Постигая евангелие

Смерть Вениамина Попытки

Билл Грэйвсток

«Он спас нас не по делам праведности, которые бы мы сотворили, а по Своей милости, банею возрождения и обновления Святым Духом, Которого излит на нас обильно через Иисуса Христа, Спасителя нашего, чтобы, оправдавшись Его благодатью, мы по упованию соделались наследниками вечной жизни» (Тит.3:5-7).

Эта история началась и окончилась в благотворительной больнице — прямо в реанимации. Имя пациента было Вениамин Попытка. Он пытался быть христианином. Он пытался быть хорошим. Он пытался верить, иметь веру, прорваться к ней. Но все казалось бесполезным, и у него не осталось надежды. Он лежал, распластавшись на спине, и жить ему оставалось всего несколько кратких часов. И потому для него каждое мгновение было бесценным. Пациент понимал, что это время дано ему взаймы. Рядом с ним не было никого, кто помог бы ему подготовиться к вечности, кроме трех весьма религиозных сестер Вениамина. Все они были истинными христианками. Каждая явилась, чтобы успокоить и утешить своего дорогого брата в этот трагический момент, исполненный опасности и печали. Возможно, они сумеют помочь ему вырваться из оков неверия — до того, как станет уже слишком поздно. Сейчас все три женщины сидели в приемной и ждали, когда им позволено будет увидеться с умирающим братом.

Сиделка шепотом вызвала одну из сестер, Туманность. Сестра тихонько последовала за безмолвной фигурой в белом халате, выслушав предупреждение о том, что у нее в распоряжении не более трех минут. Сидя рядом со своим дорогим, но отчаявшимся братом и глядя в его глаза, она понимала, что тот оставил и Бога, и надежду. Он схватил ее за руку и застонал: «Пожалуйста, сестричка, помоги мне сбросить оковы греха… у меня… не так много времени… Помоги мне поверить… пожалуйста, помоги мне!»

Чем она могла ему помочь? Что сказать? Она глубоко вздохнула и начала говорить:

— Веня! Послушай меня, Веня! Ты должен как можно быстрее отдать свое сердце Иисусу.

Брат непонимающим взглядом смотрел на нее. Он с трудом приложил руку к сердцу и выглядел смущенным.

— Ты должен протянуть руку и пожать руку Христа, а затем пригласить Его в свое сердце. Ты должен принять Агнца и подчинить Ему свою волю.

Вениамин выглядел озадаченным, и сестра продолжала:

— Ты должен смириться,, раскаяться в своих грехах, а затем добровольно принять Его одежду праведности. Это — твое покрывало, твои брачные одежды. Они твои, Веня, если ты раскаешься и уверуешь.

Капельки пота катились по усталому, измученному лицу умирающего. Он откинулся на подушки и безнадежным взглядом уставился в потолок. Скорбный вздох сорвался с его губ, и он задрожал всем телом от отчаяния. Вошла сиделка и прошептала: — Сестра Туманность, ваше время истекло.

Вторая сестра, Конкретность прошествовала в комнату брата и присела у кровати. Не дожидаясь, пока она что-нибудь скажет, Вениамин устремил на нее отчаянный взор и с огромным усилием выдавил из себя:

— О, сестричка, пожалуйста, помоги мне… Помоги мне поверить… Я пытался… сбросить оковы… но я не могу… не могу…

Она осмотрелась и взглянула ему в лицо. На нем отражались боль и сердечные муки. Сестра взяла дрожащую руку умирающего в свои ладони:

— Веня, я могу рассказать тебе лишь то, что Библия говорит о людях, которые попадут на небеса. Их поведение, безусловно, противоположно тому, какое мы встречаем повсюду в мире. Если ты хочешь попасть на небеса… что же, все зависит от тебя. Но, желая обрести надежду и стать христианином, ты должен в первую очередь раскаяться в своих грехах и отречься от старой жизни — жизни, полной безнравственности и эгоизма. Твои привычки, твое поведение и слова должны полностью измениться. А ты пытаешься уклониться. Это большое зло. Это плохо. Я должна сказать тебе правду: ты должен отказаться от азартных игр, бросить курить и пить, перестать ходить в эти ужасные бары и ночные клубы. Изменить свои привычки. Не иметь дел со старыми дружками. завести. хороших друзей. Сбросить лишний вес. Отказаться от обильной пищи. Превратить свое тело в достойный сосуд для Господа. Допускать в свою душу только хорошие, возвышающие и облагораживающие тебя мысли, которые должны заполнить твой разум. Прекратить читать эти отвратительные журналы и пустые книги, а вместо этого читать Библию. Заполнить свой разум тем, что чисто и красиво. Обитать среди небесных высот. Любить Господа и возненавидеть грех насколько это возможно и… и… Веня!.. Веня!.. Ты слушаешь меня?.. Веня?.. С тобой все в порядке? Сестра! Сестра!

Вениамин задыхался. Он кашлял и захлебывался слюной. Сиделка быстро проверила его пульс.

— Он умирает. Будьте добры, не могли бы вы подождать за дверью?

Минутой позже сиделка подошла к последней из женщин.

— Вы еще одна сестра Вениамина? — спросила она.

— Да, это так.

— У вас мало времени, — сиделка, запнулась, а потом добавила, — И у него тоже.

— Я поняла, сестра. Благодарю вас от всей души.

Сидя рядом с дорогим братом, сестра Вера во Христе взяла его руку в свои ладони и тихонько помолилась о том, чтобы ее слова стали спасительными в жизни бедняги Вениамина, ее потерянного, заблудившегося младшего братишки. Она с надеждой и мужеством взглянула ему в глаза и сказала:

— Веня, ты готов умереть?

— Нет… Я не готов к этому… Сестричка… но я пытался подготовиться… Я… пытался сбросить оковы… Я пытался поверить, сестричка… — его лицо исказилось и он зарыдал, всхлипывая и качая головой. — Но все без толку… Я просто не могу обрести веру… Я не могу сбросить оковы. Я старался так сильно, как мог, но толку нет… толку нет…

Он лежал неподвижно, а Вера наклонилась к нему и зашептала на ухо:

— Мой дорогой брат Веня, я понимаю твое отчаяние. Не можешь ли ты успокоиться на несколько минут? Просто тихонько лежи и слушай. Только слушай — и это все, о чем я тебя прошу. Как только Вениамин затих, Вера заговорила. Она не требовала от него, чтобы он еще больше старался обрести веру; напротив, она уверила его в том, как сильно Бог Отец возлюбил его в Иисусе Христе. Она открывала ему благую и радостную весть. — Веня, — сказала она, — когда ты еще был Его врагом, Отец любил тебя и избрал тебя, чтобы ты был с Ним на небе. Он не пожалел для тебя не только жизни Своего единственного Сына. Все небо было опустошено и принесено в жертву ради тебя. В даре Иисуса_? Сына Своего, Он отдал всю собранную и накопленную за долгие годы любовь и благополучие вечности. И ты был искуплен, прощен и принят во Христе. Две тысячи лет назад, когда исполнилась полнота времени, Бог Сын, твой Спаситель Иисус, покинул небо, потому что вся его слава и величие были немилы ему, пока ты был потерян. Он — Тот, кому служили и поклонялись ангелы, оставил свое положение и небесный престол, чтобы прийти на эту темную планету под названием Земля. И в назначенный на небесах час Он родился в пещере — ради тебя, Веня. Он вырос и жил в страданиях; Он испытал стыд и унижение, когда был отвержен всеми, ради того, чтобы ты мог быть принят Господом. Ради твоего спасения он стал бедным — так, чтобы через Его нищету ты обогатился. Он .прошел тот путь, которого заслуживаешь ты, — ради того, чтобы ты мог пройти путем, которого заслуживает Он. Он принял терновый венец, чтобы ты мог принять венец жизни. Он умер за тебя, и теперь Он предлагает тебе взять на Себя твои грехи и принять Его как твоего Спасителя; и, какой бы грешной ни была твоя жизнь, ради Него ты будешь принят в число праведников. Твой характер уступит место характеру Христа, и ты предстанешь пред Богом, словно и не грешил. Более того, Христос изменит твое сердце и наполнит его верой.

Вениамин выслушал евангельскую весть, и вера зажглась в его сердце. Святой Дух осветил его разум, и он увидел, что принят, потому что он был принят Иисусом. Умирающий увидел, что Бог благосклонен к нему, потому что Он был благосклонен к Иисусу. — «Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение» (Мф. 3:17). Вениамин понял простую истину, заключающуюся в том, что Иисус — его личный представитель на небе, оправдывающий его пред Отцом. Он осознал теперь, что не нужно спрашивать: «Примет ли меня Бог?», но в свете Благой вести нужно обратиться к самому себе: «Принимаю ли я тот факт, что я принят и прощен?» Он сделал поразительное открытие: сам факт того, что он является грешником, дает ему право прийти к Иисусу. Теперь больше не было вопросов, не существовало никаких сомнений. Дух Святой просветил его разум, и шаг за шагом разрозненные звенья в цепи очевидных истин соединились в одно целое. В Иисусе, израненном, осмеянном и пригвожденном ко кресту, он увидел Агнца Божьего, Который взял на Себя грех мира. Надежда наполнила душу несчастного. Чувство благодарности к Иисусу согрело его сердце, слезы потекли по его щекам. Он смягчился и покорился Богу. Внезапно улыбка преобразила его лицо, и Вениамин Попытка прошептал:

— Я понимаю… Я понял, что это… было… ради меня. Я принимаю это. Я верю в это. Это были последние слова помилованного в милосердии Божьем. Но их было достаточно. Вера в Христа и Благая весть принесли ему мир и надежду.

Скорпион и лягушка

«Мы… были по природе чадами гнева» (Еф. 2:3).

Скорпион хотел переправиться на другой берег реки, однако он не умел плавать, поэтому попросил лягушку перевезти его. Лягушка отказалась.

— Я знаю, что ты сделаешь, — сказал она. — Ты ужалишь меня, и я погибну.

— Я не стану делать этого, — настаивал скорпион. — Если я ужалю тебя, то утону вместе е тобой.

Лягушке это показалось убедительным, и они отправились в путь. Однако где-то на середине реки скорпион все же ужалил лягушку. Умирая, лягушка успела спросить с печалью:

— Зачем ты это сделал? Теперь мы оба погибнем. И скорпион ответил:

— Не могу, лягушка, характер такой!

Путешествие в Шалом

«Все сии… говорили о себе, что они странники и пришельцы на земле… что они ишут отечества… Но они стремились к лучшему , то есть к небесному; посему и Бог не стыдится их, называя Себя их Богом: ибо Он приготовил им город» (Евр. 11:13-1 б].

«Не хотите ли отправиться в путешествие?» — спрашивала надпись на плакате, составленная сплошь из ярко-красных заглавных букв.

Мистер Симоне задержался перед доской объявлений. Пока он читал дополнительный текст, набранный мелким шрифтом внизу плаката, перед его глазами закружилось целое облако воспоминаний.

Да, в его жизни было время, когда путешествия казались ему самым важным делом на свете. Еще до того, как он научился читать, он проводил долгие часы в мечтах над тяжеленным атласом в кабинете отца. Мальчик планировал путешествие за путешествием, тщательно прокладывая маршрут на самых подробных картах, порой избирая один путь, порой другой, но конечная цель всегда была одна: Шалом, город мира.

Мальчишкой он перепробовал множество способов приумножения своего капитала. Если бы только он смог набрать достаточно денег, чтобы купить билет! И тогда синее небо, величественные пальмы, тихие воды прекрасного Шалома стали бы реальностью. — На это нужны деньги, много денег, сынок, — объяснял ему отец.

— Но у тебя их достаточно? — спрашивал он.

— Боюсь, что нет. Может, когда-нибудь…

И мальчик пытался понять, как долго ему придется работать и копить деньги, поскольку за всю свою жизнь он набрал всего лишь семьдесят восемь центов, если даже целое состояние из десяти- и двадцатидолларовых купюр в бумажнике отца не могло считаться достаточным…

Мистер Симоне попытался отогнать воспоминания и снова принялся читать текст объявления. «Каждый из вас, может отправиться в путешествие. Приходите в наш офис на Седьмой улице. Мы специализируемся на поездках в Святую Землю. Вы увидите прекрасный Шалом…»

Поскольку здесь упоминался город мира, рекламное объявления подействовало на него с необычайной силой. Мистер Симоне почти ощутимо почувствовал тепло его вечного солнца и услышал пение птиц и, тихий плеск воды у берегов. Он повернулся и направился на Седьмую улицу — .в бюро путешествий.

Бюро путешествий было переполнено. Мистер Симоне выстоял двадцать минут в очереди к столу, который показался ему главным, только для того, чтобы узнать, что здесь оформляют авиабилеты в Париж. Он уже решил отойти, однако спросил:

— А где оформляют поездки в Шалом?

Клерк презрительно улыбнулся и указал на маленький столик в дальнем углу комнаты. Там не было никакой очереди. Мистер Симоне повернулся было, чтобы уйти, но снова замешкался. Может быть, здесь ему хоть что-нибудь посоветуют?

— А… сколько стоит поездка в Париж? — спросил он.

— У нас есть первоклассные туры, включающие питание и размещение, всего за две тысячи долларов.

У мистера Симонса опустились руки. Он с трудом смог бы наскрести едва ли одну четвертую этой суммы. Однако, быстро оправившись от потрясения, он бодро спросил:

— А сколько стоит билет в один конец?

— Это и есть цена билета в один конец, — ответил клерк. — Мы не продаем билеты туда и обратно.

Мистер Симоне отошел в сторону. Он уже собирался покинуть здание, даже не задерживаясь у стола, на который указал ему клерк. Но неожиданно для себя решил, что за спрос денег не берут, и раз уж он пришел сюда, то может выяснить все, что его интересует.

Он направился к угловому столику, удивляясь про себя ответам клерка. Почему он сказал, что они не продают обратных билетов? Что он имел в виду? Может быть то, что в этом агентстве не брали денег за обратный билет? Это показалось мистеру Симонсу очень странным.

Впрочем, он уже был у цели. Девушка, сидевшая за столиком, тепло улыбнулась ему.

— Могу ли я вам помочь?

Неожиданно, безо всякой на то причины, он почувствовал прилив надежды — может быть, она действительно сможет помочь ему.

— Я хотел бы поехать в Шалом, город мира. Но у меня нет… — он запнулся.

Но девушка уже вынимала папку.

— Что это? — озадаченно спросил он.

— Ваш билет, сэр.

— Но я только хотел сказать, что сейчас у меня нет с собой денег, однако я кое-что скопил, у меня есть часть нужной суммы, и я хотел бы узнать, сколько мне еще нужно собрать, прежде чем… — его голос опять пресекся.

Девушка все еще протягивала ему билет. Она улыбалась.

— Билет бесплатный, сэр, — вежливо сказала она. — Все, что вам нужно сделать, — это взять его.

— Что?!

— Билет бесплатный — правильней было бы сказать, что он уже оплачен.,

— Я никогда о таком не слыхал! — воскликнул мистер Симоне. — Вы почему-то даете мне бесплатный билет?

— Любой человек может получить такой же, сэр. Как я уже сказала, билеты оплачены.

— Но кто заплатил за них? — спросил он.

— Князь, что правит городом мира. Он оплатил их все, — ответила девушка.

— Это что-то вроде сделки на особых условиях? И много ли билетов вы раздали? — похоже, у Мистера Симонса все это не укладывалось в голове.

— Их хватило бы всем людям на свете, пожелай они только воспользоваться ими, — сказала девушка.

— Но почему же тогда люди не расхватали их, если только все это не шутка?

Девушка печально оглядела переполненное помещение.

— О, некоторые люди в это не верят. А многие даже и не подозревают об этом. — Она замолчала. — Мистер Симоне, вы хотите получить свой билет?

Мистер Симоне уже протянул было руку, но потом заколебался. Ему всегда и за все приходилось платить. У него были небольшие сбережения, но пользоваться

благотворительностью? Он отдернул руку. А потом снова припомнил все, что читал когда-то о Шаломе, и ему показалось, что Князь Шалома протягивает ему Свою дружескую руку. Он слышал об этом Князе. Он мечтал о том, что в один прекрасный день и в самом деле встретится с Ним. Может ли он отвергнуть приглашение, когда Сам Князь предлагает ему билет — и даже заплатил за него положенную цену?

Нет, он не мог этого сделать. Мистер Симоне схватил билет и вышел из здания. Радость переполняла его. Но прежде, чем добраться до двери, он остановился, чтобы сказать кому-то из встречных:

— Видите тот угловой столик? Подойдите туда: вы не поверите, какие путешествия они предлагают.

И он выбежал на улицы Великого Города, чтобы рассказать бедным, и больным, и одиноким, и отчаявшимся об этом удивительном путешествии.

По большей части люди, которых он останавливал, отворачивались и уходили. И тем не менее время от времени кто-нибудь из них заходил в агентство, и, к собственному удивлению, некоторые из зашедших принимали билеты из рук улыбающейся девушки, сидящей за угловым столиком.

* * *

— Если вы готовы отправиться, сэр, я возьму ваш билет.

Мистер Симоне протянул билет служащей, она проштамповала его и вернула владельцу. Затем он шагнул в открытую дверь позади столика, которая вела в наклонный коридор, тянувшийся прямо к самолету.

Неожиданно мистер Симоне понял: каким-то неведомым ему образом, несмотря на то, что он был еще в самом начале своего путешествия в Шалом, он прибыл к месту назначения.

Проблемы с милостью

Дебора Амфенсон-Вэнс

Благодать может являть собой проблему. В самом деле, Библия полна сбивающими нас с толку историями, которые ясно показывают, что благодать снова и снова выбивает у нас почву из-под ног.

Старший брат разгневался, когда Отец устроил пир для промотавшего свою долю наследства блудного сына, который, когда от него отвернулась удача, возвратился домой.

Работники, трудившиеся целый день, принялись ворчать, когда хозяин заплатил тем, кто пришел в самом конце, ровно столько же, сколько и им.

Девяносто девять овец были оставлены на произвол судьбы, пока пастух искал ту, единственную, которая заблудилась.

Я, конечно, могла бы найти все эти истории интересными и даже полезными, особенно если мне пришлось бы оказаться на месте блудного сына, работника, явившегося лишь к вечеру, или заблудшей овцы. Но многого достигшая, религиозно образованная, долго работающая в церкви христианка, к тому же верующая в четвертом поколении, вряд ли может отнести подобные определения на свой счет. Ведь в моих жилах течет кровь многих поколений совестливых, религиозных предков.

Итак, я ловлю себя на том, что в большей степени симпатизирую старшему брату, работнику, трудившемуся весь день, и девяноста девяти оставленным овечкам, даже несмотря на то, что я семьдесят семь раз слышала все эти истории и сюжеты эти знакомы мне так же хорошо, как голос моей матери… Похоже, на этот раз милость обернулась против меня, и меня это отнюдь не забавляет.

Люди, которые серьезно отнесутся к этим библейским сюжетам, могут заметить, что проблема с милостью час тично затрагивает хороших людей, ибо она по-настоящему не принимает их в расчет. Во всяком случае, она относится к нам не так серьезно, как мы сами.

ПРОБЛЕМА ВЕЖЛИВОСТИ

Несколько лет подряд я весьма гордилась собой за то, что я — не фарисей, что бы это ни означало. Проблема с милостью состоит в том, что она не оставляет во мне места чванливой гордости насчет того, кем я являюсь или не, являюсь, и в том, что она в достаточной мере слепа, чтобы не замечать тех титулов, которыми я себя награждаю. Все это наводит меня на другую мысль.

Милость проблематична не только для фарисеев или для людей религиозных. Милость может быть той «твердой пищей», которую не в силах переварить желудки самых обыкновенных людей. И если пойти еще дальше, я скажу вот что: в самой человеческой натуре есть нечто такое, что делает крайне трудным для любого из нас протянуть руку, чтобы принять что-то.

Ибо, если мы делаем это, рука наполняется милостью или, точнее, милостыней. А что может быть более болезненным, чем подобное зрелище?

Подарки становятся для нас проблемой. Мы воспитаны в том духе, что должны проложить «свой собственный путь в жизни» и в одиночку «нести груз своих проблем». Мы способны, уверены в себе и можем многого добиться. И все мы испытываем чувство вины. В глубине души мы убеждены, что не заслуживаем того, чего мы не заработали, выстрадали или оплатили, и с презрением смотрим на толпу, ожидающую бесплатного обеда. Когда мы говорим о том, чтобы давать другим, мы чаще всего смешиваем реальность с торговлей и обязательствами; нас смущает подарок, если мы не можем отплатить тем же.

Дорогие подарки равносильны благотворительности, а порядочные люди с детства знают, что давать — хорошо, а брать — плохо. Но если воспитанному человеку трудно принять милость в качестве дара, чем она и является, нам также трудно примириться с тем, что она нарушает заведенный порядок жизни. Мы верим в черное и белое, и нам не нравится, когда милость, похоже, относится к ним одинаково. Милости позволяет какой-то принцессе красоваться на закате в белой шляпке, тогда как мистер Заслуживающий лучшего возмущенно сопит при виде всемирной несправедливости. Есть что-то не поддающееся разумению в Боге, Который становится спонсором шоу с подобным концом. Совершенно очевидно, что мы до сих пор не сумели привить Ему наши цивилизованные представления о справедливости и приличиях.

ВЕТХИЕ МЕХИ

Я могла бы вспомнить еще больше проблем, которые порождает милость, но я намерена наконец остановиться и вместо этого привести другую историю, которую рассказывал Иисус. Даже Он признавал, что милость может оказаться проблематичной…

«И никто к ветхой одежде не приставляет заплаты из небеленой ткани; ибо вновь пришитое отдерет от старого и дыра будет еще хуже. Не вливают также вина молодого в мехи ветхие; а иначе прорываются мехи, и вино вытекает, и мехи пропадают; но вино молодое вливают в новые мехи, и сберегается то и другое» (Мф. 9:16,17).

Итак, при встрече нового и старого мы должны понять, что проблема милости есть проблема нас самих. Мы — ветхая одежда для новой заплаты, ветхие мехи для нового вина… мы слишком горды, чтобы принять дар.

Но милость также распространяется и на «ветхое», а с нею и возможность выбора. Мы можем оставаться крепко привязанными к той жизни, какой по нашему мнению она должна быть, прилепиться к тому, что заставляет нас верить, будто мы хороши, и совершать то, что на наш взгляд имеет значение, — и так далее.

Или же мы можем следовать жестким и отчасти даже бесчувственным словам: «Кто станет сберегать, душу свою, тот погубит ее; а кто погубит ее, тот оживит ее» (Лк. 17:33) и откроем свои души милости, веруя, что она одарит нас большим, нежели просто изодранными лохмотьями и непрочными емкостями, чтобы мы оставили неясную идею о том, как все будет дальше.

Я же не могу сказать вам, как все будет дальше, поскольку неожиданность заложена в самой природе милости. И до конца наших дней, всякий раз, как мы помыслим о том, что мы сбросили последние покровы, прошли в последнюю дверь и готовы уже спросить Господа: «Что еще может случиться в нашей жизни?» — мы обнаруживаем нечто еще не открытое, лежащее прямо у наших ног, и нечто неизведанное и не понятое прямо перед своим носом.

Я могу сказать и еще вот что: мы, те, кто позволит себе утратить свою праведность и потерять свою жизнь, обретем новый взгляд на эти из ряда вон выходящие истории. Мы увидим себя заблудшими в стаде из девяноста девяти овец, увидим себя расточителями в толпе своих старших братьев и людьми, которые хронически опаздывают к началу всеобщих дневных работ. И тогда мы сможем узнать нашего Пастыря, нашего Отца, нашего щедрого Хозяина. Мы сможем обрести жизнь, и неожиданности не будут нас огорчать.

Итак, можно быть уверенными: если мы знаем, что мы потеряны, мы будем найдены. Будем найдены милостью, задача которой состоит не в том, чтобы делать хороших людей еще лучше, но отыскивать заблудившихся и приводить их домой. Приводить их домой на праздник.