Глава 8. Что же было отменено на кресте?

Многим заповедям Ветхого Завета, регламентирующим проведение церемоний, было суждено прекратить свое существование на кресте, потому что их назначение было в том, чтобы указывать на будущую смерть Христа. Проведение подобных церемоний после смерти Христа на деле означало бы неприятие Его смерти. Но Закон Божий, выраженный в Десяти Заповедях, совершенно иной как по своей значимости, так и по своему предназначению в веках. В планы Божьи никогда не входило, чтобы настало такое время, когда закон, направленный против воровства, лжи, убийств и т. п., мог быть отменен. Меня часто спрашивают: «Если вы собираетесь соблюдать седьмой день, почему бы вам тогда еще и не приносить жертвы?» Вопрос этот подразумевает извращенное понимание библейского учения. Если руководствоваться подобной логикой, то можно было бы задать и такой вопрос: «Если вы собираетесь соблюдать заповедь: «не произноси имени Господа Бога твоего напрасно», то почему бы Вам тогда и жертвы не приносить?»

Эта глава предназначена для того, чтобы показать существенное различие между Десятью Заповедями и законом церемониальным, вследствие чего один был отменен на кресте, а другой — нет.

Два закона в Ветхом Завете

Если беспристрастный читатель поймет, что Ветхий Завет включал в себя два закона — закон жертвоприношений, который был отменен, и Десятисловие, который отменен не был, тогда ему будет несложно уразуметь, почему суббота для христиан остается, а вот время приносить жертвы уже прошло. И мы, читая в Новом Завете о законе, который на кресте был отменен, не будем смущаться: а вдруг речь идет о законе Десяти Заповедей? То, что законов было два, со всей очевидностью следует из следующих мест из Священного Писания:

«Упразднив вражду Плотию Своею, а закон заповедей учением [и закон заповедей, изложенный в повелениях, — англ. пер.]» (Еф. 2:15).

«Потому что с переменою священства необходимо быть перемене и закона» (Евр. 7:12).

«Истребив учением бывшее о нас рукописание, которое было против нас, и Он взял его от среды и пригвоздил ко кресту» (Кол. 2:14).

О том, что, кроме отмененного закона, существовал и другой закон, который как раз и не был отменен, со всей очевидностью свидетельствуют следующие тексты:

«Но скорее небо и земля прейдут, нежели одна черта из закона пропадет» (Лк. 16:17).

«Итак, мы уничтожаем закон верою? Никак; но закон утверждаем» (Рим. 3:31).

«Кто соблюдает весь закон и согрешит в одном чем-нибудь, тот становится виновным во всем» (Иак. 2:10).

Если бы люди придерживались мнения, что не существует одновременно сразу двух законов, то тогда три первых приведенных из Писания стиха противоречили бы трем другим. Если читатель обратится к Исх. 19:16—18, то поймет, что сосуществование двух законов — истина.

«На третий день, при наступлении утра, были громы и молнии, и густое облако над горою, и трубный звук весьма сильный; и вострепетал весь народ, бывший в стане. И вывел Моисей народ из стана в сретение Богу, и стали у подошвы горы. Гора же Синай вся дымилась оттого, что Господь сошел на нее в огне; и восходил от нее дым, как дым из печи, и вся гора сильно колебалась».

Затем народ в тишине и благоговении стоял и слушал, и ясно слышали голос говорящего к ним Бога:

1. «Да не будет у тебя других богов пред лицем Моим.

2. Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли. Не поклоняйся им и не служи им; ибо Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель, наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвертого рода, ненавидящих Меня, и творящий милость до тысячи родов любящим Меня и соблюдающим заповеди Мои.

3. Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно; ибо Господь не оставит без наказания того, кто произносит имя Его напрасно.

4. Помни день субботний, чтобы святить его. Шесть дней работай, и делай всякие дела твои, а день седьмый — суббота Господу, Богу твоему: не делай в оный никакого дела ни ты, ни сын твой, ни дочь твоя, ни раб твой, ни рабыня твоя, ни скот твой, ни пришлец, который в жилищах твоих. Ибо в шесть дней создал Господь небо и землю, море и все, что в них, а в день седьмый почил. Посему благословил Господь день субботний и освятил его.

5. Почитай отца твоего и мать твою, чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе.

6. Не убивай.

7. Не прелюбодействуй.

8. Не кради.

9. Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего.

10. Не желай дома ближнего твоего; не желай жены ближнего твоего, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ничего, что у ближнего твоего» (Исх. 20: 3—17).

В Библии эти законы называются Десятисловием. В подтверждение тому мы прочтем следующие стихи: «И написал [Моисей] на скрижалях слова завета, десятословие» (Исх. 34:28). «И объявил Он вам завет Свой, который повелел вам исполнять, десятословие» (Втор. 4:13). «И написал Он на скрижалях, как написано было прежде, те десять слов» (Втор. 10:4).

Десятисловие

Если к перечисленным заповедям прибавить из Библии все остальные, то их получится значительно больше, чем десять. Слово «десять» вносит ограничение на их число. То, что Бог не намеревался впредь расширять это число, явствует из Втор. 5:22: «Слова сии изрек Господь… и более не говорил». Если Сам Бог не увеличивал число этих Десяти Заповедей, то может ли человек увеличивать полноту этого числа, прибавляя к ним заповеди законов о жертвоприношениях и годовых субботах? Где тот человек, который обладал бы достаточной властью прибавить к семи дням недели еще дни и дополнить их число до десяти, двадцати, ста или более дней? Когда Бог изрек «семь», он тем самым ограничил продолжительность недели, и это не может быть изменено. И если Бог прорек «десять заповедей» и «более не говорил», как могут люди заявлять, что в законе сотни заповедей? Невозможно, чтобы в неделе было восемь дней, а в законе одиннадцать заповедей. Из того, что Бог изрек слово «десять», следует, что никакие другие заповеди к закону уже не могут быть причислены.

Если в Дан. 7:7 пророк возвестил, что у зверя десять рогов, по силам ли людям, без согласия на то Бога, изменить их число? Если в 24-м стихе той же главы говорится, что «десять рогов значат, что из этого царства восстанут десять царей», может ли человек добавить сколько-нибудь к этому числу и доказать, что царей в действительности более десяти? Так ли уж сложно понять, что слово «десять» ограничивает их число? Если Бог говорит, что в Его Законе десять заповедей, может ли человек изменить это число «десять», включая в закон десятки других заповедей, которые можно во множестве найти во всех пяти Книгах Моисея? Но при всем том именно этим люди пытаются заниматься, ради того чтобы впихнуть в Десять Заповедей «закон заповедей, изложенный в повелениях», который был отменен. Таким людям нелишне напомнить, что говорит Слово Божье: «Не прибавляй к словам Его, чтобы Он не обличил тебя, и ты не оказался лжецом» (Притч. 30:6).

После того как Господь изрек Десятисловный Закон, Он написал его на двух каменных скрижалях, тем утверждая неизменность его принципов. Так же обратите внимание, что Десять Заповедей названы законом, а не его малой частью: «Взойди ко мне на гору, и будь там; и дам тебе скрижали каменные, и закон и заповеди, которые Я написал для научения их» (Hex. 24:12). Здесь нам сообщается, что текст, записанный на каменных скрижалях, есть закон. А что Он написал на каменных скрижалях? Читаем: «И написал Он на скрижалях… десять слов, которые изрек вам Господь на горе из среды огня в день собрания» (Втор. 10:4). Если эти слова не подтверждают, что Десятисловие содержит в себе весь закон, состоящий из определенного числа заповедей, к которым ничего более добавлять нельзя, то тогда вообще бессмысленны всякие слова.

Это тот закон, в котором Господь провозгласил: «Помни день субботний, чтобы святить его»; и именно потому, что так сказано, и ни по какой иной причине, сегодня встречаются люди, которые берутся утверждать, что этот закон отменен. Толковый словарь дает такое определение слова «отменять»: «покончить, положить конец, аннулировать, уничтожить, удалить и т. п.» Вот что, как утверждают сторонники отрицания закона, произошло с теми заповедями, которые наставляют детей почитать своих родителей, которые освящают чистую жизнь, честность, верность, уважение к имени Божьему и Его святому дню и т. п. Когда мы задумываемся над тем, чему учит Десятисловный Закон, то начинаем сомневаться, в здравом ли уме те, кто взялся доказывать, что этот закон отменен.

Иаков и Закон

То, что смерть Иисуса не умалила ни единой заповеди из Десятисловия, а также то, что всякий, кто нарушает одну из заповедей, становится виновным пред Господом, со всей очевидностью подтверждается следующими словами апостола Иакова: «Кто соблюдает весь закон и согрешает в одном чем-нибудь, тот становится виновным во всем» (Иак. 2:10).

Из следующего стиха следует, что речь идет о законе Десяти Заповедей. Возьмите Библию и убедитесь: «Ибо Тот же, Кто сказал: «не прелюбодействуй», сказал и: «не убей»; посему, если ты не прелюбодействуешь, но убьешь, то ты также преступник закона».

К этим словам невозможно относиться легковесно. Они служат как бы оборонительным укреплением против нападок на закон, что-де он не является всеобъемлющим и самодостаточным. Когда апостол говорит «весь закон», он вовсе не имеет в виду все пять Книг Моисея. Он цитирует Десятисловие. Он провозглашает принцип соблюдения всего закона. И это тот закон, в котором сказано: «день седьмый Господу Богу твоему».

Предположим, публично высказывается мнение, что если кто-то лжет, крадет, прелюбодействует и нарушает все остальные заповеди, кроме четвертой, то он — потерянный человек. Никто не возражает. Но как только тот же самый человек попытается применить слова Иакова к заповеди о субботе, все сразу меняется. Но эта заповедь — часть Слова Божьего, и нежелание замечать ее отнюдь не умаляет ее значимость.

Предположим, что в Иак. 2:11 было бы написано так: «Ибо в законе, в котором сказано: «не прелюбодействуй», также сказано: «принеси в жертву агнца». Если ты не прелюбодействуешь, но агнца в жертву не принес, ты становишься преступником закона». Согласитесь, звучит достаточно противоречиво. Это смешение двух законов. Эти слова гармонировали бы со Священным Писанием в том и только в том случае, если бы было справедливо утверждение, что в действительности существовал один закон, но не два. Однако Иаков, чтобы обосновать свою мысль, цитирует две из десяти заповедей Десятисловия, из чего следует, что этот закон должно исполнять и уважать весь, причем как единое целое.

Те же, кто утверждает, что на кресте все Десять Заповедей были отменены, а затем почти все они были восстановлены и стали частью «системы благодати», намеренно пренебрегают Иак. 2:10. Ведь апостол говорит: «весь закон», а они, напротив: дескать, нет, не весь — соблюдение субботы после креста прекратилось. Иаков учил той истине, что оправдание по вере не может приводить к преступлению закона. «Что пользы, братия мои, если кто говорит, что он имеет веру, а дел не имеет? может ли эта вера спасти его? (Иак. 2:14). И далее: «Так и вера, если не имеет дел, мертва сама по себе. Но скажет кто-нибудь: ты имеешь веру, а я имею дела: покажи мне веру твою без дел твоих, а я покажу тебе веру из дел моих… Но хочешь ли знать, неосновательный человек, что вера без дел мертва?» (ст. 17—20).

Исходя из вышеприведенных текстов, в которых Иаков пытался пояснить, что он имел в виду, говоря: «Кто соблюдает весь закон и согрешает в одном чем-нибудь, тот становится виновным во всем», как может честный человек не согласиться с тем, что Иаков боролся с людской уверенностью в возможность оправдания делами? Он противостоял весьма распространенному заблуждению, присущему, кстати, и диспенсационалистам, что следование Богу невозможно и что учение об оправдании по вере дает право нарушать святой Божий Закон. Бог через Христа отстаивал святость Десяти Заповедей и необходимость следования им. В Откр. 12:17 мы читаем об остатке, «сохраняющем заповеди Божьи». Сам Бог говорит, что они сохраняют, а раз так, то не остается камня на камне от утверждения, что даже Божественной силы недостаточно, чтобы кто-то из людей оказался способен соблюсти Божьи заповеди. Далее в Откр. 14:12 сказано: «Здесь терпение святых, соблюдающих заповеди Божий и веру в Иисуса». Такие люди есть, иначе Бог не утверждал бы этого.

«Закон свободы»

Иаков называет Десятисловие «законом свободы». И этот закон действительно таков для тех, кто находится под руководством Святого Духа, ибо этот Дух освобождает от влечения ко греху. Тот же закон помогает человеку обуздывать свой «плотской ум», в котором коренится желание нарушать Закон Божий. Закон против торговцев наркотиками сдерживает тех, кто участвует в их сбыте. Для того же, кто в этот род бизнеса не вовлечен, этот закон есть закон свободы. Закон, в котором сказано «седьмой день — субботний покой», есть закон свободы для того, кто любит субботу и те принципы, на которых она зиждется. Но не таков этот закон для всякого, кто не считает грехом осквернение субботы. Такие люди пытаются закон уничтожить. Что таковым людям стоило бы на самом деле сделать, так это обратиться к Господу в молитве, и просить, чтобы Он освободил их от влечений «плотского ума», «ибо закону Божию не покоряются, да и не могут» (Рим. 8:7).

Мы обосновали, почему весь Десятисловный Закон силен во все времена, а также то, что всякий, кто нарушает его хотя бы в чем-то одном, виновен во всем. Такой человек не может пребывать в святой гармонии со всеми десятью его заповедями, следуя лишь девяти из них.

Не нарушить, но исполнить

В Нагорной проповеди Иисус возвестил: «Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков; не нарушить пришел Я, но исполнить. Ибо истинно говорю вам: доколе не прейдет небо и земля, ни одна йота или ни одна черта не прейдет из закона, пока не исполнится все. Итак, кто нарушит одну из заповедей сих малейших и научит так людей, тот малейшим наречется в Царстве Небесном: а кто сотворит и научит, тот великим наречется в Царстве Небесном» (Мф. 5:17—19).

Из того, что Иисус исполнил закон, вовсе не следует, что Он положил ему конец; но тем самым Он показал нам пример того, что это возможно. Точно так же Иисус пришел «исполнить всякую правду», составная часть которой — крещение (Мф. 3:14, 15). Разве Иисус положил конец закону о крещении? Единственный путь исполнить святую обязанность, основанную на любви к Богу и любви к человеку, — жить в соответствии с ней, и как раз именно это и сделал Иисус. «Кто говорит, что пребывает в Нем, тот должен поступать так, как Он поступал» (1 Ин. 2:6).

Два закона

Когда апостол Павел столь категорично обращался к римским христианам из язычников: «Итак мы уничтожаем закон верою? Никак; но закон утверждаем» (Рим. 3:31), — он говорил о неизменном законе Десяти Заповедей. Но был, кроме этого, и другой закон. Его Господь лично не изрекал, на каменных скрижалях Он его не начертал, и место ему было не в ковчеге. Как раз этот закон и был отменен на кресте. Как мы в дальнейшем увидим, именно этот закон и имел в виду Павел, когда говорил о Христе: «упразднив вражду Плотню Своей, я закон заповедей учением» (Еф. 2:15).

Сейчас мы приступим к изучению этого другого закона: что он включал в себя и почему крест был завершением его действия.

Во Втор. 33:1,2 говорится о двух законах (один — закон Десяти Заповедей, который на кресте отменен не был, а другой был отменен): «Вот благословение, которым Моисей, человек Божий, благословил сынов Израилевых пред смертию своею; он сказал: Господь пришел от Синая, открылся им от Сеира, воссиял от горы Фарана, и шел со тьмами святых; одесную Его огнь закона».

Здесь нам со всей определенностью сообщается, что реченное Господом с Синая народу есть «огнь закона», не часть закона, но «закон». Далее в 4-м стихе мы читаем: «Закон дал нам Моисей, наследие обществу Иакова». Понятно, что Господь дал закон, и Моисей тоже дал закон. Их два. Во Втор. 4:11—14 тоже отчетливо говорится о двух законах: «Вы приблизились и стали под горою, а гора горела огнем до самых небес, и была тьма, облако и мрак. И говорил Господь к вам из среды огня; глас слов Его вы слышали, но образа не видели, а только глас. И объявил Он вам завет Свой, который повелел вам исполнять, десятословие, и написал его на двух каменных скрижалях. И повелел мне Господь в то время научить вас постановлениям и законам, дабы вы исполняли их в той земле, в которую вы входите, чтоб овладеть ею».

Вот так обстояло дело. Господь заповедал закон Десяти Заповедей и начертал их, и ничего «более» (Втор. 5:22), на каменных скрижалях. Это один закон. В то же самое время Он повелел Моисею обучить народ «постановлениям», которые и составили еще один закон, как о том во Втор. 33:4 и сказано: «Закон дал нам Моисей». Нет ничего проще. Господь заповедал закон, и Моисей заповедал закон. Один плюс один получается два.

Сотни лет спустя Господь сказал: «И не дам впредь выступить ноге Израильтянина из земли, которую я дал отцам их, если только они будут стараться поступать согласно со всем тем, что Я повелел им, и со всем законом, который заповедал им раб Мой Моисей» (4 Цар. 21:8).

Здесь написано, что заповеданное Моисеем есть закон. Мы также в ряде мест прочли, что заповеди, которые Бог начертал на двух скрижалях, тоже есть закон. Очевидно, что Провидение указует на существование двух законов. Они отличаются, среди прочего, и способом, которым они были даны Израилю: один Сам Господь лично провозгласил перед народом, а другой он поручил произнести Моисею. Тот закон, который Господь преподал лично, который Он Своим Перстом начертал на каменных скрижалях, впоследствии был помещен в ковчег. С другим же законом дело обстояло иначе. Закону, данному лично Богом и начертанному Им на каменных скрижалях, должно пребывать, пока существует небо и земля (Лк. 16:17). Другой же закон был образный и церемониальный и на кресте «упразднен плотью» (Еф. 2:15). Итак, мы видим, что законов — два.

Церемониальный закон Моисея

Теперь давайте рассмотрим, что же включал в себя церемониальный закон и почему на кресте ему был положен конец. Для этого мы обратимся к Лев. 4:1—4: «И сказал Господь Моисею говоря: скажи сынам Израилевым: если какая душа согрешит по ошибке против каких-либо заповедей Господних и сделает что-нибудь, чего не должно делать… то за грех свой, которым согрешил, пусть представит из крупного скота тельца, без порока. Господу в жертву о грехе. И приведет тельца к дверям скинии собрания пред Господа, и возложит руки свои на голову тельца, и заколет тельца пред Господом».

Каков смысл всего этого? Скажем, человек согрешил и тем навлек на себя смертный приговор, (Телец, заметьте, не согрешал.) Человек возлагал руку на голову тельца, тем перенося свою вину на невинное животное. Затем собственной рукой он умерщвлял это животное, тем признавая, что умереть на самом деле должен был он, человек, хотя умирает телец, заместивший его. Подобны этому и наши взаимоотношения со Христом. Мы согрешили, и потому приговор всем один — смерть. Наши грехи были возложены на Иисуса, и Он умер за нас. Через жертвоприношения человек проявлял свою веру в то, что однажды Бог пошлет Агнца Божьего умереть за него.

Однако прежде чем наступил день, в который умер Христос, человеку, осознавшему свою вину, полагалось принести в жертву животное, являя тем самым свою веру в то, что Бог пошлет Сына Своего на смерть вместо него. Но уже на следующий день после смерти Христа убиение жертвенных животных утрачивало всякий смысл, потому что оно было бы отрицанием смерти Христа. В Послании к Евреям мы читаем: «И не с кровью козлов и тельцов, но со Своею Кровью, однажды вошел во святилище и приобрел вечное искупление» (Евр. 9:12).

Со времени смерти Христа мы больше не совершаем жертвоприношений животных. Этому установлению, как мы можем убедиться, на кресте был положен конец, и оно ни в коей мере не является частью закона Десяти Заповедей. Оно являлось составной частью образного закона и было не более чем тенью смерти Агнца Божия; когда же это событие произошло, закон о жертвоприношениях утратил силу. Но не так обстоит дело с субботой (см. Лк. 23:56).

Прежде чем продолжить, хотелось бы, чтобы читатель осознал следующее: смерть животного отменяет приговор, но не закон, в соответствии с которым этот приговор был вынесен. Предположим, человек согрешил, украв что-нибудь. Он исповедал свой грех, и вместо него умер телец. Умер ли при этом еще и закон о наказании за воровство? Обретал ли человек после жертвоприношения возможность идти и опять красть? Давайте применим этот метод рассуждений к смерти Христа. Что отменила смерть Христа — приговор или закон? Когда умирал агнец, разве при этом умирал и закон? Улавливаете, в чем суть? Разве не очевидно, что закону невозможно умереть?

И еще, человек со своей жертвой приходил к святилищу. Пока он только подходил, он был «под законом» — осужден в соответствии с ним. После того как жертвоприношение было совершено и он получал прощение, он уходил «под благодатью». Разве эта благодать означала выдачу лицензии на кражи? Конечно же, нет.

Два типа суббот

В закон, данный Моисеем, входили постановления о нескольких годовых субботах, о которых можно прочесть в Лев. 23:4—7: «Вот праздники Господни, священные собрания, которые вы должны созывать в свое время: в первый месяц, в четырнадцатый день месяца вечером Пасха Господня. И в пятнадцатый день того же месяца праздник опресноков Господу. Семь дней ешьте опресноки. В первый день да будет у вас священное собрание; никакой работы не работайте».

Вот пример одной из годовых суббот. Она отмечалась раз в год в пятнадцатый день первого месяца. В таком случае этот день мог прийтись на любой день недели, как это случается, скажем, с 8 марта. Первый день седьмого месяца тоже ежегодно объявлялся субботой. Об этом мы читаем в 23-м и 24-м стихах: «И сказал Господь Моисею говоря: скажи сынам Израилевым: в седьмой месяц, в первый день месяца да будет У вас покой [суббота, — англ. пер.], праздник труб, священное собрание». Обратите внимание, что эта суббота не еженедельная. Она отмечалась в первый день седьмого месяца раз в год.

В стихах с 26-го по 28-й мы читаем, что и десятый день седьмого месяца всегда соблюдался как день покоя: «И сказал Господь Моисею говоря: также в девятый день седьмого месяца сего, день очищения… Никакого дела не делайте в день сей; ибо это день очищения, дабы очистить вас пред лицем Господа, Бога вашего».

В стихах с 33-го по 35-й мы можем прочесть, что пятнадцатый день седьмого месяца тоже был днем покоя: «И сказал Господь Моисею говоря: скажи сынам Израилевым: с пятнадцатого дня того же седьмого месяца праздник кущей, семь дней Господу. В первый день священное собрание, никакой работы не работайте».

Таким образом, мы выявили четыре годовые субботы, которые определялись не по закону Десяти Заповедей. Вот они:

1. Пятнадцатый день первого месяца.

2. Первый день седьмого месяца.

3. Десятый день седьмого месяца.

4. Пятнадцатый день седьмого месяца.

Кроме названных, были и другие годовые дни покоя или субботы. Были еще и месяцы, времена, годы и новолуния, которые отмечались особенным образом. Все это было частью закона, который Господь поручил Моисею передать народу, — и этот закон не был законом Десяти Заповедей.

Объяснение сущности всех этих годовых суббот с описанием их отличия от суббот еженедельных мы находим в Лев. 23:37, 38: «Вот праздники Господни, в которые должно созывать священные собрания, чтобы приносить в жертву Господу всесожжение, хлебное приношение, закалаемые жертвы и возлияния, каждое в свой день, кроме суббот Господних, и кроме даров ваших, и кроме всех обетов ваших и кроме всего приносимого по усердию вашему, что вы даете Господу».

Обратите внимание на то, каким образом Святой Дух разделяет годовые и еженедельные субботы. Годовые субботы должно соблюдать, «кроме суббот Господних». В чевертой заповеди написано, что «день седьмый — Господу Богу твоему». Сия суббота, или «покой Господень», — составная часть Десятисловного Закона. Другие же субботы — нет. Они не являются субботами Господними, потому что Он в эти дни никогда не покоился. Он покоился после всех дел Своих в седьмой день в конце недели сотворения. Потому она и Господня. В этом, как мы видим, заключается существенное различие.

Когда кто-нибудь встречает в Новом Завете упоминание о субботних днях, которые были тенью тела Христова, и о том, что они на кресте прекратили свое существование, они приходят в замешательство и заявляют, что речь идет о еженедельных субботах. Они не только сами серьезнейшим образом заблуждаются, но и увлекают за собой многих несведущих. Давайте теперь обратимся к Кол. 2:14—17 и прочитаем об отмене этих входивших в закон субботних дней, а также что одновременно с ними были отменены приношения «пищи или пития», новолуния и праздники: «Истребив учением бывшее о нас рукописание [рукописные постановления, — англ. пер.), которое было против нас, и Он взял Его от среды и пригвоздил ко кресту; отняв силы у начальств и властей, властно подверг их позору, восторжествовав над ними Собою Итак никто да не осуждает вас за пищу, или питие, или за какой-нибудь праздник, или новомесячие, или субботу: это есть тень будущего, а тело — во Христе».

В законе Десяти Заповедей ничего не сказано ни про пищу, ни про питие, ни про новолуния, ни про субботы (множественное число) или праздники. Все это было в законе, который Господь передал народу через Моисея. В приведенном тексте ничего не говорится о еженедельной субботе. Павел совершенно отчетливо говорит о субботах, которые «есть тень будущего», а вовсе не о еженедельных субботних днях, которые являются памятником того, что произошло в прошлом при сотворении.

В четвертой заповеди не говорится, что седьмой день есть образ чего-то такого, что еще только грядет. В ней сказано: «Помни день субботний, чтобы святить его… Ибо в шесть дней создал Господь небо и землю, и море и все, что в них; а в день седьмый почил. Посему благословил Господь день субботний и освятил его».

Существует огромная, как сам мир, разница между образной тенью и памятником. Тень указывает на будущее, памятник обращает нас к прошлому. Отличие не меньшее, чем между днем и ночью. И чтобы показать, что Он вовсе не подразумевал еженедельную субботу, Святой Дух со всей отчетливостью говорят: «субботы, которые есть тень будущего». В греческом подлиннике добавлено слово «дней», но это только потому, что на греческом слово «суббота» употребляется в единственном числе. Всякий может в этом убедиться, взяв в руки греческий словарь.

В английской Библии (перевод короля Иакова) используется слово «holiday» (выходной), и кто-то может предположить, что здесь подразумевается «еженедельная суббота», а под «днями субботними» — годовые субботы. В другом английском переводе (стандартный американский перевод) вместо слова «holiday» употребляется «feast day». И это правильно, так как греческое слово «heorte», переведенное в данном случае как «holiday» («выходной»), в Ин. 5:1 употребляется для описания одного из годовых еврейских праздников: «После сего был праздник [heorte] Иудейский, и пришел Иисус в Иерусалим».

Это один из тех священных дней, о которых Павел говорит, что они отменены. Таким образом, умножаются свидетельства того, насколько ошибочно утверждение людей, заявляющих, будто из Послания к Колоссянам следует, что еженедельная суббота была отменена. Полезно не забывать, что «тень» указывала на Иисуса как на Спасителя от греха, и соблюдалась эта «тень» при том, что в мыслях присутствовал прообраз — Он и Его жертвенная смерть. Но еженедельная суббота была создана для человека еще до того, как грех вошел в мир. Тени, указывавшие на Его будущую искупительную смерть, не могли, разумеется, существовать прежде проникновения в этот мир греха. Господний же день покоя существовал еще до того, как человеку для спасения от возмездия за грех потребовалось искупление. Поскольку еженедельная суббота была установлена прежде грехопадения, подобно тому как до этого события был установлен и брак, суббота не могла быть тенью смерти Христа как Спасителя от греха, а потому Его смерть не положила конец субботе, равно как и брачным отношениям. Оба эти установления существуют со времен безгрешного Едемского сада.

Даже сама лексика Павла в его Послании к Колоссянам подтверждает, что он имел в виду «теневые» церемонии, которые указывали на крест и на нем прекратили свое существование. Со вниманием отнеситесь к следующим его словам: «Истребив рукописные постановления, которые были против нас, Он взял их от среды и пригвоздил ко кресту» (Кол. 2:14, — англ. пер.).

Со всей очевидностью Павел говорит о том, что именно «повеления» были пригвождены ко кресту. Это были «повеления», которые были «против» той веры, каковую имели христиане. В сущности, он заявляет, что соблюдение этих повелений будет «против нас». А теперь упражнение для здравого ума. Неужели отказ от идолопоклонства, богохульства, осквернения субботы, неуважения родителей, убийств, воровства, прелюбодеяния, лжи и зависти противоречит христианским вере, жизни и принципам? Так ли уж «против» наших христианских принципов и «против нас» отказ от нечистоты и дел, осуждаемых Десятью Заповедями? Сколь необоснованно полагать, что Павел отстаивал подобное мнение! Он говорил о другом законе, в который входили постановления о жертвоприношениях пригодного к пище, о возлияниях, о соблюдении праздников, новолуний и годовых суббот.

Церемонии отменены на Голгофе

Почему соблюдение упомянутых церемоний после смерти Христа противоречит христианской вере и учению? Ответ прост. Давайте рассмотрим пасхальную субботу, которая отмечалась ежегодно в первый месяц. Закалание пасхального агнца было образом смерти Агнца Божия. Закласть агнца после Его смерти — все равно что на языке поступков исповедать, что Иисус не умер. Заклание было бы отречением от Его смерти и Его искупительной крови. Несомненно, соблюдение данного обряда противоречило бы христианскому учению. Апостол Павел возвещает: «Ибо Пасха наша, Христос, заклан за нас» (1 Кор. 5:7). Все остальные постановления закона относительно образного служения тоже указывали на крестную смерть Христа. Все эти праздники, возлияния и субботы были пригвождены ко кресту, поскольку, как говорит Павел, были «тенью будущих благ, а тело — во Христе». То есть тело, осязаемая материя, дающая тени, было Христовым телом.

Даже ребенок знает, что в конце дня, когда высокое дерево отбрасывает на восток тень, можно начать путь от конца тени и идти до самого дерева или того предмета, которое эту тень дает. Тень оканчивается у дерева. Точно так же мы можем вернуться в то время, когда «одним человеком [Адамом] грех вошел в мир, грехом и смерть», и когда милосердный Бог обещал послать Искупителя (Быт. 3: 15), великую заместительную Жертву, Который примет смерть вместо нас. Чтобы люди никогда об этом не забывали, а также для того, чтобы у них была возможность явить свою веру в грядущую Жертву, Бог и дал повеления об этих церемониях. Большая их часть была дана людям непосредственно после грехопадения, позднее были даны некоторые уточнения, и все они не были начертаны на двух каменных скрижалях.

Церемониалы «тени» можно видеть на всем протяжении от Едема и до времени Моисея, затем во время исхода из Египта и странствования по пустыне, затем в течение сотен лет после поселения в Ханаане и, наконец, на Голгофе — и здесь их существование заканчивается. Таким образом, дальнейшее исполнение церемоний после смерти Христа будет «против нас» и совершенно не соответствует истинной вере. Соблюдение их будет означать отвержение или непринятие смерти Христа. Но не так обстоит дело с другим законом. После креста по-прежнему необходимо удаляться от идолопоклонства, богохульства, осквернения субботы, убийств, прелюбодеяний и воровства. В сущности, нарушение именно этих принципов повлекло за собой смерть Христа. Бели бы эти принципы можно было изменить или отменить, для того чтобы приспособиться к потребностям плотского ума, Христу не нужно было бы умирать.

Теперь, когда перед нами ясно раскрыты эти истины, давайте вновь прочтем Кол. 2:14—17 и убедимся, насколько ясно из слов Павла, что он говорит вовсе не о Десятисловии: «Истребив рукописные постановления, которые были против нас, Он взял их от среды и пригвоздил ко кресту [Кол. 2:14, — англ. пер.]; отняв силы у начальств и властей, властно подверг их позору, восторжествовав над ними Собою. Итак никто да не осуждает вас за пищу, или питие, или за какой-нибудь праздник, или новомесячие, или субботу: это есть тень будущего, а тело — во Христе».

Свидетельство богословской науки

Сколь очевидно, что речь здесь не идет ни об одной из заповедей Десятисловия! Альберт Барнес, один из наиболее уважаемых богословов Пресвитерианской Церкви, подтверждает это следующим высказыванием по поводу Нового Завета. «Здесь возникает ассоциация с праздниками иудеев… Нет ни малейшего основания верить, что он (Павел) учил, будто одна из заповедей Десятисловия утратила значимость для судьбы человечества. Если бы он употребил слово в единственном числе — именно суббота, то тогда, конечно, можно было бы сделать вывод, что он в своем учении имеет в виду прекращение действия одной из заповедей… Но сам факт того, что слово употреблено во множественном числе, а также контекст этого слова свидетельствует о том, что он рассматривал те многочисленные дни, которые евреи признавали за праздники. Ни об одной из частей нравственного закона, ни об одной из заповедей Десятисловия нет оснований говорить как о «тени будущих благ». Заповеди, если исходить из самой сущности нравственного закона, вечны и всеобъемлющи».

Работы Альберта Барнеса подкреплены цитатами на латинском, еврейском и греческом языках. У него нет предубеждений против тех, кто соблюдает субботу. Он был одним из наиболее эрудированных исследователей, принадлежащих к Пресвитерианской Церкви, и, по его мнению, в Кол. 2:14—17 нет ни малейшего основания полагать, что субботний покой или какая иная заповедь Десятисловия были отменены. Он согласен с Павлом, что отменены были только субботы, которые были тенью будущих благ, а вовсе не суббота, напоминающая о сотворении.

Если бы в Десятисловии не провозглашалось, что «день седьмый — суббота Господу Богу твоему», никто бы не подымал голоса против. Но для того, чтобы избежать субботы, людям приходится уничтожать весь закон. Иного пути нет. Заповедь о субботе является составной частью закона, который запрещает убийства, воровство, прелюбодеяния и т. п. До тех пор, пока существует закон, существует и суббота, потому что она его неотъемлемая часть.

Дуайт Л. Муди, основатель Библейского института, сказал: «Люди должны быть научены, что Десять Заповедей по-прежнему сохранились в силе и за их преступление полагается наказание. Нам не нужно евангелия, состоящего только из эмоций. В Нагорной проповеди не содержится ничего, что умаляло бы Десять Заповедей» (Weight and Wanting, с. 16).

Д-р Скофилд в своей работе «Rightly Dividing the Word of Truth» со всей определенностью говорит, что в Кол. 2:14—17 речь идет только о церемониальном законе.

Адам Кларк, богослов Методистской Церкви, в своих комментариях, дойдя до Кол. 2:14—17, говорит то же самое, что и Альберт Барнес, а именно, что здесь Павел ни в коей мере не имел в виду Десять Заповедей. Он пишет так: «Здесь апостол говорит о некой части рукописных повелений, которые и утратили силу… как то: необходимость соблюдения определенных праздников, например, новолуний и некоторых суббот… все это было взято от среды и пригвождено ко кресту, утратив тем самым свое нравственное значение. Здесь нет ни малейшего намека, что суббота также была взята от среды, что ее нравственное значение иссякло с утверждением христианства. Ранее я уже показал, что заповедь «помни день субботний, чтобы святить его» должна исполняться вечно».

Здесь, по-видимому, уместно привести выдержку из трудов основателя Методистской Церкви Джона Уэсли: «Но нравственный закон, выраженный в Десяти Заповедях и подкрепленный пророками. Он не изменил. В цели Его Первого пришествия вовсе не входили намерения отменить какую-либо его часть. Этот закон никогда не может быть изменен, он есть верный свидетель небес. Его нравственные принципы зиждятся на совершенно ином основании, чем церемониальный или ритуальный законы» (Sermons, т. 1, с. 221, 222).

Чем отличаются законы

Следующего сравнения вполне достаточно для всякого человека с честным сердцем, чтобы убедить его, что закон Десяти Заповедей совершенно иной, чем «закон заповедей, состоящий из постановлений» (Еф. 2:15, — англ. пер.), который, в отличие от Десятисловия, был отменен.

Мы можем, вновь вникнув в Десятисловие, убедиться, что накануне того дня, когда умер Христос, поклонение другим богам, осквернение имени Божьего и Его субботы по-прежнему считалось грехом. Очевидно, что и в тот день, когда Христос умер, грехом все так же было нарушение заповедей, запрещающих неуважение родителей, убийства, прелюбодеяния, кражи, ложь и зависть. Теперь, положа руку на сердце, скажите: было ли это грехом — нарушать те же заповеди на следующий после смерти Иисуса день? По-прежнему ли, как и в предыдущий день, кражи, ложь и убийства считались злом? Если все эти заповеди действительно были отменены на Голгофе, то нет.

Давайте аналогичным образом испытаем заповеди другого закона и посмотрим, что получится? В день, предваряющий смерть Христа, празднование Пасхи и Пасхальной субботы по-прежнему было обязательным; если человек согрешал, он должен был привести ягненка без пятна и порока и принести его в жертву за грех; младенцев должно было обрезывать. Сохранили ли эти заповеди силу на следующий день после смерти Христа? Можно ли было уличить Его учеников во грехе, если бы они на следующий после смерти Христа день пренебрегай этими заповедями? С полной уверенностью можно сказать, что нет. Отсюда мы видим, что срок жизни, отпущенный этим заповедям, был совсем иной, чем тем, которые входят в Десятисловие.

Другое весьма важное отличие между Десятью Заповедями и всеми остальными заключается в том, что Десять Заповедей находились внутри ковчега, а остальные рядом, вне. Во Втор. 10:5 о Десятисловии мы читаем следующее: «И обратился я, и сошел с горы, и положил скрижали в ковчег, который я сделал, чтоб они там были, как повелел мне Господь». А о том, куда был помещен другой закон, мы можем прочесть во Втор. 31:26: «Возьмите сию книгу закона, и положите ее одесную ковчега завета Господа, Бога вашего, и она там будет свидетельством против тебя». Итак, один закон «в» ковчеге, а другой — «одесную».

Есть важная причина, по которой Десять Заповедей должны были быть помещены внутрь ковчега, и она достойна осознания. Ковчег был самым святым предметом храма. Он находился во Святом святых, и его осеняли херувимы (ангелы) славы (Евр. 9:5). Именно с престола благодати милость и благодать нисходила к кающемуся грешнику. Об ангелах, осеняющих ковчег, написано следующее: «И будут херувимы с распростертыми вверх крыльями, покрывая крыльями своими крышку, а лицами своими друг к другу; к крышке будут лица херувимов». Этим ангелам должно было взирать на ковчег, тем являя то уважение, которое небеса питают к Закону Божию. Далее Бог провозглашает: «Там Я буду открываться тебе и говорить с тобою над крышкою, посреди двух херувимов, которые над ковчегом откровения» (ст. 22). Над ковчегом пребывал престол Предвечного, а внутри был закон любви, являющий принципы Божьего правления. Давид молился: «Восседающий на херувимах, яви Себя!» (Пс. 79:2). Бог особым образом пребывал между херувимами в земном святилище, там у милости был «престол», или источник, и оттуда за нарушение закона любви, находящегося внутри ковчега, даровалось прощение.

Все это суть «образы» истинного небесного святилища, а сегодня «Христос вошел не в рукотворенное святилище, по образу истинного устроенное, но в самое небо, чтобы предстать ныне за нас пред лице Божие» (Евр. 9:24). Там Христос как наш Первосвященник ходатайствует за грешников. Но что есть грех? Ответ мы находим в 1Ин. 3:4: «Грех есть беззаконие». О каком законе идет речь? Ответ в Откр. 11:19: «И отверзся храм Божий на небе, и явился ковчег завета Его в храме Его». Именно там мы находим истинный ковчег, именно там истинный Священник, именно туда попадает истинная молитва, и именно там находится «ковчег завета» — те Десять Заповедей, по образу которых были начертаны на скрижалях земные. Если закон, находившийся в ковчеге, на кресте был отменен, то получается, что сейчас Христос ходатайствует за нарушителей уже отмененного закона!

Таковы незыблемые истины, которые не захотели принять люди, отстаивающие мнение, что священный закон был отменен. Уже только из одного того факта, что прообраз этого закона находится на небесах, там, где Христос, наш Первосвященник, кровью Своей свидетельствует о нашем прощении, видно, сколь недопустимо предположение, что Десятисловие может быть низвергнуто. Трудно найти более веский аргумент в пользу того, что Десятисловный Закон не мог быть отменен. И поныне на небесах, как некогда и в земном ковчеге, в нем содержатся слова: «День седьмый — суббота».

В Ветхом Завете грех — это когда человек «сделает что-нибудь против заповедей Господних, чего не надлежало делать, и виновен будет» (Лев. 4:27). В Новом Завете то же самое: «Грех есть беззаконие» (1Ин. 3:4). В Ветхом Завете заповеди Господни были сохраняемы в ковчеге, во Святом святых, где пребывал Господь. Этот ковчег называли «ковчегом завета». Спустя много лет после креста Иоанну было дано увидеть вышний храм, после чего апостол записал, что в храме Божьем он видел «ковчег завета». Он по-прежнему находится там, обличая грех, и сейчас там пребывает Христос, заплативший Своей кровью за нарушивших закон.

Законничество не есть нечто новое

Видимо, небезынтересно было бы узнать, каким образом во времена апостолов возникла дискуссия о том, что было и что не было отменено на кресте? Ответ, как мы надеемся то показать, прост. После того как апостолы, утвердив очередную церковь, переходили трудиться в другие места, в среду новообращенных проникали люди, которые начинали учить, что надо совершать обряд обрезания и соблюдать новомесячия и праздники.

Об этом мы можем прочитать в Деян. 15:1: «Некоторые, пришедшие из Иудеи, учили братьев: если не обрежетесь по обряду Моисееву, не можете спастись». Это их требование вновь упоминается в 5-м стихе: «Тогда восстали некоторые из фарисейской ереси уверовавшие и говорили, что должно обрезывать язычников и заповедывать закон Моисеев». Здесь речь идет вовсе не о законе Десяти Заповедей, ибо в нем ничего не говорится об обрезании. Павел не смешивает два закона, о чем мы можем прочесть в 1Кор. 7:19: «Обрезание ничто и необрезание ничто, но все — в соблюдении заповедей Божьих». Утверждение, что в Деян. 15:1,5 речь идет о том, соблюдать или не соблюдать закон Десяти Заповедей, абсолютно антибиблейское.

В Галатийской церкви также возникло разногласие по вопросу об обрезании. Павел сказал: «А вкравшимся лжебратиям, скрытно приходившим подсмотреть за нашею свободою, вторую мы имеем во Христе Иисусе, чтобы поработить нас» (Гал. 2:4). Что же это за порабощение? Заключалось ли оно в том противоречии (как о том учат антиномисты), что Евангелие, проповеданное Павлом, дало им «свободу во Христе Иисусе» поклоняться идолам, поносить имя Господне или осквернять субботу, совершать убийства, лгать, красть, прелюбодействовать? Разве это имел в виду Павел?

Разве это возможно, чтобы те, кто называет себя христианином и служителем Бога, могли придерживаться подобной точки зрения? Так в чем же заключается порабощение? Давайте обратимся к Гал.5:1, 2 и прочтем об этом: «Итак стойте в свободе, которую даровал нам Христос, и не подвергайтесь опять игу рабства. Вот я, Павел, говорю вам: если вы обрезываетесь, не будет вам никакой пользы от Христа». Есть ли в законе Десяти Заповедей хоть что-нибудь об обрезании? Совершенно очевидно, что Павел говорил не о Десятисловном Законе.

В Гал. 4:9, 10 мы находим дальнейшее развитие этой мысли: «Для чего возвращаетесь к немощным и бедным вещественным началам и хотите еще снова поработить себя им? Наблюдаете дни, месяцы, времена и годы». Есть ли в Десяти Заповедях хоть что-нибудь про дни (множественное число), месяцы, времена и годы? Ни единого слова. Обо всем этом говорится в том законе, который дал народу Моисей.

Эти разногласия в общинах произошли не из-за того, что апостолы учили христиан участвовать в аморальных действиях, осужденных заповедями Десятисловия, а потом приходили лжеучителя и пытались прекратить эту практику отрицания закона. Эти разногласия возникли потому, что лжеучителя пытались убедить христиан вернуться обратно к соблюдению «заповедей, состоящих из постановлений», которым на кресте пришел конец (Еф. 2:15). Многие из этих постановлений указывали на будущую смерть Христа, а потому соблюдать их после креста было равносильно отказу признать, сам факт Его смерти.

Вот несколько стихов из Послания к Евреям, в которых речь идет вовсе не о Десятисловии, как это часто ошибочно полагают: «Потому что с переменою священства необходимо быть перемене и закона. Ибо Тот, о Котором говорится сие, принадлежал к иному колену, из которого никто не приступал к жертвеннику; ибо известно, что Господь наш воссиял из колена Иудина, о котором Моисей ничего не сказал относительно священства» (Евр. 7:12—14).

Павел говорит не о законе Десяти Заповедей, но о законе священства. В соответствии с этим законом, никто, кроме левита, священником быть не мог (Чис. 3:9, 10). Но после смерти Иисуса священство изменилось. Оно от земли перешло в небесные чертоги (Евр. 8:1—3) и от колена Левиина к колену Иудину. Поэтому закон, который определял порядок священства, должен был быть изменен, чтобы Христос, Который родился от колена Иудина, мог стать священником. Почему же тогда люди, читая эти стихи, заявляют, что речь здесь идет о Десяти Заповедях? Разве подобное заблуждение не ужасно? Ведь обычные люди столь малосведущи в Писании, что принимают это извращение Слова Божьего за истину.