Что я должен человеку, который имеет другую точку зрения?

Многие люди не придают особого значения первым двум вопросам и сразу же бросаются в бой: «Как я могу справиться с этим? Как мне одним аргументом отправить своего оппонента в нокаут, чтобы уничтожить все возражения и различия?» Вполне очевидно, что если мы с самого начала перескакиваем к третьему вопросу, вряд ли мы сможем одержать победу над инакомыслящими. Поэтому я считаю, что прежде всего мы должны рассмотреть свои обязанности. На нас возложены определенные обязанности перед людьми, чьи взгляды отличаются от наших. В эти обязанности не входит наше согласие с ними. Мы обязаны нести истину, которая должна занимать главное место в споре с любым человеком. Мы не имеем права соглашаться с тем, кто не в истине. Мы даже не имеем права приуменьшать важность наших разногласий. Следовательно, мы не должны им ни нашего согласия, ни равнодушия. Но что же мы должны человеку, кем бы он ни был, который имеет иное мнение? Мы должны ему то, что должны и каждому человеку – любовь. Мы должны относиться к нему так, как хотели бы, чтобы он относился к нам (Мф. 7:12).

Как же мы хотим, чтобы к нам относились? Прежде всего, мы хотим, чтобы люди знали, о чем мы говорим и что имеем в виду. Если мы желаем заявить о наших противоречиях, мы должны изо всех сил постараться понять человека, который с нами не согласен. Возможно, наш собеседник издавал книги или статьи. Нам следует ознакомиться с его работами. Нельзя заявлять о серьезных противоречиях, если мы не желаем прочитать имеющуюся литературу. Человек, чьи взгляды отличаются от наших, должен убедиться в том, что мы внимательно прочитали и попытались понять все, что было им написано. В случае устного диалога, когда нет доступного письменного материала, мы обязаны учтиво выслушать все аргументы человека, который не согласен с нами. Вместо того чтобы наброситься на человека в тот момент, когда он остановился перевести дыхание, мы должны сконцентрировать свое внимание на точном понимании позиции нашего оппонента.

Д-р Корнелиус Ван Тил приводит отличный пример относительно вышесказанного. Как вы знаете, он выразил свое решительное неодобрение богословию Карла Барта. Возражение было настолько решительным, что Барт заявил, что Ван Тил его просто не понял. Мне была предоставлена честь побывать в офисе д-ра Ван Тиля, и увидеть своими собственными глазами громоздкие тома «Церковной догматики» Барта (между прочим, эти книги были не на английском, а на немецком языке). Пролистывая книги, я не заметил ни одной страницы, на которой не были бы подчеркнуты предложения, написаны комментарии, не стояли бы восклицательные и огромное количество вопросительных знаков. Человек, сделавший это, мог с уверенностью сказать: «Я хорошо знаю Карла Барта. Я понимаю его позицию. Мне не нужно больше ничего подобного читать. Теперь я могу выдвинуть свою точку зрения». Каждый том, включая самые последние издания, свидетельствовал об очень тщательном исследовании. Поэтому, когда мы дискутируем, нам необходимо постараться узнать человека, чтобы не предаваться неосмысленной критике, а продвигаться от первоначальной точки зрения к полной осведомленности.

Однако и этого недостаточно. Кроме того, что человек сказал или написал, нам необходимо постараться понять, что он имеет в виду. Необходимо признать, что существуют так называемые «оговорки по Фрейду». Это означает, что некоторые озабоченные чем-то люди могут оговориться – сказать вместо нужного другое, похожее слово, имеющее отношение к предмету их беспокойства. Поэтому я думаю, что в таких случаях будет очень полезно вкратце записывать высказывания оппонента, чтобы, если представится возможность, использовать их во время дискуссии. Но если человек просто не умеет правильно выражать свои мысли, не нужно загонять его в угол или оказывать на него давление. Мы должны постараться понять смысл того, что человек пытается нам сообщить. Иногда мы можем помочь оппоненту правильно выразить свои мысли.

Я столкнулся с подобным случаем у себя дома. Я заметил, что моя жена иногда говорит: «Ты никогда не выносишь мусорное ведро». Собственно говоря, 12 января 1994 года я выносил мусорное ведро. Следовательно, слово «никогда» неуместно! Этот факт должен был немного ослабить силу упрека моей жены. Но я заметил, что своим доводом я ничего не добиваюсь. Такой ответ не добавляет ни радости, ни мира в моем доме. Но со временем я понял значение слов моей жены. Когда она говорит «никогда», она часто имеет в виду «редко» или «не так часто как должно быть». Когда она говорит «всегда», она имеет в виду «слишком часто» или «чаще, чем должно быть».

Вместо того чтобы придираться к словам «никогда» и «всегда», полезнее будет уделить внимание тому, что именно вызывает ее возражение. Действительно, я должен выносить мусорное ведро. Муж и отец, феминист он или нет, должен выносить мусорное ведро; и, следовательно, если я так не сделаю хоть один раз, у моей жены будут веские причины для выражения недовольства. Споры по мелочам ни к чему хорошему не приведут. Я должен признать это и вместо того чтобы ссылаться на словарь, более прилежно выполнять свои обязанности.

Также общаясь с людьми, чьи взгляды отличаются от наших, мы не должны вдаваться в тонкости языкознания, чтобы найти причину наброситься на своего оппонента из-за того, что он или она неправильно употребляют слова. Гораздо полезней с нашей стороны будет вникнуть в смысл сказанного, а затем вести дискуссию в соответствии с этим смыслом. Если мы не будем так поступать, дискуссии не получится, так как наш собеседник будет говорить об одном, а мы – абсолютно о другом. Разговор не удастся, и результат будет разочаровывающим. Если мы действительно желаем быть понятыми и понимать своего собеседника, нам необходимо научиться понимать смысл его слов и не препираться об их значении.

Более того, я считаю, что мы должны постараться понять цели наших оппонентов. Чего они пытаются достичь? Чем объясняется их поведение? Что вызывает у них неприятие? Что они пережили, возможно, трагическое, в своей жизни, что так сильно ожесточило их взгляды? Что их пугает и к чему они стремятся? Есть ли нечто, чего я также боюсь или к чему стремлюсь? Есть ли возможность с самого начала найти точку соприкосновения вместо того, чтобы занимать либо оборонительную, либо наступательную позицию?

В качестве примера я хотел бы упомянуть о ереси, распространившейся в IV веке нашей эры. Арий и многие его сторонники поставили под сомнение модализм – серьезное заблуждение в понимании Троицы, согласно которому Бог проявил Себя в трех формах или состояниях, как Отец, Сын и Святой Дух, и не являет Собой три отдельные Личности, Которые существуют вечно и имеют межличностные отношения друг с другом. С точки зрения Ария, традиционная доктрина полной божественности Сына и Святого Духа предполагала модалистический взгляд. Один из его самых ярых оппонентов – Маркелий из Анкира, по сути, являлся сторонником модализма. Аргументы, которые библейски и логически обосновывали доктрину полной божественности Сына, и, напротив, доказывали несостоятельность субординационализма Ария, были бы результативными, если бы не инстинктивный страх перед модализмом и доказательства его безосновательности. Со всем уважением к здравомыслию, мужеству и настойчивости Афанасия и Илария, которые непрестанно противостояли арианству, можно задуматься, смог ли бы более эффективный метод решения этого заблуждения подавить страх перед традиционным взглядом на модализм.

В разногласиях между кальвинизмом и арминианством необходимо понимать, что многие арминиане (возможно даже все) верят в то, что полный суверенитет Бога неизбежно предполагает отвержение всякой свободной воли, способности принимать решения и даже ответственности со стороны сотворенных разумных существ, таких как ангелы или люди. Как и следовало ожидать, их приверженность этим взглядам приводит к противостоянию кальвинизму в том виде, в котором они его понимают. Чрезвычайно важно для полемиста с кальвинистскими взглядами не отрицать подобную модальность поступков и решений нравственных субъектов, но в то же время оставаться приверженцем идеи, что логическая связь с Богом остается покрытой завесой тайны, и понимание этого выше ограниченной человеческой логики.

Кальвинист также не должен делать вывод, что евангельские арминиане отказываются от идеи божественного суверенитета, так как они отстаивают свободу человеческой воли. Вполне очевидно, что арминиане стремятся обратить в веру еще не спасенных людей, и признают господство Бога. В полемике с кальвинистами арминиане делают на этом особое ударение, чтобы предоставить более ясное понимание позиции обеих сторон. Удивительно, что убежденные кальвинисты без зазрения совести поют многие псалмы Чарльза и Джона Уэсли, и наоборот, большинство арминиан не считают необходимым возражать против взглядов Исаака Уатта, Августа Топлади и Джона Ньютона.

Подводя итог, я бы хотел сказать, что наша обязанность перед нашими оппонентами дать им понять, что мы по-настоящему заинтересованы в них как в личностях, что мы не просто пытаемся выиграть спор или показать, насколько мы умны. Но мы желаем проявить свой искренний интерес к ним, желание научиться у них и помочь им.

Этот метод оказался особенно полезным для меня, так как он помогает мне объективно выступать против позиции, с которой я не могу согласиться. Прежде всего, необходимо убедиться, что человек, не соглашающийся с моими взглядами, присутствует в аудитории (либо читал мои материалы). Затем моя цель заключается в том, чтобы в точности и полно представить его точку зрения, не смешивая критику и факты. По сути, я стараюсь настолько полно и точно изложить позицию своего оппонента, чтобы он мог сказать: «Этот человек действительно понимает наши взгляды!» Но особенно приятно было бы услышать: «Я никогда раньше не слышал такого прекрасного изложения!» Таким образом я зарабатываю себе право на критику. Но прежде чем я приступлю к ней, необходимо показать свое правильное понимание позиции, против которой я выступаю.