Автобиография Сэма, записанная им до познания Христа

Попав в тюрьму за убийство Ширли Бредфорд, Сэм написал историю своей жизни. Она вся дышит гордостью и бахвальством закоренелого преступника. Шериф показал мне ее только после смерти Сэма. Прочитав ее, я едва мог поверить, что эта история написана человеком, которого я любил и очень ценил. Я знал его как человека, все существо которого было преисполнено глубоким смирением, невыразимой благодарностью Богу за прощение грехов и твердой христианской надеждой на вечную жизнь. Чтобы вы могли понять всю глубину перемены, происшедшей в нем, я поделюсь с вами выдержками из автобиографии Сэма, которую он написал до познания Христа…

«Я родился 20 июня 1929 года в округе Марион. До десяти лет я был пай-мальчик. Совершал я только мелкие шалости: взломал разик замок в школе, похитил мелочишку на сигареты из кассы, где трудился папаша, украл 2 револьвера у соседа и денежки у Вика Хейса.

Когда мне стукнуло десять лет, я стал смелее. За шесть лет я украл шесть автомобилей, на двух попался, но четыре благополучно сбыл.

Потом я решил, что с автомобилями много возни и стал подделывать банковские чеки. Я занимался этим в разных местах: в Марионе, Дейтоне, Акроне, Лайме и Луисвилле, Кентукки.

Дела мои шли из рук вон. Где бы я ни появлялся, лягавые норовили меня сцапать. Да еще приставали, чтоб я в школу ходил. Ну я и пошел работать: сперва в цирк братьев Коулов, потом к Джорджу Свиту в шоу «Дикий Запад», а оттуда уехал с Клайдом Битти и его дрессированными зверюшками. В конце концов все это мне надоело и вскоре я смылся в Кливленд и записался в армию. Не потому, что сильно хотелось. Зарплата оказалась совсем не такой, как я думал, но по крайней мере хоть лягавые отвязались. Меня отправили в Форт-Макклелланд, штат Алабама.

Там я решил, что такая житуха не по мне. Так что я устроил себе тепловой удар и залег в госпиталь. Я провалялся там пару месяцев, а затем получил первую увольнительную на выходные. Но я и тут время не терял даром — подделал две чековые книжки, и после веселой погони полиции опять оказался в госпитале.

Начальник был страшно злой, потому что я опоздал на двадцать семь дней. Он сказал, что полгода будет удерживать с меня две трети жалованья. Он решил отправить меня в Форт-Дикс, дал мне билет на поезд и мои вербовочные документы. Я понимал, что без документов им будет трудно меня найти, и снова ушел в самоволку.

Еще несколько чековых книжек, — и я снова угодил в тюрьму, а затем меня опять возвратили в армию и отправили в Форт-Хейс в Колум-бусе, штат Огайо. Но однажды я увел автомобиль и отправился на нем в добрый старый Марион, штат Огайо. Полиция сцапала меня уже после обеда. Я наплел им про свою тяжелую жизнь и они поместили меня в юношескую колонию. Когда за мной пришли солдаты, я готовился к побегу, и они меня застукали. Меня снова отправили в Форт-Хейс.

Начальники там просто лопались от злости и посадили меня на две недели в кутузку. Потом меня отправили в Форт-Нокс, штат Кентукки, и там тоже засунули в кутузку и заставили работать в гараже под охраной. Недельки через две я нашел несколько ножовок и в ту же ночь я и вместе со мной семеро таких же парней распилили решетку в окне и смылись. На второй день нас поймали. Начальнички прямо взбесились и сказали, что раз мои вербовочные документы утеряны, меня увольняют из армии. Это для меня было как музыка, и в сентябре 1947 года я был отчислен из армии.

Я вернулся ненадолго в Марион и подделал парочку чековых книжек, чтобы ищейки не скучали. Они попытались меня схватить. Два выстрела, одно разбитое окно, и я скрылся в доме своего друга. Еще месяц, еще несколько чековых книжек, и я снова в бегах. Я одалживаю автомобиль и бросаю его за городом.

Несколько месяцев спустя я встретил девушку, которая стала моей первой женой. Две недели мы женихались, а потом отправились в Форт-Уорт, штат Техас, и поженились. И я взял фамилию жены. Мы прожили вместе около двух месяцев, и я решил, что с меня достаточно. Я ушел от нее и вернулся в Канзас-Сити. Насколько мне известно, моя первая жена там и осталась. Я ее с тех пор не видел.

Потом я снова женился. Она была хорошая девушка и никак не могла понять, почему мы мотаемся с места на место. После очередного дела мы отправились в Сан-Антонйо, штат Техас, а затем через несколько недель в Рио-Гранде Там я обчистил домик в мотеле, но не успели мы проехать и семи километров, как нас остановили. Я устраиваю жене скандал за то, что она, пакуя вещи, по рассеянности прихватила чужое — и нам все сходит с рук. Нам даже дали номер еще на одну ночь. К этому времени у меня вышли все деньги. Неделю мы питались одними фруктами, а мне хотелось и мяса, поэтому я решил ограбить небольшой ресторан. В тот вечер мы уехали в одиннадцать часов с четырьмя сотнями в кармане.

После двух месяцев веселой жизни в Мехико мы, наконец, отправились в Остин, штат Техас, с тридцатью шестью центами и двумя собаками, которых тоже надо было кормить. Собаки целый месяц жили на грейпфрутах. Я пристроился работать водителем грузовика, и мы стали жить-поживать. Как-то ночью я обчистил бакалейную лавку, и дела пошли довольно круто. Наказав на несколько чеков своего хозяина, мы с женой направились в Канзас-Сити (моя жена как раз забеременела). Потом я пошел работать к Френку С., но не поладил с ним, и я согласился работать на Джейка Г., доставляя контрабанду по всему городу. Я также работал в одном клубе, вышибая просроченные долги.

Но наконец мне это все надоело, и я решил заняться честным трудом. Через четыре-пять месяцев должен был появиться ребенок, и поэтому я намеревался где-нибудь прочно обосноваться. Мы поехали туда, где жили родители моей жены, и я устроился работать на ферме за 120 долларов в месяц. Через пару месяцев я понял, что прочно зацепиться не смогу нигде.

Поэтому я украл пару чековых книжек, и мы отправились в штат Айова с 1100 долларами в кармане. Затем я пошел работать к фермеру в Полк-Сити, и работал там до тех пор, пока меня не поймали на том, что я переставлял шины с хозяйского автомобиля на свой. Мне пришлось выбирать: удрать или сесть в тюрьму. Я решил удрать. Потом я пошел работать к фермеру в соседнем округе. Он был порядочная скотина — платил мне всего девяносто долларов, а хотел, чтобы я работал как лошадь. Поэтому я решил, что когда придет день расплаты, я уйду и возьму все, что мне положено. Так что, уходя, я прихватил новый холодильник, кровать, пружинный матрац, четыре стула, три ковра, радиоприемник, две сотни цыплят и хорошенького маленького поросеночка.

Потом я пошел работать к фермеру по имени Фриц К. Он платил мне 135 в месяц, но уж очень был болтливый. Однажды, когда он был на ярмарке, мы решили покинуть его. Мы взяли с собой его новый грузовик, три удочки, винтовку 410 калибра, две новых чековых книжки, подделав несколько персональных чеков на его счет. И — поминай как звали…

Через Огайо, Индиану, Иллинойс мы вернулись обратно в штат Миссури. Жена хотела, чтобы ребенок родился в ее родном штате. Около Канзас-Сити за превышение скорости меня остановили. Хотя я знал, что по номеру автомобиля меня могут схватить, сделать ничего было нельзя. Меня посадили в тюрьму, а жену поселили в гостинице.

Все улики были против меня. Передо мною стоял вопрос: сознаться в подделке чеков или не сознаться, но тогда моя жена будет привлечена как соучастница. У меня не было другого выхода, и я сознался. Меня посадили в Жеферсон-Сити 8 сентября 1949 года, приговорив к семи годам.

Через 27 месяцев я должен был получить условное освобождение. Каким-то чудом жена ухитрилась сохранить ребенка и добиться моего освобождения через 17 месяцев. Я до сих пор не знаю, как ей это удалось. Меня послали в Карлтон под надзором полицейского из Канзас-Сити. Он мне скоро надоел, и, оставив жену и ребенка у ее родных, я опять принялся за чеки. С одиннадцатью чеками в кармане я держал курс (вы угадали) в Марион, штат Огайо.

Я пробыл в Марионе дней двенадцать. Меня взяли пьяного в баре, когда я всаживал пули в винные бутылки за стойкой бара. Мне предъявили обвинение в семи пунктах. Дела были плохи, поэтому я решил удрать из тюрьмы, перепилив ножовкой решетку окна. Меня поймали на месте преступления и добавили ко всем прочим статьям еще и попытку к бегству.

До суда оставалось еще несколько дней. но однажды шериф Рой Реттер поймал меня на том, как я грел воду, чтобы опрокинуть на него, когда откроется дверь. Он сказал, что позаботится, чтобы я получил за все сполна. И позаботился — месяц за ношение оружия и три месяца за попытку к бегству.

Отбывать срок меня отправили в Миссури. Год спустя я был разведен с женой, после того как у нее родился второй ребенок. Из тюрьмы я был освобожден 12 февраля 1955 года.

В то время моя мать работала в Иниде, штат Оклахома, поэтому я отправился туда. Через неделю я решил перебраться в Индианаполис. Днем я работал, а ночью занимался другими делами и совершил там два грабежа. Мне все сошло с рук, поэтому 5 марта 1955 года я отправился во Фримонт. Вы знаете, что произошло там (там произошло уже упомянутое убийство.

Из Фримонта я отправился в Канзас-Сити. Там я повидал своих детей и ограбил одного типа. Я имею в виду тот случай, когда запер человека в холодильнике. Затем я поехал в Спрннгфилд и встретил там приятеля. Мы вместе провернули один грабеж, и я отправился в Веллингтон, штат Канзас. Я искал там друга, с которым вместе отбывал в Миссури, но он опять сидел. Я встретил его брата, и мы задумали с ним ограбить банк. Я истратил все до последнего цента и основательно готовился к этой операции, но в последний момент мой напарник передумал.

А мне нужны были деньги. Я задолжал за комнату, а вечером у меня было свидание. Поэтому, увидев открытий винный ларек, я его обчистил. Потом переоделся, взял такси и отправился к своей новой любовнице Филлис. Ее папаша настаивал, чтобы я взял его автомобиль. Мы отправились в соседний городок и там закусили. Возвратились домой мы с Фил-лис и ее двухлетней дочкой в одиннадцать часов вечера. Все было, вроде, в порядке, но только я сажусь, как входят трое полицейских. Оказалось, что папаша моего приятеля на меня настучал.

Вот и все. Я всегда говорил: прав я или не прав, — я не сверну со своего пути. Я не собираюсь прятаться за спину кого бы то ни было и готов получить все, что заслужил, и никого не буду винить за это. Если бы я сказал, что изменю свою жизнь, я нарушил бы свою клятву друзьям. Но я ее никогда не нарушу».