1. Краткая история универсализма

Но прежде чем мы рассмотрим основные утверждения в пользу универсализма, было бы неплохо кратко в общих чертах изложить его историю.[i] В целом, она довольно недолгая. Другими словами, точка зрения о том, что все люди будут или могут быть спасены, стала популярной у значительного количества ведущих богословов только со средины двадцатого века. В первые два века существования христианства не было ни малейшего намека на универсализм. Затем на протяжении следующих трех веков появились некоторые известные сторонники этой точки зрения, но они все еще оставались в меньшинстве. Многие Отцы Церкви, такие как Ириней Лионский (ум. ок. 200 г.), Василий Великий (ум. ок. 379 г.), Кирилл Иерусалимский (ум. ок. 387 г.), говорили, что ад станет участью большинства людей.

Доктрина Оригена (ум. ок. 254 г.) под названием «апокатастасис» (восстановление всех существ в их первоначальном состоянии в Боге), похоже, напоминает простейшую форму универсализма.[ii] Феофил Александрийский (ум. ок. 412 г.) возражал против учения Оригена, а Василий Великий отверг подобную версию, выдвинутую его братом Григорием Нисским (ум. ок. 394 г.).[iii] Августин (ум. 430 г.) убедительно раскритиковал учение Оригена в своем произведении «О граде Божьем», а также в анафематизмах, изданных после Пятого Вселенского Собора в Константинополе (553 г.). Это учение было осуждено в недвусмысленных выражениях: «Если кто-либо говорит или думает, что наказание бесов и нечестивых людей только временно, и что оно однажды закончится и произойдет восстановление (ἀποκατάστασις) бесов и нечестивых людей, да будет ему анафема».[iv]

От раннего средневековья, на протяжении Реформации и до современной эры церковные Символы веры регулярно подтверждали доктрину о вечном наказании нечестивых. Например, Афанасьевский Символ веры (начало шестого века), Четвертый Латеранский собор, Канон 1 (1215 г. по Р.Х.), Аугсбургское исповедание веры, гл. 17 (1530 г. по Р.Х.), Второе Гельветское исповедание, гл. 26 (1564 г. по Р.Х.), Дордрехтское исповедание, арт. 18 (1632 г. по Р.Х.) и Вестминстерское исповедание веры, гл. 33 (1646 г.), а также многие более поздние исповедания веры, начиная с семнадцатого века и далее.[v] Вера в реальность ада и вечного наказания считалась такой же основой христианской веры, как и вера в Троицу и Воплощение.

В семнадцатом и восемнадцатом веках появились первые признаки увлеченности универсализмом, когда философы социнианства, деизма и Просвещения усомнились в традиционной доктрине об аде. Затем в девятнадцатом веке отец либерального протестантского богословия Фридрих Шлейермахер (1768-1834 гг.) бросил вызов учению об аде, предложив идею о том, что Божье избрание является коллективным, а не индивидуальным. Таким образом, упреждая Барта, Шлейермахер вскользь упомянул о том, что все люди были избраны к спасению.[vi] Позднее, в девятнадцатом веке, шотландский писатель-романист и поэт Джордж Макдональд (1824-1905 гг.) выдвинул предположение о том, что огонь Божьей любви полностью уничтожит грех и нечистоту во время определенного очищения после смерти. Важно обратить внимание на то, что ученик Макдональда Клайв Льюис решил не следовать учению своего наставника.[vii]

Уже к середине двадцатого века настолько небольшое количество людей на Западе соглашалось с традиционным учением об аде, что философ-атеист Бертран Рассел смог заметить: «Ад уже не настолько реален и ни настолько горяч, каким он был раньше».[viii] Выдающиеся богословы также отвергли идею о вечном наказании и начали учить различным формам универсализма. Самым влиятельным из них был Карл Барт (1886-1968 гг.), великий реформатский богослов из Швейцарии. Барт учил о том, что все люди были одновременно осуждены и избраны во Христе, а осуждение на вечные муки произошло на кресте. Тайна спасения заключается не в том, что некоторые люди спасены, как этому учил Августин и богословы эпохи Реформации, а в том, что некоторые люди согрешают против благодати и отвергают спасение. Однако у нас есть надежда на спасение всех людей, потому что в Боге всегда больше благодати , чем греха в нас. Барт настаивал на том, что мы не можем утверждать, что все люди будут спасены, потому что подобное утверждение является богословским обобщением, не соответствующим характерным особенностям библейского свидетельства Иисуса Христа.[ix] Однако большинство из толкователей Барта приходят к тому выводу, что богословская логика Барта указывает на универсализм, и именно к такому умозаключению пришли те, на кого оказал влияние Барт: Джон А.Т. Робинсон, Жак Эллюль, Жан Бонда, Эверхард Юнгель и Юрген Мольтманн.[x]

Богослов и философ Джон Хик защищал универсализм с довольно нетрадиционной точки зрения. Он считал, что это – единственно заслуживающее доверия решение постоянно обсуждающейся проблемы существования зла и страданий: только если в конечном итоге все будут спасены, мы можем поверить в существование Бога любви.[xi]

Некоторые католические богословы двадцатого века также подвергли сомнению традиционную католическую доктрину об аде. Жак Маритен предполагал существование чистилища (без наказания) для осужденных на вечные муки. Карл Ранер говорил, что у нас нет ясного откровения о том, что кто-либо осужден на вечные муки, и что мы должны признать Божью волю всеобщего спасения. Ганс Урс фон Бальтазар высказывал мнение о том, что мы обязаны надеяться на спасение всех людей. Даже папа римский Иоанн Павел II допускал мысль о том, что ад является не наказанием, а условием для тех, кто отделил себя от Бога, и мы не можем с полной уверенностью знать о том, действительно ли люди осуждены на вечные муки так, как принято традиционно верить.[xii] Однако недавние католические заявления Ватикана указывают на большую приверженность традиционной эсхатологии. Энциклика «Dominus Iesus» (2000 г.) предупреждает о том, что приверженцы других религий, которые не принимают Евангелие, сталкиваются с «препятствием к спасению», которое помещает их «в смертельно опасное положение».[xiii] Катехизис католической церкви учит «существованию ада и его вечности», а также тому, что умершие в состоянии смертного греха «подвержены наказанию ада, ‘вечному огню’».[xiv] Комментируя подобные утверждения, покойный кардинал Эвери Даллес сделал замечание по поводу «безрассудного оптимизма» богословов как предыдущих веков, так и современных.[xv]

В восточном православии история вопроса развивалась таким же образом. В основном на протяжении своей истории официальные документы церкви учили о двух местах, куда направляются все люди: рай и ад. Только с 1970 х годов два православных богослова начали призывать к пересмотру этой точки зрения – Каллист Уэр и митрополит Илларион Алфеев в России.[xvi]

Евангельские верующие и пятидесятники являются новичками в этом обсуждении. Робин Перри, иногда публикующийся под псевдонимом Грегори Макдональд, издал несколько книг, посвященных «евангельскому универсализму», который включает несколько вариантов, но все они согласуются с мнением остальных универсалистов в том, что в конечном итоге Бог спасет всех людей посредством дела Христа.[xvii] Перри утверждает, что ни православие, ни протестантизм не нуждаются в устранении универсализма; другими словами, евангельский и православный верующий могут принять универсализм, не обнаруживая в этом никакой богословской непоследовательности. Однако в своем, возможно, самом интересном издании Перри компилирует разнообразные сочинения сторонников универсализма, которые с богословской точки зрения не были ни православными (например, Шлейермахер, Робинсон и Хик), ни евангельскими верующими (Юлиана Норвичская, Барт, Бальтазар и Мольтманн).[xviii] Томас Талботт является евангельским философом, чей труд об универсализме привлек широкое внимание.[xix] В 2012 году книга пастора мегацеркви Роба Белла «Любовь побеждает» (Love Wins), которая косвенным образом представляет обнадеживающий универсализм (подобно точке зрения Бальтазара: мы можем надеяться, не имея полной уверенности), вызвала настоящую бурю разногласий как в самих евангельских кругах, так и за их пределами.[xx] Журнал «Время» (Time) на обложке одного из своих номеров поместил рекламу этой книги. Если евангельские верующие до этого не знали о том, что некоторые из их богословов и пасторов бросили вызов традиционной эсхатологии, то новая книга неожиданно открыла им глаза на это.