2. Религиозные исследования

Многие религиозные учебные заведения меняют свои названия и из учебных заведений, изучающих Св.Писание, теологию или проводящих библейские изыскания, превращаются в заведения, занимающиеся религиозными исследованиями. Этот факт говорит об изменении как направления, так и отношения к исследованию. Теперь в религиозном мире считают, что прежние названия свидетельствовали о слишком узком подходе к исследованию. Они подразумевали отделение христианства от других религий, Библии — от других книг, священного — от светского, святого — от порочного. Но идея секуляризации, которая становится все более популярной (в различных смыслах и формах), устраняет такие разграничения. Религия — это жизнь, а жизнь — это религия; то, что сокрыто в глубинах человека, или то, что он реальнее всего ощущает, ныне именуется Богом. Поэтому ни один человек не может быть фактическим атеистом. Конечно, наибольшие возражения этому исходят от тех атеистов, которые негодуют, услышав, что на самом-то деле все время они были верующими людьми. Практическим результатом вышеупомянутых перемен является значительное расширение областей исследования.

На новых программах это отражается в том смысле, что Библия не занимает в них центрального места, как прежде. Отчасти это изменение намеренное, а отчасти — результат общих перемен. В некоторых случаях это делается сознательно, потому что Библия уже не считается исключительно важной и авторитетной, и теперь ее все больше и больше вытесняют из учебного плана. В других случаях программу расширяют для того, чтобы включить в нее изучение различных форм современной теологии и исследования религии (например, сравнительной религии, феноменологии, социологии, психологии и философии религии), в результате чего время, отведенное библейским исследованиям, резко сокращается.

Путеводитель в лабиринтах богословской мысли

Такая обширная тематика исследований имеет свою ценность, хотя и подвергает студента опасности запутаться в обилии охватываемого материала. В результате постепенного вытеснения Библии в той или иной мере начинает исчезать основа для религиозной мысли; ведь невозможно понять значимость современной идеи, не постигнув хотя бы что-либо из ее исторических корней. Тем более, что сегодня существует культ новизны, когда утверждается, что новое означает верное; и в то же время бытует мнение, что все традиционное никуда не годно. Но, задумавшись, начинаешь понимать законченную нелепость такого взгляда, хотя, к сожалению, его слишком часто принимают бездумно.

Когда смотришь на богословский мир через призму веков, то нужно быть слишком самоуверенным, чтобы заявить, что большей частью воззрения благочестивых мужей на протяжении двух тысяч лет были неверны и что истина главным образом осенила лишь живущих в последние несколько лет. В действительности исследование христианской мысли за последние две тысячи лет показывает, что над многими из современных проблем думали и до нас и находили ответы. Например, проблема, лежащая в основе нынешнего богословского спора об “Иисусе истории” и “Христе веры”, это та же самая проблема взаимоотношения между человеческой и Божественной природой Христа, которая была основным спорным вопросом в первые три столетия христианской эры. Невзирая на все литературные особенности современной дискуссии, главной остается та же философская и богословская проблема, с теми же самыми решениями.

Еще Тиллих выдвинул, казалось, новые и глубокие идеи, но когда к ним присмотришься внимательно, то обнаруживаешь, что они своими корнями уходят в прошлое. Например, мы находим идею о “силе существа” у Ансельма, жившего девять столетий назад 1 .

Изучение истории Церкви и христианских доктрин, охватывающее по крайней мере несколько первых столетий, всегда включалось в программу традиционных богословских занятий. Оно по-прежнему представляет огромную ценность, так как позволяет понять и дать осмысленную оценку современным религиозным идеям. Никто не имеет права серьезно рассуждать о доктрине Троицы, не ознакомившись прежде с раннехристианскими исследованиями этого вопроса. После такого ознакомления мы можем обнаружить, что наши прекрасные решения этих вопросов на самом деле не являются такими уж исчерпывающими, и тем самым мы обогатим свое понимание проблемы.

Широкий круг богословских исследований может сбить студента с толку. Ему нужно решить, признает ли он высший авторитет Библии или не признает его. Если признает, то тем самым обретает надежный путеводитель в лабиринтах современной богословской мысли. Но этот путеводитель не всегда будет давать ему готовые и простые ответы, ибо он не только исключает необходимость самостоятельного мышления, но, скорее, требует от нас исключительно глубокого осмысливания материала. Поэтому-то Лютер и сказал: “Я не приветствую тех, которые ищут для себя убежище в хвастовстве о Духе” 2 , поскольку ни просвещение Духа при всей его важности, ни определенность Писания не исключают необходимости использовать наше мышление. Вот почему знание истории Церкви и ее учения так важно.

Религии мира

Изучение других религий (по отдельности или параллельно) все прочнее входит в состав учебных программ богословских учебных заведений. Очевидной причиной этому служит присутствие в Англии, к примеру, последователей этих религий и, как следствие, нужда и желание знать их. Другой причиной является то, что эти религии по праву представляют собой часть суммарного опыта человечества.

Исследуя другие религии, студент сталкивается с рядом проблем. Во-первых, очевидно, что все религии не могут быть истинными, так как некоторые из них взаимно исключают друг друга. Предполагать, что все религии в равной степени истинны, значит превознести терпимость выше разума. Например, если христианство говорит, что Иисус Христос есть Сын Божий, а ислам говорит, что у Бога нет Сына и что подобные заявления являются великим грехом, то эти религии не могут быть истинны обе. Конечно, некоторые современные трактовки христианства отрицают, что Христос (в настоящем и полном смысле) является Сыном Божьим, и это в некоторой степени стирает различия. Тем не менее, невозможно утверждать идентичность обеих религий, как бы виртуозно мы не пытались это доказывать.

Затем возникает вопрос: является ли Бог ислама (Аллах) и Бог христианства одним и тем же Богом? Некоторые будут настаивать, что это не один и тот же Бог, но если обе религии утверждают, что существует только один Бог, то они, следовательно, понимают этот вопрос одинаково, и поэтому спорить бессмысленно. Одновременно каждая религия претендует на обладание Священной Книгой, показывающей, каков Бог, но в Коране и Библии нет согласия, их взгляды на Бога различны. Поэтому представляется, что христианин должен согласиться с мусульманином в том, что существует один Бог; частично разойтись с ним в понимании Его природы и того, как Ему служить; и полностью разойтись в понимании того, как с Ним общаться: через Сына или не через Него самого.

Христианин, изучающий ислам, найдет контрасты мусульманства с христианством поучительными, и это может побудить его серьезней задуматься над собственными убеждениями. Он должен испытывать и проявлять любовь и терпимость к мусульманам, но это не означает, что он должен делать вид, будто думает, что они в равной степени правы. Если христианин принимает слова Христа “никто не приходит к Отцу, как только через Меня” 3 , то он не может принять ислам.

Изучение восточных религий может оказать полезное влияние на христианина-европейца, побудив его поставить под вопрос свой образ мышления. В нашей материалистической цивилизации всем очевидно то, что существуют материальные вещи, а существование нематериальных, или духовных, реалий поставлено под вопрос. Для индуса же верно обратное. Он знает, что существует мир мыслей, духовный мир, а мир физический может быть чистой иллюзией. Такое открытие иногда может побудить прозаично мыслящего практика пересмотреть свои взгляды, а христианина — оторвать от чрезмерного увлечения предметами этого мира.

Можно поставить под сомнение то, что буддизм в его чистом виде — это религия, поскольку у буддизма нет ни Бога, ни богов, он имеет дело только с жизнью настоящей и тем, как ее следует проводить. Поскольку христианство тоже касается земной жизни, то, естественно, между этими двумя религиями должно быть нечто общее. Буддизм также может обратить наше внимание на определенную христианскую практику, именуемую медитацией, о которой мы часто забываем. Тем не менее, предмет созерцания у буддиста и у христианина будет разным.

Исследование различных религий мира может выявить некоторые между ними сходства, но оно также помогает увидеть огромные различия. Каждую из религий можно считать в чем-то уникальной. Христианство уникально своим отношением к истории. Оно не имеет мифов с вневременными событиями, такими, как умирание и пробуждение богов, но содержит историю Божьих действий в этом мире. Оно провозглашает не просто нормы жизни, но активное спасение. В итоге оно предлагает не нирвану, не безличное слияние с божеством индуизма, не материалистический рай ислама, но вечную жизнь с Самим Богом 4 .

Научные исследования религии

Этот аспект религиозных исследований становится все более популярным в богословском мире. Один из его ведущих представителей Ниниан Смарт говорит, что если “целью христианской теологии является исследовать, излагать и проводить в жизнь христианскую веру, то научное исследование религии не занимается изложением и претворением в жизнь той или иной веры, хотя и имеет прямое отношение к такой задаче” 5. Он добавляет, что это исследование научно и ни в каком отношении .не является богословским. Скорее, оно относится к области феноменологии 6 . Такой подход всего лишь означает, что религия исследуется как феномен или как нечто, имеющее место в жизни людей во всем мире. Научное исследование занимается религиозной стороной человеческого бытия. В первой своей стадии оно представляет чистое описание, затем следует поиск объяснений. По поводу теорий о происхождении религии Смарт говорит: “Пока еще невозможно доказать правильность ни одной из этих теорий, и большинство из них почти наверняка ложные” 7.

Здесь можно заметить, что такого рода исследование касается человека, а не Бога: это антропология, а не теология. Так что библейское утверждение, что Бог Сам открыл Себя, не принимается во внимание в таком исследовании. Исследуется только человеческая сторона религии. Тем не менее, Смарт все-таки делает интересное замечание, говоря, что идея неповторяющейся истории в иудейско-христианском откровении представляет “решительный разрыв с архаичным, мифологическим образом мышления” 8. Поэтому нам следует задать вопрос: может ли такое научное исследование в данном случае найти чисто человеческое объяснение, или оно допустит возможность Божественного действия в качестве объяснения? Если Бог есть живой Бог, то нам не следует надеяться, что мы сможем заключить все Его действия в рамки естественных категорий. Этот вопрос следовало бы рассмотреть глубже. Но в данный момент размеры и задачи книги не позволяют нам сделать это.

Две другие ветви такого “научного” исследования — социология и психология религии. И опять-таки эти предметы имеют дело с человеческой стороной религии: первый исследует общество, а второй — личность. Так, социология религии исследует ее способность соединить людей между собою в группу.

Некоторые люди считают, что психология опровергла религию, но это далеко от реальности. Психология религии на протяжении многих лет по праву являлась самостоятельной наукой, хотя и немногие писатели могут сделать подобные этому утверждения. Если человек верит в Бога, то для психолога эта вера является фактом, который он может исследовать; а является ли основа его веры подлинной или нет — другими словами, существует Бог или нет, — это вопрос не для психолога. Его интересует, что происходит в сознании человека и как эти процессы влияют на всю его жизнь в целом. Тот факт, что вера в Бога приняла именно такую форму, может быть в какой-то степени объяснен психологией восприятия образа Отца, но это никак не объясняет, почему же существует вера вообще.

Феномен обращения представляет собой особенный интерес для психологов (здесь мы имеем в виду религиозное обращение в простом смысле этого слова, а не “симптомы обращения” в психиатрическом смысле). Психологи исследуют человеческие факторы данного переживания, такие, как возраст новообращенных, их темперамент, прошлое и т.д. Они могут обнаружить результаты массовой истерии или психогенного внушения определенных принципов. Но они не могут обнаружить Божественное действие. Потому что оно, как явление высшего порядка, лежит за пределами их поля исследования.

Последний род исследования, который мы здесь рассмотрим, это философия религии. Направление этой науки с течением лет изменялось. “Непосредственным предметом философского теолога, — говорит Гейвуд Томас, — является не Бог, но язык о Боге” 9. Это соответствует современной лингвистической философии. Он также говорит, что предметом всей философской теологии является понятие о Боге 10. Так что исследователь берет за основу христианское вероучение и пытается понять его интеллектуально. В настоящее время не считается, что такое исследование ставит своей целью найти доказательства, свидетельствующие об истинности убеждений, хотя такие “доказательства” имеют определенную ценность в том смысле, что показывают “в некоторой степени метафизический характер религиозного верования и те области опыта, в которых, можно сказать, основывается такое верование” 11 .

Философия религии шире философской теологии, потому что охватывает все религии, а не только христианство. В этом отношении она следует тому же самому образцу, что и феноменология религии. В действительности нет определенных границ, разделяющих различные области этого исследования; все они тесно взаимосвязаны, и из одной вытекает другая. В начале собирается описательная информация о религиозном опыте. Это феноменология. Такую информацию исследуют применительно к группам людей. Это социология. Ее также исследуют применительно к отдельным личностям. Это психология. Затем ее увязывают с пониманием всего остального человеческого опыта в нашем мире. Это философия. Но философия также может проводить свое исследование, взяв за основу христианскую веру в той форме, в какой она представлена в Библии.

Религиозный опыт

Мы видим, что новые учебные программы религиозных исследований не только шире по своему объему, но и своим направлением отличаются от старых программ богословских факультетов. Особое внимание теперь уделяется не изучению природы, атрибутов и действий живого Бога, а изучению человеческого опыта. Это соответствует общераспространенной в современном богословском мире тенденции делать ударение на опыт теперешний, настоящий. Чрезвычайно возрастает употребление наркотиков, обращение к трансцендентной медитации; погоня за особыми опытами в христианской религии и участие в различных движениях, таких, как Jesus People и тех, которые говорят о своем пребывании “высоко” в Иисусе.

Конечно же, вполне оправдано исследование религиозного опыта, и оно даже необходимо для того, чтобы предотвратить превращение религии в пустую бессмысленную форму. Как писал Джозеф Гард,

Истинной религии от жизни не оторвать,

Сердце должно что-то чувствовать,

Ум должен что-то знать.

Религиозный опыт необходимо исследовать и для того, чтобы убедиться, что он истинный, а не ложный. Но что касается самого христианина, то чрезмерное увлечение исследованием его христианского опыта может привести к плачевным результатам, например, к тому, что он сосредоточит свой интерес не на Боге, а на себе. Лютер сказал, что плотский человек “in se incurvatus”, т.е. обращен в самого себя. Он же должен быть обращен к Богу. Вера в сущности своей — это взирание на Бога, а не взирание на себя. Следовательно, постоянно изучать христианский опыт — это значит смотреть в неверном направлении.

Конечно же, в таком исследовании студент подвергает анализу не только свой опыт, но религиозный опыт вообще. Тем не менее, сосредоточение на опыте неизбежно приводит к умалению проблем исследования Библии. Это в свою очередь ведет к тому, что религия рассматривается скорее через человеческий опыт, нежели как результат Божественного откровения. Более того, человеческая сторона религии выделяется еще отчетливее потому, что такое исследование рассматривает любой религиозный, а не только христианский опыт. По этой причине христианский исследователь подвержен опасности забыть о происхождении своего собственного религиозного опыта, родившегося в результате живого общения с живым Богом, Которого он познал во Христе, через чтение Библии и молитву, в церкви и индивидуально. Забывая это, исследователь подвергает себя опасности рассматривать свой меркнущий или уже померкший опыт как реликт своей большой невежественности в прошлом.

Мы теперь видим, что наше внимание было обращено на две противоположные опасности: первая — это холодное академическое интеллектуальное исследование Библии, которое является причиной исчезновения религиозного опыта (на что было указано в конце предыдущей главы); вторая же опасность состоит в чрезмерном выпячивании религиозного опыта. Но в исследовании эти две опасности одинаковы, потому что изучение религиозного опыта радикально отличается от переживания религиозного опыта. Исследование, как таковое, объективно.

Поэтому в своих занятиях студенту было бы разумно внять следующему совету Алана Ричардсона: “Представляется, что нас очень мало должно волновать то, что “эксперт” говорит о Боге или о религиозном опыте, если он никогда не знал Бога лично или сам не пережил религиозного опыта” 12. И мы можем добавить, что студент-христианин будет иметь ничтожный успех, если он перестанет познавать Бога и утратит религиозный опыт.

Но не все с этим согласятся!