Глава 9 Капитан Манн о принципе смены дат

— Пробил час доктора Спаулдинга, — начал капитан, — и я, с вашего позволения, согласен высказать несколько замечаний, касающихся принципа смены дат.

Доктор Спаулдинг усмехнулся, и по легкому дрожанию его лица можно было судить о его согласии. Он был очень расстроен из-за сложившейся ситуации, и на сей раз вынужден был пойти на примирение, так ничего и не добившись.

Когда капитан Манн поднялся, казалось, он был осенен счастливой мыслью; улыбаясь, он предложил либо провести беседу в виде круглого стола, либо позаботиться о ящике для вопросов, чтобы каждый из присутствующих мог остановиться на любом неясном аспекте проблемы. Было решено использовать ящик для вопросов.

— Прежде чем вопросы начнут поступать, — сказал капитан, — позвольте мне сказать следующее: линия смены дат — это одна из самых простых в мире проблем, настолько простая, что я часто без труда объяснял ее детям. Это не предмет, вносящий смятение в умы людей при объяснении потерь в исчислении времени. Это чудесный всемирный регулятор, благодаря которому сохраняется идентичность дней для всех народов на земле.

— Не хотите ли вы сказать, капитан, что тот факт, что земля — это шар, не имеет никакого значения? — спросила женщина-миссионер из штата Огайо.

— Именно это, мадам. Не имеет никакого значения, находитесь ли вы на полюсе или на экваторе, путешествуете по суше или по морю, направляетесь на запад или на восток, день — это абсолютно фиксированная единица времени, которая может быть научно и точно определена в любом месте земной поверхности.

— А я вновь и вновь слышу, — произнес простой, но благонамеренный мужчина, сидевший рядом с капитаном, — что время на самом деле теряется или добавляется. Почему же проповедники утверждают это, если это не так на самом деле?

— Я уверен, что мне не удастся ответить на ваш вопрос, почему проповедники учат нас этому, а именно: как они учат, говоря о линии смены дат. Но позвольте сказать вам и всем остальным, что время не теряется и не добавляется, эти выражения ненаучны и обозначают кажущееся, а не реальное.

— Позвольте это проиллюстрировать на примере: два брата-близнеца отправляются из Нью-Йорка в кругосветное путешествие. Один идет на запад, другой на восток. Спустя

несколько месяцев они вновь встречаются в Нью-Йорке; но возраст ушедшего на восток в точности соответствует возрасту брата, который пошел в противоположном направлении. Они сравнивают данные и обнаруживают, что им потребовалось одинаковое количество дней, часов и минут, чтобы проделать этот путь, однако при этом один добавил один день, а другой потерял один день.

Итак, если на самом деле истинно, что один человек добавил, а другой потерял день, то к концу путешествия возраст одного должен отличаться от возраста другого на два дня.

По аудитории прокатился смешок.

— Если же они повторят этот процесс достаточное количество раз, то наступит момент, когда один постареет настолько, что будет годиться другому в отцы. На сей раз смех был громче.

— Вы все видите, какой смехотворной представляется ситуация при некотором анализе. Суть в том, что вопрос заключается не в добавлении или потере времени, а в исчислении. Я ношу с собой, — продолжил капитан, — вырезку из статьи, посвященной линии смены дат, которую я обнаружил несколько лет тому назад, с вашего позволения, я прочту ее. Здесь вопрос обсуждается яснее, чем мог бы я объяснить. Послушайте:

«Сами вращения Земли, измеренные в конкретных точках, являются тем, что отвечает за измерение и исчисление дней, а не вращения, отмеченные в дневнике путешественника.

Человек, путешествующий вокруг света на восток или на запад, оказывается в состоянии расхождения с численным порядком вращении Земли, исчисленных в отдельно взятой точке; и это расхождение определяет ту поправку, которая должна быть внесена, и в этом и заключается суть вопроса — в существовании определенного одного и того же дня на круглой Земле. Находясь в такой точке, человек никогда не должен терять определенного дня.

— Чтобы проиллюстрировать это, давайте предположим, что человек отправляется из некой точки, назовем ее точкой А, и идет на восток. Предположим далее, что за десять дней

он огибает всю Землю и возвращается в исходную точку. Путешествуя так, он каждый день следует направлению вращения Земли. Но в течение своего путешествия вместе с Землей, с запада на восток, он каждый день прибавляет одну десятую окружности; и за десять дней он прибавит десять десятых, или всю окружность. Таким образом, когда он доберется до точки А, он обнаружит, что оставшиеся там отметили десять оборотов Земли, т. е. прошло десять дней. Но Земля «провезла» его вокруг столько же раз, сколько и их, и в добавление к этому, он сам обогнул ее один раз, что означает для него еще один оборот, итого одиннадцать. И согласно его календарю, который он вел ежедневно, у него получилось в итоге одиннадцать дней вместо десяти. Что же ему делать с этим добавочным днем? Выбросить его из исчисления. Почему? Потому что он знает, что сама Земля сделала лишь десять оборотов, как это было отмечено в точке А; вращения Земли, взятые абстрактно, отмечают дни, а не количество проделанных кругосветных путешествий, и он должен приводить свое исчисление в соответствие с исчислением Земли, где бы он ни находился. Если человек отправляется в кругосветное путешествие в направлении запада, этот процесс просто-напросто происходит в обратном направлении. Если он путешествует с такой же скоростью, то каждый день он теряет одну десятую оборота Земли. За десять дней он потеряет один полный оборот, и, вернувшись в исходную точку А, он обнаружит, что его личный календарь показывает девять дней вместо десяти. Как поступить в этом случае? Прибавить к результату исчисления этот потерянный день? Почему? Потому что он знает, что Земля сделала десять оборотов. Хотя он, как и человек в первом случае, обогнул Землю один раз, он двигался в таком направлении, что потерял один оборот и исключил его из исчисления, в то время как в первом случае один день был прибавлен; а теперь ему нужно добавить этот день, чтобы все соответствовало реальному состоянию вещей.

Вот еще простая иллюстрация, которая, вероятно, поможет некоторым прояснить этот вопрос. Представьте себе товарный поезд длиною в четверть мили; и когда он останавливается, то хвост поезда оказывается на том самом

месте, где находилась его голова в начале движения. Теперь представьте себе, что станционный рабочий в тот момент, когда поезд тронулся, начав с последнего, пошел по крышам вагонов по ходу движения со скоростью, равной скорости поезда. В момент остановки поезда он добрался до головы состава, так что, хотя поезд провез его четверть мили, с точки зрения пространства, он проделал путь в полмили. Теперь предположим, что другой рабочий, когда поезд трогается, начинает идти по крышам вагонов с головы состава и движется к хвосту его с той же скоростью. Когда поезд останавливается, он добирается до хвоста состава. Но его движение, происходившее в противоположном движению поезда направлении, уравновесило, или аннулировало, для него движение поезда; таким образом, он находится в пространстве, или относительно окружающих его объектов, точно там же, где он и находился в тот момент, когда тронулся поезд. Таким образом, первый рабочий проходит четверть мили, удваивает движение поезда и в конце концов находится в полумили от того места, с которого он начал движение; а второй рабочий также проходит четверть мили, но его движение аннулируется движением поезда, и он оказывается там же, откуда он и тронулся в путь. Точно так же, человек, огибающий Землю, следуя на восток, добавляет день к своим исчислениям, в то время как тот, кто движется на запад, теряет день».

Господин Северенс попросил разрешения дополнить сказанное капитаном Манном. Он тоже развернул вырезку и прочел следующее:

«Причина этого (добавление или выпадение дня на линии смены дат) будет очевидна при нетрудном регулировании; ибо в. какой-нибудь точке Земли всегда закат солнца, в других точках — восход, полдень и полночь, и все это в одно и то же время. Давайте представим, что мы путешествуем вокруг Земли с той же скоростью, что Земля вращается вокруг своей оси, и отправляемся из Лондона или из какого-нибудь другого места на восходе солнца во вторник и направляемся на запад. Нас во время пути всегда будет сопровождать восход солнца. Но когда мы, обогнув Землю, вернемся в исходную точку, мы должны будем назвать этот

день следующим, ибо те, кто остался на этом месте, пережили полдень, закат, полночь и теперь для них наступило утро следующего дня, т.е. среды. Поэтому нам нужно будет внести изменения в наши исчисления, так как в этот момент в любом месте к востоку от Лондона мы назовем это утро вторника; но в любой точке к западу от этой линии будет среда. Это будет местом, где день меняется. Для удобства люди избрали линию смены дат, не проходящую ни через одну обитаемую страну, и определили это как точку, где день меняется.

Этим установлением очередной день отмечается одним вращением Земли; когда он заканчивается, он исчезает из календаря, и в этой точке его место занимает другой. Таким образом, где бы мы ни находились на лице Земли, день приходит к нам во всей своей двадцатичетырехчасовой полноте, а за ним следует другой. Верно и то, что если мы путешествуем на запад или на восток, продолжительность дня меняется для нас; но на линии смены дат все эти различия исправляются. Путешествуя вокруг Земли, мы обнаруживаем, что делаем это без ущерба для нашего календаря».

— Скажите, капитан, кто начертил эту схему линии смены дат? Был ли этот вопрос решен мирным путем? — вопрос был задан бесхитростным человеком с западных равнин.

— Наш друг предложил очень интересную мысль, капитан Манн, поэтому, пожалуйста, об истории линии смены дат, — попросил господин Северенс.

— Линия смены дат является естественным результатом порядка заселения Земли. Обращаясь к Библии, я нахожу в ней, что колыбелью человечества после Потопа была долина реки Евфрат в восточном полушарии. Оттуда люди направлялись на восток и на запад в отдаленные уголки Европы и Африки и, столетия спустя, еще дальше — в западные полушария.

День, первоначально известный в долине Евфрата, был перенесен без изменений на запад и на восток, с одной лишь разницей, что для тех, кто пошел на восток, он начинался раньше, а для тех, кто пошел на запад, — позже.

— В том, что это так, можно убедиться на простом примере: если человек, отправившийся в путешествие в Китае, поедет на запад в Сан-Франциско, то на протяжении всего пути он обнаружит, что его подсчеты полностью согласуются с временем в тех городах, которые он будет проезжать. Другими словами, он следует естественному течению дня. Однако если он едет из Китая в Сан-Франциско на восток, он проходит естественную начальную точку и, подобным же образом, конечную точку дня, и вынужден перестраиваться.

— А вас не беспокоит то, что вы соблюдаете воскресенье, капитан? — вдруг спросил сидевший рядом с ним человек.

— Вовсе нет, сэр, — был ответ капитана. — Это помогает мне в моем соблюдении воскресенья, как помогает всякому человеку, сознательно желающему соблюсти заповеди Божий.

— Послушайте, капитан, я не христианин и не соблюдаю никакого дня; но с детских лет меня волновал вопрос субботы, о котором вчера спорили проповедники, — сказал один из слушателей.

— Я теперь знаю о линии смены дат, и хочу знать ваше личное мнение о следующем: соблюдают ли люди заповедь Божью, соблюдая воскресный день. Является ли воскресенье седьмым днем недели? Я почти поверил, а что скажете вы мне об этом. Каково ваше мнение, капитан?

Простота и искренность задававшего вопрос пробудила в капитане огромное желание исповедать то, что он так давно хотел исповедать, а именно: что четвертая заповедь не исполняется соблюдением воскресенья. Но когда эта истина уже готова была слететь с его уст, он задумался. Может быть, еще не пришло время? — подумал он.

И, широко улыбнувшись, он сказал:

— Давайте, адресуем богословские вопросы служителям церкви. Они с радостью помогут нам разобраться в этих вопросах.

Гарольд Вильсон, стоявший рядом с г-ном Северенсом, прошептал что-то ему на ухо.

Г-н Северенс был добросердечным, либерально настроенным деловым человеком, и действуя по предложению Гарольда, он поднялся и сказал:

— Дамы и господа, вместе с нами на корабле находится христианин, человек глубоко образованный и благочестивый, который, как мне кажется, является авторитетом в вопросе о субботе.

Я слышал, как он убедительно говорит, и поэтому считаю, что это вполне компетентный человек в этом вопросе. Полагаю, что самым лучшим решением было бы попросить г-на Андерсона ответить на вопрос, который мы только что услышали. Кто за — прошу поднять руку.

Реакция была почти единогласной, но было видно, что доктор Спаулдинг руки не поднял.

Было решено, что г-н Андерсон встретится с пассажирами на следующий день в это же время.

Г-н Северенс проявил огромный интерес к встрече на следующий день и предложил, чтобы и другие служители, находящиеся на борту, также приняли активное участие в предстоящем разговоре, чтобы обсудить все аспекты этого вопроса.