Глава 1. «Я помогла бы, если бы смогла»

1 января 1900 года Е. Уайт встала рано утром, что было её уже давно установившейся привычкой — обтёрлась губкой, оделась и быстро направилась к креслу, в котором обычно работала. Ранние утренние часы во многих отношениях являются лучшими утренними часами, свободными от суеты и даже если её ранний подъём часто был причиной бессонной ночи, она научилась так извлекать наибольшую пользу из создавшейся ситуации. До завтрака она обычно проводила за работой уже несколько часов.

В тот день мысли Е. Уайт были поглощены одной неотступной проблемой, которая последние несколько лет являлась основой её беспокойства. Где проводит адвентистскую миссионерскую работу доктор Келлог? Он был старым другом, проводившим много времени в ранние годы в семье Уайт и она обычно писала ему, «как мать пишет своему сыну».

И всё же в последнее время тревожные события происходили в Батл-Крике. Они, казалось, служили предзнаменованием беды. Во-первых, несмотря на её настоятельные неоднократные советы, город превратился в большую, трудно поддающуюся контролю, адвентистскую колонию. В течение уже нескольких лет она предупреждала об опасности концентрирования средств и талантов в одном месте. И всё же в 1900 году в городе явно ощущалось преобладание адвентистских учреждений. Близ крутых склонов реки Каламазо размещались строения издательства «Ревью энд Геральд», чья администрация ввела в обычай печатать почти любому заказчику, платившему за работу. Через квартал от издательства располагалась так называемая «Десятицентовая палатка», дававшая возможность разместиться под нею собранию в 3400 человек. Здесь каждое субботнее утро изучали Священное Писание 173 класса субботней школы. Группировки в церкви боролись за власть и некоторое, правда, непродолжительное время, фонды десятины были фактически направлены для покрытия церковных текущих расходов. Далее, на протяжении полутора километров находилось здание Генеральной конференции, Батл-Крикский колледж, расстраивающаяся фабрика по изготовлению продуктов питания, приют для сирот и тысячи адвентистов так населили этот район, изобиловавший спекулянтами недвижимым имуществом, что в свою очередь, забавляло, а иногда и вызывало раздражение местных жителей, называвших эту территорию «адвентистским приисковым лагерем».2

Подчёркивающим малые размеры всех находящихся поблизости зданий, возвышался построенный в Викторианском стиле целый комплекс сооружений, носивший название Батл-Крикского санатория. Он простирался почти на 320 метров вдоль Вашингтон стрит, где тысячи служащих стали видеть своё призвание лишь как выгодный путь для зарабатывания денег. Для церкви, основанной на личном служении, это была опасность, которую едва можно было переоценить. Это означало, что одна из главных составных частей церкви умирала.

В течение нескольких лет предчувствия в отношении Батл-Крикского санатория были беспокойными, отмеченными предпосылками к тому, что это огромное учреждение может выйти из-под контроля церкви. Доктор Келлог уже понимал, кто он здесь на самом деле и на что способен. В 1895 году он основал Американский Миссионерский колледж и начал отделять его от церкви. «Это не сектантская школа, — провозгласил он, — и сектантским доктринам здесь обучать не будут».3

К тому времени санаторий был самой большой силой в церкви и если адвентистская церковь желала надёжно защитить будущее своего самого большого учреждения, то рано или поздно она должна была бы иметь дело с Джоном Харвеем Келлогом.

Доктор Келлог был энергичным, невысокого роста, человеком, в последние годы жизни стремительно передвигавшимся по Батл-Крику в белом костюме и коротких гетрах и, как сообщили, на работу ездил на велосипеде, часто диктуя необходимую переписку запыхавшемуся секретарю, бежавшему рядом с ним. Он был сложным и пленяющим по характеру человеком, обладавшим врождённым даром к медицине и устрашающими приказаниями. Это был человек, который мог плакать в кругу верующих, читая письмо Е. Уайт и который затем обвинял её в плагиате. Доктор, казалось, всё мог, за исключением противостоять искушению перестать вести Батл-Крикский санаторий и всю медицинскую работу вниз по неизвестному пути, намеченному своим собственным воображением. В течение многих лет Е. Уайт переписывалась с доктором, упрашивая его прекратить разработку тщеславных проектов в Батл-Крике и посылать излишки средств на поддержание работы во всемирном поле, особенно для крайне нуждающихся новых полей Австралии, где недостаток денег ставил в отчаяние всю работу. В ответ она получала странные заявления, что, согласно занимаемому санаторием положению, исключается всякая возможность посылки денег из штата Мичиган. Это был наивный аргумент, могущий ввести в заблуждение того, кто не знал возможностей законных операций с деньгами. Всё это было отчётливо ясно для Е. Уайт, видевшей пророческим оком обшитые панелями конторы адвокатов, расчётливые глаза, тщательно изучающие документы и спокойно сидевшего энергичного маленького человека в белом костюме, в то время, как адвокаты выполняли свою работу. Его голова была чуть отклонена назад, а пальцы слегка барабанили по подлокотнику кресла. «Мне были представлены дела, наполнившие мою душу острой болью, — писала она, — в 1898 году. Я видела много людей, тесно объединившихся с юристами, но Бога не было в их обществе… Мне поручено сказать, что вы не находитесь под вдохновением Духа Божия».4

Время, в которое было произнесено это свидетельство, поразительно. Келлог только что с большим трудом сумел переоформить документы санатория, изменив так формулировки, что позволит в один прекрасный день проголосовать за выход санатория из церкви. В 1897 году истекал тридцатилетний срок договора на санаторий, по закону штата Мичиган объединение должно быть распущено, его активы проданы и сформирована новая ассоциация. Если кто-то желал ввести структурные изменения во время этого акта, то это была блестящая возможность и Келлог не упустил воспользоваться ею.

Первого июля 1898 года прокурор С.С. Хурлбурт и небольшая группа заинтересованных лиц собрались в зале суда города Маршалл, штат Мичиган, где были проданы активы санатория группе лиц, возглавляемой доктором Келлогом. В свою очередь, они организовали новую корпорацию, приняли установленные нормы и выпустили новые акции. Это необходимо было сделать, чтобы санаторий мог продолжать свою деятельность и Генеральная конференция утвердила необходимость свершения всех законодательных актов. Для поверхностного наблюдения казалось, что будто бы ничего не произошло, всего лишь были соблюдены формальности, но те, кто потрудились прочитать новые уставные нормы корпорации, увидели скрытые возможности зловещих изменений. Владельцами акций ранее могли быть только адвентисты, теперь же они были доступны для приобретения любому человеку, соглашавшемуся поставить свою подпись и ручаясь, что санаторий будет «не религиозным, не сектантским, а гуманитарным и филантропическим». Для тех, кто протестовал против такой формулировки, у Келлога уже был готов ответ: «Это просто соблюдение формальностей для того, чтобы наша корпорация могла «пользоваться всеми преимуществами законов штатов».5

В 1906 году острые клыки капкана станут видны уже явно. Приближаясь к разрыву с церковью, доктор провозгласит, что устав корпорации запрещает любую сектантскую или религиозную деятельность в санатории и он с вызовом заявит церкви о его величайшей мечте, которая должна осуществиться на берегах реки Каламазо: «Церковь не должна обладать собственностью и никогда не может обладать ею, ибо собственность принадлежит обществу».6

И вскоре доктор Келлог предложит новую идею, более дальновидную, чем что-либо до этого он мог придумать. В нескольких словах эта идея состояла из следующего: это было предложение, чтобы каждый, принадлежащий церкви санаторий в Америке, где бы он не находился, полностью был связан и подчинялся контролю Батл-Крика.

Он вскоре объявит, что: «Медицинско-миссионерский совет разработал план, согласно которому необходимо соединить вместе наши различные санатории: вместо того, чтобы создавать совершенно независимые корпорации там, где организовывается санаторий… Необходимо учредить вспомогательные ассоциации, которые бы неразрывно были связаны с Батл-Криком».7

Это была та идея, которой будут решительно противостоять Е. Уайт и руководители церкви, но в то же время преданные Келлогу люди расхваливали проект, сливаясь в стройный хор голосов: ибо Батл-Крикский санаторий начал привлекать людей, разочаровавшихся церковью. Многие из них были одарёнными людьми, опытными в теологии и медицине. Некоторые путешествовали и проповедовали с Е. Уайт. По крайней мере, один был автором гимнов, которые в ранние годы церкви укрепляли дух адвентистской вести. Некоторые из этих «несогласных», как говорили, снабжались деньгами из богатой кассы санатория — и эти же люди начали собирать материал для книги, обвиняя Е. Уайт, как обманщицу. Выдающиеся личности начали выступать с растущей дерзостью, возвещая о великом преобразовании в церкви, о новой структуре, новых целях и великой новой миссии.

И между тем, мало-помалу, незаметно, находясь под защитой капитала Батл-Крика и способностью Келлога убеждать в правильности своего мнения, децентристы стремились достигнуть целей, ещё тщательно скрытых от всех, за исключением семидесятидвухлетней женщины, находившейся в Австралии и человека в белом костюме, обладавшего силой убеждения, не поддающейся объяснению на общедоступном человеческом языке.

Вот это была именно та проблема, обременявшая Е. Уайт во время, когда солнечные лучи первого дня Нового года согрели летнее небо над Куоранбонгом. Сильная правая рука церкви — медицина, так необходимая, чтобы сломить предубеждения и открыть двери для адвентистской вести, оказалась безжалостно отделённой от тела адвентистской идеи. Е. Уайт взяла чистый лист бумаги, обмакнула перо в чернила и слова начали обретать форму на бумаге; она писала президенту Генеральной конференции Джорджу Ирвину:

«Дорогой брат Ирвин: …Опасайтесь доктора Келлога. Он не следует тому совету, который даётся ему».8

Тысяча девятисотый год — возможности для окончания Божией работы никогда не были такими благоприятными. Во-первых, вся земля находилась почти полностью в состоянии мира. От Майна до Манилы, от Парижа до Кантона, почти везде можно было ехать с проповедью Евангелия даже без паспорта. Проявлялся большой интерес к вести о здоровье, в большинстве случаев людьми никогда не слыхавших о ней. Они стремились к упражнениям на открытом воздухе и предавались, не находя ответа, всеобщему увлечению велосипедом.

Малое число счастливчиков, которые могли добраться до Батл-Крика, приходили туда тысячами, не подозревая о закулисной борьбе, восхищаясь даже частичным видом истины. Неустанно трудящиеся ангелы сделали всё, чтобы небо могло помочь в приготовлении мира для адвентистской вести. Великая весть Позднего дождя, победа во Христе, была открыта. В Америке был введен национальный закон о воскресном дне и его широкое обсуждение походило на вскипание масла в сковороде, побуждая беспечного верующего к новой жизни. Как непостижимо беспечно было упускать такую возможность, но всё же это произошло. Батл-Крикский санаторий находился на пути отделения от церкви. Его средства неправильно расходовались, его статусом манипулировали. Редакция журнала «Ревью энд Геральд» принимала для печатания любую литературу. Содержание некоторых изданий было таково, что Е. Уайт боялась, что даже рабочие, случайно читавшие текст во время набора шрифта, находились в опасности. Основы вероучения церкви стали подвергаться нападкам, подвергались сомнению идеи о природе Бога, подвергалось сомнению именно то, о чём предупреждала Е. Уайт: истина о небесном святилище. Отчаявшись защитить церковь от опасности, едва сознавая, как это сделать, она предупредила родителей-адвентистов держать подальше детей от Батл-Крика, где они могут оказаться быть «заквашенными порочными измышлениями… научены не доверять нашим служителям и самой вести».9

Последние лучи солнца покидали Божий народ, оставляя его во мраке, покупать и продавать недвижимость, расстраивать Батл-Крикский санаторий и планировать, планировать…

Вскоре письмо, написанное Е. Уайт за несколько дней до Рождества, легло на рабочий стол доктора Келлога:

«Я пишу тебе, как мать пишет своему сыну. Я помогла бы тебе, если бы смогла… Я поехала бы увидеться с тобой, если бы только могла… Если ты примешь весть предупреждения, посланную тебе, то будешь спасён от великой опасности».10

Было готово всё. Подобно Израилю у Синая, Божий народ находился всего в нескольких неделях пути от Обетованной Земли.

В то время адвентистской вести нужно было пронестись по земле, подобно огню по сухой траве.

Но это было время также и для ответных действий дьявола.

Это было время отступничества, названное Альфой.