Глава 8 Вавилон — антихристианская империя

Ганс Ларонделл

Редакционный обзор. Как среди католических, так и среди протестантских исследователей пользуется популярностью взгляд, согласно которому вавилонская блудница (см. Откр. 17) символизирует древний город Рим, который располагался на семи буквальных холмах и которым правили семь династий римских императоров от Августа до Домициана. Предпринимались также попытки соединить такой претеристский взгляд с футуристическим подходом. Предполагалось, что символы вавилонской блудницы и зверя могли иметь двойное исполнение, относящееся как к первому веку, так и к последнему времени.

Эти взгляды, однако, не согласуются с теми сведениями, которые содержатся в пророчестве, если рассматривать его в библейском контексте. Претеристская и историко-критическая позиции учитывают не все черты связанных друг с другом зверей из Откр. 13 и 17. Фактически Откр. 12, 13 представляет библейскую основу, позволяющую идентифицировать символы блудницы и зверя. Вавилон из Откр. 17 — не политическая, но религиозная система. Новозаветный Вавилон будет играть видную роль в тех последних событиях, которые ведут к семи последним язвам и Армагеддону.

Вторая точка зрения — «умеренный футуризм» — игнорирует тот факт, что пророческим макетом для Откровения является Книга Даниила. Присущий Даниилу стиль непрерывного исторического развития, достигающего своей кульминации в событиях последнего времени, присутствует также и в Откровении. Нет никаких пробелов в изображении христианской истории от ее начала до ее кульминации в конце времени, — восстановления Божьего вечного царства.

Аргументируя свои положения, автор показывает наличие тесных связей между зверем из моря (см. Откр. 13) и небольшим рогом (см. Дан. 7). Оба пророчества указывают на одну и ту же власть. Откр. 12,13 в свою очередь создает ближайший контекст, необходимый для идентификации образа вавилонской блудницы. Типологические связи, существующие между блудницей из Нового Завета (см. Откр. 17) и образом блудодейства древнего Израиля в Ветхом Завете, указывают, что вавилонская блудница не является символом политического Рима, но предсказывает грядущее отступничество в христианстве и Церкви. Эта отступническая сила разорвет завет с Богом, превратится в гонителя Его истинных последователей и будет играть важную роль в событиях последнего времени.

С подобным анализом темы великого Вавилона последнего времени (см. Откр. 17—18) читатель может ознакомиться в статье того же автора — «Армагеддон: шестая и седьмая язвы» (глава 12 настоящего тома).

План главы

1. Обзор различных истолкований

2. Контекст завета

3. Контекстуальные основы

4. Сатанинская лжетроица

5. Библиография

Обзор различных истолкований

Претеристская и историко-критическая позиции

Большинство исследователей считают, что в образе вавилонской блудницы представлен древний город Рим — центр правления Римской империи, которую в свою очередь символизируют богохульные звери из Откр. 13 и 17. Семь голов зверей, согласно истолкованию, данному ангелом, означают «семь гор, на которых сидит жена», а также «семь царей» (17:9, 10). Это толкование применяется к тем буквальным холмам, на которых был построен Рим, и к семи династиям римских императоров от Августа до Домициана¹.

Сильным аргументом в пользу Рима является использование настоящего времени глагола «царствовать» в Откр. 17:18 (буквально «имеющий правление»). «Жена же, которую ты видел, есть великий город, царствующий над земными царями». Фактически как евреи, так и христиане называли Рим «вторым Вавилоном»².

К современным представителям этого претеристского взгляда можно отнести Элизабет Фиоренцу (Fiorenza). Согласно ее утверждению, Откровение Иоанна есть «пророческое описание того положения, в котором находились христиане в Малой Азии в конце первого века»³. Согласно ее мнению, Откровение сосредоточено исключительно вокруг вселенско-политического конфликта между Христом, действительным Господом, и римской гражданской религией с ее культом поклонения императору как Господу и Богу⁴.

По мнению Фиоренцы, суть Откровения заключается в том, что христиане должны сопротивляться идолопоклонническому тоталитаризму любой угнетающей всемирной власти, поскольку они соучастники в царствовании Христа. К сожалению, как считает этот католический автор, эта идея не оказала существенного влияния на «укоренившееся христианство»⁵. По ее мнению, основные ветви христианства свели проблему спасения в конце времени целиком к духовному избавлению души из этого мира. Как следствие такого подхода, церкви основного направления приняли богословский курс оппонентов Иоанна — «изменение Церковью нынешних гражданских правящих властей»⁶.

В этом подходе привлекает его религиозно-нравственная актуальность для нашего времени. Сложность, однако, заключается в том, что Римская империя не соответствует всем характеристикам зверей, приведенным в Откр. 13 и 17. Новый Вавилон будет играть важную роль в финальных событиях, ведущих к семи последним язвам и Армагеддону (см. Откр. 16), и, следовательно, этот образ не может быть ограничен Римской империей древности и ее культом поклонения императору.

Сочетания претеристских и футуристических взглядов

Эти экзегетические факты признавались некоторыми из католических исследователей. Они решали проблему, истолковывая Вавилон как языческий город Рим в прошлом и, что особенно интересно, как языческий Рим в будущем⁷. Но вновь такой футуристический взгляд противоречит картине непрерывного исполнения, представленной в этом пророчестве. Иоанн изображает непрерывно сменяющих друг друга властей от времени языческого Рима до периода последнего суда. Их символизируют семь сменяющих друг друга «голов» зверя. Объясняя пророчество, ангел уточнил: «И семь царей (или царств), из которых пять пали, один есть, а другой еще не пришел» (Откр. 17:10). Ничто не говорит нам о наличии временного перерыва.

Джордж Лэдд (Ladd), однако, говоря о двойном исполнении, пытается объединить эти противоречащие друг другу точки зрения: «Рим был историческим предтечей антихриста… Зверь — это одновременно и Рим, и эсхатологический антихрист, и… любая демоническая власть, воздействие которой со стороны мира может испытать Церковь, будь то Рим первого века или безбожные власти более позднего времени»⁸. В попытке объединить претеристский и футуристический методы Лэдд, таким образом, признает существование многовекового перерыва в церковной истории. В результате значительная часть христианской эпохи остается вне поля зрения Откровения.

Выраженная Лэддом точка зрения «умеренного футуризма» признает, что пророчество обращено как к современности, так и к концу времени, то есть представляет собой знакомую по Ветхому Завету модель двойного исполнения. Но он игнорирует уникальный принцип непрерывности истории в пророческих повествованиях Даниила. Метод Лэдда пренебрегает основной — пророческой моделью Откровения Иоанна, взятой по образцу Книги Даниила, — моделью непрерывной исторической панорамы, достигающей своей кульминации в событиях последнего времени — суде Божьем и восстановлении царства Бога Израиля.

Богословский идеализм

Эрнест Ломайер (Lohmeyer) защищал крайнюю позицию. Великая блудница (см. Откр. 17) не могла символизировать Рим или какой-либо иной исторический город, поскольку все города подвергнутся уничтожению во время седьмой язвы (согласно Откр. 16). Соответственно, блудница должна обозначать демоническую фигуру, сатанинскую власть отступнического мира, подобно древней мифологии⁹.

Подобная оторванность Вавилона последнего времени от современной истории основывается на ошибочной позиции, согласно которой глава 17 хронологически следует за главой 16. Фактически же главы 17,18 представляют собой более детальное описание шестой и седьмой язв. Более того, такое истолкование полностью противоречит реализму библейской типологии, всегда имеющей конкретное искупительно-историческое исполнение.

Буквальный подход

Богословскому идеализму противоположен абсолютный буквализм. На его позициях стоят некоторые диспенсационалисты, ожидающие буквального восстановления древнего города Вавилона совместно с восстановлением в конце времени Израиля и Иудеи как государства¹⁰.

Поскольку некоторые из ключевых элементов ветхозаветных предсказаний об уничтожении Вавилона не исполнились буквально (см. Иер. 50, 51), предполагается, что они буквально исполнятся в конце времени. Подобный буквальный подход страдает абсолютно неверным восприятием природы библейской типологии, которая никогда не ставит знак равенства между типом и антитипом. По определению антитип расширяет, усиливает и удивительным образом обновляет исторический тип посредством своего исполонения во Христе и через Него¹¹.

Один из исследователей Нового Завета, принадлежащий к евангелическому направлению, приходит к радикальному заключению, согласно которому Вавилон (см. Откр. 17, 18) не обозначает какой-либо политической или религиозной власти. Он лишь представляет собой невыносимое для всех людей «экономическое положение» вследствие краха международной торговли. По его утверждению, термин «блудница» (porne) используется в Писании не для обозначения экклезиастической реалии, но для описания «реально существующих (чисто торговых) городов, подобно картине в главе 18»¹².

Подобная редукционная экзегеза не уделяет должного внимания теологической направленности Священного Писания. Тот факт, что Вавилон, Тир, Ниневия и Иерусалим были центрами торгового распутства, не имеет первостепенного значения. Прежде всего они были местом религиозного отступничества по причине самовозвышения, идолопоклонства и враждебности по отношению к Яхве, Его истине и Его истинному народу завета¹³.

Связь Вавилона с Иерусалимом

Жозефина Форд (Ford) отстаивает взгляд, согласно которому блудница-Вавилон представляет не Рим, но Иерусалим, где убивали пророков (см. Мф. 23:29—39). Свою позицию она обосновывает тем, что Откр. 4—22 писалось прежде всего как иудео-христианское апокалиптическое произведение до падения Иерусалима в 70 г. н. э.¹⁴

В основе такого толкования лежит следующее богословское утверждение автора: «Невеста становится таковой на основании завета; нарушение же его превращает ее в блудницу»¹⁵. Тогда Новый Иерусалим Откр. 21 служит противопоставлением древнего, осквернившегося Иерусалима.

Форд усматривает в имени «Вавилон» на челе у блудницы иронический символ распутного священства Иерусалима, первосвященник которого носил на своем челе имя Яхве (см. Исх. 28:36—38). Следовательно, блудница в Откровении — это «блудодействующее священство» (ср. Иез. 16:32—43). Автор поясняет: «В описании блудницы можно увидеть пародию на первосвященника в День искупления. Она носит одеяние особого рода, а в руке у нее жертвенное возлияние»¹⁶.

Подобное толкование кажется привлекательным потому, что автор привязывает его к ветхозаветному контексту завета, в частности, ссылаясь на культовый судный день. Слабость же этой позиции заключается в том, что она не берет во внимание христоцентричную направленность Откровения. Связь пророчества с Иерусалимом ориентирует на ветхозаветный народ Божий, но не на новозаветный народ — Церковь Иисуса Христа, что характерно для Откр. 1—3¹⁷. Кроме того, крайне сложно представить себе этот блудодействующий Иерусалим в роли господствующей над императорским Римом власти¹⁸.

Символически-универсальный подход

Некоторые исследователи, относящиеся к евангелическому направлению, приняли символически-универсальное толкование апокалиптического Вавилона. Символы Откровения образуют определенный образный язык, необходимый для описания непреходящей и универсальной реальности, имеющей множество исторических соответствий. Объяснение дает Майнер (Minear): «Вавилон не ограничен рамками одной империи или культуры. Его определяет идолопоклонство, но отнюдь не географические или гражданские пределы»¹⁹. Соответственно, Иерусалим и Рим являются лишь некоторыми из многочисленных воплощений Вавилона в истории²⁰. Такая точка зрения, следовательно, охотно принимается теми исследователями-претеристами, которые заявляют о непреходящей актуальности библейской апокалиптикй.

Адела Коллинз (Collins) полагает, что «возможные ожидания Иоанна (связанные с пришествием нового Нерона с востока с целью завоевать Рим), касавшиеся исторических событий, не сбылись». Она, однако, усматривает в кульминации Откр. 17 (где предсказывается уничтожение блудницы зверем и десятью царями) нравственный урок, актуальный для любой сходной исторической ситуации – стремление к власти «не объеденяет, но разделяет»²¹.

Паул Альтхауз особенно настойчиво объединял претери-стское применение Откровения к Римской империи и постоянную реализацию битвы между Христом и сатаной в исторических событиях²². По его мнению, историческая реализация пророчества (например, в Риме и Нероне или в папстве средневековья) представляет собой лишь типичное временное отражение духовного по своей сути конфликта веков. Поэтому он проводит четкое различие между предсказанием пророка о несущественных исторических событиях и его основной религиозной вестью о Божьем плане искупления.

Церковь должна непрестанно учитывать факт присутствия антихриста как реальность настоящего либо рассматривать его в качестве угрозы в ближайшем будущем²³. Всякое соперничество со Христом, всякая попытка сместить Его или захватить Его власть должны рассматриваться как антихристианские²⁴.

Поэтому, согласно Альтхаузу, различные феномены в церковной истории, такие, как сформировавшееся в позднее средневековье папство, социальное евангельское движение с перспективой тысячелетнего царства, мессианизм, справедливо следует рассматривать как временное проявление антихриста. «Но прежде всего Церковь должна учитывать постоянно существующую опасность того, что она сама может стать антихристианской»²⁵.

Убежденность реформаторов в том, что папство является воплощением антихриста, не следует, по его мнению, догматизировать, превращая в неизменное ортодоксальное кредо. Подобный догмат веры может быть истинным и достойным доверия лишь «в том случае, если борьба против Рима и сегодня обладает для нас такой же важностью и актуальностью, как во дни Лютера, или, другими словами, если эта проблема требует нашего выбора между верой и неверием, повиновением и неповиновением истине Евангелия»²⁶,

Хотя Альтхауз во многом прав, что касается библейской истины, его богословский метод реализации пророческой вести не в полной мере учитывает аспект непрерывности исторического развития — отступничества, ярко представленный в апокалиптических повествованиях Книги Даниила и Откровения.

Контекст завета

Откровение помещает новый Вавилон в новозаветный контекст. Происходит это потому, что Апокалипсис является целостной книгой, в центре которой находится Христос как Царь и Его Церковь как новый Израиль (см. Откр. 1:5, 6). Признавая Христа как истинного Агнца и Первосвященника, человек вынужден оставить старый Иерусалим и синагогу как культовые центры (см. Откр. 2:9; 3:9) и продолжать путь во свете новозаветного храма на небесах (см. Откр. 1:10—12; 11:19).

Сегодня признается, что литературная структура посланий Христа к семи церквам (см. Откр. 2:3) представляет собой структуру библейского завета²⁷. Это напоминает вселенской Церкви о том, что Христос — ее Господь, распространяющий благословения завета на верных Ему и проклятья завета на лжепророков и нераскаявшихся отступников. Церковь находится в отношениях завета с тем же Богом, Которому поклонялся Израиль: «Итак, видишь благость и строгость Божию» (Рим. 11:22).

Цель Откровения заключается вовсе не в том, чтобы удовлетворить человеческое любопытство, подобно политическому альманаху будущего. Цель его скорее состоит в том, чтобы призвать Церковь к верности вечному Евангелию Божьему (см. Откр. 14:6, 7) в ее последнем противостоянии антихристу, или лжемессии с его псевдорелигиозным культом (см. Откр. 13:11—17)²⁸. Если в своей экклезиастической структуре и богослужении церковь превращается в отступническую, ложную церковь, она станет блудодействующей церковью, подобно Иерусалиму в древности. И тогда она в конечном счете призовет на себя гнев завета Божьего, гнев Агнца (см. Откр. 6:16). Но Христос всегда будет поддерживать и защищать Свой верный народ остатка (см. Откр. 12:17; 14:12), описанный символически как «девственники», которые не поддались идолопоклонству (см. Откр. 14:4).

В Откровении Иоанна все ветхозаветные обетования и предостережения преобразованы в благословения и проклятия Иисуса Христа²⁹. Откровение — книга завета Христа с Его Церковью, предупреждающая Церковь о религиозном обольщении и богословских ересях в ее среде и побуждающая быть верной Его завету. Откровение поэтому можно рассматривать как «наиболее глубокое и действенное учение о христианской жизни и ученичестве во всем Священном Писании»³⁰.

Вавилон в Апокалипсисе создан, с богословской точки зрения, как образ антихриста, главного противника верных Христу (см. Откр. 17:6). Контекст завета, однако, представляет собой исходную точку для понимания нового Вавилона. Как сказал Бисли Муррей (Beasley-Murray), «Откровения несет ту же смысловую нагрузку, что и ветхозаветные пророчества, но ключом к его пониманию является Новый Завет»³¹.

Язык символов в описании Вавилона как великой «блудницы» в Откр. 17 представляет собой язык завета, который использовали ветхозаветные пророки. Пророк Захария изображал «нечестие» Израиля как скрывающуюся вавилонскую женщину (Зах. 5:5—11). Исайя, Осия, Иеремия и особенно Иезекииль³² изображали оставивших Бога Израиль и Иерусалим как жену Яхве, ставшую в их дни величайшей блудницей на земле. Ей не избежать суда, гнева Бога завета.

Модель Иезавели. Иеремия описывал неверный Богу Иерусалим своего времени в образе блудницы, украсившей себя подобно Иезавели, чтобы обольстить приближающегося врага. Тем не менее блудница эта будет оставлена своими бывшими любовниками:

«А ты, опустошенная, что станешь делать?

Хотя ты одеваешься в пурпур,

хотя украшаешь себя золотыми нарядами,

обрисовываешь глаза твои красками,

но напрасно украшаешь себя;

презрели тебя любовники,

они ищут души твоей» (Иер. 4:30).

Тот факт, что Иеремия и Иезекииль совершенно очевидно избрали Иезавель в качестве модели с целью охарактеризовать Иерусалим, презревший завет Яхве (см. 4 Цар. 9:30; Иез. 23:40), не остался незамеченным среди некоторых переводчиков и исследователей Библии³³. Царица Иезавель несла ответственность за преследования и убийства Божьих пророков (см. 3 Цар. 18:4; 19:2; 21:15), и Ииуй был послан Господом, чтобы «отмстить за кровь рабов Моих пророков… павших от рук Иезавели» (4 Цар. 9:7).

Решающее значение, однако, играет тот факт, что Иисус подтвердил богословский образец, в котором народ завета способен пролить кровь своих же пророков и святых. • Он называл законников и фарисеев Своего времени «сыновьями тех, кто избил пророков», а Иерусалим — городом, «избивающим пророков и камнями побивающим посланных» к нему (Мф. 23:31, 37). Он также вынес Свой приговор: «Да придет на вас вся кровь праведная, пролитая на земле» (Мф. 23:35; ср. Лк. 11:50). Подобно Иеремии в древности, Он возвестил: «Се, оставляется вам дом ваш пуст» (Мф. 23:38³⁴; ср. Иер. 4:30; 22:5). Христос Своим восклицанием подвел черту: «Не бывает, чтобы пророк погиб вне Иерусалима» (Лк. 13:33). Теология завета, выраженная в словах Христа, проливает свет на смысл падения блудодейст-вующего города, который в главах 17—19 Откровения назван Вавилоном.

Герменевтический ключ к пониманию языка завета в Откровении Иоанна заключается в том, чтобы заметить его христианско-типологическую направленность, берущую начало от Христа, выступающего против «Иерусалима» и его кровопролитного отступничества от завета³⁵.

В Откр. 17—19 Вавилон изображается как «царица» Иезавель последнего времени³⁶, упоенная кровью святых (17:4, 6; 18:7; ср. 18:24; 19:2). Уже воскресший Христос отождествил Иезавель с ложными учениями и лжепоклонением, зародившимися внутри Фиатирской церкви (см. Откр. 2:20). Таким образом, Христос указывает на неверную церковь, но не на Римскую империю.

Если история царицы Иезавели и ее жестокого религиозного правления над Израилем, северным царством, приобретает типологическое значение в Откровении (2:20—23; 17:3—6; 19:2), то можно считать, что параллельная ей история царицы Гофолии, которая захватила иерусалимский престол, уничтожив всех законных наследников из дома Давидова, обладает не меньшим типологическим смыслом³⁷. Подобно Иезавели, Гофолия, дочь Иезавели и жена царя Иерусалима Иорама, ввела в практику поклонение Ваалу, установив свойственные этому культу лжебогослужения в храме и ложное священничество (см. 4 Цар. 11:1—20; 2 Пар. 22:10— 23:21).

Смерти избежал лишь один наследник дома Давидова, младенец Иоас, скрытый в священнических покоях храма Господня³⁸. Шесть лет спустя верный Господу первосвященник с помощью храмовой стражи восстановил царствование потомков Давида, казнив Гофолию (см. 2 Пар. 23:11—15). И тогда народ возобновил свой завет с Яхве и уничтожил храм Ваала вместе с его священниками и идолами (см. 2 Пар. 23:16, 17).

В данном случае мы можем наблюдать, как Бог позволял религиозному отступничеству распространяться внутри Его народа Ветхого завета в масштабах столь широких и с политическими последствиями столь серьезными, что казалось, будто богоотступническая религия одержала полную победу в Израиле. Однако внутри отступившего Израиля Бог сохранял верный остаток. По провидению Божьему Его истина и царство одерживали победу в самые критические моменты истории Израиля.

Апокалипсис рассматривает опыт Израиля как проявление войны между змеем и семенем женщины, о которой шла речь в Быт. 3:15 (см. Откр. 12:1—4). Но после восшествия Мессии на престол в качестве небесного Царя война змея против жены и ее семени становится еще более ожесточенной.

Духовный Вавилон: новая блудница. Пророческая драма, развернувшаяся в Откр. 12 и 17, в которой «блудница» (Вавилон) преследует и убивает детей благочестивой женщины (Израиля Божьего, Откр. 12:17; 17:6), в основных своих чертах повторяет историю Иезавели и ее дочери Гофолии, но уже в применении к новозаветному народу Божьему, Церкви. Изображение в Откр. 17 нового Вавилона в образе великой блудницы и гонительницы (характеристика, которую мы не встречаем в Книге Иеремии) лишь подчеркивает желание Иоанна провести абсолютное противопоставление между двумя религиозными по своей сути реалиями в Откр. 12 и 17. Вот как описывает этот контраст Брунс (Brims)³⁹.

«Жена в главе 12 носит во чреве ребенка, которого она рождает; женщина в главе 17 держит чашу, наполненную кровью потомков другой женщины. Более того, она не мать, но блудница. И, наконец, жена из главы 12 спасена и сохранена от опасности, в то время как женщина из главы 17 уничтожена».

Важно, что как Иезавель, так и Гофолия утвердили свое религиозное отступничество в государстве с помощью внутренней политической силы Израиля. Новый Вавилон, подобно древнему Иерусалиму, олицетворяет отступническую религиозную власть, крайне враждебную по отношению к истинному апостольскому богопоклонению и к святым. Поскольку невеста Христа — это истинная Церковь⁴⁰, то блудница в Откровении Иоанна олицетворяет падшую христианскую церковь. По сути своей, она ведет себя подобно Иезавели, использовавшей своего мужа, царя Ахава, для преследования Илии и верных Богу.

Следовательно, отступническое христианство постигнет то же возмездие со стороны Христа, что обрушилось на Иезавель: Он «взыскал кровь рабов Своих от руки ее» (Откр. 19:2)⁴¹. Новый блуд о действующий город будет «опустошен» подобно тому, как это произошло ранее с неверным Иерусалимом⁴².

Поскольку блудница Вавилон восседает на «звере» и использует «зверя» — политические силы мира — в своей битве против святых (см. Откр. 17:1—6), мы можем утверждать, что в более широком смысле Вавилон представляет собой союз церкви и государства во всемирном масштабе. Такое заключение еще раз подтверждает, что апокалиптический Вавилон представляет собой церковно-по-литический союз⁴³. Откр. 17:16 представляет собой небесный приговор, согласно которому политический Вавилон должен уничтожить церковный Вавилон⁴⁴. Следовательно, мы соглашаемся с мнением Вандервааля (Vanderwaal)⁴⁵: «Главы 17 и 18 Откровения повествуют не о языческом городе или империи; речь идет об Израиле, народе завета, который убивал пророков (3 Цар. 19:10; 14; Плач. Иер. 4:13), о неверной церкви, но не о нечестивом мире».

Растущая Церковь Христова позволила, чтобы внутри ее зародилась новая Иезавель, которая ввела обманным путем ложные религиозные культы (см. Откр. 2:20—23) и, наконец, объединившись с политическими силами, уничтожила многих святых (см. Откр. 17:1—6).

Откровение описывает суд Божий над новым Вавилоном в терминах ветхозаветных проклятий. Превращение в «блудницу» (17:1), сожжение огнем⁴⁶, прекращение музыки и брачных союзов⁴⁷ — все это ветхозаветные проклятия завета, обращенные к Иерусалиму или к его врагам. Говоря конкретнее, отметим, что разрушение Вавилона ее бывшими любовниками (см. Откр. 17:16) описанию по образцу предсказания о гибели неверного города Иерусалима в Иез. 16:35—41. Следовательно, в Откровении «Вавилон» олицетворяет не Римскую империю⁴⁸, но «Иерусалим», убивающий своих пророков и святых⁴⁹. Подобный контекст завета был признан Массингбердом (Massingberde) в комментарии на Откровение (Anchor Bible Commentaries).

Перед нами, однако, не ветхозаветный, но новозаветный блудодействующий город! Богословская сущность этой новой отступившей женщины или города кроется не в ее политической или экономической власти, но в ее обольстительном религиозном характере — в ее идолопоклонстве и пролитии крови подлинно святых.

Из Откровения мы видим, что Иоанн был глубоко потрясен: «(Я) дивился удивлением великим» (Откр. 17:6). Безусловно, потрясение его было вызвано не тем фактом, что языческий Рим преследует святых, но тем, что Рим христианский упоен кровью святых⁵⁰. Карл Ауберлен (Auberlen) поясняет:

«Удивление Иоанна можно объяснить той необычайной переменой, которая произошла с женой (с тех пор, как Иоанн видел в Откр. 12 жену, верную Богу). Чувства Иоанна можно передать словами Исайи (1:21): „Как сделалась блудницею верная столица!» Иоанн до глубины души потрясен тем, что… Церковь Христова может пасть так низко»⁵¹.

Контекстуальные основы

Роль Откр. 12, 13

Для того чтобы правильно понять Откр. 17, важно прежде всего уяснить смысл тех глав, на которых Откр. 17 основывается, — глав 12 и 13. Исследователи, чье толкование зверей из Откр. 13 и 17 ограничено императорским Римом и семью конкретными императорами, вынуждены признать, что Иоанн неверно предсказал ход будущих событий, следуя за политическими ожиданиями своего времени⁵². Делая такой вывод, мы игнорируем и отрицаем содержащиеся в Откровении заявления о том, что пророчества этой Книги обращены к Церкви как авторитетное и достойное доверия слово воскресшего Христа⁵³.

Однако Откр. 17 не следует считать точкой отсчета и основной главой всей Книги⁵⁴. Более обоснованным и плодотворным представляется метод толкования Откровения в свете его ветхозаветных корней, находящихся в пророческих книгах Даниила и Иезекииля⁵⁵. Такой подход делает очевидным тот факт, что Откр. 12, 13 и 17 представляют собой прогрессирующее историческое исполнение в понимании Иоанна апокалиптических предсказаний Даниила о войнах сатаны против Израиля Божьего.

Откр. 18 представляет собой погребальную песнь Иоанна над антихристианским Вавилоном. Эта песнь — эсхатологическое исполнение поэтического плача Иезекииля над обреченным союзником Израиля — Тиром (см. Иез. 26—28) и предсказания Иеремии о суде над древним Вавилоном (см. Иер. 50, 51).

Роль Иисуса Христа

Каким бы потрясающим ни казались многочисленные литературные и богословские параллели между Откровением и Ветхим Заветом⁵⁶, для верного понимания Апокалипсиса необходимо определить, каким образом Иисус Христос истолковывал ветхозаветные символы, типы и пророчества и как Он применял их к Своему времени и к будущему. Это подразумевает понимание того влияния, которое оказали Евангелия (а точнее, пророческие проповеди Иисуса) нахристоцентричную направленность видений Откровения.

Некоторые исследователи установили герменевтический принцип: обязательным условием верного толкования Откровения является уяснение того, как Христос использовал апокалиптические термины (в Евангелиях)⁵⁷. Существует определенная прогрессия в историческом приложении пророчеств ко Христу и Его противникам. Однако в Откровении Христос предстает пред нами как воскресший и возвысившийся Царь, Который восседает на небесном престоле. Как заметил Свит (Sweete)⁵⁸, «Христос Апокалипсиса — это Христос Евангелий, но с Ним произошла перемена, которую невозможно описать словами».

Идея прославленного Христа-Победителя в Откровении является самой возвышенной в Новом Завете, превосходя также любое мессианское пророчество Ветхого Завета. Она отвечает нуждам Церкви как во времена страданий и гонений со стороны политической власти, так и во времена обольщения со стороны отступивших церковных руководителей, претендующих на прежний религиозный авторитет. В Откровении постоянно подчеркивается мысль о том, что Христос неотделим от Своего народа. Он непрерывно пребывает с ним Своим Духом, участвуя в жизни Своих церквей, до тех пор, пока не вернется во славе. Характерно, что Откровение предлагает упование и утешение, награду и наказание в будущем, используя при этом язык завета прошлого.

Роль Книги Даниила

Иоанн указывает косвенно практически на все книги Ветхого Завета, но Книга Даниила используется им намного чаще других. Свит поясняет: «С учетом объема Книги Даниила аллюзии на нее своим числом намного превосходят все остальные»⁵⁹. Можно сказать, что Иоанн изображает «христианскую истину сквозь призму Даниила», как и Христос сделал это ранее в пророчестве 13-й главы Евангелия от Марка⁶⁰. Откровение перенимает модель Книги Даниила, которая заключается в цикличности истории спасения, представленной в виде сменяющих друг друга царств. Последнее из земных царств будет уничтожено в результате суда Божьего, и наступит Его Царство.

Показателен явный прогресс истории спасения. В то время как видение Даниила имеет своей целью предупредить, «что будет в последние дни» (Дан. 2:28), Откровение предназначено «показать… чему надлежит быть вскоре (tachei)» (Откр. 1:1). Добавленное слово «вскоре» предполагает «исполнение в ближайшем будущем событий, которые, возможно, уже начались в настоящее время»⁶¹. Эта деталь подтверждает слова Павла о том, что «тайна беззакония уже в действии» (2 Фес. 2:7).

Модель Дан. 7. Откр. 12, 13 ссылается непосредственно на упомянутый Даниилом пророческий период преследования святых «небольшим рогом» в продолжение времени, времен и полувремени⁶². Как в Книге Даниила, так и в Откровении изображается один и тот же эсхатологический противник Бога, выступающий против истины о Его святилище и народа Божьего. Но в то время как Даниил изображает его как грядущего антимессию, в Откровении он представлен как антихрист. Описание зверя из моря («И дано ему вести войну со святыми и победить их», 13:7) в точности отражает слова Даниила о «небольшом роге»: «Рог вел брань со святыми и превозмогал их» (Дан. 7:21).

Эти и другие фразы указывают на тот факт, что «глава 13 Откровения построена по образцу Дан. 7»⁶³ и предназначена христоцентрично приложить к истории Церкви пророчество Дан. 7. Откр. 13 объединяет символические черты четырех зверей, или мировых царств, Дан. 7 в одном апокалиптическом звере из моря (см. Откр. 13:1,2). Этот зверь имеет десять царских венцов на десяти своих рогах — совершенно очевидная аллюзия на десять царей или царств, которые возникнут из четвертой мировой империи (Римской империи) в Дан. 7:7,24.

Упоминание о десяти одновременно существующих рогах выводит нас за рамки падения Римской империи в 476 г. н. э. Следовательно, как Дан. 7, так и Откр. 13 указывают на средние века. Выражаясь богословским языком, богохульное самовозвеличивание морского зверя из Откр. 13:1—7 является продолжением богохульства «небольшого» рога из Дан. 7:8, 25 и 8:10—12⁶⁴. Откровение указывает на историческую прогрессию в Дан. 7 (от жестокого четвертого зверя к богохульно поступающему небольшому рогу среди десяти рогов): «И дал ему (зверю) дракон силу свою и престол свой и великую власть» (Откр. 13:2).

Тесная связь между драконом и зверем со всей очевидностью проявляется в том, что оба имеют семь голов и десять рогов (ср. 12:3; 13:1). Об исторической прогрессии исполнения свидетельствует новая черта: десять рогов имеют венцы (13:1), которых на них не было в Откр. 12. В свете общей исторической панорамы, представленной в Дан. 7, дракон из Откр. 12, стоящий перед женою, чтобы пожрать младенца-Мессию (12:3,4), действует подобно четвертому зверю из Дан. 7, предсказывая гонения со стороны Римской империи⁶⁵.

Война дракона против жены продолжается, однако, и после того, как она рождает Мессию (12:6; 14—17). Теперь сатана преследует истинную Церковь Христову. Новый Завет свидетельствует о мученичестве христиан и тех гонениях, которым они подвергались со стороны как иудейской религиозной власти, так и Римской империи⁶⁶. Наделив иудаизм статусом religio licita, который освобождал евреев от необходимости поклоняться императору в знак лояльности к власти, Рим вел узаконенную войну против христиан, особенно во времена правления Домициана, Деция и Диоклетиана⁶⁷.

Становление союза между церковью и государством.

Оскар Куллманн (Cullmann) сделал следующее заявление: «В этом вопросе (обязательное поклонение императору в знак своей лояльности) Римское государство вплоть до времени Константина оставалось сатанинской властью»⁶⁸. Историческая перемена, тем не менее, произошла, когда император Константин в 312 г. н. э. утвердил христианскую Церковь как средство для осуществления своего замысла править всем римским миром⁶⁹. Римский император выступил в качестве главы Церкви, повелев участникам Вселенского собора достичь догматического единства. Как верховный понтифик, он наделил полной юридической властью епископов, которые отныне имели право отлучать от Церкви даже высших лиц государства. Он законодательно ввел обязательное соблюдение воскресного дня (321 г. н. э.). Таким образом, «Константин утвердил христианство на престоле римского мира»⁷⁰.

Император Феодосии Великий сделал еще один шаг, объявив законно признанными христианами лишь католиков. Всех же, кто не принадлежал к государственной Церкви, он объявил «еретиками», которых «поразит прежде всего гнев Божий, а во-вторых, возмездие нашей власти» (380 г. н. э.)⁷¹. Смертная казнь грозила христианам, которые соблюдали Пасху по библейскому обычаю 14-го нисана, но не в воскресный день, как было установлено церковной традицией⁷².

Августин оправдывал применение силы и гонения по отношению к еретикам и схизматикам, заявив, что христианское государство выполняет высшую задачу Церкви по сохранению католического единства и церковной дисциплины силой императорских законов⁷³. Он называл такую политику священной войной (bellume Deo auctore)⁷⁴. По утверждению Августина, тысячелетнее царство из Откр. 20 было установлено властями Церкви, епископам которой надлежало судить других людей от имени Христа. Церковь исполнила обетование о Новом Иерусалиме.

Усиление преследований и нетерпимости со стороны папства. Таким образом, Августин стал создателем и защитником богословия нетерпимости⁷⁵.

Ересь рассматривалась как преступление против гражданского общества и каралась смертью. Наконец, папа римский заявил, что по Божественному праву он наделен наивысшей юридической властью как над Церковью, так и над государством⁷⁶. Любое отклонение от Церкви и ее правил рассматривалось как ересь и каралось с помощью гражданской власти. Итальянский епископ Ансельм Лукканский дал каноническое обоснование и предложил схоластические беседы в защиту «святого преследования» еретиков и схизматиков со стороны папской церкви⁷⁷.

Фома Аквинский оправдывал искоренение ереси путем отлучения еретиков от церкви и предания их смерти⁷⁸. Образовав в 1215 году «Конгрегацию римской и вселенской инквизиции» (позднее названную «Священной канцелярией») с ее тюрьмами, папский Рим уполномочил церковь выступать в качестве преследующей и карающей власти. Инквизиция превратилась в ужасное орудие упрочения папского могущества с целью утверждения царства Христова на земле человеческими силами.

Папа Григорий VII (Гильдебранд) в своем трактате утверждал, что обладает правом возводить на престол и низвергать монархов, носить императорские знаки отличия и что все императоры должны целовать ему ноги. Папская церковь превратилась в силу, претендующую на теократическое верховенство над всеми царствами мира. В период между 1095 и 1400 гг. папы организовали и санкционировали шесть крестовых походов, или «священных войн», которые вели христиане против мусульман на Ближнем Востоке с целью захвата «святой земли», где находился «гроб Господень», либо захвата других территорий для христианской Церкви — «единственно истинного государства Христа на земле»⁷⁹. В 1208 году папа Иннокентий даже призвал к «священной» войне против еретиков Южной Франции — альбигойцев⁸⁰.

Точно так же, как до него это делал императорский Рим, папский Рим утверждал свое тоталитарное правление посредством физических репрессий и светского меча. Ведение войны всегда было политическим актом. «Священные войны», однако, были результатом зловещего союза религии и светской власти, так называемого Corpus Christianum.

Даже католические богословы, например, Томас и Гертруда Сертори (Sartory), пришли к ужасающему выводу: «Ни одна религия в мире (за всю историю человечества) не имеет на своей совести столько миллионов людей, которые думали иначе и верили иначе. Христианство — наиболее смертоносная из всех когда-либо существовавших религий»⁸¹. Ганс Кунг (Kung) откровенно признает⁸²: «К своему ужасу, сегодня мы все в большей степени понимаем, что все это (наказание посредством пыток еретиков, схизматиков, евреев и других) не имеет ничего общего с Тем, во имя Кого все это совершалось, — с Иисусом из Назарета. Вряд ли кто осмелится утверждать, что Он одобрил бы подобные действия». По утверждению иерархов церкви, они действовали как заместители Христа. Но Христос, наш Пример, никогда не прибегал к силе земных властей.

Союз менаду церковью и государством — характеристика антихриста. История показывает ужасающие последствия преувеличения власти Церкви. Христос ясно провозгласил: «Царство Мое не от мира сего» (Ин. 18:36). Следовательно, становится очевидным то, что союз церкви с земными государственными властями полностью противоречит воле Христа, являясь одной из важнейших характеристик антихриста. Царство Христово не имеет ничего общего с политическими царствами.

Французский профессор права Жак Эллуль (Ellul) показал, что юридическое и политическое давление, которое оказывали христианские императоры в своем стремлении добиться в Церкви того же единства, какое было достигнуто ими в политической системе Рима, было началом уничтожения христианства, а фактически основной формой антихристианства⁸³. Согласно его анализу, изменение христианства происходило постепенно. Церковь переняла языческие верования и ритуалы, чуждые Евангелию, подменив в конечном счете весть Христову абстрактной философской системой богословия, которую она насильственно и повсеместно распространяла⁸⁴. Эллуль делает вывод⁸⁵:

«Статуя Св. Петра и крест были установлены во всех архитектурных памятниках Рима. В результате язычество стало проникать в церковное христианство. Апостолы и пророки превратились в священников в общепринятом в то время смысле этого слова, став, таким образом, преемниками языческих жрецов, салиев, арвальцев, весталок, авгуров, фламинов и т. д. В глазах народа они выполняли те же функции. Церковь полностью приспособилась к языческому миру. Она восприняла его формы и даже его мораль».

Казалось бы, язычество потерпело поражение, однако огромные уступки извратившегося христианства говорили, по своей сути, о триумфе язычества⁸⁶. Политическое установление царства Христова с помощью человеческих законов и насилия показывает дух, который по своей сути противен Духу Христа. Изменение христианской веры в сущности означает «нарушение того, что установлено Богом»⁸⁷. Со всей проницательностью писала об этом Елена Уайт: «Царство Христа устанавливается не решением судов, соборов или законодательных собраний, не благодаря покровительству сильных мира сего; оно утверждается Духом Святым, Который насаждает в сердце образ Христа»⁸⁸.

Посредством Евангелия Христа и Святого Духа Бог оберегал и питал тело Христа — жену в пустыне (см. Откр. 12:6, 14). Церковь не может погибнуть, поскольку Бог в Своей верности всегда сохраняет истинный остаток святых, избранных по благодати (см. Рим. 11:5). Истина непрестанно проявляет себя. Искажения истины исправлялись, особенно тогда, когда тьма казалась непроницаемой, — исправлялись возвращением к библейским основам пророческой истины.

В среде самой Римско-католической церкви все чаще стали говорить (первыми были архиепископ Арнольф Орлеанский на Реймском соборе в 991 г. н. э. и архиепископ Эбер-гард II Зальцбургский в 1214 г.) о том, что всемирная папская церковь с ее таинственными священнодействиями и притязаниями на светский абсолютизм отождествляет собой Вавилон, или антихриста пророчеств⁸⁹.

Откр. 13:2 имеет поэтому церковно-историческую значимость: «Дракон (сатанинская Римская империя) отдал зверю (папскому Риму) свою власть, свой престол и свою силу». Эта передача политической власти и престола (столицы императорского Рима в руки папского Рима) происходила в несколько этапов. Начало этому процессу было положено в 330 г., когда Константин перенес свой престол в Константинополь, а завершился он в 533 г. появлением императорского кодекса Юстиниана, юридически закрепившего экклезиастическое верховенство папы как «главы над всеми церквами» Востока и Запада, вручив в его распоряжение меч светской власти⁹⁰.

Этот союз религиозной и политической власти распался, лишь когда Пий VI был низвержен с престола 10 февраля 1798 года и представитель Наполеона генерал Луи Бертье провозгласил Римскую республику⁹¹. Гражданский кодекс Наполеона проводил четкое разграничение между Церковью и государством, отменив, таким образом, принятый в 533 г. кодекс Юстиниана. Цезаре-папизм получил смертельную рану⁹².

Город Рим не подвергся разрушению ни в 410 году во время его захвата готами, ни в 476 г., когда Римская империя распалась на европейские государства. Пророчество о полном уничтожении и вечном опустошении блудодействующего города в Откр. 17,18, следовательно, не исполнилось в падении древней Римской империи. Вместо этого город стал новым «святым городом» христианства, поскольку в нем размещалась резиденция папского престола. Папа на протяжении многих веков «пользовался куда большим почитанием, чем кесари»⁹³. Видения суда в Откр. 17, 18 обретут свое исполнение лишь в будущей гибели вавилонской блудницы, окончательной формы религиозного отступничества.

Параллели между Откр. 12 и 13. Обобщая замеченные параллели между красным драконом из Откр. 12 и морским зверем из Откр. 13, мы приходим к следующим выводам:

1. Обе сатанинские власти составляют единое целое, поскольку они имеют общие черты: семь голов и десять рогов (12:3; 13:1).

2. Их тесная связь демонстрирует прогрессирующее историческое развитие: дракон (императорский Рим) дал зверю из моря (папскому Риму) свой престол, власть и великую силу (13:2).

3. И дракон, и зверь из моря преследуют одну и ту же цель — вести войну против Христа и Его святых (см. Откр. 12:17; 13:7)во исполнение видения Даниила о четвертом звере и последовавшем за ним небольшом роге (гл. 7). Конечная цель состоит в том, чтобы все жители земли поклонились зверю и дракону (13:4, 8).

4. Пророческие 42 месяца (см. Откр. 13:5) правления зверя из моря и 1260 дней, или три с половиной «времени», правления дракона (см. Откр. 12:6, 14) потрясающе совпадают с протяженностью войны против Бога со стороны небольшого рога из Дан. 7 (ст. 25). Они ставят христианское средневековье и папские гонения в центр апокалиптического пророчества.

5. Откр. 13 продолжает начатую в Откр. 12 тему войны дракона против жены. Дракон прибегает к помощи двух посредников: зверя из моря и зверя из земли. Результатом этого союза становится образование сатанинской троицы.

6. Литературный стиль, описывающий зверя из моря в жанре пародии на Христа, позволяет определить этого зверя как антихриста:

а. Сцена наделения зверя властью является прямым противопоставлением восшествию на престол Агнца (ср. 5:12,13 и 13:2).

б. Наделение зверя властью «над всяким коленом и народом, и языком и племенем» и правом на поклонение (13:4, 7, 8) иронически перекликается с описанием наивысшей власти Сына Человеческого и Его права на вселенское поклонение в Дан. 7:14⁹⁴.

в. Сказано, что зверь получил смертельную рану (hos esphagmenen, дословно: «как бы закланный»), но затем он воскрес (о чем говорится трижды: 13:2, 12, 14). Фразеология сходна с описанием Агнца, «как бы закланного» (hos esphagmenen), но ныне воскресшего для вечного царствования (5:6, 9, 12; 13:8). Эта пародия на миссию Христа изображает зверя как ложного агнца.

Сатанинская лжетроица

Роль зверя с двумя рогами — лжепророка

Для утверждения своей лжетроицы дракон использует вторую земную власть, зверя из земли (см. Откр. 13:11—7), который имеет «два рога, «подобные агнчим», но говорит, как дракон (13:11). Считается, что указание на «два рога, подобные агнчим», — представляет собой «пародию на мессианского агнца и ироническую ссылку на него»⁹⁵. Миссия этого зверя заключается в том, чтобы возвысить зверя из моря и с помощью обольщающих чудес побудить весь мир поклониться ожившему зверю из моря (13:14). Апокалипсис называет второго зверя «лжепророком» (19:20; 16:13).

«Лжепророк» пытается подделать действия Святого Духа. Если Дух Божий пришел как Дух истины, чтобы прославить Христа (см. Ин. 16:13,14), то лжепророк своими чудесами обольщает весь мир, заставляя людей поклоняться «образу» антихриста (13:14, 15). Тема обольщающего подражания повторяется, когда этот лжепророк «творит великие знамения, так что и огонь низводит с неба на землю пред людьми» (13:13), напоминая о «делах великих пророков Ветхого Завета»⁹⁶ и двух свидетелей-пророков христианского века в Откр. 11:5. Если зверь из моря прежде всего характеризуется своим преследованием, то зверь из земли, или лжепророк, изначально действует в первую очередь как сатанинский посредник для религиозного обольщения внутри отступнической церкви⁹⁷. Этот же аспект мы обнаруживаем в характеристике антимессии (Дан. 8:25) и своевольного царя (Дан. 11:32) в Книге Даниила.

Параллели между Дан. 3 и Откр. 13

Эсхатологический «образ» исцеленного зверя из моря, имеющий отношение к проверке каждого на верность Вавилону (см. Откр. 13:14, 15), связывает это повествование с повелением царя Навуходоносора поклониться золотому истукану на поле Деир (см. Дан. 3:1)⁹⁸. Это соответствие между Дан. 3 и Откр. 13 проясняет главный вопрос, который будет стоять перед народом Божьим в последнее время. Как в типе Даниила, так и в апокалиптическом антитипе Иоанна правящие власти принуждают к ложному поклонению в знак верности Вавилону. Как в Дан. 3, так и в Откр. 13 встречается указ об убиении. Несмотря на то, что указ относится к религиозной сфере, его издает светская власть. Весть надежды, которая в Книге Даниила заключается в чудесном избавлении верного остатка⁹⁹, выступает как прототип и заверение в окончательном избавлении остатка Церкви Христа во время кризиса последнего времени¹⁰⁰.

Резюме

Относящаяся к антихристу литературная часть (см. Откр. 13) показывает, как непрерывно-историческая структура Дан. 7 и типологическое избавление в Дан. 3 в соединении относятся ко Христу и Его верной Церкви. 7-я глава Даниила тесно связана с Откр. 13, так как она предлагает критерии, необходимые для определения места действия грядущего антихриста и времени его появления. Непрерывно-историческая панорама Дан. 7 послужила образцом для написания Откр. 13¹⁰¹. Отличительной особенностью Апокалипсиса Иоанна являются его исторические и богословские акценты, которые сосредотачивают внимание на Христе, Его Духе и Его новозаветном народе.

Из Откр. 12, 13 мы узнаем, что сатана, правитель мира сего¹⁰², воздвиг свое царство. Оно состоит из лжетроицы, которую Иоанн изображает как «ложное подобие структуры Царства Божьего»¹⁰³. Динамический параллелизм Откр. 1.2 и 13 указывает на то, что зверь из моря (см. Откр. 13:11—17) противодействует Христу на протяжении тех 1260 пророческих дней, пока жена пребывает в пустыне (см. Откр. 12:6, 13—-16). Зверь из земли (см. Откр. 13:11—17) появляется, чтобы говорить, как дракон, лишь после исцеления смертельной раны зверю из моря. Новый зверь выходит из земли для того, чтобы вести финальную войну против святых. Эта финальная война сатанинской троицы соответствует последней войне против Церкви в Откр. 12:17.

Откр. 12, 13 не дает ответа на вопросы о том, каким образом исцеляется «смертельная рана» зверя, когда антихрист вновь получает политическую власть, и каким образом он возобновляет войну против верного остатка святых в последнее время. Нет также и ответа на вопрос, в какой форме зверь из земли, или лжепророк, проявит себя в истории. Какая «мудрость» позволит расшифровать число 666 — число зверя, или антихриста?

Откр. 17 предназначена более подробно объяснить Откр. 13, а также пророчества о шестой и седьмой язвах (Откр. 16)¹⁰⁴.

Библиография

Справочный материал на тему Вавилона

Комментарии на Книгу Откровение, в особенности комментарии следующих авторов: Е. В. Allo, J. L. D’Aragon (в Jerome Bible Commentary), С. A. Auberlen, W. Barclay, I. T. Beckwith, M. Buttcher, F. F. Bruce, C. B. Caird, R. H. Charles, A. Y. Collins, S. Ellul, A. Farrar, J. M. Ford, D. W. Hadorn, A. Johnson, W. Hendriksen, A. Kuyper, G. E. Ladd, E. Lohse, J. P. Lange, C. M. Maxwell, R. H. Mounce, E. Schussler Fiorenze, H. B. Swete, J. F. Walvoord, M. Wilcock, Chr. Wordsworth.

Книги и статьи

Andrews, J. N. Three Messages of Revelation, chaps. 3—4. Heritage Library, Review and Herald Publ. Assoc., 1892 (repr., 1970, by Southern Publ. Assoc.).

Beale, G. K. The Use of Daniel in Jewish Apocalyptic Literature and in the Revelation of St. John. University of America; New York, London, 1984.

Bruns, J. Edgar. «The Contrasted Women of Apocalypse 12 and 17» / CBQ 26 (1964), 459-63.

Collins, A. Yarbro. «Revelation 18: Taunt-Song or Dirge? »/ L’Apocalypse johannique et 1’Apocalyptique dans le N. Т., 185—204. Ed. J. Lambrecht. Leuven: Univ. Press, 1980.

Cruz, V. A. The Mark of the Beast: A Study of Charagma in the Apocalypse. Amsterdam: Acad. Press, 1973.

Dhorme, E. Les Religions de Babylonie et d’Assyrie. Paris, Pr. Univ. de France, 1949.

Ellul, J. The Subversion of Christianity. ET. Grand Rapids: Eerdmans, 1986.

Foerster, W. «Die Bilder in Offenbarung 12f. und 17f» / Theol. Studien und Kritiken 104 (1932) 279-307.

Giblin, C. H. The Threat of Faith. Analecta Biblica 31. Rome: Pontifical Bil. Inst., 1967 (on 2 Thess 2).

Hemer, C. J. The Letters to the Seven Churches of Asia in Their Local Setting. JSNT Suppl. Ser. 11. Sheffield: JSOT Press, 1986.

Hislop, A. The Two Babylons. New York: Loizeaux Brothers, 1948.

McCready Price, G. Time of the End, chap. 7. Nashville: Southern Publ. Assoc., 1967.

Minear, P. S. I Saw a New Earth. Washington, DC: Corpus Books, 1968, 135-57.

Prigent, P. Apocalypse 12: Historie de 1’exegese. Tubingen: Mohr, 1959.

Ramsey, W. M. The Letters to the Seven Churches of Asia., chaps. 9-10. Baker repr., 1963.

Schlatter, A. Das Alte Testament in der Johanneischen Apokalypse. Gutersloh, 1912.

Schwital, J. Grosskirche und Sekte. Hamburg: Saatkorn-Verlag, 1962.

Shea, W. H. «Chiasm in Theme and by Form in Revelation 18» / AUSS 20:3 (1982), 249—256.

Siegbert, U. «Die Typologische Bedeutung des Begriffs Babylon» / AUSS 12:2 (1974), 112-125.

Standish, R. R. and C. D. Standish. Adventism Proclaimed, chaps. 11-17. Hist. Truth Publ.; Rapidan, VA: Hartland Inst., 1984.

Strand, K. A. «Two Aspects of Babylon’s Judgment Portrayed in Rev 18» / AUSS 20:1 (1982), 53-60.

—. «Some Modalities of Symbolic Usage in Revelation 18»/AUSS24:1 (1986), 37—46.

—. «The Eight Basic Visions in the Book of Revelation» / AUSS 25:1 (1987), 170—22.

VanHoye, A. «L’Utilisation du Livre D’ezechiel dans L’Apocalypse »/ Biblica 43 (1962), 436-^72.

Vogelgesang, J. M. The Interpretation of Ezekiel in the Book of Revelation. Harvard University, 1985. Ann Arbor, MI: U.M.I.

Vos, L. A. The Synoptic Traditions in the Apocalypse, 157-163. Kampen: Kok, 1965.

Walsh, M. The Wine of Roman Babylon. Nashville: Southern Publ. Assn., 1945.

Warren Jr., W. L. Apostasy in the Book of Revelation, 177-185. Southern Baptist Theol. Seminary, 1938; Ann Arbor, MI: U.M.I., 1987.

Were, L. F. The Fall of Babylon in Type and Antitype. Melbourne, Australia, 1952.

—. The Woman and the Beast in the Book of Revelation. Berrien Springs, MI: First Impressions, 1983 (repr. in Austr. ed., 1952).

Wordsworth, Chr. Union With Rome. London: Chas. J. J. Thynne & Jarries, 1924, 13th ed.

—. Is the Papacy Predicted by St. Paul? An Inquiry. Cambridge: The Harrison Trust, 1985, 3rd ed. (1st ed. 1880).