Глава 9. Экспозиционная проповедь по пророческим текстам

Хороший служитель, как представляется сегодня многим прихожанам, должен отличаться тем, что он возвещает пророческое слово нашему поколению. Говорить пророчески, согласно современному значению этого слова, – значит освещать злободневные проблемы общества со смелой, или даже с несколько непопулярной точки зрения, если судить с позиций тех, кто доволен статус-кво. И поскольку пророки Ветхого Завета в свое время выделялись обличительными выступлениями такого рода, они в наше время стали примером для всех, кто противится системе и открыто возражает против преобладающих в обществе настроений.

Если откровенно, в этом представлении есть некоторая доля истины. Пророки на самом деле были своего рода революционерами[170], но вряд ли они с легкостью подошли бы для всех современных эквивалентов тех ролей, которые им навязываются. Например, если назвать только одно огромное несоответствие между библейскими пророками и их неугомонными современными двойниками, то пророки Ветхого Завета, в первую очередь, взывали не к общественным институтам и не к общественному устройству, а к отдельным людям, из которых состоит общество и его институты. Более того, рычагом, который они предлагали для радикальных перемен, было само Слово Божье, а не социологические программы или политическая агитация. Таким образом, ветхозаветные пророки были революционерами, которые на самом деле страстно ненавидели всякую форму угнетения, несправедливости и неправедности, но они считали эти беды всего лишь симптомами более глубоких, духовных проблем и взывали о том, чтобы каждый человек откликнулся на проповедь Слова Божьего.

Тот факт, что пророки, пытаясь произвести массовые перемены в обществе, обращались в первую очередь именно к людям, индивидуально (были ли эти люди судьями, другими чиновниками, купцами или священниками), дает нам ключ к пониманию того, как в наши дни мы снова можем возвещать их слова. Но не достаточно просто переадресовать те же самые слова современным людям. Толкователю / проповеднику мало пользы, если просто сказать, что между древней и современной аудиторией есть какая-то связь. Если экзегетическое богословие чего-нибудь стоит, оно должно помочь студенту и пастору / учителю навести мост через пропасть между первоначальной ситуацией и слушателями наших дней.

Неудовлетворительные подходы к пророческим текстам

Вероятно, лучше всего будет рассмотреть несколько неудовлетворительных подходов к трактовке пророческих текстов. И чтобы подчеркнуть, что некоторые книги библейского канона, которые сегодня причисляют к историческим (это книги Иисуса Навина, Судей и Царств), справедливее было бы отнести к пророческим, мы выбрали для рассмотрения текст из такой книги. Действительно, в еврейском каноне они отнесены именно к этой категории: они считаются «ранними пророками», а Исаия, Иеремия, Иезекииль и двенадцать малых пророков считаются «поздними пророками». Один из лучших пророческих текстов для иллюстрации как трудностей, так и потенциала проповеди из пророков связан с жизнью и служением Илии (3 Цар. 17 – 4 Цар. 2). И одна из самых стимулирующих книг, какие я читал о трудностях, с которыми приходится сталкиваться, проповедуя об Илии, – это работа Джеральда Харропа. Сравнив несколько типичных проповедей на 3 Царств 21, Харроп ясно показал, что большинство толкователей склонны подходить к рассмотрению этого текста с заранее сформированными ожиданиями[171]. Хуже всего, что большинство толкователей позволяют своим предрассудкам, образованию и убеждениям формировать ответы, причем они искренне убеждены, что вывели их из текста путем методологически обоснованной экспозиции.

Глава в книге Харропа о том, «как заблудиться в винограднике Навуфея и как искать из него выход»[172], побудила меня выделить четыре различных типа неудовлетворительных экзегетически-гомилетических подхода к пророческим текстам. Названия и идеи мои собственные; профессор Харроп не обязательно будет согласен с моими утверждениями, хотя написанная им глава была для меня очень стимулирующей и имела большое эвристическое значение.

Пророческая проповедь-прообраз

Первая неудовлетворительная модель – «пророческая проповедь-прообраз». Впрочем, в Писании есть допустимое использование прообразов, когда, опираясь на указания в тексте, экзегет может полагать, что определенная личность, событие или установление в Ветхом Завете – это иллюстрация, тень полноты той реальности, которая настанет после. Но здесь имеется в виду не это. Возможно, лучше было бы назвать этот неверный подход «современная проповедь-прообраз», поскольку современная ситуация контролирует и форму, и почти все содержание проповеди. В случае с 3 Царств 21, этой трагической историей о безжалостном убийстве Навуфея Иезавелью и последующем присвоении Ахавом его виноградника, приверженцы проповеди-прообраза практически сразу начинают порицать ахавов наших дней, которые эксплуатируют национальные меньшинства, трудящихся за бесценок рабочих и пойманных спиралью инфляции пенсионеров. Вот такие ахавы и вытягивают все соки из земли и ее обитателей (навуфеев), пока у них практически ничего не останется. И ахавы делают это лишь для того, чтобы отдать награбленную добычу современным иезавелям, которые и так живут во дворцах из слоновой кости[173].

Конечно, в общем и целом, надо об этом проповедовать, если именно об этом говорится в контексте. Но таково ли авторитетное утверждение автора 3 Царств 21? Какие конкретные фразы, обороты или предложения (рассмотренные в их собственном контексте) указывают, что это и есть центральная истина текста? Более того, каким образом эта проповедь была сформирована из последовательности абзацев? Как кажется, из текста взято едва ли больше, чем два подходящих ярлыка для злодеев нашего времени, а именно: Ахав и Иезавель. Но тогда прообраз трактуется в обратную сторону, так что настоящее служит отражением прошлого, а это переворачивает все с ног на голову, если не сказать большего.

То, что здесь есть какое-то искажение, подтверждается тем, что самую большую часть объема проповеди занимает описание злободневных проблем общества. Но где во всем этом весть от Бога? Где звучит Евангелие? Разве не происходит здесь подмена Божьей истории искупления, изложенной в Ветхом и Новом Заветах, нашими собственными поисками социально-экономического единения?[174] Конечно же, призыв к действию часто вполне допустим и уместен; но он должен быть основан на чем-то большем, чем простое перенесение библейских имен на современные проблемы.

Пророческая проповедь-действие

Вторая модель проповеди из пророческих книг больше всего обращает внимание на то, что специалисты называют пророческими действиями. При составлении проповеди этим методом есть тенденция использовать текст несколько в большей мере, чем просто заимствовать одно-два имени, служащих выражением для каких-то идей или систем как в древней, так и в современной культуре. При этом подходе проповедник подмечает, что Ахав безжалостно присваивает виноградник Навуфея, и тем самым в интересах государства попираются интересы личности. Конечно, до этого Ахав обещал дать Навуфею «виноградник лучше этого» или «достойную компенсацию», но тема остается той же самой. Вот, маленький человек раздавлен социализмом и «социальным нахлебничеством»* современного демократического общества[175].

Между тем, текст Писания все еще ждет своего разъяснения. Опять, вкратце набросанная здесь «проповедь» – едва ли слово от Бога. Что в ней можно возвещать и провозглашать с властью от Бога? Эта проповедь была бы довольно провокационной и стимулирующей в качестве газетной передовицы или журнальной статьи. Но она не будет провозглашением Божьего Слова, если этот принцип ясно не выражен в тексте.

По сути дела, некоторые аспекты этой проповеди действительно связаны и даже тесно примыкают к тому, что обсуждается в 3 Царств 21. Информирующее богословие, лежащее за повествованием 3 Царств 21, – это доктрина о неприкосновенности собственности, как она изложена в Десяти заповедях, а также учение, что в Израиле владение землей было неразрывно связано с людьми. Землю нельзя было покупать и продавать; она должна была оставаться у того семейства, которому Бог дал ее, поскольку, в конечном счете, именно Бог владеет всей землей и тем, что наполняет ее (Лев. 25:23; Пс. 23:1). Но «пророческая проповедь-действие» уклонилась от верного курса, когда связала обогащение Ахава с такими общественными явлениями как социализм, «социальное нахлебничество», «Новый курс»*, фабианство*, и вообще с правительством. Илия обличал человека Ахава, а не философию, систему или программу, по которой тот действовал. Более того, Илия желал, чтобы Ахав раскаялся и изменился; его бы не удовлетворила просто смена государственной политики.

И в этом случае экзегеза недостаточно углубилась в текст. У проповедника было слишком много умственного багажа, который он поместил поверх текста, как решето, чтобы заставить текст говорить, что нужно. Самое лучшее, что можно сказать об использовании им 3 Царств 21, – это то, что данный текст послужил интересной иллюстрацией для проповеди. Но в данном отрывке он не нашел библейского контекста, который бы рассматривал именно те принципы, о которых он говорит в проповеди. А проповедник обязан это сделать, если только хочет заимствовать власть от Бога в том, что он говорит. Действие 3 Царств 21 происходит в контексте, который очерчивает Божью точку зрения. Конечно, поскольку здесь есть повествование, а не только пророческий материал, принципы не обязательно будут выражены явным образом. Часто их необходимо выводить из того, как выстроены все детали пророческого повествования и какие факты выборочно включены в него. Но действие нельзя отделить от контекста пророческого повествования, в котором оно находится, или от рассмотрения всех подробностей рассказа об этом событии.

Пророческая проповедь-лозунг

Третью форму проповеди по пророческим текстам можно назвать «пророческая проповедь-лозунг». Харроп очень тонко описывает, как консервативный проповедник мог бы говорить на 3 Царств 21:7: «Я [Иезавель] доставлю тебе виноградник Навуфея изреелитянина»[176]. Это единственный стих из контекста, на который он ссылается. Для него он становится лозунгом и трамплином еще для дюжины (если не больше) текстов из Нового и Ветхого Заветов, нацеленных на феминизм. Если бы только Ахав внял скрытому в Бытие 3:17 предостережению («…за то, что ты послушал голоса жены твоей… проклята земля за тебя…»), то все было бы хорошо. Но нет, и он, и все наше общество отвергло установленный Богом порядок, о котором ясно сказано в Ефесянам 5:23. Сравнение нескольких видных поборниц феминизма с Иезавелью кажется этому проповеднику уместным применением для 3 Царств 21:7, что делает этот текст весьма актуальным.

Но задумал ли автор двадцать первой главы 3 Царств данный текст как оценку того, насколько допустима власть женщин в определенных сферах? И даже если мы действительно признаем, что для всего отрывка главный стих, в котором сфокусирован его смысл, – это 3 Царств 21:7, мы все-таки должны показать, как вся перикопа 3 Царств 21 связана с этим предполагаемым центральным утверждением.

Но мы в этом не уверены. Почему автор вложил это утверждение (если оно действительно является ключом к истолкованию всего отрывка) в уста одной из злодеек, особенно если учесть, что чуть ниже сам пророк Илия возвещает слово от Бога (3 Царств 21:17-26)? Нам ничего не остается, как только подумать, что и здесь желаемое выдано проповедником за действительное: сначала появилась проповедь, а потом для нее был выбран лозунг из Писания. Но это ни в коем случае нельзя расценить ни как приемлемую экзегезу, ни как текстуальную экспозицию Писания.

Проповедь-лозунг может понравиться массам, поскольку она полна броских девизов, афоризмов и забавных историй, но она так и останется лишь словами, в которых нет авторитета и законной силы Писания. Она не может сравниться с полным и честным провозглашением Слова Божьего, потому что такое провозглашение сопровождается утверждающим и убеждающим действием Святого Духа в отношении истинности Писания.

Пророческая проповедь-притча

Четвертая модель проповеди из пророков – это метод, который мы назовем «пророческая проповедь-притча». При этом подходе не выбирают из текста какое-нибудь имя или особенно интересное действие, или отдельное предложение, а используют весь текст, поскольку первая часть проповеди посвящена пересказу истории о Навуфее и его винограднике, как она разворачивается в различных эпизодах вплоть до кульминации, до трагической смерти Навуфея и присвоения его виноградника Ахавом.

В середине проповеди такого рода внезапно происходит перемещение, которое сразу переносит слушателя к ситуации в наше время. Опять применяется форма рассказа. Приводится один эпизод за другим, пока эта история подобным образом не придет к завершающему трагическому аккорду. По сути, это «динамическая аналогия»[177], в которой есть выраженное сопоставление проблем древнего Израиля с трудностями современного общества. Заметьте, что это развернутое и выраженное сопоставление. Через развитие сюжета показывают, что одна ситуация напоминает другую.

Харроп составил такую современную притчу на основании 3 Царств 21[178]. Случилось, что строительная программа одного растущего университета в конце концов встретила сопротивление вдовы, которой принадлежал там дом и участок. Руководство университета и нечистые городские чиновники прибегали то к одной махинации, то к другой, чтобы выселить эту упрямую, но отважную душу. «Разве нет никакого сострадания? Неужели зло и несправедливость будут править вечно?» – вопрошает руководствующийся такой моделью проповедник. Нет, не будут, есть от них спасение! Один человек из администрации колледжа встал на защиту этой бедной женщины и помог ей. Итак, последнее слово будет не за Освенцимом, Изреелем или угнетением вдов. Последнее слово будет за «неотъемлемыми правами самых незначительных из малых сих, верующих в Господа, во имя которого мы и собрались сегодня. Аминь»[179].

И это все? Разве мы не должны ожидать чего-то большего от 3 Царств 21? Что оправдывает эту аналогию? Пришли ли мы к тем выводам и принципам, к которым хотел подвести нас автор данного текста?

На наш взгляд, такой подход соответствует требованиям доскональной экспозиции текста ничуть не больше, чем три предыдущие метода. Повествование отрывают от сопровождающего его пророческого провозглашения суда и обетования в 3 Царств 21:17-29. Действительно, при критическом анализе некоторым покажется, что эти суды не являются неотъемлемой частью оригинального текста и потому не имеют значения для подлинного восприятия этого текста. Но такой подход тоже уязвим, поскольку он нарушает правило приоритетности текста и правило рассмотрения текста как он есть, если нет достаточных контраргументов (которые могут исходить от допустимых методов литературной критики, критики формы или критики редакций). Тем не менее, почти все согласятся, что в данном случае по рассмотрении свидетельств более чем оправдана уверенность в целостности повествования в его настоящей форме. Следовательно, мы должны настоять, что проповедь не будет удовлетворительной, если только не будет охватывать весь этот эпизод и не донесет до слушателей пророческие слова осуждения и надежды, которыми он заканчивается. Но именно на этом спотыкается большинство пасторов и проповедников. Эти слова кажутся такими чуждыми и далекими от нашего времени и наших нужд. И чтобы мы могли проводить эффективную экспозицию текста для таких отрывков, сейчас мы обсудим основные принципы толкования пророков.

Центральная весть пророков

Ни для какого библейского отрывка нет легкого способа проведения серьезной экзегезы или авторитетной экспозиции текста, тем более для пророков. Но гомилетика, если она что-нибудь значит, – это искусство и наука «говорить то же самое», что говорит текст Писания (гомо, «такой же», и лего, «говорить»). И в случае с 3 Царств 21 мы действительно находим пример одного из великих принципов толкования пророков для современной аудитории. Представлены две альтернативы: благословение и осуждение. Какая из них исполнится, зависит от того, как в любую эпоху отнесутся слушатели к пророческому слову, покаются ли они.

Это верно как для отдельного человека, так и для всей общины верующих. И к человеку, и к общине обращен призыв «покаяться» или, если использовать простую еврейскую идиому, «обратиться», «вернуться» к Господу. Эта весть настолько преобладала у пророков, что пророк Захария в одном предложении мог обобщить всех бывших до него пророков: «…взывали прежде бывшие пророки, говоря: “Так говорит Господь Саваоф: ‘Обратитесь от злых путей ваших и от злых дел ваших…’ ”» (Зах. 1:4).

Каждая весть о суде и надежде сопровождается либо явным, либо подразумеваемым «доколе» или «если вы не обратитесь [или обратитесь] ко Мне». Этот условный аспект пророчества выражен как формальный принцип в Иеремии 18:7-10: «Иногда Я скажу о каком-либо народе и царстве, что искореню, сокрушу и погублю его; но если народ этот, на который Я это изрек, обратится от своих злых дел, Я отлагаю то зло, которое помыслил сделать ему. А иногда скажу о каком-либо народе и царстве, что устрою и утвержу его; но если он будет делать злое пред очами Моими и не слушаться гласа Моего, Я отменю то добро, которым хотел облагодетельствовать его».

Возможно, самая лучшая иллюстрация этого условного аспекта, который есть почти во всех пророческих писаниях[180], – это книга Ионы. По сути, Иона решил отказаться от своего пророческого призвания и сесть на идущий в Фарсис корабль именно потому, что боялся, а вдруг ниневитяне прислушаются к угрозе Бога, что через сорок дней Ниневия будет разрушена, и обратятся от своих злых путей. Как бы Бог тогда не отменил этого бедствия (4:2)! Когда Иона, сначала побывав внутри кита, наконец прибыл в Ниневию, чтобы проповедовать это слово, его худшие опасения оправдались. В конце концов Бог отменил бедствие и не разрушил Ниневию, потому что люди откликнулись на проповедь Ионы.

Что верно для целых народов, верно и для отдельных людей. Это можно видеть в заключительной части 3 Царств 21. «Выслушав все слова сии, Ахав разодрал одежды свои и возложил на тело свое вретище, и постился, и спал во вретище, и ходил печально [перед Господом]» (3 Цар. 21:27). Вследствие этого, Бог повелел Илии провозгласить этому устрашенному грешнику, что ужасные суды, которые были объявлены в 3 Царств 21:21-22 (без указания каких либо условий – в данном случае они только подразумевались, как было и в книге пророка Ионы) исполнятся не над Ахавом, а над его сыном.

Таким образом, даже недолговременное раскаяние (в 3 Цар. 22 Ахав просит совета у лжепророков как раз перед своей гибелью в сражении, в которое пророк Господа сказал ему не вступать) привело к тому, что исполнились Божьи слова о надежде и благословении. Это и есть заложенное в данном отрывке богословие и учение. Среди больших бед нашего общества, правительств и современного уклада жизни начинается процесс исцеления, когда люди обращаются к Богу и раскаиваются в своих грехах.

Эта истина стоит как формальное утверждение во 2 Паралипоменон 7:14: «…и [если] смирится народ Мой, который именуется именем Моим, и будут молиться, и взыщут лица Моего, и обратятся от худых путей своих, то Я услышу с неба и прощу грехи их и исцелю землю их». Кто-то полагает, что это обетование относится только к Израилю как народу. Но сам текст содержит фразу, которая выводит из него принцип на все времена и эпохи: «…народ Мой, который именуется именем Моим…», то есть люди, «над которыми Я назвал Свое имя», следовательно, которые Мне принадлежат. Сюда включены все верующие из язычников наравне с верующими иудеями. Обратите также внимание на обещание исцелить землю Божьего народа. Связь между людьми и почвой можно проследить от самого творения. Судьбы человека и земли, на которой он живет, тесно связаны уже потому, что Бог сотворил человека из праха земного. Более того, когда представители всего человечества (Адам и Ева) пали, почва тоже получила проклятие и будет оставаться под ним, доколе все творение не будет искуплено, когда Господь вернется в славе (Рим. 8:20-22).

Одна и та же тема снова и снова звучит из уст разных пророков. Раз за разом пророки порицают зло и несправедливость, которые они видят в государстве, в залах суда, в обществе в целом (будь то в Израиле или в окружающих его языческих странах) и взывают к людям, чтобы они раскаялись в этих грехах, которые как симптомы указывают на тот факт, что сердца людей в этом обществе не правы перед Богом. А когда люди отказываются внимать словам Бога, то по Своей любви Бог посылает им одно трагическое событие вслед за другим, чтобы снова привлечь их к Себе. И все же, во многих случаях люди так и не каются. Заметьте, что рефрен «но вы не обратились ко Мне» повторяется пять раз в Книге пророка Амоса 4:6-12.

Программные заявления в Левит 26 и Второзаконие 28 будут полезны при толковании всех пророков. Обе эти главы ясно излагают альтернативы на будущее: нарастающая степень благословения или осуждения.

Подобные утверждения можно найти и в конце Ветхого Завета. Аггей в первой главе призывает свое поколение в 520 г. до Р. Х., а также и наше, поразмышлять о значении неурожая и скудных запасов продовольствия, взвинчивания цен и инфляции. Тогда было самое время покаяться (как и сейчас).

Проповедь из пророков может быть очень хорошо обращена к настоящему, если мы будем подчеркивать покаяние как условие для обретения Божьей благосклонности. Только в том случае, если люди внимут этому призыву к покаянию, будет ответ на многие, если не на все, проблемы униженных и попранных меньшинств, на всякую несправедливость и беззаконие. И только тогда люди, занимающие высокое или невысокое положение, испытают Божью благодать, к которой все призваны.

На этот момент читателю уже должно быть ясно, что лучший способ обратиться к современным слушателям с пророческим текстом и объяснить им центральную весть пророков – это использовать метод, который мы отстаиваем в данной книге. Другими словами, лучший способ построения проповеди из пророков – это подход, в котором тщательно учитываются синтактико-богословские конструкции в пределах абзацев или строф в различных разделах пророческих книг.