Логическая последовательность и богословие

Такое подчинение Богу всем своим существом должно исходить из логического понимания учения Святого Писания и его применения в повседневной жизни. Как Бог сказал через пророка Исаию: «Тогда придите – и рассудим» (Ис.1:18). Все же некоторые отвергли логическую последовательность в качестве критерия для богословия, считая ее пережитком рационализма или модернизма эпохи Просвещения. МакГрат обвиняет таких евангельских авторов, как Карл Генри, Джон Уорвик Монтгомери, Фрэнсис Шеффер и Норман Гайслер, в принятии «сильного рационалистического духа», что было слишком опрометчиво с их стороны. Он критикует Карла Генри: «даже Карл Генри может допустить опрометчивое высказывание в качестве доказательства веры в ‘логически последовательное Божественное откровение’».[22] Приверженность Генри логике делает ее «более авторитетной», чем само Святое Писание. МакГрат спрашивает: «Какого рода логике нужно предоставлять такое важное место? Чья рациональность обеспечивает основу для авторитетности Святого Писания?»[23]

Генри и его последователи, по всей видимости, не признают влияние греха на человеческую рациональность.[24] По этой причине МакГрат подвергает их резкой критике: «Из всех людей, только евангельские богословы не могут допустить, что откровение может пребывать в жестких рамках греховного человеческого разума».[25] Он иллюстрирует свою озабоченность обсуждением того, как богословы решали сложные христологические вопросы. Он цитирует Тертуллиана, так как этот богослов, на его взгляд, достоин доверия, а его труды весьма поучительны, потому что он «указал на опасность суждения о Евангелии на основании человеческой мудрости».[26] Генри «здесь без явной необходимости изображал евангельское движение уязвимым», подчеркивая важность логической последовательности для знания.[27]

МакГрату не удалось показать некоторые существенные различия. Во-первых, в высказывании о том, что логическая последовательность является критерием для понимания Святого Писания, автор указывает на базовый факт для любого вразумительного рассуждения. Мы созданы таким образом, что не можем сознательно верить в противоречивые заявления. Но если бы мы даже смогли поверить, то они не могли бы оба быть истинными! Например, Иисус не воскрес из мертвых, и в то же время, воскрес из мертвых. Как убедительно говорит Генри: «Если закон противоречия не важен в области трансцендентной онтологии, тогда невозможно будет отличить Бога от не-Бога и божественное от демонического ».[28]

Более того, согласно глубоким исследованиям Генри и других богословов, Евангелие от Иоанна (1:1-3) говорит о Христе до Его воплощения, как о Логосе (или Слове). Это значит, среди прочего, что Слово-Личность понятно и рационально. Оно создало мир, который можно понять разумом, и в котором существуют творения, способные познать истину. Слово является Богом, Который общается с нами. Слово — это глаголющий Бог. Генри очень убедительно говорит: «Логос Библии — это Личность, Которая раскрывает Себя, трансцендентна по отношению к человеку и миру, вечна и по естеству Своему божественна и разумна, и воплощена в Иисусе Христе».[29] Эта Личность является «основой всякого значения и трансцендентным личностным источником, а также опорой рациональной нравственности и целенаправленной последовательности для созданной реальности».[30]

Многие ранние христианские апологеты использовали этот взгляд как доказательство того, что раскрытие любой истины языческими философами было возможно только благодаря Богу-Логосу.[31] Это учение является не аберрацией рационализма, а неотъемлемой частью библейского откровения.

Отделение откровения от логики порождает опасную и ложную дихотомию. Когда МакГрат спрашивает: «Какая логика, чья рациональность?», он, тем самым, запутывает вопрос, так как ни один человек не обладает своей собственной логикой и не контролирует ее. Люди используют логику либо мудро, либо неудачно. Люди не создают логику, хотя они могут манипулировать общественным мнением, использовать пропаганду и выдвигать ошибочные аргументы. Основные законы логики, такие как принцип непротиворечивости и исключенного третьего, являются необходимыми формами аргументации. Например, такие формы как modus ponens и modus tolens, формируют правильное мышление. Они не являются случайными социальными конструкциями, которые может изменить любой желающий.

Более того, МакГрат сам использует логику, чтобы принизить значимость и важность этой же логики. Это неизбежно, хотя и внутренне противоречиво. Он обосновывает свою точку зрения следующим образом:

1. Человеческий разум омрачен грехопадением.

2. Логические проверки откровения играют на руку мирским критикам.

3. Поэтому человеческий разум не следует использовать для проверки откровения.

4. Поэтому те, кто используют разум для проверки откровения, ошибаются.

Проблема заключается в том, что: (1) сомнительно, а (2) ложно. Поэтому (3) и (4) не обосновано логически на основании (1) и (2). Давайте посмотрим, почему.

Человеческий разум поражен грехом в том смысле, что мы часто вовсе не рассматриваем многие вещи логически или мыслим нерешительно и инертно. Мы можем приходить к ложным логическим заключениям, даже не зная об этом. Более того, набор фактов, на основании которых мы выдвигаем свои аргументы, иногда весьма ограничен. Поэтому мы не в состоянии сделать правильные выводы. Вот что пишет Паскаль:

«Разум этого верховного судьи мироздания не является до такой степени независимым, что может быть полностью глухим к любым звукам, раздающимся вокруг него. Не грохот пушечного выстрела привлечет эту мысль, но шум, производимый флюгером. Не удивляйтесь, если сейчас он выражает свои мысли не очень понятно. Ведь в его ушах жужжит муха, а этого достаточно, чтобы считать его неспособным дать добрый совет».[32]

Величайший изъян в человеческом мышлении проявляется в тщетных попытках стать независимым от Бога и Его откровения. Это ошибка человеческого высокомерия, а не самого человеческого разума. Павел говорит о таковых: «называя себя мудрыми, обезумели» (Рим.1:22). Ограниченность человека в сотворенном мироздании Бога требует открытости к принятию истины, которая исходит из источника, находящегося вне его. Поэтому разумно ожидать получения информации, которую человеческий разум, предоставленный сам себе, не в состоянии предоставить.[33] Правда в том, что я не могу наблюдать окружающую среду, использовать законы логики, а также без помощи откровения Святого Писания, делать выводы о существовании и природе Святой Троицы. Однако я могу раскрыть истину о Святой Троице посредством Божественного откровения и рационально понять основные положения этой важной доктрины, как центральные в Святом Писании.[34]

Тем не менее, проблемы, связанные с человеческим мышлением, ничего не стоят по сравнению с действенностью и обоснованностью самой логики, которая исходит от Бога и является неотъемлемой частью нашей сотворенной природы и когнитивной структуры.[35] Конечно, «образ и подобие Божие» включает в себя не только разум (Быт. 1:26). Но это не значит, что мы становимся менее разумными существами. Сам по себе разум не греховен. Разум является фактом Божьей реальности – Его характера, порядка Его творения и ума Его рациональных творений. Однако, человеческий разум склонен ко всякого рода злу, так как мы являемся грешниками, извращающими Божьи благие дары.

Д. Элтон Трублад утверждал, что откровение должно проверяться разумом по одной простой причине – из-за существования ложных утверждений относительно откровения. Мы заранее знаем, что многие сомнительные откровения ложны, так как в них содержатся абсолютно противоречивые утверждения. Более того, пока закон противоречия не будет признан необходимым условием для всех рациональных дискуссий, мы будем терпеть поражение.[36] Если МакГрат призывает нас исключить базовую логику из основных христианских утверждений, тогда почему точно так же не поступить в отношении нехристианских утверждений? Например, христиане считали пантеизм нелогичным. Пантеизм учит, что, во-первых, все существующее едино и божественно, а во-вторых, что существуют люди, которые не признают такого единства и божественности мироздания. Рациональность считает эти заявления пантеизма противоречивыми, так как божественное единение мироздания должно полностью вытеснить настоящую индивидуальность, а также указывает на возможность нехватки божественной реализации (неведение всеобъемлющего божества).[37] Однако, если христиане, в попытке защитить свои взгляды, обращаются к мистике, игнорируя логику, тогда они теряют возможность критиковать другие мировоззрения. Ирония заключается в том, что сам МакГрат написал книгу о христианской апологетике, в которой опровергает положения других мировоззрений на основании их нелогичности. А если они нелогичны, тогда они недостойны того, чтобы их придерживались.[38] Тогда почему он относится пренебрежительно к разуму в отношении пропозиционального откровения?

Ссылка на «тайну» в описании христианского учения должна делаться с огромной осторожностью и только после интенсивного интеллектуального внимательного исследования. Логическое противоречие – это не тайна, а такие же ложь и абсурд, как и квадратный круг. Относительно воплощения можно сказать, что призыв к использованию логической последовательности не является модернистской ошибкой, которая рассматривает христианское богословие с мирской точки зрения. За пределами базовой формулировки Халкидонского собора (которая соответствует Святому Писанию), философы и богословы пытались разнообразными способами сделать выражение «одна Личность, две природы» более вразумительным и последовательным. Сам МакГрат в одной из своих книг разумно объясняет учение о божественной и человеческой природе Христа. Он приводит, как пример, своего друга, у которого есть двойное гражданство. Обычно мы думаем, что люди являются гражданами какой-то одной страны. Однако этот человек является гражданином как Великобритании, так и Швейцарии. МакГрат пишет:

«Логическое противоречие будет существовать только тогда, когда мы будем утверждать, что британское гражданство исключает возможность обладания швейцарским паспортом. Но на самом деле это не так. Тогда почему на богословском уровне утверждение о человеческой природе Христа должно исключать существование Его Божественной природы? Разве Он не может одновременно быть гражданином неба и земли?»[39]

Конечно, данное высказывание не является апологетикой в чистом виде, тем не менее, оно призывает нас серьезно задуматься над этой проблемой и показывает, что истинность утверждения доказывается с помощью логической последовательности.

Говоря философским языком, Гордон Льюис и Брюс Демерест утверждают, что божественная и человеческая природа Христа не противоречат друг другу. Их аргументация включает в себя объяснение разницы, существующей между противоположностями и подпротивоположностями. Если два утверждения являются противоположными, тогда они не могут быть оба истинными, но могут быть оба ложными. Например: «Все собаки коричневые. Нет коричневых собак». Если же два утверждения являются подпротивоположностями, тогда они могут оба быть истинными, но не могут оба быть ложными. Например: «Некоторые собаки коричневые, а некоторые — не коричневые».

В пределах Личности Иисуса Христа, некоторые из атрибутов принадлежат Его божественной природе, а некоторые не божественной (то есть, человеческой). Истина о человеческой природе Христа находится в подпротивоположном отношении к истине о Его божественной природе. Божественные атрибуты Христа не конфликтуют с Его человеческими атрибутами. Однако, если бы мы сказали, что все атрибуты Христа божественны и некоторые из Его атрибутов не божественны, тогда наше утверждение было бы явно противоречивым и поэтому ложным, так как «подтверждение и отрицание универсального утверждения истины не может быть истинным».

«В подпротивоположной взаимосвязи ни подтверждение, ни отрицание не могут быть универсальными, так как оба могут быть истинными. Например, «некоторые атрибуты человека физические», а «некоторые атрибуты человека не физические». Подобным же образом, «некоторые атрибуты Личности Иисуса Христа божественные, а некоторые -человеческие». Как божественный ряд атрибутов не является единственным в природе Христа, так и человеческий ряд атрибутов не является таковым, а посему, как утверждения первого, так и последнего не могут быть обязательно ложными».[40]

Логическая категория подпротивоположных взаимосвязей используется в работах Аристотеля (премодерниста!), тем не менее, она отлично служит и богословию. Это не какой-то модернистский рационализм, а вера, которая стремится к пониманию посредством логики, дарованной Богом. Льюис и Демарест признаются, что «недостаток их полного понимания» того, «как божественные и человеческие атрибуты существуют вместе, не является достаточным основанием для того, чтобы объяснить главный вопрос в отношении искупительного плана Бога логическим абсурдом!» В контексте понимания воплощения они «признают всю сложность… но не противоречие».[41]

Нападки МакГрата на предполагаемый рационализм Генри (который применим к Льюису, Демаресту и многим другим евангельским богословам, включая и меня), не имеют под собой серьезного основания по определенной причине. МакГрат утверждает, что подчеркивание важности логической последовательности играет на руку ее критикам, таким как Спиноза, который считал учение о Воплощении противоречием, таким же нелогичным, как и квадратный круг.

«Все же, почему должны евангельские мыслители чувствовать такое принуждение к признанию чрезвычайно сомнительных повелений ограниченного и греховного человеческого разума? Сколько раз это уже повторялось, даже мирскими философами, что логика является врагом истины?»[42]

Обвиняя Генри в верности «греховному человеческому разуму», МакГрат, тем самым, плюет в колодец, из которого сам же черпает воду. Более того, ни один мирской философ эпохи премодернизма, модернизма или постмодернизма, не будет переубежден христианином, утверждающим: «Мы не зависимы от «греховного человеческого разума», поэтому нам совершенно не нужно доктрину о Воплощении делать более понятной для посторонних. Этот вопрос уже давно решен, поэтому примите наше богословие таким, какое оно есть, и следуйте за нашим Богом». Такое утверждение только подольет масла в огонь обвинений, согласно которым христианство нелогично и неинтеллектуально.

А теперь относительно утверждения, что «логика является врагом истины». Я не знаю ни одного философа, который когда-либо придерживался такого взгляда. На самом деле, было бы чрезвычайно тяжело быть философом и придерживаться такой точки зрения. Более того, МакГрат не предоставил ни одной ссылки. Если кто-либо согласен с данным утверждением, тогда он обнаруживает свою нелогичность и неспособность раскрыть истину. Подобный девиз не поможет христианскому богословию.

Говоря как постмодернист, МакГрат утверждает, что упоминание об «универсальной рациональности» является фикцией, заблуждением и выдумкой. Он так обеспокоен по поводу существования предполагаемых ошибок модернистов, которые пытаются создать «универсальную рациональность», что даже включает в список своих союзников эпистемиологического нигилиста Пауля Фейерабенда. Фейерабенд пишет:

«Практически нет никакой разницы между членами примитивного племени, которые защищают свои законы (потому что это законы их богов), … и рационалистами, которые используют объективные стандарты, с той лишь разницей, что первые знают, что делают, а последние – нет.».[43]

Вместо того, чтобы нападать на этот радикальный конструктивизм, МакГрат спокойно добавляет, что это «сравнение стало для многих предупреждением. Тем не менее, оно еще должно быть опровергнуто философом от науки».[44] Однако, утверждение о том, что философия науки Фейерабенда является чрезвычайно влиятельной в наши дни в академических кругах, не более чем ложь.[45] (Его девизом для описания философии науки является выражение «все позволено». Разве можем мы применить такой подход в отношении богословия?)[46]

Так как члены примитивного племени ошибочно приписывают действиям богов явления, происходящие в природе, вместо того, чтобы объяснить их действием законов природы, они совершенно заблуждаются. Если они считают, что Земля плоская, а солнце вращается вокруг нашей планеты, тогда они также заблуждаются. Многие из этих ложных верований держат людей в рабстве суеверий. Примитивные племена не создали вакцины против полиомиелита или ветряной оспы. Они также не могут сделать пересадку сетчатки глаза, удалить опухоль головного мозга, совершить трансплантацию сердца или быстро доставить парамедиков на вертолете. Эти преимущества можно отнести к высокому уровню развития современной науки (возникшей в контексте западного, теистического мировоззрения), которая использует рациональность для поиска истины и излечения многих болезней. Не нужно быть секулярным рационалистом, отрицающим Божественное откровение, чтобы увидеть это. МакГрат выплескивает рациональную воду вместе с рациональным ребенком.

Критикуя Джона Хика, МакГрат утверждает, что «в эти времена постмодернизма… идея универсальной нравственности практически позабыта».[47] Он также утверждает, что «не существует универсальной нравственной структуры, на основании которой можно делать общественные и универсальные суждения относительно того, какая религия нравственно превосходней».[48] МакГрат занимается не только описанием. Он думает, что отход от метаповествований и попытки объяснить целостную картину являются весьма полезными. Так как «старые факты Просвещения» относительно таких универсальных понятий, как опыт, религия и рациональность отмирают, «вера в культурные или эмпирические мета-повествования… считаются, в лучшем случае, ошибочными, а в худшем — призывом к угнетению».[49] Он также счастлив тем, что «называемый привилегированным доступ к полному и всестороннему знанию реальности обычно рассматривается с глубоким скептицизмом», так как его нельзя ни подтвердить, ни отвергнуть.[50] МакГрат с одобрением цитирует высказывание Терри Иглтона:

«Постмодернизм указывает на конец таких «метаповествований», тайная террористическая функция которых заключается в обосновании и легализации иллюзии «универсальной» человеческой истории. Сейчас мы находимся в процессе пробуждения от ночного кошмара модернизма, с его манипулятивным разумом и фетишем целостности, к реальности отброшенного плюрализма постмодернизма, к этому огромному разнообразию подходов к жизни, к языковым играм, которые отвергли ностальгический призыв к тому, чтобы самим стать доминирующими и легитимными».[51]

Хотя МакГрат и не упоминает об этом, тем не менее, сам Иглтон подвергает постмодернизм резкой критике.[52] Однако у Иглтона своеобразный подход к постмодернизму. Он явно не подходит для христианского богословия. Ошибка модернизма заключалась в том, что в нем была создана конструкция ложной целостности, основанная на автономном разуме и гуманистической утопии, которая исключала Божественное откровение. Новая ошибка постмодернизма заключается в отвержении метаповествования, принятии релятивизма и усилении культурного конструктивизма. МакГрат пишет в своей книге о том, что сам Иглтон чрезвычайно обеспокоен фактом отрицания Жаном Франсуа Лиотаром метаповествования, так как в таком случае исчезает основание, благодаря которому можно назвать такую социальную несправедливость как, например, нацизм, объективно ужасной. Ведь с точки зрения Лиотара каждое повествование «подтверждает свою истинность в собственном прагматичном контексте, не нуждаясь в аргументации или доказательствах».[53]

МакГрат, по всей видимости, весьма оптимистично смотрит на перспективы постмодернизма. Однако он не замечает, что христианское богословие является метаповествованием, основанным на Божьем рациональном самораскрытии. Постмодернисты, на которых полагается МакГрат, рассматривают коллапс рационализма эпохи Просвещения как конец эпохи всех без исключения метаповествований. Если христиане не смогут прибегнуть к универсальным стандартам рациональности и нравственности в своей апологетике и богословских разработках, тогда постмодернистская критика метаповествований разрушит саму суть христианского учения, которое мы пытаемся проповедовать постмодернистскому миру. Сама концепция Божественного откровения предполагает, что те, кто принимают это откровение, действительно имеют «определенный доступ к объективной реальности». Бог явил Себя в творении, Христе и Святом Писании. Последователи Христа обладают привилегией знать, что Христос есть Господь, в то время как другие ее не имеют (1 Кор. 8:6). Господство Христа пронизывает все сферы действительности. Более того, вся мудрость и знание сосредоточены в Личности Христа (Кол. 1:15-17, 2:3). Мы имеем знание только «отчасти» (1 Кор. 13:12), но все же имеем его, потому что получили привилегию обладания знанием от Всеведущего Бога.

В этом особом знании нет места гордости, но, как уже ранее отмечалось, есть достаточно пространства для возрастания и исправления. Мы не уравниваем абсолютную Божью истину с нашим ограниченным пониманием этой истины, но, тем не менее, у нас есть способность хотя бы частично постичь эту истину, потому что Бог, по Своей безмерной благодати, сохраняет нас во Христе.

Однако МакГрат присоединяется к модернистам и вместе с ними отклоняет этот взгляд на истину, изображая ее в карикатурном виде:

«Получается самая настоящая пародия на библейскую идею «истины», когда ее пытаются поставить на один уровень с взглядом Просвещения о концептуальном или пропозициональном соответствии, или производный взгляд на благовестие как на провозглашение пропозициональной точности христианского учения».[54]

Довольно странно слышать от МакГрата о том, что благовестие является провозглашением «объективной истины с надеждой на то, что она вызовет субъективный отклик, то есть, отклик сердца, разума и всего естества того, кто услышит ее».[55] Истина не может быть объективной, если она не соответствует объективной реальности. В одной из своих книг МакГрат утверждает, что вера должна включать в себя «веру в существование Бога и Его обетования».[56] Он беспокоится о пропозициональном провозглашении без призыва к посвященности. Однако, утверждение о том, что вера в «контексте концептуального или пропозиционального соответствия» является «пародией», которая капитулировала перед взглядами эпохи Просвещения, совершенно ошибочно. Истина требует полного посвящения человека во всей его целостности. Ведь это истина, явленная нам личностным Богом. Это не какой-то абстрактный и безличный платонический взгляд на истину, которая существует отдельно от Верховного Существа. Но Божья истина должна быть объективной, дабы применять в отношении нас, Его творений, всеобъемлющие требования на субъективном уровне. Если мы ограничим богословие, благовестие или апологетику отвлеченным списком пропозициональных истин (которые следует формулировать и повторять), тогда мы не только извратим эти дисциплины, но и отвергнем само понятие передачи истины. В таком случае, мы полностью уничтожим богословие, благовестие и апологетику. Взгляд Просвещения на истину не является новым для ее представителей. Взгляд о передаче истины является весьма древним. Он присутствует в работах Платона, Аристотеля и в самой Библии. Как представители христианства, так и философы Просвещения соглашаются друг с другом относительно природы истины. Однако они расходятся во взглядах касательно того, что истинно и какое влияние истина должна оказывать на нас. МакГрат, как и многие представители евангельского движения, заигрывая с постмодернизмом, все же не может признать эти значительные различия.

У христианского богословия есть намного лучшая альтернатива, чем приспосабливание к постмодернистским заблуждениям. Эта альтернатива – путь постижения познаваемой Божьей истины. Только христианство обладает истинным посланием, которое оно должно распространять.