Глава 2. Оригинал или языческая копия

Одним из величайших деяний нового царствования стало возведение храма Господня. Вокруг этого храма в археологии и библиистике долгое время шли споры. Критики Библии утверждали, что либо храма не было вообще, либо его строил не Соломон, либо он представлял собой типичный образец финикийского храмового зодчества и, следовательно, от современных ему языческих храмов ничем не отличался. И, следовательно, утверждения Библии о его какой-то неповторимости, а самое главное, принципиальном теологическом отличии от языческих капищ, не соответствуют действительности. В отличии от других археологических памятников Соломонова периода, храм представляет ряд объективных сложностей. Дело в том, что «сам храм не раскопан и, более того, для раскопок при нынешних условиях недоступен, что связано со специфическими трудностями археологических исследований в древних городах, существовавших тысячелетиями и „живых“ поныне, где важнейшие памятники перекрыты не менее важными, принадлежащими последующим периодам. Место Соломонова храма расположено под мусульманской святыней Харам эс-Шериф, центром которой является перекрытая большим куполом священная шпала». [Мерперт. Указ. соч. С. 257]. И всё же, несмотря на то, что раскопки храма невозможны, мы имеем значительное количество внебиблейских свидетельств, с помощью которых можно проанализировать историчность данных Библии и проверить правдивость аргументов критиков. Ценные сведения по данному вопросу оставил римский историк I в. Иосиф Флавий, пользовавшийся для написания своей работы древнейшими рукописями. Последние сохранили нам переписку между Соломоном и царём финикийского города Тира Хирамом. «Между тем царь тирский Хирам, узнав, что отцовский престол перешел к Соломону, очень обрадовался (потому что Хирам был дружен с Давидом) и отправил к нему посольство с поздравлением и с пожеланием ему всякого благополучия. По этому поводу Соломон послал Хираму ответное письмо следующего содержания: „Царь Соломон — царю Хираму. Тебе известно, что отец мой имел намерение воздвигнуть Господу Богу храм, но ему воспрепятствовали привести это намерение в исполнение ведение войн и постоянные походы. Между тем он успокоился не раньше, чем победил всех врагов и сделал всех их данниками своими. Что же касается меня, то я возношу благодарность Предвечному за ныне наступивший у меня мир, благодаря наличности которого мне предоставляется возможность исполнить свою мечту и воздвигнуть храм Господу Богу, сообразно с тем, как это было относительно меня предсказано уже раньше Предвечным отцу моему. Ввиду всего этого прошу тебя послать нескольких твоих мастеров на подмогу моим мастерам на гору Ливан, чтобы там совместно с ними валить деревья, потому что к рубке деревьев сидонийцы оказываются гораздо способнее наших людей. Что же касается вознаграждения этим дровосекам, то я им выдам такое, какое тебе благоугодно будет назначить“. Получив и прочитав это письмо, Хирам, польщенный поручением царя, ответил Соломону следующим образом: „Царь Хирам — царю Соломону. Следует вознести благодарственную молитву к Всевышнему, что Он даровал тебе, человеку мудрому и во всех отношениях достойному, родительский престол. Радуясь этому, я с готовностью исполню все твои поручения. А именно: я прикажу срубить множество крупных кедров и кипарисов, велю людям моим доставить их к морю и распоряжусь, чтобы те немедленно затем составили из них плоты и пригнали их к любому пункту твоей страны, куда ты пожелаешь. Затем уже твои люди смогут доставить этот строительный материал в Иерусалим. Вместе с тем предлагаю тебе взамен этого позаботиться о доставлении нам хлеба, в котором мы нуждаемся, потому что живем на острове“. И до сего дня сохранились копии этих писем не только в наших [священных] книгах, но и в летописях жителей Тира, так что если кто-нибудь захочет убедиться в этом воочию, то ему стоит лишь вступить по этому поводу в соглашение с казенными хранителями архивов в Тире, и он найдёт, что их данные вполне соответствуют нашим. Все это я привожу лишь к тому, чтобы убедить своих читателей, что я в своем рассказе ничего не прибавляю к действительности и что не только не пытаюсь путем каких-нибудь льстивых или обманных или рассчитанных на увеселение эпизодов уклониться от настоящей материи, нисколько не претендую на слепую веру в мои сообщения и не ожидаю, в случае извращения мною действительных фактов, остаться без укора, но и не рассчитываю ни на какое доверие, помимо того, которое я мог бы оправдать путем приведения точных и непреложных доказательств истинности моего рассказа». [Иосиф Флавий. Указ. соч. Т. 1. Книга 8. Глава 7, 6—8. С. 397—398]. Сведения о данной переписке и дружбе этих двух государей сообщают и тирские летописи. «Об этих сношениях указанных двух царей упоминает также и Менандр, переводчик тирских летописей с финикийского языка на греческий, и сообщает следующее: „После смерти Абибала царство перешло к его сыну Хираму, который прожил пятьдесят три года и был из них царем в продолжение тридцати четырех лет. Он расширил посредством насыпей место, носящее название Еврихора, поставил в виде жертвенного дара золотую колонну в храме Зевса, лично отправился в рощу и приказал рубить на горном хребте Ливанском материал для сооружения крыши [Иерусалимского] храма. Он же велел срыть старые капища и воздвиг храмы в честь Геракла и Астарты и первый установил праздник воскресения Геракла в месяце перитии. Он же пошел походом против отказавшихся платить дань итикийцев и вернулся назад после их покорения. При нем жил Абдимон, который, хотя и был гораздо моложе, всегда отлично решал задачи, предлагаемые царем иерусалимским, Соломоном“. Об этом имеется упоминание также у Дия, гласящее следующим образом: „После смерти Абибала на царский престол вступил сын его Хирам. Этот сделал в восточных частях города насыпи, чем расширил город, соединил с ним стоявший особняком на острове храм Зевса Олимпийского, засыпал лежавшее [до этого] между ними пространство, и украсил храм золотыми жертвенными дарами. Затем он лично поднялся на Ливан и велел нарубить деревьев для построения храмов“». [Иосиф Флавий. Указ. соч. С. 414]. Сохранилось и описание этого древнего храма. «Итак, царь начал с того, что велел заложить на весьма значительной глубине в земле для храма фундамент из очень твердых камней, которые смогли бы устоять в продолжение долгого времени, и, совершенно слившись с почвою, могли бы служить прочным и устойчивым основанием для возведения на них предполагавшейся постройки и, благодаря своей крепости, были бы в состоянии без труда выдержать не только все грандиозное сооружение храма, но и тяжесть всех его украшений. Тяжесть последних должна была, по расчету, быть не менее значительною, чем сама основная постройка, в которой царь собирался путем вышины и простора сочетать красоту с грандиозностью. До самой крыши здание было выведено из белого камня. Высота этого здания доходила до шестидесяти локтей, равно как и длина его, тогда как ширина его составляла лишь двадцать локтей. На этом (основном) здании возвышался еще этаж такого же размера, так что общая вышина всей постройки доходила до ста двадцати локтей. Фасадом своим здание было обращено к востоку. Преддверие храма было выведено в двадцать локтей в длину, сообразно ширине главной постройки, в десять локтей в вышину. Кроме того, царь велел построить кругом храма тридцать маленьких зданий, которые прочностью своей постройки и общею массою своею должны были объединять и сдерживать все главное здание. Все эти здания были соединены между собой (внутри) дверьми. Каждое из этих отдельных зданий имело пять локтей в длину, столько же в ширину и двадцать в вышину. Равным образом поверх их были надстроены одинаковых объемов и одинакового количества еще два этажа, так что вся пристройка доходила до половины основного здания всего храма, верхняя половина которого не была окружена такими пристройками. На всем этом покоилась крыша из кедрового дерева. У каждой из упомянутых пристроек была собственная, не соприкасавшаяся с соседними крыша, все же здание покрывала одна общая крыша, покоившаяся на пригнанных друг к другу огромных, проходивших по всей постройке балках, причем средние части этих балок, сдерживаемые деревянными стропилами, крепко упирались друг в друга и образовывали прочное основание. Потолок под крышею был сделан из того же материала, совершенно, впрочем, гладко выскобленного, чтобы принять надлежащую полировку и позолоту. Стены храма получили обшивку из кедровых досок и были вызолочены, так что весь храм сверкал и ослеплял взоры посетителей обилием всюду разлитого золота. Вся внешняя отделка храма была сделана из удивительно искусно и точно обтесанных камней, которые так плотно и легко были пригнаны друг к другу, что никто не мог бы заметить следа молотка или какого-либо другого инструмента. Невзирая на все это, здание отличалось чрезвычайною легкостью и соразмерностью, и вся гармоничность его казалась скорее естественною, чем результатом требований искусства. Во внутренней части стены царь велел устроить вход в верхний этаж здания, потому что этот этаж не имел на восточной стороне своей, подобно нижнему этажу, входа, но в него можно было проникнуть с боковых сторон через крошечные двери. Вместе с тем все здание, как снаружи, так и изнутри, было выложено кедровыми планками, стянутыми крепкими цепями, которые служили ему прочною оградою и придавали ему больше устойчивости. Разделив храм на две части, царь определил заднюю часть, длиною в двадцать локтей, для Святая Святых, переднюю же часть, длиною в сорок локтей, для святилища. В стене, отделявшей обе эти части, он велел вырезать отверстие и поместить двери из кедрового дерева, которые были богато расписаны золотом и покрыты резьбою. Перед этими дверьми царь приказал повесить разноцветные завесы лазоревого, пурпурного и фиолетового цвета из самого прозрачного и тонкого виссона. В Святая Святых, имевшем двадцать локтей в ширину и столько же в длину, были поставлены две фигуры херувимов из чеканного золота, вышиною каждая в пять локтей. Каждая фигура имела по два распростертых крыла длиною по пяти локтей. Потому-то царь и поставил означенных херувимов почти рядом друг с другом, чтобы они могли прикасаться своими крыльями с одной стороны к южной, с другой же к северной стене Святая Святых и чтобы два других крыла их осеняли помещенный между этими фигурами кивот завета. Как чудно-прекрасны были эти изображения херувимов, никто не сможет ни рассказать, ни представить себе. Также и пол храма был выложен золочеными плитами; при входе в святилище царь велел устроить двери сообразно с вышиною стены, а шириною в двадцать локтей и также покрыть их золоченою резьбою. Вообще, ни внутри сооружения, ни вне его не было ни одной вещи, которая не была бы вызолочена». [Иосиф Флавий. Указ. соч. С. 400—401]. На сегодняшний день исследуя многочисленные рукописи, ведущие мировые учёные пришли к единодушному выводу о том, что храм действительно был построен при Соломоне и то великолепие, о котором говорит Библия, действительно имеет место. «Важнейшим из сооружений, возведённых по приказу Соломона, вне всякого сомнения является Храм. Благодаря ему Иерусалим окончательно утвердился как избранный Богом город, национальный и религиозный центр объединённого царства». [Нир. Указ. соч. С. 48]. Храм становится также культурным центром державы. «Исследование истории Древнего Востока показывает, что храмы служили зачастую центрами создания и хранения литературных произведений религиозного, исторического, философского и других жанров. При храмах располагались школы, в которых изучалось ремесло священнослужителей — писцов. Там же занимались переписыванием различных произведений. Известно, что в храмах создавались хроники политических событий, которые представлялись с точки зрения жрецов. Можно предположить, что и в иерусалимском Храме велась деятельность такого рода. Об этом свидетельствуют отрывки из Книг Царств и Паралипоменон, посвящённые Храму (Книга Царств I, главы 6—7; Паралипоменон II, главы 3—5, 23—26 и др.). Ряд отрывков в Книгах царств и Паралипоменон взяты из храмовых хроник, которые рассказывали о событиях в жизни государства и царей. Многие исследователи видят подтверждение того, что в Храме велась литературная работа, в упоминании среди работников Храма левитов и поэтов. Некоторым из них, например, Эйтану, Химану, Асафу и Едитону приписывалось авторство ряда псалмов. В Храме, несомненно, также работали переписчики, которые занимались сбором и обработкой более ранних хроник». [Равив Х. От рода к монархии — история Израиля в библейскую эпоху (на иврите). Иерусалим, 1978. С. 156]. Учёными также установлены принципиальные отличия между Иерусалимским Храмом и современными ему языческими святилищами. Первое: в Иерусалимском храме отсутствовали изображения богов или героев, без которых был немыслим ни один языческий храм, в котором собственно и совершалось служение перед этим изображением; стоящие же во Святом Святых фигуры херувимов, во-первых, не были объектами поклонения, а во-вторых, кроме первосвященника, входящего во Святое Святых один раз в году, их больше никто не видел. Второе: «в древнем политеистическом мире царская власть и храм являлись двумя институтами, связывавшими божественный и человеческий мир воедино». [Райт. Указ. соч. С. 202]. И потому в языческих культах царь играл одну из первостепеннейших ролей, считаясь главным жрецом, участвуя и руководя устроением главных служб. В Иерусалиме же служение совершалось священниками. Более того, когда один из преемников Соломона, царь Озия, решил сам кадить Богу, то Тот сурово наказал его. «Но когда он сделался силен, возгордилось сердце его на погибель его, и он сделался преступником пред Господом Богом своим, ибо вошел в храм Господень, чтобы воскурить фимиам на алтаре кадильном. И пошел за ним Азария священник, и с ним восемьдесят священников Господних, людей отличных, и воспротивились Озии царю и сказали ему: не тебе, Озия, кадить Господу; это дело священников, сынов Аароновых, посвященных для каждения; выйди из святилища, ибо ты поступил беззаконно, и не [будет] тебе это в честь у Господа Бога. И разгневался Озия, — а в руке у него кадильница для каждения; и когда разгневался он на священников, проказа явилась на челе его, пред лицем священников, в доме Господнем, у алтаря кадильного. И взглянул на него Азария первосвященник и все священники; и вот у него проказа на челе его. И понуждали его выйти оттуда, да и сам он спешил удалиться, так как поразил его Господь. И был царь Озия прокаженным до дня смерти своей, и жил в отдельном доме и отлучен был от дома Господня. А Иоафам, сын его, начальствовал над домом царским и управлял народом земли» (2 Пар. 26:16—21). Третье: в системе языческих верований жертвы, приносимые в храме, служили как средство задобрить бога, а также обеспечить его потребности в пище, воде, одежде. [Райт. Указ. соч. С. 204]. Система же жертвоприношений в иерусалимском храме носила совершенно иной характер, способствуя раскаянию человека и вере его в грядущего Мессию. Четвёртое: человеческие жертвоприношения и храмовая проституция, столь распространённые в языческих храмах, не только отсутствовали в Иерусалиме, но и осуждались, как богопротивные в иудейской религии. Пятое: в языческих храмах во время службы люди находились внутри храма, тогда как в Иерусалимском верующие находились перед храмом. Шестое: практически все языческие храмы ориентированы на восток, навстречу солнцу, главному объекту поклонения в Древнем мире, Иерусалимский же Храм был ориентирован на запад. Что же касается сходства строительной кладки иерусалимского храма с финикийскими, то этому не следует удивляться. Ведь для постройки храма Соломон нанял строителей как раз у финикийского царя Хирама. Вместе со строительством Храма Соломон возводит себе дворец. Некоторые, читая о том, что Храм царь строил 7 лет, а свой дворец тринадцать, говорят о том, что своему дворцу он уделил больше внимания. Однако это не так. Во-первых, для строительства храма всё необходимое было приготовлено ещё Давидом, а строительство дворца велось с пустого места и поэтому требовало больше времени. А во-вторых, построить Храм Соломон хотел как можно раньше, понимая что это для Бога. Свой же дом он строит более медленно. История сохранила нам и внебиблейские описания дворца Соломона. «Дворец этот отличался вполне достойным великолепием, и сооружение его всецело соответствовало богатству страны еврейской вообще и ее царя в частности, и я считаю необходимым дать здесь подробное и точное его описание уже для того, чтобы все будущие читатели этой книги могли себе составить полное и верное представление о грандиозности указанного сооружения. Главная часть здания представляла из себя обширный и красивый чертог, окруженный множеством колонн и предназначенный для судебных и иных публичных заседаний, почему ему пришлось дать такие размеры, чтобы он был в состоянии вместить в себя большое стечение народа. Виду этого длина этой залы была определена в сто, ширина в пятьдесят, а вышина в тридцать локтей. Поддерживавшие потолок четырехгранные колонны были сделаны все из кедра и у потолка были украшены коринфскими узорами, а симметрично расположенные двери с тройными резными створами представляли собой не только большое удобство, но и придавали особенную красоту зале. К боковой стене этого чертога во всю его длину примыкало другое четырехугольное здание в тридцать локтей в ширину, которое на противоположном конце своем имело чертог, украшенный низкими и толстыми колоннами. Тут находился прекрасный трон, на котором восседал царь во время судебных разбирательств. К этому зданию, в свою очередь, примыкали покои царицы и все прочие комнаты, нужные для хозяйства и для свободного времяпрепровождения и отдыха после трудов. Все эти покои были снабжены резными дверьми из кедрового дерева. Все здания были сооружены из больших каменных глыб в десять локтей ширины, а стены были также облицованы дорогими полированными каменными плитами, которые обыкновенно добываются для украшения святилищ или пышных царских дворцов из недр земли и тем необычайно усиливают красоту отделанных ими построек. Наружность здания еще более выигрывала от тройного ряда воздымавшихся друг над другом колонн, тогда как четвертый этаж представлял картину удивительной лепки, изображавшей целые деревья и многоразличные плоды, причем отдельные ветви и ниспадавшая с них листва, которая была сработана так тонко и искусно, что можно было предположить, что все это задвижется, не только давали тень, но и скрывали находившийся под ними камень. Все остальное пространство стен вплоть до крыши было покрыто разнообразными красками, узорами и изречениями. Ко всему этому царь воздвиг также и другие чертоги, предназначавшиеся для празднеств, и расположенные в красивейшей части дворца колоннады, среди которых помещалась также великолепная зала для роскошных пиршеств, вся залитая золотом. Вся необходимая утварь этой залы, предназначавшейся для пользования гостей, была из чистого золота. Вообще, крайне затруднительно рассказать о всей грандиозности и великолепии царского дворца, равно как перечислить все хотя бы обширнейшие покои, не говоря уже о второстепенных и подземных, а потому сразу невидимых, и сообщить о красивой внешности воздымавшейся к небу постройки или о ласкавших взор и представлявших приятное убежище во время летнего зноя и чудные уголки для отдыха садах дворца. Короче говоря, царь воздвигал всю постройку из белого камня (мрамора), кедра, золота и серебра, а потолок, равно как и стены, был покрыт такими же красивыми, оправленными в золото, камнями, как то было в храме Господнем. Вместе с тем царь велел соорудить из слоновой кости огромный трон, поставленный на возвышении, к которому вело со всех [четырех] сторон по шести ступеней. На каждой ступени стояло по бокам по два льва и по стольку же наверху по обеим сторонам трона. Седалище было снабжено ручками, на которые мог опираться царь, а спинку, к которой он мог прислониться, составлял зад вола, обращенного в противоположную от восседавшего сторону. Все это было в изобилии выложено золотом». [Иосиф Флавий. Указ. соч. С. 411—413]. Таким образом, высота трёхэтажного дворца составляла более 15 метров, длина — 52 метра, ширина — 26 метров. [Циркин. Указ. соч. С. 167]. Одновременно с этим Соломон возводит и Милло, которое представляет собой заполнение топографических помех в виде впадин между городом Давида и Храмовой горой. [Мерперт. Указ. соч. С. 260]. Соломон возводит новые стены, башни и дома, превратив Иерусалим в один из крупнейших и богатейших городов мира. [Weippert H. Palgstina in vorhellenistischer Zeit. München, 1988. P. 457—476]. Однако Иерусалимом отнюдь не ограничивается строительная деятельность Соломона, возводящего крепости по всей Иудее, полагая в них залог своего могущества. В старости царь осознает свою ошибку и скажет: «Благословением праведных возвышается город, а устами нечестивых разрушается» (Прит.11:11). Именно праведные люди укрепляют город, делая его неприступным, а не крепостные стены и башни.