XII.

Нам должно опасаться, чтобы не подать справедливейшего предлога к хуле. Действительно может ли что быть соблазнительнее, как видеть христианских жен, которые, нося звание священных хранительниц чистоты, являются публично разодетыми и разрумяненными подобно блудницам? Какое тогда будет различие между вами и сими несчастными жертвами нечистоты? Строгость законов отделяла их прежде от замужних женщин, и запрещала им носить наряды знатных особ; но ныне своевольство века сего, усиливаясь вседневно, равняет сих мерзавец с знаменитейшими дамами, так что нельзя уже и распознать одних от других. Священное Писание вразумляет нас, что наряды и раскрашивание лица знаменуют любодеяние тела. Господь, наименовав великую блудницу, сидящую на многих водах, дает ей и одеяние, сообразное с ее именем: и жена, сказано, облечена в порфиру и в багряницу (Отк. 17,2-4): одеяние подлинно проклятое; без чего не была бы она и названа мерзкою прелюбодейцею. Иуда, сын Иаковлев, увидевши Фамарь сидящую пред вратами Енаима, облеченную в покрывало (Быт. 38,14), несмотря на то, что лице ее было под покрывалом, тотчас догадался, что она блудница: по качеству одеяния узнал он, какое ее занятие. Опыт вскоре показал ему, что он не ошибся. Все сие нас убеждает в том, что мы всячески должны стараться не подавать своею внешностью повода к дурному заключению о нашей добродетели. К чему послужит непорочность души, подозреваемая другими? Зачем доставлять другим предлоги к преступническому пожеланию того, чем сами мы гнушаемся? Почему одежда наша не должна быть свидетельством наших нравов, дабы отнять у бесстыдства всякой повод к очернению души? Позволено казаться целомудренным, но запрещено казаться бессты