле Ахурамазды я разбил наголову войско Надинтабайры. Враг был загнан в воду. Вода его увлекла. Это было во 2-й день месяца анамака [декабрь 522 г.], когда мы дали сражение.

Надинтабайра с немногими всадниками бежал и прибыл в Вавилон. Тогда я направился в Вавилон. По воле Ахурамазды я взял Вавилон и захватил Надинтабайру. Затем я этого Надинтабайру умертвил в Вавилоне.

Пока я был в Вавилоне, следующие страны от меня отложились: Персия, Элам, Мидия, Ассирия, Египет, Парфия, Маргиана, Саттагидия, Сака.

Один человек, по имени Мартия, сын Чичихриша из города Куганака в Персии, восстал в Эламе. Он говорил народу: „Я — Иманиш, царь Элама“. Я был тогда близко от Элама. Эламиты меня побоялись, схватили Мартию, который стал у них главой, и убили его.

Один человек, по имени Фравартиш, мидянин, восстал в Мидии. Народу он так говорил: „Я — Хшатрита, из рода Увахштры“. Тогда мидийское войско, которое [находилось] во дворце, отложилось от меня и перешло к Фравартишу. Он стал царем в Мидии.

Персидское и мидийское войско, которое было при мне, было незначительно. Тогда я отправил войско. Перса Видарну, моего подчиненного, я сделал над ними начальником [и] так им сказал: „Идите [и] разбейте то мидийское войско, которое не признает меня“. Затем Видарна отправился с войском. Когда он прибыл в Мидию, [то] у города, называемого Маруш, там дал он сражение мидянам … Ахурамазда мне помог. По воле Ахурамазды мое войско разбило наголову мятежное войско. Это было в 27-й день месяца анамака [январь 521 г.], когда произошло сражение. После этого войско мое поджидало меня в местности, называемой Кампада, в Мидии, пока я не прибыл в Мидию.

Армянина, по имени Дадаршиш, моего подчиненного, я послал и Армению [и] так ему сказал: „Иди и разбей мятежное войско, [которое] не признает меня“. После этого Дадаршиш отправился. Когда он прибыл в Армению, мятежники собрались [и] двинулись против Дадаршиша, чтобы сразиться [с ним]. У селения Зуза в Армении они дали бой. Ахурамазда мне помог. По воле Ахурамазды войско мое разбило наголову мятежное войско. Это было в 8-й день месяца туравахара [май 521 г.], когда произошло сражение.

Второй раз мятежники собрались [и] двинулись против Дадаршиша, чтобы сразиться [с ним]. У крепости, называемой Тигра, в Армении, там они дали бой. Ахурамазда мне помог. По воле Ахурамазды войско мое разбило наголову мятежное войско. Это было в 18-й день месяца туравахара [май 521 г.], когда произошло сражение.

В третий раз мятежники собрались [и] двинулись против Дадаршиша, чтобы сразиться [с ним]. У крепости, называемой Виама, в Армении, там они дали бой. Ахурамазда мне помог. По воле Ахурамазды войско мое разбило наголову мятежное войско. Это было в 9-й день, месяца тайгарчиш [июнь 521 г.], когда произошло сражение. Затем Дадаршиш поджидал меня в Армении, пока я не прибыл в Мидию.

Перса, по имени Ваумису, моего подчиненного, я послал и Армению [и] так ему сказал: „Иди и мятежное войско, которое не признает меня, разбей“. После этого Ваумиса отправился. Когда он достиг Армении, мятежники собрались [и] двинулись против Ваумисы, чтобы сразиться [с ним]. В местности, называемой Изара, в Ассирии, — там они дали бой. Ахурамазда мне помог. По воле Ахурамазды войско мое разбило мятежное войско наголову. Это было в 15-й день месяца анамака [декабрь 522 г.], когда произошло сражение.

Второй раз мятежники собрались [и] двинулись против Ваумисы, чтобы сразиться [с ним]. В местности, называемой Аутиара, в Армении, там они дали бой. Ахурамазда мне помог. Но воле Ахурамазды войско мое разбило мятежное войско наголову. Это было на исходе месяца туравахара [июнь 521 г.], когда произошло сражение. Затем Ваумиса до тех пор поджидал меня в Армении, пока я не прибыл в Мидию.

Затем я выступил из Вавилона и направился в Мидию. Когда я прибыл в Мидию, то в город, называемый Кундуруш в Мидии, — туда тот Фравартиш, который называл себя царем Мидии, двинулся с войском, чтобы сразиться со мной. Затем мы вступили в бой. Ахурамазда мне помог. По воле Ахурамазды войско Фравартиша я разбил наголову. Это было в 25-й день месяца адуканиш [осень 521 г.], когда мы дали сражение.

Фравартиш с немногими всадниками бежал и направился в местность, называемую Рага, в Мидии. Тогда я послал вслед ему войско. Фравартиш был схвачен и приведен ко мне. Я отрезал ему нос, уши и язык и выколол ему глаза. Его держали в оковах у моих ворот [и] весь народ его видел. Затем в Экбатане я посадил его на кол, и людей, которые были его виднейшими приверженцами, я распял (?) в крепости, в Экбатане.

Один человек, по имени Чиссатахма, сагартиец, восстал против меня. Он так говорил народу: „Я — царь Сагартии, из рода Увахштры“. Тогда я послал персидское и мидийское войско; мидийца Тахмаспаду, моего подчиненного, сделал над ним начальником [и] так им сказал: „Идите [и] мятежное войско, которое не признает меня, разбейте“. Тахмаспада с войском двинулся и вступил в бой с Чиссатахмой. Ахурамазда мне помог. По воле Ахурамазды войско мое разбило мятежное войско наголову, захватило Чиссатахму [и] привело его ко мне.

Затем я отрезал ему нос и уши и выколол ему глаза. Его держали в оковах у моих ворот [и] весь народ его видел. После этого я посадил его на кол в Арбеле.

Вот что я совершил в Мидии“.

Говорит Дарий-царь: „Парфия и Гиркания отложились от меня [и] примкнули к Фравартишу. Мой отец Виштаспа был в Парфии. Народ его покинул [и] взбунтовался. Тогда Виштаспа двинулся с войском, которое [оставалось] ему верным, [и] у города Вишпау-затиш в Парфии дал бой парфянам. Ахурамазда мне помог. По воле Ахурамазды Виштаспа разбил наголову мятежное войско. Это было в 22-й день месяца вияхна [февраль 521 г.], когда произошло сражение.

Затем я послал к Виштаспе персидское войско из [местности] Рага. Когда войско прибыло к Виштаспе, то Виштаспа принял это войско [под свое начальство], двинулся [и] у города Патиграбана, в Парфии, дал бой мятежникам. Ахурамазда мне помог. По воле Ахурамазды Виштаспа разбил мятежное войско наголову. Это было в 1-й день месяца гарманада [апрель 521 г.], когда произошло сражение. После этого страна стала моей.

Вот что мною сделано в Парфии“.

Говорит Дарий-царь: „Страна, называемая Маргианой, отложилась от меня. Один человек, по имени Фрада, маргианин, был провозглашен ими правителем. Тогда я послал к персу Дадаршишу, моему подчиненному, сатрапу в Бактрии, [и] так ему скачал: „Иди [и] разбей войско, которое не признает меня“. Дадаршиш с войском двинулся [и] дал бой маргианам. Ахурамазда мне помог. По воле Ахурамазды войско мое разбило мятежное войско наголову. Это было в 23-й день месяца ассиядия [декабрь 521 г.], когда произошло сражение.

После этого страна стала моей.

Вот что мною сделано в Бактрии“.

Говорит Дарий-царь: „Один человек, по имени Вахиаздата, находившийся в городе Тарава в местности Иаутия, в Персии, вторым восстал в Персии. Народу он так говорил: „Я — Бардия, сын Кира“. Тогда персидское войско, которое было на месте(?) изменило, стало мятежным, перешло к Вахиаздате. Он стал царем в Персии.

Затем я послал персидское и мидийское войско, которое было при мне. Перса Артавардию, моего подчиненного, я сделал над ним начальником. Остальное персидское войско пошло со мной в Мидию, Артавардия с войском отправился в Персию. Когда он прибыл в Персию, к городу Раха в Персии, — туда двинулся с войском Вахиаздата, называвший себя Бардией, чтобы сразиться с Артавардией.

Затем они вступили в бой. Ахурамазда мне помог. По воле Ахурамазды войско мое разбило войско Вахиаздаты наголову. Это было в 12-й день месяца туравахара [май 521 г.], когда произошло сражение.

Вахиаздата с немногими всадниками бежал и прибыл в Пишияваду. Оттуда он взял войско [и] снова двинулся против Артавардии, чтобы сразиться [с ним]. У горы, называемой Парга, они вступили в бой. Ахурамазда мне помог. По воле Ахурамазды войско мое разбило войско Вахиаздаты наголову. Это было в 5-й день месяца гармапада [июнь 521 г.], когда произошло сражение. Вахиаздату он захватил и захватил также людей, которые были его виднейшими приверженцами. Затем я Вахиаздату и людей, которые были его виднейшими приверженцами, посадил на кол в городе, называемом Увадайчайя, в Персии.

Вот что мною совершено в Персии“.

Говорит Дарий-царь: „Тот Вахиаздата, который называл себя Бардией, послал войско в Арахозию, против сатрапа Арахозии, моего подчиненного, перса Виваны, и одного человека сделал над ним [войском] начальником; так им сказал: „Идите, разбейте Вивану и то войско, которое признает [своим] царем Дария“. Затем войско, посланное Вахиаздатой, двинулось против Виваны, чтобы сразиться [с ним]. Крепость, называемая Капишаканиш, — там дали бой. Ахурамазда мне помог. По воле Ахурамазды войско мое разбило мятежное войско наголову. Это было в 13-й день месяца анамака [январь 520 г.], когда произошло сражение.

Снова мятежники собрались (и) двинулись против Виваны, чтобы сразиться [с ним]. Местность, называемая Гандутава, — там они дали бой. Ахурамазда мне помог. По воле Ахурамазды войско мое разбило мятежное войско наголову. Это было в 7-й день месяца вияхна [март 520 г.], когда произошло сражение.

После этого человек, который был начальником того войска, которое Вахиаздата послал против Виваны, бежал с немногими всадниками и прибыл в крепость, называемую Аршада, в Арахозии. Тогда Вивана с войском двинулся по его следам, захватил его и его виднейших приверженцев [и] умертвил [их]. После этого страна стала моей.

Вот что мною сделано в Арахозии“.

Говорит Дарий-царь: „Пока я был в Персии и Мидии, вавилоняне второй раз отложились от меня. Один человек, по имени Арха, армянин, сын Халдита, восстал в Вавилоне, в местности, называемой Дубала.

Народ он так обманывал: „Я — Навуходоносор, сын Набонида“. Тогда вавилонское войско отложилось от меня [и] перешло к тому Архе. Он захватил Вавилон. Он стал царем в Вавилоне.

После этого я послал войско в Вавилон. Перса Виндафарну, моего подчиненного, сделал над ним начальником. Так им сказал: „Идите и разбейте вавилонское войско, которое не признает меня“. Виндафарна с войском двинулся в Вавилон. Ахурамазда мне помог. По воле Ахурамазды Виндафарна разбил вавилонян и захватал [их в плен]. Это было в 22-й день месяца варказана [ноябрь 521 г.], когда он захватил того Арху, который называл себя Навуходоносором, и людей, которые были его виднейшими приверженцами. Затем я распорядился, [чтобы] этот Арха и его виднейшие приверженцы были в Вавилоне посажены па кол.

Вот что мною совершено в Вавилоне“.

Говорит Дарий-царь: „Вот что я совершил по воле Ахурамазды в течение одного года. После того как я стал царем, я дал 19 сражений. По воле Ахурамазды я разбил [противников] и захватил в плен 9 царей:

Один был Гаумата-маг; он обманывал, говоря так: „Я — Бардия, сын Кира“. Он взбунтовал Персию.

Один — Ассина, эламит; он обманывал, говоря так: „Я — царь Элама“. Он взбунтовал Элам.

Один — Надинтабайра, вавилонянин; он обманывал, говоря так: „Я — Навуходоносор, сын Набонида“. Он взбунтовал Вавилон.

Один — Мартия, перс; он обманывал, говоря так: „Я — Иманиш, царь Элама“. Он взбунтовал Элам.

Один — Фравартиш, мидянин; он обманывал, говоря так: „Я — Хшатрита, из рода Увахштры“. Он взбунтовал Мидию.

Один — Чиссатахма, сагартиец; он обманывал, говоря так: „Я — царь Сагартии, из рода Увахштры“. Он взбунтовал Сагартию.

Один — Фрада, маргианин; он обманывал, говоря так: „Я — царь Маргианы“. Он взбунтовал Маргиану.

Один — Вахиаздата, перс; он обманывал, говоря так: „Я — Бардия, сын Кира“. Он взбунтовал Персию.

Один — Арха, армянин; он обманывал, говоря так: „Я — Навуходоносор, сын Набонида“. Он взбунтовал Вавилон.

Этих 9 царей я захватил в тех битвах.

Эти страны, которые стали мятежными, — ложь сделала их мятежными, потому что они [самозванцы] обманывали парод — Ахурамазда их предал в мои руки. Как мне было угодно, так я с ними поступил“.

Говорит Дарий-царь: „О ты, который будешь со временем царем, крепко оберегай себя от лжи. Человека, который будет лжецом, строго наказывай, если хочешь, чтоб страна твоя была невредимой“.

Говорит Дарий-царь: „Вот что я совершил по воле Ахурамазды, совершил в течение одного года. Ты, который со временем прочтешь эту надпись, верь тому, что мною сделано, не считай [это] ложью.

Клянусь Ахурамаздой, что все это — правда, а не ложь, что мною сделано в течение одного года.

По воле Ахурамазды мною совершено еще многое другое, не написанное на этой надписи. Не написанное потому, чтобы тому, кто со временем будет читать эту надпись, не показалось, что слишком много мною сделано, [настолько], что он не поверит, сочтет за ложь.

Те, кто прежде были царями, ими не сделано столько, сколько мною сделано по воле Ахурамазды в течение одного только года.

Верь тому, что много сделано, народу скажи, не скрывай. Если ты этот манифест не скроешь, [а] сообщишь народу, Ахурамазда да будет тебе другом, да умножится твой род, [и] да будешь долголетен.

Если этот манифест ты скроешь [и] не сообщишь народу, — да поразит тебя Ахурамазда, и да прекратится твой род“.

Говорит Дарий-царь: „Вот что я совершил в течение одного года; совершил по воле Ахурамазды, Ахурамазда мне помог и другие боги, которые есть. Потому мне помог Ахурамазда и другие боги, какие есть, что я не был злодеем, не был лжецом, не был обманщиком, ни я, ни мой род. Я следовал справедливости. Ни слабому, ни сильному я не делал зла. Человека, который старался для моего дома, я благодетельствовал, того, кто вредил, я строго наказывал“.

Говорит Дарий-царь: „Ты, кто будешь со временем царем, для человека, который является лжецом, обманщиком, не будь другом, строго его наказывай“.

Говорит Дарий-царь: „Ты, кто со временем увидишь эту надпись, которую я написал, или эти изображения, не разрушай их, но оберегай, пока можешь.

Если ты увидишь эту надпись и эти изображения [и] не разрушишь их, но по мере сил будешь оберегать, то Ахурамазда да будет тебе другом, и да умножится твой род, и да будешь долголетен, и что ты делаешь — Ахурамазда да возвеличит.

Если [же] ты увидишь эту надпись и эти изображения [и] разрушишь их и по мере сил не будешь оберегать, то Ахурамазда да поразит тебя, да уничтожит твой род, и то, что ты делаешь, да ниспровергнет“.

Говорит Дарий-царь: „Вот те мужи, которые были при мне, когда я убил Гаумату-мага, который называл себя Бардией, тогда эти мужи действовали со мною [в качестве] моих приверженцев: Виндафарна, сын Вайаспары, перс; Утана, сын Тухры, перс; Гаубарува, сын Мардунии, перс; Видарна, сын Багабигны, перс; Багабухша, сын Дадухии, перс; Ардуманиш, сын Вахауки, перс.

Ты, кто будешь со временем царем, оберегай потомство этих мужей“.

Говорит Дарий-царь: „По воле Ахурамазды вот надпись, которую я сделал. Сверх того она была [исполнена] по-арийски (?) и на пергамене, и на коже… Кроме того, я сделал [написал] мою родословную. И [все это] было написано и зачитано передо мной. После этого я разослал эти надписи повсюду. Народ повсюду был: доволен.

Столбец 5

Вот что я совершил в тот третий (?) год, после того как я стал царем. Страна Элам взбунтовалась. Одного человека, по имени Атамайта, они сделали правителем. После этого я послал войско в Элам. Перса Гаубаруву, моего подчиненного, сделал над ним начальником. После этого Гаубарува с войском отправился в Элам (и) дал бой эламитам. Он разбил и разгромил эламитов и схватил их правителя и привел его ко мне, и я его умертвил. После этого страна стала моей“.

Говорит Дарий-царь: „То эламиты были неверные и не чтили Ахурамазду. Я (же) чтил Ахурамазду. По воле Ахурамазды я поступил с ними, как хотел“.

Говорит Дарий-царь: „Кто будет чтить Ахурамазду, пока он в силах, тот будет блажен при жизни и по смерти“.

Говорит Дарий-царь: „После этого я отправился с войском в страну Сака, против саков, которые носят островерхие шапки. После этого, когда я подошел к реке, я переправился на плотах. После этого я разбил саков наголову… Предводителя их, по имени Скунха, схватили и привели ко мне. Тогда я сделал другого над ними главой, как было мое желание. После этого страна стала моей“.

Говорит Дарий-царь: „Те саки были неверными и не чтили Ахурамазду. Я [же] чтил Ахурамазду. По воле Ахурамазды я поступил с ними как хотел“». [Хрестоматия по истории Древнего Востока. Указ. соч. Т. 2. С. 24—32].

Чтобы нам лучше было бы представить обстановку того времени, обратимся к еще двум древним надписям, выбитым по личному приказу Дария, и в которых царь говорит о самом себе и своем царстве.

«Дарий I о персидской державе

Наскальная надпись из Накши-Рустама недалеко от Персеполя.

Перевод дан по изданию: Kent R. Old Persian. New Haven, 1950. Перевод Абаева В. И.

…Я — Дарий, царь великий, царь царей, царь многоплеменных стран, царь этой земли великой далеко [простирающейся], сын Виштаспы, Ахеменид, перс, сын перса, ариец из арийского рода. Говорит Дарий-царь: „Вот те страны, которые я захватил помимо Персии, я над ними властвую, мне они приносят дань, то что мною говорится, они выполняют, они держатся моего закона: Мидия, Элам, Парфия, Арейя, Бактрия, Согдиана, Хорезм, Дрангиана, Арахозия, Саттагидия, Гандара, Индия, Саки Хаумаварга, Саки Тиграхауда, Вавилон, Ассирия, Аравия, Египет, Армения, Каппадокия, Лидия, Ионийцы, Саки, которые за морем, фракийцы, Ионийцы шлемоносные, Ливия, Эфиопия, Мачия, Кария. Говорит Дарий-царь: „Когда Ахурамазда увидел эту землю в состоянии смятения, тогда он передал ее в мои руки, сделал меня царем. Я — царь. По воле Ахурамазды я ее [землю] поставил на место. То, что я им [подвластным народам] повелевал, то они выполняли в соответствии с моим желанием. Если ты подумаешь: сколь многочисленны были страны, которыми владел Дарий царь, то посмотри на изображение [подданных], поддерживающих трон. Тогда ты узнаешь, и тебе станет известно, что копье персидского воина проникло далеко, тогда тебе станет известно, что персидский воин далеко от Персии поражал врага“. Говорит Дарий-царь: „То, что я совершил, все это я совершил по воле Ахурамазды. Ахурамазда мне помог, чтобы я довершил дело. Меня да хранит Ахурамазда от [всякой] скверны и мой дом и эту страну. Об этом я прошу Ахурамазду, это мне Ахурамазда да подаст. О, человек! Повеления Ахурамазды пусть не кажутся тебе дурными, не уклоняйся от правильного пути, не будь строптивым“.

Дарий I о самом себе

Наскальная надпись NRb из Накши-Рустама.

Перевод сделан по изданию: Kent R. Old Persian. New Haven, 1950. Перевод Абаева В. И.

Великий бог Ахурамазда, который создал все то великолепие, которое видимо, который создал благоденствие для человека, который одарил Дария-царя разумом и доблестью. Говорит Дарий-царь: „По воле Ахурамазды я — такого нрава, что для правдивого я друг, для несправедливого я — недруг. Не таково мое желание, чтобы слабый терпел несправедливость ради сильного, но и не таково мое желание, чтобы сильный терпел несправедливость ради слабого. Мое желание — справедливость. Лживому человеку я не друг. Я не вспыльчив. Когда я во гневе, я твердо держу это в своей душе, я твердо властвую над собой. Человеку, который содействует мне, я воздаю в меру его содействия. Человека, который вредит, я наказываю в меру причиненного им вреда. У меня нет желания, чтобы человек вредил, и нет желания, чтобы, если он навредил, он не был бы наказан. Я не верю, когда человек говорит [доносит] против человека, пока он не удовлетворит испытанию (?). Человек, который выполняет или приносит в меру своих сил, доставляет мне удовлетворение, я ему благоволю и бываю весьма доволен. Как военачальник я — отличный военачальник… Я обладаю неутомимой силой в руках и ногах, как всадник я — отличный всадник. Как стрелок из лука я — отличный стрелок из лука, как в пешем, так и в конном строю. Как копьеметатель я — отличный копьеметатель, как в пешем, так и конном строю. Это — способности, которыми одарил меня Ахурамазда, и я сумел использовать их. По воле Ахурамазды то, что мною совершено, я совершил благодаря этим способностям, которыми Ахурамазда одарил меня. О, подданный, знай твердо, каков я есть и каковы мои способности и каково мое превосходство. Пусть тебе [это] не покажется ложью, то, что услышишь ушами… Пусть тебе не покажется ложью то, что мною совершено». [Хрестоматия по истории Древнего Востока // Под ред. М. А. Коростовцева, И. С. Кацнельсона, В. И. Кузищина. В 2 т. М.: Высшая школа, 1980. Т. 2. С. 36, 37]. Произнося эти слова в великолепных царских одеждах Дарий не подозревает, что пройдет несколько лет и он, повелитель мировой державы, будет бежать с позором от своих врагов, позабыв свои царские одеяния. Во дни царя Дария Персидская империя переживет пик своего величия и начнет отсчет своего падения. Из всех многочисленных деяний Дария его современниками меньше других был, пожалуй, замечен его указ о восстановлении Иерусалима, а между тем, это было важнейшим деянием, определившим, не побоимся этого сказать, весь дальнейший ход всемирной истории. Но это будет чуть позже. А пока по приказу Дария мастера выбивают буквы будущей Бехистунской надписи с его обращением к народам земли. Господь через Захарию обратился к Своему народу как раз в тот момент, когда многие из них, вместо того, чтобы деятельно молиться о духовном возрождении и строительстве храма, погрузились в суету, отдавая все силы для благоустройства своих домов, своей жизни, забыв о том великом предназначении, которое Господь доверил им. [Уайт Е. Пророки и цари. Заокский: Источник жизни, 1993].