Глава 3. Является ли следование заповедям законничеством?

Нельзя не заметить одной особенности, общей для всех тех, кто проповедует или пишет против заповеданного Богом седьмого дня. Эта особенность заключается в следующем: когда кто-либо из евангелистов говорит о непреходящем значении Десяти Заповедей и важности их исполнения, они оценивают это как «здравое учение». Но стоит только служителю Церкви христиан, соблюдающих заповедь о субботе, сказать нечто подобное, как его немедленно обвиняют в законничестве и поиске спасения делами закона. Такое отношение лишний раз подтверждает, насколько люди подвержены предрассудкам. Давайте рассмотрим, что говорят служители других деноминации о вечности заповедей и важности их соблюдения.

Учения других церквей

Дуайт Л. Муди написал о Десяти Заповедях книгу под названием «Взвешены и жаждут». Вот что там сказано о законе: «Заповеди Божьи, данные Моисею на горе Хорив, столь же обязательны сегодня, как и в те времена, когда они были возвещены пред народом» (с. 15). Много раз те, кто соблюдает субботу, говорили весьма похожие вещи, но их немедленно обличали в законничестве, уподоблении галатам и спасении делами закона. Если есть в этом что-либо странное, так это то, что Муди, который проповедует о том же, называют носителем истины.

Чуть дальше Муди пишет: «Людям надо привить понимание, что Десять Заповедей по-прежнему обязательны и что за их нарушение полагается наказание» (с. 16).

А вот что Муди говорит по поводу заповеди о субботнем покое: «Я искренне верю, что эта заповедь и в наши дни не менее обязательна, чем прежде. Я разговаривал с людьми, которые утверждали, что она отменена, но они не смогли указать мне в Библии ни одного места, где бы Бог сообщал об этом. Когда Христос пребывал на земле. Он ничего не предпринял для того, чтобы отменить эту заповедь» (с. 46).

В газете «The Sunday School Times» за 17 октября 194R года X. А. Айронсайд писал: «Закон Десяти Заповедей есть изложение нравственных принципов, и они ни при каких обстоятельствах изменены быть не могут». Это соответствует Писанию, и это в точности то, чему учат и христиане, соблюдающие субботу. Но почему так происходит: когда они об этом говорят — то это законничество, а когда Айронсайд — то благодать?

В «Руководстве для баптистских церквей» сказано: «Мы веруем, что по Священному Писанию Закон Божий вечен и неизменен и что это нравственный закон Его правления; он свят, справедлив и добр… Искреннее послушание святому закону есть венец Благой вести» (с. 66). В другом месте мы читаем: «Мы веруем, что по Писанию спасение грешников целиком и полностью основано на благодати» (с. 61). Если баптисты могут верить, что закон Десяти Заповедей вечен и неизменен, а искреннее и безыскусное послушание им есть новозаветное учение, и оно отнюдь не перечеркивает той истины, что «спасение грешников целиком и полностью основано на благодати», то почему христиане, почитающие Божий субботний покой, не могут верить в то же самое без того, чтобы их не окрестили законниками и лжеучителями? Разве такие обвинения основаны на христианской честности и искренности? А не воздвигнуты ли они намеренно, чтобы царствовали предрассудки?

Подобную недобросовестность можно проиллюстрировать и иначе. Многие служители, похоже, не считают, что с Десятью Заповедями покончено и что исполнять их — законничество, но так они мыслят только до тех пор, пока пред ними не встает вопрос о субботе. Когда уже упомянутый Айронсайд преподавал в воскресной школе, он утверждал: «Зад кон Десяти Заповедей есть изложение нравственных принципов, и они ни при каких обстоятельствах не могут быть изменены». (А одна из этих заповедей гласит: «Суббота — Господу Богу твоему».) Там же, чуть ниже, высказывая свое отношение к учению соблюдающих субботу, д-р Айронсайд сказал: «Но суббота закона была среди прочего отменена Спасителем на кресте». Могут ли два высказывания более противоречить одно другому?

В журнале «Moody Monthly» за июнь 1946 года напечатано следующее: «Закон Божий вечен, он не может быть отменен, и им невозможно пренебречь. Сам Христос, имеющий как Законодатель власть над законом, указал, что Его целью было разъяснение смысла закона во всей его полноте, но отнюдь не его отмена, Можно только мечтать, чтобы те, кто исповедует себя Его учениками, в той же степени, как и Христа, уважали бы и Его закон. Если бы они поступали так, то не были бы готовы с такой легкостью пренебрегать законом, изменять его, перетолковывать, но, напротив, с готовностью принимали бы каждую его «йоту» и «черту»» (с. 631).

Ни один из соблюдающих субботу христиан столь сильно не выражался. Тогда почему их окрестили законниками, а автора статьи в «Moody Monthly» считают носителем истины, хотя говорят они об одном и том же?

Интересна еще одна деталь: в том же издании, где была опубликована выше процитированная статья, была помещена реклама книги баптистского служителя, и в ней он, критикуя воззрения христиан, соблюдающих субботу, с уверенностью утверждал следующее: «Христос на кресте лично… полностью аннулировал весь преподанный на Синае закон, включая и заповедь о субботе». Складывается впечатление, что этот автор несколько поторопился «пренебречь законом, изменить его и перетолковать». Первый автор не имел в виду заповедь о субботнем покое, а второй даже сделал акцент на ней, и вот тут-то и возникает несуразица. Вопрос остается прежний: почему одни и те же слова в одних случаях считаются законничеством, а в других — благодатью?

Закон духовен

Десять Заповедей, в соответствии с которыми, согласно Павлу, «оправдание закона» должно «исполниться в нас» (Рим. 8:4) и которые не должны преступаться, есть духовные «ринципы. Павел говорит: «Ибо мы знаем, что закон духовен» (Рим. 7:14). Почему духовный считает неправомочны: нарушать духовное?

Суть Нового Завета в следующем: «вложу законы Мои мысли их, и напишу их на сердцах их» (Евр. 8:10). Духовное — это то, что исходит из сердца. Если же это воспринимается лишь разумом и не проникает в сердце, то это — законничество.

Давайте не забывать, что «плотские помышления» — это все те, что «закону Божию не покоряются» (Рим. 8:7). Не существуют и не могут существовать плотские помышления согласующиеся с духовным. Всякий, кто отвергает Заповеди Божьи и пытается убрать их с пути для оправдания своих грехов, заражен плотскими помышлениями, а «помышления плотские суть смерть» (Рим. 8:6).

Среди служителей есть такие, которые настаивают, что когда Иисус в Нагорной проповеди говорил о помыслах убийства и прелюбодеяния, Он возвещал нечто новое. Они утверждают, что ничего подобного не могло быть в Ветхом Завете что в те далекие времена люди попросту не могли в глаза Божьих выглядеть виновными, за исключением нарушений буквы закона, и что Иисус Своим учением заменил прежни заповеди на новые. Такие учителя или сами невежды, или ж пытаются ввести в заблуждение самих себя, чтобы оправдать свое противостояние заповедям Божьим.

Но если бы они обратились к Книге Притч, то в 1-м стих 3-й главы прочли бы в точности то, чему учил Иисус: «Сын мой! наставления моего не забывай, и заповеди мои да хранит сердце твое». Отсюда следует, что и в те дни хранилищем заповедей должно было быть сердце человека. Давид говорил в о. ном из своих псалмов: «Я приклонил сердце мое к исполнению уставов Твоих» (Пс. 118:112). Самуилу было сказано: «Господь смотрит на сердце» (1 Цар. 16:7). Бог во все времена, познавая человека и степень его вины, исследовал только его сердце.

Следовательно, Нагорная проповедь не была отправной точкой в истории взаимоотношений Бога с людьми, но исполнением реченного через Исаию пророчества: «Господу угодно было ради правды Своей возвеличить и прославить закон: (Ис. 42:21). «Возвеличить» означает «более полно раскрыть уже существующее», а вовсе не добавить нечто новое. Иудейские учителя в эпоху Христа утратили видение той истины, что закон, по выражению Павла, «духовен». Они учили, что пела закона есть вершина его духовного приложения. Формула «око за око, зуб за зуб» была тогда своего рода гражданским законом народа. Гражданские законы существуют до сих пор. Иудейские учителя толковали, что уставы могут быть преступаемы в помыслах людей и это не порождает вины перед Богом. Иисус же учил иначе.

Христос возвеличил заповедь о субботе точно так же, как и все остальные заповеди. Он сказал, что «закон для человека», а не против него (Мк. 2:27). Он пренебрег ограниченными человеческими установлениями, которые были нагромождены вокруг закона, такими, как запрещение помогать больным и кормить голодных животных в субботу. Для Иисуса суббота была Божественным установлением. Он никогда не умалял ее и не сказал против нее ни одного слова, но, напротив, выступал в ее защиту. Он действительно осудил людские измышления о том, как должна соблюдаться суббота, но Он никогда не произнес ни одного слова, из которого бы следовало, что она является обузой для человечества или что Он намерен ее упразднить. Многие ортодоксальные богословы в различных церквах учат о субботе именно так, но лишь до тех пор, пока в городе не появляется евангелист, проповедующий святость субботнего дня. В то же мгновение эти ортодоксальные богословы вдруг обнаруживают, что суббота есть одно из величайших проклятий, когда либо обрушивавшихся на человечество, что Иисус презирал ее и ее отменил.

Истинное послушание основано на любви

В следующих словах Иисуса нет ничего такого, к чему можно было бы прицепить ярлык законничества: «»Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим»: сия есть первая и наибольшая заповедь; вторая же подобная ей: «возлюби ближнего твоего, как самого себя»; на сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки» (Мф. 22:37—40).

Почему те, кто противоборствует святому Закону Божьему, не в состоянии увидеть, что всякое послушание, основанное на любви, законничеством быть не может? Поселившаяся в сердце Божественная любовь всегда проявляется в следовании за Христом (послушании). Иисус сказал: «Если любит» Меня, соблюдите заповеди Мои» (Ин. 14:15). А апостол Иоанн написал: «Ибо это есть любовь к Богу, чтобы мы соблюдали заповеди Его; и заповеди Его не тяжки» (1 Ин. 5:3). И этого стиха явствует, что если следование Божьим заповедям тяжко и обременительно для нас, то наши сердца иссыхают о недостатка любви Божьей. Почему же некоторые, услышав проповедь о следовании заповедям, все же их игнорируют, но при этом бойко повторяют: «благодать, сладчайшая благодать» как будто благодать Божья в сердце означает пренебрежение Его заповедями?

Допустимо ли полагать, что этот дух восстания против духовного Закона Божьего исходит от Духа Святого? И вряд ли это стремление к противостоянию согласуется с такими, к примеру, словами: «Ибо это есть любовь к Богу, чтобы мы соблюдали заповеди Его». В книге «Десять Заповедей» Муди писал: «Я не встречал ни одного честного человека, который бы в Десяти Заповедях нашел ошибку». У другого автора мы встречаем созвучные этим слова: «Когда человек находит в Десятисловии ошибку, вы можете быть уверены, что одна из приведенных там заповедей обличает его образ жизни».

Закон утверждается любовью

Возвращаясь к словам Иисуса, что заповеди утверждаются любовью Божьей и что «на сих двух заповедях утверждается весь закон», мы осознаем, что эти две заповеди вовсе⁾ не отменяют ни одну из составных частей закона, но, напротив, этот закон утверждают. Первые четыре заповеди раскрывают суть наших взаимоотношений с Богом, основанных на любви. Если человек возлюбил Бога всем сердцем, то других богов у него быть не может, он не будет поклоняться идолам и не будет умалять ни Его имени, ни отделенного Им дня. А если человек всем сердцем возлюбит своих ближних, то он не станет убивать, красть, лгать, словом, не будет нарушать ни одной из оставшихся шести заповедей. Но прежде принципы Божественной любви должны поселиться в его сердце, потому что плотский ум Закону Божьему не покоряется. Отсюда очевидно, что дух противостояния заповедям Божьим есть верный признак царящих в сердце плотских побуждений.

Поскольку заповеди духовны и утверждаются любовью, они вечны, ибо «любовь никогда не перестает» (1 Кор. 13:8). Павел также сказал: «любовь есть исполнение закона» (Рим. 13:10). Это утверждение недвусмысленно: любовь есть исполнение того, что заключено в законе, силою любви к Богу и ближним. Когда Каин преступил эти принципы, его извращенная натура отразилась в словах: «Наказание мое больше, нежели снести можно» (Быт. 4:13). Благая весть наполняет сердца не порочной вседозволенностью, но любовью к ближнему, или, что то же самое, почитанием принципов Божьего Закона. Это и есть любовь «исполнения закона».

Пока существуют межличностные отношения, заповедь «возлюби ближнего твоего, как самого себя» остается христианским способом существования, и шесть последних заповедей Десятисловия также по-прежнему незыблемы. Единственный способ отменить эти заповеди — это отменить межличностные отношения, только в таком случае исчезает возможность преступить их.

Человек сотворен со способностью не только к взаимоотношениям общественным, но и к духовному общению с Богом. Созидание такого общения требует соблюдения определенных принципов, на основании которых общение становится вечным. С другой стороны, нарушение этих принципов разрушает общение, отдаляя человека от Бога. Чтобы убедиться в истинности этого суждения, достаточно вспомнить судьбу наших прародителей, изгнанных из Едемского сада. Мы не можем попасть в Царствие Небесное добрыми делами, но мы можем остаться за вратами по причине злых дел. Непослушание Адама и Евы (Рим. 5:19) и было тем злым делом, из-за которого они были изгнаны из рая.

Некоторые современные учителя берутся утверждать, что Десять Заповедей «определяли нравственную жизнь Израиля» и что они были отменены вместе с церемониальными законами, которые указывали на смерть нашего Господа. Утверждение, что нравственные принципы, выраженные в заповедях, до Синая возникнуть не могли, но существовали только в промежутке времени между Синаем и крестом, по меньшей мере странно. Почему бы тем, кто вторит подобным утверждениям, не вспомнить, что Каин был осужден за убийство брата? Почему им не приходит на ум, что когда Иосифа побуждали нарушить седьмую заповедь, он сказал: «Как же сделаю я сие великое зло и согрешу пред Богом?» (Быт. 39:9). Почему они не могут или не хотят понять, что никогда в истории человечества не существовало такого времени, когда бы поощрялось иметь иных богов, поклоняться изображениям и умалять имя Божье и Его день? Почему они не хотят осознать что непочитание родителей, убийства, прелюбодеяния» воровство, ложь и зависть никогда праведностью не считались Почему они не видят, что этим принципам Иисус не мог положить конец Своей крестной смертью? Мог ли Он их отменит с тем только, чтобы затем вновь вернуть девять из них?

Мы можем проиллюстрировать ложность этого проповедуемого некоторыми мировоззрения на примере человек которому мешал один из его пальцев, и тогда этот человек захотел от него избавиться. Предположим, он идет к доктору и сообщает о своем желании. А тот в ответ заявляет: «Единственный способ избавиться от мешающего вам пальца — эта отрезать все десять, а затем девять из них приладить обратно». Смешно, не правда ли? А как насчет утверждения, что Бог на кресте отменил заповеди, чтобы избавиться от «мешающей» субботы, затем девять из них реанимировал? Это как раз в точности то, что утверждают ниспровергатели святости субботнего дня. Ни для одного из жаждущих правды не остается сомнений в том, что такого рода учителя заблудились и при этом еще всеми силами пытаются обойти правду, сами того не замечая.

Заповеди — принципы вечные, они основаны на отношениях любви между человеком и его Создателем, между человеком и его ближними. От начала творение Божье не могло иметь иных богов, поклоняться изображениям, умалять имя Божье и Его святой субботний день, ибо все это несло на себе отражение Бога-Творца, До тех пор, пока сохраняется общение человека с Богом, Его принципы остаются незыблемыми. Единственный способ отменить заповеди отражающие эти принципы, — упразднить общение Бога с человеком. Безусловно, пришествие Иисуса в наш мир не могло это общение уничтожить. Разве возможно, что «любовь, которая есть исполнение закона» по благодати, может противостоять любви? Или разве любовь может противостоять благодати? Это явное заблуждение. Как люди могут на одном дыхании проповедовать и любовь Божью, и отмену Десяти Заповедей? Сообразуются ли подобные проповеди с той истиной, что любовь есть исполнение закона? У любви дела не расходятся со словами. Таким образом, до тех пор, пока остаются заповеди, сохраняется и святость седьмого дня, и о том гласит одна из заповедей закона любви.

Десятисловие шире «системы Моисея»

Итак, мы рассмотрели, что все заповеди основаны на принципах Божественной любви и что общение людей друг с другом и с Богом, утвержденное на этих принципах, будет существовать до тех пор, пока стоит мир. Отсюда следует, что Десять Заповедей есть нечто большее, чем просто часть «законов Моисея». Если бы они действительно были не более чем их частью, то в таком случае до Моисея подобные принципы межличностного общения никак не проявлялись бы. Из вышеприведенных библейских цитат, однако, со всей очевидностью следует, что и до Моисея нарушение этих принципов было «великим злом», и после Голгофы ничего в их отношении не изменилось.

Некоторые богословы настойчиво утверждают, что заданный Десятью Заповедями уровень праведности недостижим для человека и что Христос пришел исправить это положение и, дабы снизить планку нравственности настолько, чтобы она стала доступной человеку, закон отменил. Справедливо то, что нравственного уровня Десятисловия грешный человек сам по себе достичь не может, поскольку человек «плотян, продан греху» (Рим. 7:14). Но нет оснований полагать, что средством от неспособности исполнить закон может стать его отмена.

Павел высказался и об этой жизни поражения (жизни своими силами): «Бедный я человек! кто избавит меня от сего тела смерти?» (Рим. 7:24).

«Нами» или «в нас»?

Задав вопрос: «Кто избавит меня?», апостол Павел сам и отвечает: «Господь Иисус Христос». Избавит от чего? «От закона греха и смерти» (Рим. 8:2) — здесь подразумеваются «страсти греховные» (Рим. 7:5), которые прежде определяли его образ жизни. Но разве в результате избавления он станет пренебрегать праведностью по закону, как то следует по логике сторонников отрицания закона? Вовсе нет. Предоставим слово самому Павлу. Он говорит, что Христос избавил его от плотских побуждений тела, «чтобы оправдание закона исполнилось в нас, живущих не по плоти, но по духу» (Рим. 8:4). Заметьте, Павел не говорит «нами», «нашими усилиями», но «в нас». «Нами» означает достижение желаемого своими делами. «В нас» означает, что Бог «усовершит вас… чрез Иисус. Христа» (Евр. 13:21). Это праведность по вере.

Обратите внимание на слова «оправдание закона». Что имел в виду Павел под оправданием закона, того самого, который в нас должен исполниться? Мы знаем, что выражение «оправдание закона» вовсе не обозначало некий новый порядок вещей. Оно так часто использовалось, что всякий пони мал: речь идет о Десятисловии. Но нам незачем гадать. В Рим. 9:31, 32 сказано: «А Израиль, искавший закона праведности, не достигло закона праведности. Почему? потому что искали не в вере, а в делах закона. Ибо преткнулись о камень преткновения». Конечно же, этот «камень преткновения» — Христос. Израильтяне искали «закона праведности», но без Христа в сердце, только делами, и у них ничего не получилось. Отсюда очевидно, что когда Павел говорит о законе праведности, которого неверующие иудеи не достигли, он говорит о законе Десяти Заповедей.

Ну а теперь, полагаю, мы уже подготовлены понять смысл Рим. 8:1—4: «Итак нет ныне никакого осуждения тем, которые во Христе Иисусе живут не по плоти, но по духу, потому что закон духа жизни во Христе Иисусе освободил меня от закона греха и смерти. Как закон, ослабленный плотию, был бессилен, то Бог послал Сына Своего в подобии плоти греховной в жертву за грех и осудил грех во плоти, чтобы оправдание закона исполнилось в нас, живущих не по плоти, но по духу».

Возникает два важных вопроса: 1) что это за «закон греха и смерти», от которого, по словам Павла, он был освобожден Христом? 2) что это за «оправдание закона», которое «исполнилось в нас»?

Некоторые берутся утверждать, что закон греха и смерти — это Десятисловие и что Христос освободил Павла от послушания ему, т. е. он якобы мог преступать заповеди и следовать плотским хотениям. Это не что иное, как духовная анархия, и мы знаем, что Павел, говоря о законе греха и смерти, имел в виду вовсе не это.

В Рим. 7:25 мы встречаем упоминание сразу о двух законах: «Итак тот же самый я умом (моим) служу закону Божию, а плотию закону греха». Здесь и закон Божий и закон греха. В чем заключается закон греха? Павел объясняет нам это в 23-м стихе: «но в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного, находящегося в членах моих». Из этих слов становится понятно, что говорит он о своем падшем естестве, о своих плотских побуждениях, рабом которых он был до обращения. Таким образом, мы знаем, что когда он в Рим. 8:2 говорит, что Христос освободил его от «закона греха и смерти», он говорит о спасении от порабощающих плотских вожделений.

Что включает в себя «оправдание закона»?

Что представляет собой «оправдание закона», которое «исполняется в нас»? Это Закон Божий и оправдание в соответствии с ним; закон же греха есть нечто противоположное. Является ли субботний покой составной частью Божьей праведности? Если нет, то где в Библии тот текст, в котором бы говорилось об этом? Я до сих пор не встречал человека, который взялся бы мне доказать, что в «оправдание закона» из Рим. 8:4 не входит соблюдение седьмого дня. Входит. Противоположному же мнению библейского основания нет. В Рим. 13:9, 10 Павел говорит: «Ибо заповеди: «не прелюбодействуй», «не убивай», «не кради», «не лжесвидетельствуй», не пожелай чужого» и все другие заключаются в сем слове: люби ближнего твоего, как самого себя. Любовь не делает ближнему зла; итак, любовь есть исполнение закона».

«Но, — может кто-нибудь возразить, — здесь нет ни слова о седьмом дне!» Тем самым подразумевается, что раз о седьмом дне не упоминается, то и нет нужды его соблюдать. Однако также не упоминается и заповедь «Почитай отца и мать твою», и еще целый ряд других заповедей. Следует ли отсюда, что эти стороны любви более не существуют? Павел позаботился оградить остальные заповеди, сказав: «и все другие», Это то же самое, что сказать: «Есть и другие заповеди, о которых я не упомянул, но то, что я говорю, справедливо и для них».

Сравнивая образ жизни израильтян с христианским, одели писатель говорит, что у иудеев «закон являл такой образец жизни, соответствовать которому во всей полноте ни для кого невозможно» (Диспенсационализм, с. 423). Описывая христианский образ жизни, автор пишет следующее: «Можно ожидать, что всякое повеление, свыше данное к совершенному небесному народу, будет восприниматься им как само небо/ (там же, с. 415). Автор подчеркивает: «Почти каждая подлинная ценность, входящая в систему закона, извлечена и включена в современную систему благодати» (с. 414). Согласно этому утверждению, значительная часть закона приемлема для христианской веры. Нам видится, что в соответствии с идеями автора единственное, что не извлечено из Десятисловия, — это библейский день поклонения. В таком случае христиане руководствуются в своей жизни девятью десятыми закона. Что это, как не некорректное логическое построение?

Но нам хотелось бы задать еще один вопрос: «Последовательно ли утверждать, что Бог дал Израилю такой образец для жизни, которому люди заведомо не могли соответствовать, а затем девять десятых того же закона преподал христианам?»

Сила исполнить

Наделив христиан способностью жить в соответствии с этими девятью повелениями, автор далее пишет, что «поскольку эти требования сверхъестественны, а исполнять их весьма важно, Бог предусмотрел, что каждый спасенный индивидуум будет исполнен Святым Духом до предела, так что сможет, доверяя Духу и силой Духа, жить сверхъестественной Божественной жизнью — не для того, чтобы быть принятым, а потому что принят» (там же, с. 415). Это в точности то, чему учим и мы. Однако мы утверждаем, что Божественное влияние распространяется на исполнение всех Десяти Заповедей, а не «почти» всех. Странным кажется такое учение, из которого следует, что силой Святого Духа христианин может повиноваться почти всему закону, но требовать от него повиновения тем же самым Духом всем заповедям — это уже для Силы чрезмерно! Раз для уклонения от соблюдения субботнего покоя приходится прибегать к такого рода рассуждениям, то, действительно, заповедь о святости субботы искоренить непросто!

Водимые Святым Духом Божьи люди ветхозаветных времен никогда не считали сами и не учили других, что человек, предоставленный самому себе, сможет исполнить волю Божью. В Книге пророка Иеремии мы читаем: «Знаю, Господи, что не в воле человека путь его, что не во власти идущего давать направление стопам своим» (Иер. 13: 23). Можно ли где-либо в Новом Завете найти более впечатляющие слова о том, что человек без Божественного участия не в силах жить по Его заповедям? Давайте обратимся к другому тексту. «Может ли Ефиоплянин переменить кожу свою и барс — пятна свои? так и вы можете ли делать доброе, привыкнув делать злое?» (Иер. 13:23). Здесь, как и в Новом Завете, мы видим, что исполнение Божьей воли без Его участия есть нечто немыслимое и невозможное. Вердикт Ветхого Завета таков: «Кто ходит во мраке, без света, да уповает на имя Господа и да утверждается в Боге своем» (Ис. 50:10). Повеление же было следующее: «Да уповает Израиль на Господа, ибо у Господа милость и многое у Него избавление» (Пс. 129:7). Можно привести из Священного Писания еще десятки текстов, смысл которых тот же. Но и из приведенных цитат со всей очевидностью следует, что люди ветхозаветных времен не были лишены той же помощи свыше, что предлагается в Новом Завете. Идея о том, что Бог нелицеприятен, прослеживается на всем протяжении Библии.

«Благодатью… по вере»

Некоторые из тех, кто хотел бы, чтобы Десятисловия не стало, все же совершенно правы, когда говорят, что следование Божьей воле присуще новозаветным христианам не для того, «чтобы быть принятыми, а потому, что они приняты». Однако то же самое справедливо и для эпохи Ветхого Завета. Давид молился: «Спаси меня, и буду хранить откровения твои» (Пс. 118:146). Тогда, как и в новозаветные времена, человек прежде обретал спасение, следование же Богу было его результатом.

Однажды я присутствовал на занятии, где изучали Послание к Ефесянам. Прочтя: «Ибо благодатию вы спасены чрез веру, и сие не от вас. Божий дар: не от дел, чтобы никто не хвалился» (Еф. 2:8, 9), преподавательница твердо заявила, что Десять Заповедей более не существуют. Она объявила, что всякий, кто учит их соблюдать, — лжеучитель наихудшего образца, пытающийся вернуть людей в рамки старой системы Моисея.

Продолжая занятие, она, естественно, дошла до 6-й главы, стихов 2 и 3: «Почитай отца твоего и мать», это — первая заповедь с обетованием: «Да будет тебе благо, и будешь долголетен на земле». Я подумал: «Ну вот! Похоже, Павел вновь ставит нас под закон! Учишь, что во второй главе благодатью отрицаются все Десять Заповедей, а из шестой читаешь, что соблюди человек пятую заповедь, и его ждут большие благословения».

Дело же вот в чем: то, что и в Ветхом, и в Новом Завете рассматривается как следование Божьим заповедям, послушание, некоторыми современными учителями воспринимается как спасение делами. Разумеется, Павел в подобное заблуждение не впадал. Он отчетливо показал, что спасение наше возможно только по благодати, но это не приводит к нарушению Десяти Заповедей. Выражение «спасение по благодати» вовсе не означает спасение для греха, но спасение от греха; грех же, как говорит Слово Божье, есть беззаконие (1 Ин. 3:4′). Таким образом, учение о спасении по благодати отнюдь не дает оснований оскорблять родителей или нарушать какую-либо иную заповедь. Оно показывает, что сила к следованию за Богом — в пребывающем в человеке Святом Духе. «Кто говорит: «я познал Его», но заповедей Его не соблюдает, тот лжец, и нет в нем истины» (7 Ин. 2:4).

Как известно, диспенсационалисты представляют то крыло протестантизма, которое принято называть фундаменталистским. Они отмежевались от модернистов, которые придерживаются теории естественной эволюции и отрицают чудеса Нового Завета: рождение от Девы, воскресение Христа в физическом теле, словом, любые сверхъестественные проявления. Фундаментадисты с готовностью могут показать, что подобный подход весьма далеко отстоит от взглядов Уэсли, Барнса Муди и других подобных им людей «здравой веры». Однако как это ни трагично, эти же самые фундаменталисты отошли от Библии и здравых суждений Уэсли, Барнса, Муди и Кларка, восприняв заблуждения, не менее опасные для нравственной и духовной жизни, чем заблуждения модернистов. Мы имеем в виду то мнение, что святой Божий Закон был уничтожен на кресте. Давайте рассмотрим, что говорил Джон Уэсли относительно этого пагубного заблуждения. В своей книге «Проповеди по разным поводам» он писал: «Но нравственный закон, отображенный в Десяти Заповедях, и подкрепленный пророками, Он (Иисус) не отменял. Отменить какую-либо из его частей вовсе не было целью Его пришествия. Это закон, который не может быть расчленен, который стоит, как «верный свидетель неба». Нравственный закон зиждется на совершенно ином основании, чем церемониальный или ритуальный законы… Каждая из частей закона непреходяща для человечества в любую из эпох».

Муди сказал об этом так: «Людей должно научить, что Десять Заповедей стоят и поныне и за их преступление полагается наказание» (Взвешены и жаждут, с. 16).

В книге Альберта Барнса «Заметки к Посланию к Римлянам» относительно Рим. 3:31 («Итак, мы уничтожаем закон верою? Никак; но закон утверждаем») сказано: «Мы уничтожаем закон? Разве мы утверждаем, что он напрасен и бесполезен? Разве мы подкапываемся под нравственный долг? Разве мы учением об оправдании по вере мешаем следовать за Господом? К подобному отрицанию прийти легко, и тысячи раз уже к нему приходили… Здесь слово «закон», как я понимаю, относится только к закону нравственному, но не ко всем вообще законам Ветхого Завета… В этом тексте содержится опровержение всякого подобного поползновения. Да, мы закон утверждаем. То есть учением об оправдании по вере… нравственный закон утверждается, обязанности, с ним связанные, возрастают, истина о послушании ограждается» (с. 103, 104).

Если бы эти глашатаи Святого Слова Божьего жили сегодня, они бы, безусловно, признали отрицающий Десять Заповедей диспенсационализм чем-то сродни запутавшемуся в заблуждениях модернизму.