Типология в Послании к Евреям

Ричард Дэвидсон

Природа библейской типологии

Редакционный обзор. Адвентисты Седьмого Дня считают, что некоторые библейские отрывки (например, Евр.8:5 и 9:24, рассмотренные в их контексте) свидетельствуют о том, что еврейское святилище представляло собой «образ» или «тень», указующую на реальность более высокого порядка, а именно на подлинное небесное святилище (8:2). Следовательно, земное святилище с характерными для него двумя отделениями (и соответствующими служениями, присущими каждому из них) предстает для христиан как нечто поучительное, то, что помогает им постичь природу первосвященнического служения Христа, совершаемого Им в небесном святилище.

Существует, однако, точка зрения, согласно которой нельзя использовать библейские типы для обоснования той или иной доктрины, а Послание к Евреям надо рассматривать как окончательную норму при истолковании типов, относящихся к святилищу. Считается, что автор Послания к Евреям до такой степени подчеркивал различие между типом и антитипом, что в итоге разрушил их целостность. Таким образом, считают сторонники данной точки зрения, неправомерно говорить о принципиальной соотнесенности земного святилища с небесным.

Такая позиция, разумеется, не признает, что священническая деятельность Христа последовательно распадается на два служения (соответственно служениям, совершающимся в двух отделениях земного святилища). Не признается и то, что во второе отделение небесного святилища Христос вошел в 1844 году (а именно этим родоначальники адвентистского движения объясняли разочарование, постигшее сторонников Миллера).

Чтобы проверить обоснованность этих аргументов, автор данной главы прежде всего решил обратиться к проблеме библейской типологии как таковой. В настоящем разделе он описывает характерные особенности типологии в том ее виде, в каком она предстает в новозаветных книгах (за исключением Послания к Евреям), а в последнем разделе сравнивает общую типологию с той, которая содержится в упомянутом послании. В заключении результаты исследований соотносятся с теми утверждениями, о которых мы только что говорили.

Слово «тип» происходит от греческого tupos. Этот термин и связанные с ним формы встречаются в Новом Завете двадцать раз. На основании анализа этих слов, используемых новозаветными писателями и для толкования Ветхого Завета, можно говорить о наличии пяти видов, или «структур», присущих библейским типам.

1. Историческая структура

Библейские типы имеют прямое отношение к истории. Исторические персонажи (Адам и т.д.), исторические события (исход, потоп) или установления (святилище) используются как прообразы. Их антитипы, представленные в Новом Завете, тоже обладают исторической реальностью.

2. Эсхатологическая структура

Библейские типы эсхатологичны по природе. Например, Израиль, переживший опыт пребывания в пустыне, служит прообразом будущей христианской общины, «достигшей последних веков» (1 Кор. 10:6, 11).

3. Христологическо-сотериологическая структура

Ветхозаветные типы находят свое исполнение во Христе или определенных аспектах Его спасительного служения. Например, Адам рассматривается как тип (образ) Христа (Рим. 5:14).

4. Экклезиологическая структура

Помимо указанных особенностей типы могут иметь в себе общинное измерение. Например, антитипом спасения Ноя и его семьи «от воды» (В ориг. «водою»-прим. ред.) является установлением крещения, которое спасает христианскую общину через воскресение Иисуса Христа (1 Петр.3:20-21).

5. Пророческая структура

Ветхозаветные типы устремлены в будущее. Их можно рассматривать как прообразы соответствующей новозаветной реальности. Мы уже говорили, что образ Адама несет в себе христологический аспект, однако ему присущ и пророческий аспект, поскольку в нем усматривается «образ будущего» (Рим.5:14).

Надо сказать, что посткритическая точка зрения на типологию, которую недавно отстаивали известные ученые, принимавшие участие в Библейском теологическом движении, не придает значения исторической природе ветхозаветного типа. Мысль о том, что ветхозаветный тип призван предвосхищать будущее, не находит ими признания. Данное направление скорее довольствуется тем, что допускает наличие одних только аналогий и общих параллелей между сходными формами Божественной деятельности.

Мы же считаем, что перечисленные пять «структур», заявляющих о себе в ходе анализа библейского текста, вновь подтверждают обоснованность более традиционной точки зрения, согласно которой библейская типология основывается на исторической реальности типа и антитипа и представляет собой предначертанное Богом пророческое предвосхищение грядущего, которое иногда вбирает в себя конкретное соответствие как между ветхозаветной и новозаветной реальностями, так и между сходными ситуациями.

План раздела

I. Введение

II. Пробуждение интереса

III. Типологические структуры

Введение

Как правило, современные научные исследования, посвященные анализу Послания к Евреям, сходятся в том, что типология играет основополагающую роль в аргументации автора и особенно в его трактовке святилища и связанных с ним служений. В то же время современная литература по этому вопросу свидетельствует о резком расхождении в понимании тех проблем, которые связаны с осмыслением природы и функции типологии. Эти проблемы можно разделить на четыре основные сферы, каждая из которых будет освещена в соответствующем разделе данной главы. Первая — и самая обширная — относится к природе библейской типологии в целом. Два современных взгляда на типологию («традиционный» и «посткритический») стремятся сегодня представить основную библейскую перспективу, и, поскольку они довольно резко и по весьма существенным пунктам отличаются друг от друга, необходимо хотя бы в какой-то мере обратить внимание на природу библейской типологии в целом.

Таким образом в первом разделе нашего исследования будут обозначены основные различия между современными взглядами на типологию Писания. Затем мы даем краткий обзор нашей ранее опубликованной работы, посвященной анализу основных особенностей, или «структур» типологии, предстающих перед нами со страниц Библии (94) .

Вторая основная сфера касается взаимосвязи между типологией Послания к Евреям и типологической перспективой других мест Писания. В некоторых современных исследованиях проводится мысль о том, что вертикальное типологическое измерение, представленное в Послании к Евреям (земля-небо), несет на себе отпечаток мифологического или дуалистического мировоззрения, чуждого Библии. Многие дискуссии, посвященные типологии, основываются на упомянутом различии между вертикальной типологией Посланий к Евреям и горизонтальной (исторической) типологией, используемой другими библейскими писателями. Далее делается вывод, что в контексте современного взгляда на мир приемлема только вторая, то есть горизонтальная типология.

Во втором разделе нашего исследования мы попытаемся проанализировать концептуальные типологические структуры Послания к Евреям, а также определить, соотносятся ли они с характерными типологическими моделями из других библейских отрывков или же противостоят им.

Третий основной пласт исследований связан с выявлением ветхозаветного материала, послужившего основанием для типологии святилища, разработанной в Послании к Евреям. Вертикальное измерение данной типологии (то есть соотнесение земли и неба) автор послания (8:5) обосновывает ссылкой на Книгу Исход (Исх. 25:40), однако в последнее время проводится мысль о том, что в протиположность утверждениям, сделанным в послании, приведенный отрывок из Книги Исход не поддерживает идею вертикального соответствия между земным и небесным святилищами. Таким образом, в третьем разделе мы на время оставим в стороне Послание к Евреям и попытаемся выяснить, говорит ли указанный отрывок (Исх. 25:40) в пользу вертикальной типологии святилища.

Четвертый аспект исследования связан с рядом вопросов, касающихся проблемы соотношения между типом и антитипом в Послании к Евреям. В свете полемики, затрагивающей адвентистское учение о святилище, этот аспект имеет особое значение.

На основании некоторых отрывков из послания (в частности, Евр. 8:5 и 9:24, взятых в их контексте) адвентисты седьмого дня считают, что ветхозаветное земное святилище представляет собой копию, модель небесного. Далее делается вывод, что между основными очертаниями «типа» и «антитипа» существует принципиальное сходство. Автор послания говорит о том, что земное святилище — это всего лишь «тень», свидетельствующая о той реальности, которая его превосходит, то есть об «истинном» небесном святилище. В то же время он продолжает утверждать, что принципиальная связь между «типом» и «антитипом» не исчезает. Земное святилище с характерными для него отделениями и служениями воспринимается как нечто, помогающее лучше представить основные очертания новозаветного небесного святилища.

Не так давно, однако, было заявлено, что в Послании к Евреям имеется «разительное несоответствие» между типами и антитипами, приводящее к тому, что конкретные «особенности» земного святилища в силу их «слабости и бесполезности» нередко попросту предаются забвению. Далее утверждается, что «неоднократные отступления» от ветхозаветных типов святилища, сделанные автором для того, чтобы объяснить новозаветную небесную реальность, а также его «старание сообразовать тип с христианскими верованиями» привели к тому, что он разрушил принципиальную связь между типом и антитипом. Основываясь на этом общем аргументе или тесно к нему примыкая, о себе заявляют несколько дополнительных положений, касающихся толкования типологии, представленной в Послании к Евреям. Перечислим их.

1. Типологию нельзя использовать для обоснований доктринального характера, она может использоваться только как иллюстрация к тому, о чем в других местах Писания говорится ясным, поучительным языком, лишенным какой бы то ни было символики.

2. Аргументировать следует не от ветхозаветного типа к новозаветному антитипу, а в обратном порядке, то есть от небесного к земному.

3. Автора Послания к Евреям не интересуют конкретные подробности ветхозаветного типа. Нередко он изменяет ветхозаветный тип, чтобы приспособить его к новозаветному исполнению, и допускает промахи в пояснении тех деталей, которые упоминает.

4. Послание к Евреям представляет собой окончательную норму в истолковании ветхозаветных типов, связанных со святилищем, поскольку только в нем мы находим новозаветное толкование тех служений, которые совершаются в первом и втором отделениях святилища.

Перечисленные утверждения, касающиеся взаимоотношения типа и антитипа в Послании к Евреям, требуют серьезного рассмотрения, и мы исследуем их в последнем разделе этой главы. Хотя в нашем исследовании мы не стремимся сказать «последнее слово» относительно типологии Послания к Евреям, мы, однако, надеемся, что данная работа будет содействовать прогрессу в деле выявления определяющих принципов типологического истолкования — тех принципов, которые формируются на основе самого Писания и остаются верными ему как непогрешимой норме.

Возрождение интереса

В последние десятилетия ряд известных ученых-библеистов на удивление высоко оценили роль типологии в Писании. Например, Леонард Гоппельт (Goppelt), первым выпустивший в свет обстоятельный обзор новозаветной типологии, выполненный в современной исторической перспективе (95) , в последующих главах не переставал подчеркивать, что типология «представляет собой основной и специфически новозаветный способ понимания Писания». Правильно понятая, «она является радикальным толкованием Иисуса, Евангелия и Церкви…» «Согласно своей новозаветной сердцевине… типология закладывает богословское основание для понимания Евангелия» (96) .

Можно привести и другие высказывания, сделанные в том же ключе. Например, Дж.Эрнест Райт (Wright) утверждает, что «существует единственное слово, которое лучше других характеризует то, каким образом раннехристианская Церковь толковала Ветхий Завет, и это слово — «типология» (97) . Ему вторит Р. М. Грант (Grant), согласно которому «новозаветный метод истолкования Ветхого Завета был в основном типологическим» (98) . Следуя В. Г. Кюммелю (Kummel), E. Эрл Эллис (Ellis) утверждает, что «типологическое истолкование выражает самое раннее «принципиальное отношение первоначального христианства к Ветхому Завету» (99) .

Эти утверждения относительно центрального положения и значимости библейской типологии кажутся тем более примечательными, если вспомнить, что в предыдущие десятилетия среди критически настроенных исследователей господствовала отрицательная оценка. Торжество исторического критицизма, воцарившееся в среде либерального богословия, в конце концов привело к тому, что на протяжении всего 19-го века и в начале 20-го не чувствовалось сколько-нибудь серьезного интереса к этой теме. Повсюду (за исключением некоторых консервативных кругов) типология воспринималась просто как «историческая достопримечательность, почти ничего не значащая для современного читателя» (100) .

После второй мировой войны ревностные защитники историко-критического метода (нанесшего смертельный удар традиционной типологии 19-го века) с восторгом приняли так называемую «посткритическую неотипологию» (101) . Таким образом, в последние десятилетия многие ученых участвуют в обсуждении этой проблемы (102) . Пробуждение интереса наблюдается не только в сугубо библейских исследованиях, но и в таких смежных дисциплинах, как догматическое и систематическое богословие, церковная история, искусство, архитектура и литературная критика.

Основные направления

Обзор основных участников упомянутой дискуссии, а также перечень поднятых проблем свидетельствуют о двух основных точках зрения на природу библейской типологияи (103) . «Традиционное» понимание заключается в том, что типология представляет собой исследование установленных Богом, обстоятельных ветхозаветных пророческих прообразов Иисуса Христа и осуществленных Им евангельских реалий (104) .

«Посткритический» (105) взгляд на типологию, отстаиваемый известными учеными — приверженцами Библейского теологического движения, решительно порывает с традиционным пониманием. Он зиждется на иной точке зрения на историю и откровение, почти не допускающей наличие пророческого элемента. Типология рассматривается как обычный способ мышления по аналогии, который присущ человеку, и таким образом типологическое истолкования предполагает ретроспективное признание общих соответствий внутри последовательного Божественного «откровения в истории» (106) . Основные расхождения между двумя взглядами на сущность типологии можно представить следующим образом:

«Традиционный»

«Посткритический»

1. Основан на исторических реалиях (историчность имеет принципиальное значение)

1. Исторический аспект реальности не существенен

2. Установленные Богом прообразы Божественной деятельности

2. Аналогии (соответствия) в контексте сходных между собой моделей

3. Пророческая устремленность в будущее

3. Ретроспективная установка (пророческий элемент незначителен или вообще отсутствует)

4. Прообразы предполагают наличие конкретных деталей

4. Предполагается наличие только общих «параллельных ситуаций»

5. Включает в себя вертикальную типологию (имеет отношение к святилищу)

5. Отвергает вертикальное измерение как чуждое библейской перспективе (в Послании к Евреям содержатся дуалистические элементы мифического мышления)

6. Предполагает наличие последовательных принципов истолкования

6. Отсутствует какая-либо система или порядок — свобода Духа

Сразу же возникает вопрос: как определить: какова библейская перспектива в отношении типологии? Такая постановка вопроса неизбежно ведет нас к рассмотрению важных методологических аспектов.

Методология

Если мы зададимся целью как следует ознакомиться с громадным количеством литературы, посвященной библейской типологии, мы с удивлением обнаружим, что о методологии в ней почти ничего не говорится. Несмотря на то что число определений и перечень тех или иных особенностей продолжает расти, ни одно из исследований в действительности не способствует тому, чтобы различные структуры (или концептуальные элементы) типологии получили возможность заявить о себе со страниц самого Писания.

Вместо этого получается так, что на Священное Писание проецируется заранее сложившееся, предвзятое понимание типологии, основанное на минимуме экзегетических данных или вообще их не имеющее. Таким образом библейский материал исследуется с точки зрения этого априорного понимания. Стремясь «преуспеть» в исследовании типологических соответствий, авторы предыдущих работ пренебрегали трудоемкой, но тем не менее неизбежной задачей, суть которой сводится к тому, чтобы заложить прочную лингвистико-экзегетическую основу для действительного понимания природы библейской типологии.

Однако, отдавая должное авторам упомянутых исследований, надо сказать, что дать определение типологии, исходя из самого Писания, и не основываться на каких-либо внешних, заранее сложившихся идеях было нелегко. Если, например, мы не даем этого определения заранее, то есть до того, как приступаем к Писанию, то как же в таком случае можно определить, где именно она находится? Однако, если мы определяем ее заранее, то тогда, вместо того чтобы дать ей возможность самой заявить о себе со страниц Писания, мы соотносим с ним наше априорное понимание ее природы. Как выйти из этого тупика? Как войти в «герменевтический круг» и выявить наличие типологии в тех или иных библейских отрывках, не определяя заранее ее природу?

В своей диссертации автор данной главы разработал метод, помогающий выйти из только что описанного тупика (107) . Вкратце его можно сформулировать так: типология есть «исследование типов», при этом никакое предвзятое их понимание Писанию не навязывается. Эта простая процедура позволяет нам перекинуть словесный мост внутри «герменевтического круга», поскольку слово «тип» равнозначно греческому слову tupos.

Изучив новозаветное употребление слова tupos (и родственных ему слов), мы видим, что в шести случаях оно (или родственные ему слова) используются как специальный герменевтический термин, предназначенный для того, чтобы показать, каким образом новозаветный автор истолковывает Ветхий Завет. Следовательно, в упомянутых шести отрывках слово tupos (или родственные слова) дают ясное указание на наличие в них «типологии». Мы не должны заранее определять, каков герменевтический подход новозаветного автора, однако можем быть уверены, что он вбирает в себя типологию (то есть исследование типов), поскольку автор прибегнул к слову tupos (или родственным словам).

Таким образом мы можем продолжить наше исследование путем детальной экзегезы новозаветных «герменевтических отрывков, вбирающих в себя слово tupos и родственные ему слова». В результате такого анализа, по меньшей мере, предварительно обозначатся фундаментальные концептуальные структуры библейской типологии. Кроме того, мы надеемся, что наряду с проведением эгзегетического анализа детальное исследование слова tupos (и родственных слов), встречающегося как в библейской, так и в небиблейской литературе, поможет глубже осмыслить природу библейской типологии.

Ниже мы даем краткий обзор результатов использования этого метода. Для подтверждения и более обстоятельного ознакомления с выводами, сделанными в данном разделе, мы советуем обратиться к упомянутой диссертации (108) .

Разновидности типологических структур

Слово tupos (или родственное ему) встречается в Новом Завете двадцать раз. Как мы уже отмечали, в шести случаях оно появляется в герменевтическом контексте, то есть тогда, когда новозаветный автор толкует Ветхий Завет. Слово tupos содержится в трех отрывках (Рим. 5:14; 1 Кор. 10:16; Евр. 8:5 = Исх. 25:40); antitupos — дважды (Евр. 9:24; 1 Петр. 3:21), tupikos- лишь один раз (1 Кор. 10:11). В данном разделе мы ограничимся исследованием тех отрывков (и их ближайших контекстов), которые не принадлежат Посланию к Евреям.

На основании их детального анализа (Рим. 5:12- 21; 1 Кор. 10:1-13; 1 Петр. 3:18-22) в последовательном порядке выявляются пять типологических структур. Первый концептуальный элемент можно определить как историческую структуру. Остальные четыре имеют богословскую природу и характеризуются как эсхатологическая структура, христологическо-сотериологическая структура, экклезиологическая и пророческая структура.

1. Историческая структура. Наличие этого концептуального элемента подчеркивает, что типология укоренена в истории и этим отличается от аллегории. Для аллегории важен не столько (а, может быть, и вообще не важен) буквальный исторический смысл, сколько образное или духовное «ядро», сокрытое под исторической «оболочкой».

В типологии же историческая структура включает в себя три принципиально важных аспекта. Во-первых, предполагается, что ветхозаветный тип представляет собой историческую реальность. Этой реальностью могут быть люди (Адам — см. Рим.5), события (исход — см. 1 Кор. 10) или установления (святилище — см. Евр. 8, 9, а также следующий раздел настоящей работы). Предполагается, что все перечисленное имело место в истории, то есть обладает исторической реальностью. Так, например, типологическая аргументация, содержащаяся в Послании к Римлянам (Рим. 5), Первом послании к Коринфянам (1 Кор. 10) и Первом послании Петра (1 Петр. 3), зиждется на признании исторической реальности Адама, исхода из Египта и потопа; в случае неприятия их исторической реальности она разрушается.

Второй аспект заключается в историческом соответствии между ветхозаветным типом и новозаветным антитипом. Таким образом, Адам — это тип (tupos) Христа (Рим. 5), события, связанные с исходом, предстают как типы (tupoi), соответствующие опыту христианской церкви (1 Кор. 10); а потоп соответствует своему антитипу (antitupos), выраженному в христианском крещении (1 Петр. 3).

С точки зрения содержания соответствия распространяются даже до деталей, связанных с типом, однако, по-видимому, в первую очередь подчеркивается связь с теми деталями, которые в Ветхом Завете уже наделены искупительным значением. Соответствие может предполагать не только момент противопоставления, но и сравнения, как, например, в случае с Адамом и Христом в 5-й главе Послания к Римлянам.

Однако даже там, где имеет место только сравнение чего-то сходного, мы имеем дело с третьим аспектом исторической структуры, а именно с аспектом усиления. Тип и антитип никогда не находятся на одинаковом уровне, в од-. ной и той же плоскости. Новозаветный антитип неизменно предполагает максимальное усиление ветхозаветного типа. Так, например, пища и питье израильтян во время их странствования по пустыне в новозаветном антитипе перерастают в христианскую Вечерю Господню (1 Кор. 10), а физическое спасение через воды потопа-в духовное освобождение от греха водами крещения (1 Петр. 3). Эту идею можно проиллюстрировать другим примером, в котором нет исследуемого нами слова. В Евангелии от Матфея мы читаем, что Иисус, будучи Антитипом, предстает как Тот, Кто «больше храма» (12:6), «больше Ионы» (12:41), «больше Соломона» (12:42).

2. Эсхатологическая структура. Этот элемент далее проясняет природу исторического соответствия и того усиления, о котором мы только что говорили. Ветхозаветные типы (tupoi) не просто соотносятся с любой в чем-то похожей на них реальностью. Дело обстоит так, что определенные персонажи, события или установления Ветхого Завета обретают свое исполнение в эсхатологической новозаветной реальности. (Слово «исполнение» мы используем на основании пророческой структуры, описанной ниже).

В 1 Кор. 10 разнообразные формы опыта, пережитые Израилем в пустыне, предстают как типы (tupoi), прообразующие эсхатологическое «нас», «достигших последних веков» (ст. 11). В Рим. 5 первый человек, то есть Адам, предстает как тип (tupos), как «образ будущего», то есть второго Адама, пришествие которого знаменовало эсхатологический новый век. В 1 Петр. 3 спасение Ноя и его близких от вод потопа обретает свой антитип (antitupos) в таинстве спасения (крещения) эсхатологического «ныне» [mm]» (ст. 21).

Надо отметить, что эсхатологическое исполнение типов (tupos) в рассмотренных нами отрывках предполагает три перспективы.

(1). Первое пришествие Христа знаменовало торжественное начало эсхатологического исполнения в царстве благодати.

(2). В настоящее время Церковь живет в эпоху незаслуженной благодати. Это время эсхатологического напряжения между «уже» и «еще нет».

(3). Второе пришествие возвестит эсхатологическое завершение в царстве славы (109) . Различные отрывки, в которых содержится слово tupos и родственные ему, в большей или меньшей степени обращены к этим аспектам эсхатологического исполнения.

3. Христологическо-сотериологическая структура. Эта структура важна тем, что она определяет содержание типа и антитипа. Ветхозаветные типы обретают свое исполнение во Христе. Иногда можно наблюдать прямое соответствие между ветхозаветной реальностью и личностью Христа (как, например, в 5-й главе Послания к Римлянам, где Адам соответствует Христу). Иногда можно сказать, что принципиальное исполнение ветхозаветных типов совершается в различных пластах той реальности, которая присуща новому завету, прямо относящемуся ко Христу. Например, в 1 Кор. 10 и в 1 Петр. 3 древний Израиль и Ной со своими близкими соотносятся с христианской церковью, причем происходит это на трех уровнях: индивидуальном, общинном и сакраментальном.

Следующий аспект христологического определения заявляет о себе в 1 Кор. 10. Здесь Христос предстает как конечный ориентир ветхозаветных типов и их новозаветного исполнения. Типы и их новозаветные соответствия христоцентричны по своей природе. В зависимости от того, идут ли они вослед за Христом или противоборствуют Ему, они несут в себе положительный или отрицательный нравственный «заряд». Так, например, в 1 Кор. 10 те «многие» из древних израильтян, которые упорствовали в своем непослушании, являются типами тех христиан, кто тоже отвращается от Христа.

С христологическим компонентом данной структуры тесно связан сотериологический компонент. Соответствие между типом и антитипом выглядит не как соответствие между «простыми» или «нейтральными» историческими событиями, личностями и установлениями, но как связь между такими реалиями и феноменами, которые ориентированы на спасение. Ветхозаветные типы предстают как искупительные реалии, обретающие свое исполнение в спасительной деятельности Христа и в реалиях нового завета, вызванных к жизни Его личностью.

Сотериологическое, или спасительное измерение полностью христоцентрично, причем как в положительном смысле (искупление для тех, кто отвечает на Христову благодать), так и в отрицательном (наказание для тех, кто пренебрегает Его милосердием).

4. Экклезиологическая структура. Этот элемент библейской типологии — четвертый по счету — вбирает в себя три аспекта: отдельные верующие, их общинное единство и церковные обряды. В 1 Кор. 10 подчеркиваются все три. Различные формы опыта, пережитого древним Израилем во время его странствования по пустыне, в событийном аспекте имели типологическую природу (tupikos), то есть являлись типами (tupoi), прообразующими христианскую общину последних времен (ст. 6, 11), христианскую церковь. Они предполагали как таинства (ст. 2-4), так и личное решение хранить верность или проявить непослушание (ст. 5-10).

В Рим. 5 мы видим связь между «многими» в Адаме (ст. 15) и «многими» («приемлющими», ст. 17) во Христе. В следующей главе эта тема развивается в контексте крещения. В 1 Петр. 3 спасение Ноя и его близких «от воды» (в ориг. «водой» — прим, ред., 1 Петр. 3:20) имеет свой эсхатологический антитип (antitupos), в котором обряд крещения спасает христианскую общину («нас», принявших крещение, ст. 21) воскресением Иисуса Христа.

5. Пророческая структура. Этот последний концептуальный элемент тоже включает в себя три аспекта. Во-первых, ветхозаветный тип указывает вперед, то есть выступает как предвосхищение соответствующей реальности или каких-либо ее пластов. В 1 Кор. 10 опыт древнего Израиля, обретенный им во время странствования по пустыне, как бы заранее указывает на грядущий опыт христианской церкви. В 5-й главе Послания к Римлянам первый человек, Адам, является прообразом второго Адама, то есть Иисуса Христа. В 1 Петр. 3 спасение Богом Ноя и его близких водами потопа предстает как предвосхищение будущего спасения христиан таинством крещения (воскресением Иисуса Христа).

Во-вторых, в каждом из этих примеров явлен Божественный замысел. Ветхозаветные реалии были задуманы Богом как прообразы новозаветных реалий. Божественный замысел вбирает в себя как конкретные детали, так и общие сотериологические очертания. В то же время, однако, надо отметить, что Божий замысел не посягает на свободу тех лиц, которые служат прообразами, и не умаляет историческое искупительное значение ветхозаветных реалий как таковых.

В-третьих, задуманное Богом предвосхищение по своей природе обязательно и непреложно и тем самым наделяет ветхозаветные типы той силой, которая способна ориентировать на будущее, прообразно предсказывая грядущие новозаветные исполнения. В 1 Кор. 10 Павел проводит типологическую связь между древним и эсхатологическим Израилем. Он хочет показать, что все, случившееся в пустыне с непослушным Израилем, обладает непреложной обязательностью и непременно произойдет с теми коринфскими христианами, которые будут упорствовать в своем непослушании. В Рим. 5 Павел показывает, что может перейти от всечеловеческой общности в лице Адама к единству и общности в образе Христа, поскольку он устанавливает обязательную и непреложную связь между ними. В 1 Петр. 3 автор уверяет читателей, что существует безусловная связь между Ноем и его близкими, пережившими Божественное спасение «от воды» (в ориг. «водой» — прим, ред.), и антитипическим обрядом крещения, которое «ныне» спасает воскресением Иисуса Христа.

Tupos как герменевтический термин

Изучение греческого слова tupos и родственных ему слов в период их существования вплоть до новозаветной эпохи и в новозаветные времена свидетельствует о богатстве словарных данных. (110) Особый интерес в этой связи представляет раннее использование слова tupos в смысле «формы», то есть «матрицы», «отливки». В своем изначальном (и доныне существующем) значении отливочной формы данное слово как нельзя лучше вбирает в себя те динамические особенности, которые присущи только что описанным типологическим структурам.

Отливочная форма включает пять основных пространственных и линейных динамических особенностей, а именно: 1) обладает конкретной реальностью; 2) сформирована по образцу некоего прототипа, существовавшего прежде (в конкретной реальности или в замысле художника-конструктора); 3) функционирует как матрица для придания соответствующей формы конечному продукту; 4) конечный продукт всегда совпадает с основными очертаниями, контурами этой изначальной формы; 5) однако в то же время он превосходит эту изначальную форму в том, что осуществляет цель, для которой она была предназначена.

Примерно так же обстоят дела со словом tupos в смысле герменевтического термина, предназначенного для обозначения библейского типа. Тип (tupos):

1) представляет собой конкретную (историческую) реальность;

2) эта реальность «сформирована» согласно уже существовавшему (Божественному) замыслу;

3) она функционирует как «отливка», «матрица», которая «формирует» конечный (эсхатологический) продукт, или результат (то есть новозаветный антитип);

4) который с неизменным постоянством и непреложностью соответствует основным очертаниям ветхозаветного типа;

5) но который в то же время превосходит его, осуществляя ту конечную цель (христологическую, сотериологическую, экклезиологическую), для которой (ветхозаветный) тип был замыслен.

Значение вышеизложенного для современной дискуссии

В свете того обобщения, которое мы только что сделали, становится очевидно, что типологические структуры, заявляющие о себе на основании анализа перечисленных отрывков (содержащих слово tupos и родственные ему слова, — причем надо отметить, что здесь мы еще не касались Послания к Евреям), как правило, совпадают не с посткритическим пониманием типологии, а с традиционным. Мы можем в общих чертах подвести итог, отметив, что, согласно новозаветным авторам:

1) типология обязательно предполагает историческую реальность типа и антитипа и строится на ней (в отличие от посткритического взгляда, согласно которому их историчность не играет существенной роли);

2) типология состоит из Божественно предначертанных предвосхищений (в отличие от посткритического взгляда, который допускает наличие одних лишь аналогий или соответствий, заявляющих о себе в контексте повторяющегося ритма Божественной деятельности в истории);

3) в своей основе типология обращена в будущее и содержит момент предсказания (что опять-таки отличается от посткритического взгляда, согласно которому она по своей природе ретроспективна и содержит лишь незначительный элемент пророчества или не содержит его вообще);

4) типология предполагает наличие конкретных соответствий между ветхозаветной и новозаветной реальностями, а также между общими «сходными ситуациями» (в отличие от посткритического взгляда, согласно которому она связана только с «параллельными ситуациями» общего характера).

До сих пор, анализируя типологические структуры Писания, мы не касались Послания к Евреям, теперь же, однако, мы можем перейти ко второму основному аспекту, указанному в нашей введении, то есть к анализу типологии, которая содержится в этом послании. В какой мере его типологические структуры (выявляющиеся в культовой типологии, составляющей контекст соответствующих tupos-отрывков данного послания, а именно Евр. 8:5 и 9:24) совпадают с типологическими структурами, присущими другим новозаветным tupos-отрывкам? Поднимая этот вопрос, мы переходим к нашему следующему разделу.