Использование термина в Писании

Теологи, на которых мы ссылались выше, придают особое значение благодати Бога и Его обетованиям, и это полностью согласуется с соответствующими библейскими текстами. Как мы увидим, характер завета, который заключает в себе милость и обетование Божий, трудно переоценить. Но вопрос, на который нам необходимо ответить, состоит в следующем: дает ли понятие договора, соглашения или конвенции надлежащую точку опоры нашему толкованию завета благодати. Сейчас вопрос не в том, действительно ли для теологов, использовавших это понятие, последствия соглашения были важнее всего, и они в своем толковании завета благодати настолько строго следовали этому принципу, что все их построения были искажены перенесением подобного смысла. Более того, вопрос не в том, может ли понятие договора должным образом использоваться в толковании определенных аспектов тех божественных установлений, которые лежат в основе осуществления благодати Божьей по отношению к падшим грешникам и находят в ней свое выражение. И, наконец, вопрос не в том, нужно ли исключать взаимность обязательств из нашего представления об отношениях, установленных заветом благодати. Вопрос заключается в том, можно ли библейско-теологическим исследованием доказать, что слово «завет» в Писании (берит в иврите и диатхеке в греческом) следует толковать с точки зрения двустороннего договора или соглашения.

а) Заветы между людьми

Изучая Писание, мы действительно обнаруживаем, что берит применяется к отношениям, устанавливаемым между людьми. Авраам и Авимелех заключили завет при Вирсавии (Быт. 21:27,32). Авимелех сказал Исааку: «Заключим с тобою союз» (Быт. 26:28). Лаван говорил Иакову: «Теперь заключим союз, я и ты, и это будет свидетельством между мною и тобою» (Быт. 31:44). Жители Гаваона сказали Иисусу Навину: «Итак, заключите с нами союз» (Нав. 9:6,11,15). Давид заключил завет с Ионафаном, а Ионафан — с Давидом (1 Цар. 18:3). Давид заключил союз с Авекиром (2 Цар. 3:12,13,21); он также заключил завет со всеми старейшинами Израиля в Хевроне, когда стал царем всего Израиля (2 Цар. 5:3). Заключили завет Соломон и Хирам (3 Цар. 5:12). Может показаться несомненным, что здесь преобладает понятие договора или контракта и что заключить завет — значит просто вступить в двусторонний договор или объединиться в союз.

Во-первых, необходимо отметить, что, даже если бы в этих заветах основным было понятие двустороннего договора, из этого не следует, что идея договора лежит в основе заветных отношений, которые Бог устанавливает с человеком или учреждает их. Следует признать, что между людьми существует равенство, не применимое к отношениям между Богом и людьми, и понять, насколько гибко изучаемый нами термин используется в Писании, так же как и в другой литературе. Следовательно, можно заключить, что двусторонний договор является сущностью завета тогда, когда имеются в виду просто человеческие отношения, и что такое понимание совершенно неуместно, когда рассматриваются отношения между человеком и Богом.

Во-вторых, нужно сказать, что Септуагинта в этих случаях передает древнееврейское слово берит греческим диатхеке. Это важно, поскольку если бы сущностью завета в этих случаях было двустороннее соглашение, следовало бы ожидать, что в переводе будет использовано слово сунтхеке. По меньшей мере, это позволяет заподозрить, что переводчики Септугинты, встречаясь с этими примерами завета в человеческих отношениях, руководствовались мыслью не о двустороннем соглашении. Герхардус Фос ошибается, говоря: «Когда между человеком и человеком заключается берит, суть которого состоит в обоюдном соглашении, переводчики используют не диатхеке, а сунтхеке — слово, которое точно соответствует слову завет». Термин сунтхеке крайне редко встречается в канонических книгах Септуагинты. Он появляется два или три раза, но только одни раз, возможно, используется для перевода слова берит. В этом единственном случае оно относится к завету Бога с Израилем.

В-третьих, рассматривая некоторые из упомянутых примеров, мы обнаружим, что понятию договора или соглашения в них отводится не первое место. Не отрицается, что при заключении завета ставится условие, на которое соглашается тот, кто вступает в этот завет. Авимелех сказал Исааку: «Заключим с тобою союз, чтобы ты не делал нам зла, как и мы не коснулись до тебя» (Быт. 26:28,29). И Лаван сказал Иакову: «Теперь заключим союз, я и ты, и это будет свидетельством между мною и тобою» (Быт. 31:44). И Лаван, и Иаков, очевидно, договорились, что они не перейдут за холм и памятник, чтобы причинить друг другу зла (см. ст. 52). Здесь — действительно обязательство. Но если исследовать все примеры, где заключаются заветы между людьми, то определенно будет ясно, что в них подчеркнуто понятие «клятва верности», а не «двустороннее соглашение». На передний план выдвигаются не условия соглашения, а обязательство, которое один человек торжественно берет на себя перед другим. И это важно настолько, что излагать оговоренные условия соглашения вообще нет необходимости. Обращается внимание на то, что заключающие союз дают друг другу честное слово, а конкретные условия, от которых зависит выполнение обязательства или само соглашение, не упоминаются. Обещание безграничной верности или обязательство, которое принимается всей душой, по-видимому, и составляют сущность завета. Дается обещание, которое может быть скреплено клятвой, и как следствие этого обещания и клятвы возникают определенные узы. Речь идет о нерасторжимых взаимоотношениях, предполагающих безусловные обязательства; эти обязательства могут касаться предмета соглашения или установленных отношений. Это можно легко подтвердить обращением Давида к Ионафану: «Ты принял раба твоего в завет Господень с тобою» (1 Цар. 20:8). Давид считает обязательство Ионафана нерушимым, как божественное установление, и рассматривает это обязательство как скрепленное божественной клятвой.

Если подобное истолкование сущности заветов между людьми верно; тогда такой элемент, как требования и условия, разработанные совместными усилиями обеих сторон и положенные в основу соглашения, необязательно должен присутствовать в заветах между людьми. Конечно, обе стороны, заключающие договор, связываются обязательствами, но эти обязательства являются настолько глубоко прочувствованными и всеобъемлющими, что понятие условий договора отходит на задний план или полностью исчезает. Очевидно, что из этих примеров человеческих отношений мы не можем получить никаких доказательств в пользу идеи двустороннего соглашения или договора.

б) Заветы, заключенные с Богом по инициативе человека.

Следующий тип завета, который следует рассмотреть, — это завет, в который человек вступает с Богом по собственной инициативе. В дни Иисуса Навина народ сказал: «Господу, Богу нашему, будем служить, и гласа Его будем слушать» (Нав. 24:24), и в ответ на это обещание Иисус Навин заключил в тот день завет с народом, и дал ему постановления и закон в Сихеме (Нав. 24:25). У нас есть пример Иодая, который «заключил завет между Господом и между царем и народом, чтобы народ был народом Господним» (4 Цар. 11:17). Иосия говорит: «Заключил пред лицем Господним завет — последовать Господу и соблюдать заповеди Его и откровения Его и уставы Его от всего сердца и от всей души, чтобы выполнить слова завета сего, написанные в книге сей. И весь народ вступил в завет» (4 Цар. 23:3). И, наконец, Ездра сказал народу в свое время: «Заключим теперь завет с Богом нашим, что… отпустим от себя всех жен» (Езд. 10:3). Это — примеры заключения завета с Богом. Нельзя не отметить, что на передний план в этих случаях выступает не понятие контракта или соглашения. Строго говоря, такой завет и не является договором. Хотя лица, вступающие в завет, соглашаются выполнять определенные обещания, точное значение — не договор между людьми и не обоюдное соглашение между людьми и Господом. Следует отличать соглашения, заключенные на условиях, о которых договорились стороны, от тех соглашений, которые предполагают послушание или обязательства. В этих случаях мы находим обязательство веры или торжественную клятву со стороны заинтересованных лиц. Они связывают себя обещанием верности Господу в соответствии с откровением Его воли. Завет — это официальное обещание преданности Богу, неограниченное и безусловное обязательство служить Ему. Мы далеки от мысли о том, что узы завета скрепляются по принятии определенных условий, и что одна из сторон обещает выполнять эти условия в том случае, если другая сторона также будет придерживаться взятых на себя обязательств. Мы видим завет скорее как безусловное, принятое всей душой обязательство.

в) Божественные заветы

Но когда мы переходим к примерам заветов, заключенных с людьми Богом, нам особенно необходимо точно и безотлагательно ответить на вопрос: составляет ли понятие двустороннего договора сущность божественного завета? Если такая формулировка сужает вопрос, изложим его иначе: является ли двусторонний договор или соглашение неотъемлемой частью библейского понятия завета, который Бог дает людям?

В Ветхом Завете есть несколько примеров, в которых слово «завет» используется по отношению к Божьим предустановлениям о творении и избрании. Выражение «завет о дне и ночи» употребляется как синоним «установления о дне и ночи» (Иер. 33:20, 25). Очевидно, что здесь подчеркиваются исходящие из определения Божья прочность и вечность этих уставов, и неизменность, проистекающая из того же определения. Здесь возможна также ссылка на данное после потопа обещание, что во все дни земли сеяние и жатва, холод и зной, лето и зима, день и ночь не прекратятся (Быт. 8:22). В этом случает внимание привлекает верность Божья не только своим установлениям, но и Своим обетованиям; обобщая, можно сказать, что в связи с этим завет указывает на определения Божий как непоколебимо учрежденные Его изволением, властью и верностью. Мы получаем, таким образом, некоторое представление о том, как понятие «завет» может выражать божественную верность и монергизм (божественное единоначалие).