13. Перчатки из человеческой кожи

На протяжении многих веков Ватикан называл Францию старшей дочерью католической церкви. И действительно, именно эта страна сыграла ключевую роль в формировании, а затем в поддержании папского могущества. Именно король франков Хлодвиг (481-511) своим принятием католичества и победами над папскими противниками арианами дал политическую власть папству. Другой французский король Пипин Короткий (751-768) занятые им у племени лангобардов земли в Италии торжественно передал во власть римского папы. В этой связи весьма интересно письмо, которое папа отправил незадолго до этого королю Пипину: «Я, Петр, апостол, свидетельствую, увещеваю и умоляю вас, всехристианнейшие короли Пипин, Карл и Карломан, со всей иерархией, епископами и аббатами, священниками и всеми монахами, а также, все судьи, герцоги, графы и весь народ франков. Подобным же образом вас также увещевают и повелевают вам Матерь Божья, престолы и господства и все воинство небесное спасти возлюбленный Рим от гнусных лангобардов. Если вы послушаетесь, то обещаю вам я, Петр, апостол, мое покровительство в этой и в будущей жизни. Я приготовлю вам славные жилища на небесах и подарю вам вечную радость в раю. Делайте общее дело с моим народом в Риме, и я вам поручусь, что вы получите все, о чем бы вы не попросили. Я заклинаю вас не допустить этот город до растерзания и страдания, чтобы не терзались и не страдали ваши души в аду с Диаволом и его замученными ангелами. Из всех народов под небесами франки в глазах Петра в высшей степени ценны; вы все обязаны мне вашей победой. Повинуйтесь и повинуйтесь скорей! И Господь наш Иисус Христос даст вам по моим молитвам в этой жизни долготу дней, безопасность и победу, а в будущей жизни умножит над вами свои благословения среди святых Своих и ангелов». Другой французский король, сын Пипина — Карл «Великий» (768-814) не только преумножил владения пап в Италии, но и благодаря своим многочисленным войнам, в результате которых им была создана первая средневековая империя, отдал все завоеванные земли в духовную власть папе. «Время правления Карла Великого имело для истории церкви и, в узком смысле, для папства выдающееся значение. Римский католицизм был обязан этому сильному государю очень многим, как и магометанство великому пророку Аравии. Папа стал теперь светским государем. Долгожданный и страстно желанный день настал, любимая мечта столетий осуществилась. Преемниками апостола Петра были провозглашены самодержавные папы, владетели города и области Рим»1. В борьбе папства с протестантами Франция также всегда играла одну из ведущих ролей. Вспомнить хотя бы зловещую Варфоломеевскую ночь 24 августа 1572 года, когда находящиеся в Париже протестанты-гугеноты были вырезаны самым бесчеловечным образом. О том влиянии, которое имело католичество во Франции, говорит весьма ярко и тот факт, что на протяжении почти ста лет фактическими правителями этого государства были кардиналы Ришелье, Мазарини, Флери. И вот именно в этой стране, многовековом оплоте папства, вспыхивает первая в мире за всю его историю революция, одним из главных «знамен» которой становится беспощадная борьба с религией. «С особой яростью набросились якобинцы на римско-католическую церковь и на христианскую религию… «Я громко проповедую, что нет другого Бога, кроме природы, другого владыки, кроме человеческого рода. Граждане, пришло время уничтожить религию — род человеческий отбросил свои помочи» — было провозглашено в те дни. 13 ноября 1793 г. Конвент (правительство Франции того времени) предъявил духовенству требование отречься от христианства, что бывший епископ Парижа Гобель уже торжественно исполнил перед собранием3. «За этими разительными примерами последовало очень много отречений от сана со стороны священников и викариев по всей Франции»4. 24 ноября 1794 года Парижская Коммуна принимает следующее постановление: «Принимая во внимание, что парижский народ отказался признавать какой-либо другой культ, кроме культа Истины и Разума, Генеральный Совет Коммуны постановляет: 1) что все церкви или храмы всевозможных вероисповеданий, существующих в Париже, будут немедленно же заперты; 2) что все священнослужители, к какому бы культу они не принадлежали, будут лично и индивидуально ответственны за те смуты, источником которых окажутся религиозные мнения; 3) что всякий, кто потребует открытия храма или церкви, будет арестован, как подозрительный; 4) что революционные комитеты будут приглашены зорко наблюдать за всеми священниками; 5) что будет составлена петиция Конвенту, приглашающая его издать декрет, который отстранял бы священников от всякого рода общественных должностей, а равно и от всех мест в национальных мануфактурах»1. Христианство было фактически запрещено. На духовенство обрушились небывалые доселе гонения. Воспользовавшись тем, что некоторые из священников были замешаны в антиреспубликанских заговорах, Конвент принимает весьма жесткие законы. «18 марта 1793 г. он декретировал смертную казнь против священников, замешанных в беспорядках, которые возникали или возникли бы в департаментах. В тот же самый день Конвент повелел, чтобы священники, подлежащие ссылке, задерживались на территории республики, затем «отвозились немедленно же в окружные тюрьмы, судились военными судьями и наказывались смертью в двадцать четыре часа». 23 апреля Конвент декретировал, чтобы духовные лица, не присягнувшие поддерживать свободу и равенство, были немедленно же ссылаемы в Гвиану. 29 и 30 вандемьера II года был вотирован террористический закон. Священники, подлежавшие ссылке и уличенные в том, что они помогали внешним и внутренним врагам, подняв оружие против республики, должны были предаваться смерти через двадцать четыре часа после того, как факт был бы объявлен и констатирован военным судом, а «факт будет признан доказанным, если он подтвердится письменным заявлением за двумя подписями или одною подписью, удостоверенною свидетелем, или же если он подтвердится устным и сходным показанием двух свидетелей». Что касается священников, подлежавших ссылке и вернувшихся во Францию, то для того, чтобы они подверглись наказанию, определенному законом 18 марта, достаточно было, чтобы два свидетеля заявили согласно, что эти священники действительно подлежали ссылке. Наконец, тот же закон наказывал ссылкой не только священников, состоявших на службе и не пожелавших принести присягу, требуемую декретом 27 декабря 1790 г., или священников, не состоявших на службе и не присягнувших, что они будут поддерживать свободу и равенство, но также и всех тех священников (за исключением стариков и расслабленных), которые, после принесения ими присяги, были бы обвинены в недостаточном гражданском рвении шестью гражданами кантона, после того, как это обвинение было бы «рассмотрено директорией департамента по донесению окружных властей»2. Понятно, что при подобной формулировке и минутном разборе подобных дел судом, под их действия легко попадало почти все духовенство, чем широко и пользовалось республиканское правительство, взявшее цель на уничтожение культа как такового1. В стране начинается террор, не сопоставимый по своему размаху и планомерности ни с чем еще в предшествующей ему истории земли, и затмившийся только в XX веке сталинскими ГУЛАГами и фашистскими концлагерями. Но чем же была вызвана такая тотальная ненависть к религии? Как могла вчерашняя «дочь католической церкви» превратиться в ее страшную гонительницу? Как народ в течение считанных месяцев мог так изменить свои взгляды? И как в сугубо, вроде бы, религиозной стране могло вырасти столько философов-атеистов и беспощадных революционеров? Чтобы разобраться в этом очень важном и интересном вопросе, прочитаем выдержки из речей представителей республиканского правительства Франции о религии. «Пока во Франции была господствующая религия, поддерживаемая соглашением между попами и деспотами, заинтересованными в продлении злоупотреблений, из которых они извлекали пользу, возможно было принудительными мерами заставлять всех граждан исповедовать одинаковые религиозные истины, какими бы ошибочными они ни казались. Но после торжественного провозглашения Конституции — этого нового Евангелия французов, народным магистратам не надлежит более забывать священных начал свободы… » «Заботу о распространении просвещения мы должны предоставить здоровой философии и правильно поставленному образованию; царство разума должно расти и подготовить полное уничтожение предрассудков, под игом которых слишком долго гнулось человечество». Царство попов прошло безвозвратно. С каждым новым днем постепенно все более и более разрушаются суеверие и фанатизм, а они были самым страшным оружием попов. Вся тайна их влияния заключалась в том, что, не обладая никакой тайной, они заставляли думать, что таковая у них существует. «Припомните-ка, как для того, чтобы пустить пыль в глаза, они устраивали множество пышных крестных ходов, выставляя напоказ самую дерзкую роскошь. Других способов продержаться а, главное, сохранить незаконно захваченные богатства у них не было, это они твердо знали». «Но нашелся, наконец, тертый калач, по имени Вольтер, который немало поспособствовал тому, чтобы низвергнуть трон, воздвигнутый себе этими лицемерами, сумевшими использовать невежество и доверчивость наших добрых предков. Этот великий человек, пуская в ход то шутку, то доводы разума, первый подточил основы чудовищного здания; выдвинутые им положения незаметно прививались и подготовили наступление царства всемирной свободы, к которому мы уже близки». «У нас своя совесть, свой разум, своя религия; мы не хотим руководствоваться ни совестью, ни разумом, ни религией духовенства». «Возможно ли, вообще говоря, терпеть религию, которая по самому существу своему нетерпима? Мы убеждены, что та Конституция, которую вы предложите французам, даст на этот вопрос отрицательный ответ». Корни веры заложены глубже; они еще крепки. Сокровища церкви создались из пожертвований верующих, правда, чтобы добиться их, прибегали иногда к преступным способам. Общество вообще сможет искоренить христианскую традицию лишь медленно и постепенно, заменяя ее в сознании масс иными, более жизненными и широкими идеалами. «Священник создает жалкое и ничтожное представление о Вечном; по его учению, небо ведет мелочное выполнение обрядов; социальные добродетели им отрицаются; он унижает душу, развращает ум и оскверняет человека. Мы, а вместе с нами в ближайшем будущем, вероятно, и все граждане Франции, представляем себе Предвечного не в виде восточного деспота; мы мыслим его иначе и полагаем, что он скорее окружен Миносом, Аристидом и Ликургом, чем св. Крепином, св. Франциском или св. Антонием. Добросовестный хлебопашец, хороший солдат и благонамеренный гражданин — таковы святые, память которых мы будем чтить». В отношении религиозных предрассудков наша страна, с моей точки зрения, находится в благоприятном положении; общественное мнение весьма прогрессивно. Царство суеверия почти разрушено; священник уже в меньшей степени является теперь объектом поклонения, чем самая идея религии и предмет веры. «Свет философии, проникая в самые отдаленные от нее области, разогнал жуткие и нелепые призраки, созданные честолюбием священников и политикой королей и ставшие под их давлением предметом слепого обожания. Теперь в сознании остаются только те достойные почитания догматы, которые служат опорой нравственности и тому высокому и трогательному учению о равенстве, которое сын Марии преподал некогда своим согражданам. Близится, несомненно, время, когда евангелие разума и свободы станет евангелием всего мира»1. «Оказывается подходящим лишь один закон, а именно — изгнать из королевства священника-возмутителя. (Аплодисменты на трибунах). Это средство было применено против иезуитов, и иезуитов забыли; только изгнанием вы можете прекратить заразительное влияние виновного, его нужно удалить от его прозелитов; ибо, если, наказывая его каким-либо иным образом, вы оставите ему возможность проповедовать, служить обедню (смех) и исповедовать (а вы не можете лишать его этой возможности, если он останется в королевстве, то он, будучи наказан, причинит вам больше вреда, чем, если он будет оправдан). Я смотрю на священников-возмутителей как на зачумленных, которых следует отправлять в испанские и итальянские лазареты… (Аплодисменты, ропот и одобрение). Следует наказать виновного священника. Всякие средства, клонящиеся к примирению, отныне бесполезны, и я спрашиваю, к чему же привело в действительности такое количество неоднократных помилований? Наша снисходительность усилила дерзость наших врагов; итак, следует изменить систему и применять, наконец, строгие меры. Эх! Пусть не говорят мне, что, желая одолеть фанатизм, удвоим его силу, это чудовище уже не является тем, чем оно было; оно не может долго жить в атмосфере свободы; уже раненое философией, оно окажет лишь слабое сопротивление; сократим же его опасную и судорожную агонию, умертвим его мечом закона. Вселенная будет рукоплескать при этой великой казни, потому что во все времена и у всех народов фанатические священники являлись бичами общества, убийцами человеческого рода; все страницы истории запятнаны их преступлениями; они повсюду ослепляют легковерный народ, они мучат невинность страхом и слишком часто продают преступникам то небо, которое бог дарует лишь добродетельным». (Неоднократные аплодисменты). Таким образом борьба между революцией и церковью становилась определенною, ясною и ожесточенною». Итак, вожди революции обвиняли религию и папское духовенство в том, что оно:

1) поддерживало в народе грубые религиозные предрассудки и суеверия;

2) наживалось на простодушии и доверчивости людей;

3) затмевало сознание людей через показную роскошь храмовых служб;

4) являлось крайне нетерпимым ко всякому инакомыслию;

5) создавало у людей ложное представление о Боге, как о восточном деспоте, якобы постоянно ведущем учет обрядам, которые выполнял человек;

6) священники требовали себе поклонения больше, чем самой религии. И ведь каждое из этих утверждений было всецело обоснованным. Своей дикой жестокостью, ханжеством, алчностью, нетерпимостью церковь, вместо того, чтобы вести людей к себе, к Богу, отталкивала их, внушая им ужас, смешанный с ненавистью. И когда страх людей, замешанный на средневековых суевериях перед церковью, ушел, то народ с радостью обрушился на тех, кто запугивал, эксплуатировал и наживался на нем веками. Но даже в этот разгул борьбы с религией мы видим, что даже вожди революции делали разницу между папской церковью, духовенством и Христом, Который первый, по их словам, дал людям равенство и свободу. Понимая, что без религии человек жить не может, республиканское правительство вместо отмененного христианства дает народу новую религию — Культ Разума, представлявший собой странное смешение революционной философии о Свободе и Равенстве всех людей, служении Республике с использованием атрибутики упраздненного католичества в виде храмов и видимого изображения «богини Разума», которую в отнятых и переоборудованных храмах представляли женщины, восседающие в креслах на возвышении1. По сути, Культ Разума представлял собой культ Отечества. Но само отправление этого культа являло порой просто святотатственную оргию. «Человеческого языка недостаточно, чтобы выразить то, что происходит в природе людей, подпавшей одуряющему влиянию пошлости. Можно понять лесных чернокожих мумбо-юмбо, еще больше можно понять индейцев вау-вау; но кто поймет этого прокурора Анаксагора, некогда Жана Пьера Шометта? Мы можем только сказать: человек рожден идолопоклонником, поклонником видимого, так он чувственно-впечатлителен и так много общего имеет с природой обезьян. Дело в том, что в тот же самый день, едва окончился веселый танец «Карманьола», как явился прокурор Шометт с муниципалами и представителями департаментов и с ними странный багаж: новая религия! В зал Конвента вносят на плечах, в паланкине, г-жу Кандейль из Оперы, красивую, когда она хорошо подкрашена, в красном вязаном колпаке и голубом платье; увитая гирляндами из дубовых листьев, она держит в руке пику Юпитера-Народа; впереди нее идут молодые женщины в белых платьях с трехцветными поясами. Пусть мир посмотрит на это! О Национальный Конвент, чудо Вселенной, это наше новое божество — богиня Разума, достойная, единственно достойная поклонения! Отныне мы будем поклоняться ей. Ведь не будет слишком смелым просить верховное национальное представительство, чтобы и оно также отправилось с нами в ci-devant собор Богоматери и исполнило несколько строф в честь богини Разума? Председатель и секретари посылают по очереди богине Кандейль, обносимой вокруг их эстрады, братский поцелуй, после чего ее, по положению, подносят к председателю и сажают по правую руку его. Потом, после надлежащего отдыха и цветов красноречия, Конвент, собрав своих членов, пускается в путь в требуемой процессии по направлению к собору Богоматери. Богиня Разума опять сидит в своем паланкине, несомая впереди, конечно, людьми в римских тогах и сопровождаемая духовой музыкой, красными колпаками и безумием человечества. Богиню Разума сажают на высокий алтарь собора, и требуемое поклонение, или квазипоклонение, говорят газеты, совершается; Национальный Конвент поет «гимн Свободе, слова Шенье, музыка Госсека». Это первый праздник Разума, первое общественное богослужение новой религии Шометта. «Соответствующий фестиваль в церкви Св. Евстахия, — говорит Мерсье, — имел вид празднества в большой таверне. Внутренность клироса представляла пейзаж, украшенный хижинами и группами деревьев. Вокруг клироса стояли столы, уставленные бутылками, колбасами, свиными сосисками, пирогами и другими кушаньями; гости входят и выходят во все двери; кто бы ни являлся, всякий отведывал вкусного угощения. Восьмилетние дети, мальчики и девочки, отведывали яства в честь Свободы и пили вино из бутылок; их быстрое опьянение вызывало смех. Богиня восседала на возвышении в лазоревой мантии с невозмутимо спокойным видом; канониры с трубкой во рту прислуживали ей в качестве церковных служителей, а на улице безумные толпы танцевали вокруг костров, сложенных из балюстрад приделов, скамеек священников и каноников; и танцующие — я ничего не преувеличиваю, — танцующие были почти без брюк, с обнаженными грудью и шеей, со спущенными чулками. Все это неслось и кружилось вихрем, подобно облакам пыли, предшествующим буре и разрушению». В церкви Св. Жер-ве «ужасно пахло селедкой». Секция или муниципалитет не позаботились о пище, предоставив это воле случая. Другие мистерии, по-видимому кабирического или даже пифийского характера, мы оставляем под завесой, которая была благоразумно протянута «вдоль колонн боковых приделов», и не будем отодвигать ее рукой Истории»1. Вскоре в храмах начинают ставить бюсты философов, а зетем погибших революционеров — Марата, Шалье, Лепелетье2. Эта ситуация весьма напоминала ту, которая спустя больше века сложится у нас в стране, где произойдет полуобожествление Ленина, где вместо крестных ходов будут демонстрации, а вместо религиозных ритуалов — светские обряды. Однако, вскоре вожди Революции увидели, что безликий и сугубо атеистический Культ Разума не совсем удовлетворяет народ. И потому Республика дает стране новый культ Верховного Существа. «Вот тот декрет, которым учреждался и организовался (18 флореаля II года) культ Верховного Существа: «I. Французский народ признает существование Верховного Существа и бессмертие души. — П. Он признает, что культ, достойный Верховного Существа, заключается в выполнении человеком его обязанностей. — III. Из этих обязанностей он считает первейшими: ненавидеть нечестность и тиранию, наказывать тиранов и изменников, помогать несчастным, уважать слабых, защищать угнетенных, делать другим все возможное добро и не быть ни к кому несправедливым. — IV. С целью напоминать людям о Божестве и о их собственном достоинстве, будут учреждены празднества. — V. Их названия будут заимствованы у славных событий нашей революции, у наиболее дорогих и полезных человеку добродетелей, у величайших благодеяний природы. — VI. Французская республика будет праздновать ежегодно события 14 июля 1789 г., 10 августа 1792 г., 21 января 1793 г., 31 мая 1793 г. — VII. Она будет праздновать каждый десятый день, и эти праздники будут носить следующие наименования: в честь Верховного Существа и Природы. — В честь человеческого рода. — В честь французского народа. — В честь благодетелей человечества. — В честь мучеников свободы. — В честь Свободы и Равенства. — В честь Республики. — В честь Свободы и мира. — В честь Любви к Отечеству. — В честь ненависти к тиранам и изменникам. — В честь Истины. — В честь Справедливости. — В честь Целомудрия. -В честь Славы и Бессмертия. -В честь Дружбы.-В честь Воздержания. — В честь Мужества. — В честь Добросовестности. — В честь Героизма. — В честь Бескорыстия. — В честь Стоицизма. — В честь Любви. — В честь Супружеской Любви. — В честь Родительской Любви. — В честь Материнской Нежности. — В честь Сыновей Почтительности. — В честь Детства. — В честь Юности. — В честь зрелого Возраста. — В честь Старости. — В честь несчастия. — В честь Земледелия. — В честь Промышленности. — В честь Наших Предков. — В честь Потомства. — В честь Счастья. — VIII. Комитеты Общественного Спасения и Народного Просвещения должны будут представить проект организации этих празднеств. — IX. Национальный Конвент призывает все таланты, достойные служить человечеству, к содействию установления этих праздников путем гимнов, цивических песен и всеми средствами, могущими содействовать их украшению и их полезности. — X. Комитет Общественного Спасения выберет те художественные произведения, которые покажутся ему наиболее способными выполнить такое назначение, и вознаградить их авторов. — XI. Свобода культа сохраняется, согласно декрету 18 фримера. — XII. Всяческие аристократические сборища, противные общественному порядку, будут разгоняться. — XIII. В случае смут, поводом или мотивом которых явится культ, лица, которые будут возбуждать их фанатическими проповедями или антиреволюционными инсинуациями, а также лица, которые будут вызывать их несправедливыми и ненужными насилиями, будут равно наказываться по всей строгости законов. — XIV. Должен быть представлен особый доклад относительно более подробных постановлений, относящихся к этому декрету. — XV. 20 прериаля этого года будет устроено празднество в честь Верховного Существа. — Давиду поручается представить проект этого празднества Национальному Конвенту». 23 флореаля, Комитет Общественного Спасения принял следующую резолюцию, в которой речь Робеспьера была представлена в виде священного текста, в виде евангелия новой религии: «Комитет Общественного Спасения постановляет, чтобы на фронтонах зданий, служивших прежде отправлению культа, надпись Храм Разума была заменена следующими словами статьи 1-й декрета Национального Конвента от 18 флореаля: Французский народ признает существование Верховного Существа и бессмертие души. — Комитет постановляет также, чтобы доклад и декрет 18 флореаля были прочитываемы публично, в десятые дни декад, в течение месяца, в тех же зданиях. На национальных агентов при коммунах республики возлагается выполнение этого постановления; они должны будут немедленно представить отчет об этом Комитету». Исполнители нового культа немедленно же завладели церквами, на дверях которых они начертали золотыми буквами слова своего повелителя. Они возбудили петицию в пользу того, чтобы этот культ был оплачиваем государством»1. «Во всех коммунах должен быть храм Верховного Существа, а если где-либо его еще не существует, то муниципальные власти обязаны немедленно же открыть его в одной из бывших церквей… » «Надпись на храме Разума должна быть заменена следующей: Храм, посвященный Верховному Существу…». Все «добрые граждане» обязаны присутствовать на празднестве 20 прериаля. На тех, кто не будет присутствовать на нем, «обращается внимание наблюдательных комитетов и муниципальных властей». «Согласно постановлению представителя народа от 25 жерминаля, лица, которые празднуют старый воскресный день, выражая это празднование бездельем, прогулками, парадной одеждой или какими-либо другими внешними признаками, будут лишены в этот день своей порции хлеба, не заработанной ими их праздностью. Там, где это наказание не может быть применено, наблюдательные комитеты или муниципальные власти будут налагать на вышеуказанных лиц штраф, пропорционально их средствам, но не менее, чем во сто су каждый раз, и не освобождая от него бедняков. Кроме того, имена этих лиц, как фанатиков и неповинующихся закону, будут вывешены у входных дверей мэрии или храма Верховного Существа». «Все монументы, мебель и другие служащие фанатизму предметы, которые еще могли оставаться в бывших церквах», приказывалось немедленно же перевезти в округа. То, что могло быть продано из них, должно было продаться, а все остальное сожжено. Все расходы по устройству храмов должны были происходить на счет «богатых, аристократов, фанатиков, эгоистов, равнодушных и умеренных в революции, а также интриганов». Эти налоги должны были установляться генеральными советами коммун или наблюдательными комитетами»1. Итак, если бы мы могли оказаться на улицах Парижа 1793 года, то нашему взору предстали бы нарядно одетые горожане, смеющиеся и веселящиеся перед лицом страшной гильотины, отсекающей головы папского духовенства, вчерашних властителей их душ, тех, кто казнил и сжигал на протяжении веков, а теперь на себе испытывающих свои же методы. Причем, эта разодетая публика носит особые парики и изделия из кожи. «Отметим еще одну или, вернее, две вещи, не более: белокурые парики и кожевенное производство в Медоне. Много было толков об этих белокурых париках (perruques blondes). О читатель, они сделаны из волос гильотинированных женщин! Локонам герцогини, таким образом, может быть, случится покрывать череп кожевника; ее белокурому германскому франкизму — его черный галльский затылок, если он плешив. Или, быть может, эти локоны носят с любовью, как реликвии, делая носящего подозрительным? Граждане употребляют их не без насмешки весьма каннибальского толка. Еще глубже поражает сердце человека кожевенная мастерская в Медоне, не упомянутая среди других чудес кожевенного дела! «В Медоне, — спокойно говорит Монгайяр, — существовала кожевенная мастерская для выделки человеческих кож; из кожи тех гильотинированных, которых находили достойными обдирания, выделывалась изумительно хорошая кожа наподобие замши», служившая для брюк и для другого употребления. Кожа мужчины, добавляет он, превосходила прочностью и иными качествами кожу серны; женская же кожа почти ни на что не годилась — ткань ее была слишком мягкой! История, оглядываясь назад, на каннибализм от пилигримов (Purchas’s Pilgrims) и всех ранних и позднейших упоминаний о нем, едва ли найдет в целом мире более отвратительный каннибализм. Ведь это утонченный, изощренный вид, так сказать perfide, коварный! Увы! Цивилизация все еще только внешняя оболочка, сквозь которую проглядывает дикая, дьявольская природа человека. Он все еще остается созданием природы, в которой есть как небесное, так и адское»1. Подобная картина повторится и в России после Революции 1917 года, когда в течение считанных месяцев внешне столь православный русский народ будет крушить соборы и убивать священников, обвиняя их в лицемерии, насаждении суеверий, обогащении за счет людей. В период как Французской, так и Октябрьской Революций открылись страшные многовековые тайны монастырских тюрем, где духовенство гноило и зверски пытало людей2. Открылись потайные ходы между мужскими и женскими монастырями и останки новорожденных в их нишах. Открылись возле монастырей целые кладбища с захоронениями новорожденных детей — этого плода незаконной любви «степенных» монахов и монахинь. Открылись целые сокровищницы богатства высшего духовенства, нажитого им на доверчивости прихожан. Открылись настоящие дворцы этого духовенства, столь много ранее говорившего о своей скромности и бессеребренности, открылась правда о наследовании целых церквей и епархий по наследству!!!3 Открылись страшные гомосексуальные связи, процветавшие во внешне столь тихих обителях. Открылась страшная политическая борьба, которую вели «отшельники» за власть и деньги. Открылись механизмы бессовестных обманов, через которые духовенство привлекало народ в церковь, как то: мирротечение святых икон, нетленные мощи, неугасаемые лампады, святая вода. Словом, все, что на протяжении веков было строжайшей тайной, открылось перед взором всего мира во мгновение ока. Открылись и развратная жизнь, и нечистые обогащения, и духовные обманы «святых» отцов. Недаром Бог говорит: «Ибо нет ничего тайного, что не сделалось бы явным, ни сокровенного, что не сделалось бы известным и не обнаружилось бы» (Лука 8:17). И страшный, совсем недавний скандал, вызванный тем, что открылся массовый гомосексуализм среди папского духовенства в США, потрясший всю Америку, подтвердил еще раз этот библейский закон, как и слова пророка Малахии: «За то и Я сделаю вас презренными и униженными перед всем народом, так как вы не соблюдаете путей Моих, лицеприятствуете в делах закона» (Мал. 2:9). Эти слова предостережения обращены сегодня к каждому верующему, как неотъемлемой части царственного священства и особенно к тем, кто выполняет духовную работу. «Очень редко уровень духовности группы христиан может превзойти уровень духовности ее руководителей. Этот вывод, сделанный на основании жизненных наблюдений, должен привести в трепет и заставить задуматься тех, кто стремится к руководству. Духовность священников была в глубоком упадке, и их воздействие на народ было разрушительным. Поэтому Бог произнес это слово упрека и предупреждения через Своего пророка Малахию: «Итак, для вас, священники, эта заповедь». Руководители должны быть людьми, зрелыми в вере. Один из важнейших признаков зрелости — способность принимать увещевание и упрек. Способность откровенно признать свою вину и искать пути, чтобы загладить ее, является признаком зрелости в обычной жизни. Священники, которые должны были оказывать благотворное влияние на людей, вводили их в заблуждение своими действиями и отношением. Бог прогневался на них. Теперь Бог угрожал судом. Если они не послушают Его предупреждение, тогда Он прольет на них Свой гнев. «Если вы не послушаетесь, и если не примете к сердцу, чтобы воздавать славу имени Моему, говорит Господь Саваоф, то Я пошлю на вас проклятие». Заметьте, что, прежде всего, Бог привлекает священников к ответственности за недостаток благоговения перед Ним и истинного поклонения: «… Если не примете к сердцу, чтобы воздавать славу имени Моему…». Мы должны быть честными и искренними пред Богом, без чего поклонение лишено смысла. Нет никакого извинения неискренности, и именно в ней заключалась проблема израильских священников. Их служение было позором, а они совершенно этого не понимали и даже пренебрегали им. Их следовало порицать. Как Бог мог судить священников, если они даже не слушали? Двумя способами:

1. Он покажет им, кем они являются на самом деле

Он превратит их благословения в проклятия. Кроме жертвоприношений, большой привилегией священников было благословлять людей благословением Аарона. Через призывание Его имени Бог обещал благословить людей (Числа 6:27). Но теперь Бог намеревался сделать все наоборот, чтобы показать этим священникам, что они собой представляют. Вместо благословений, которые люди должны были бы получить через их слова, они будут прокляты. Каждый раз, когда священник будет открывать рот, чтобы благословить людей, Бог наглядно покажет, что они не будут иметь благословения. Бог просто укажет людям, что у этих священников нет связи с Ним. Человек, считающий себя духовным руководителем, в то время как Бог оставил его, находится в самом жалком состоянии. «Вот, Я отниму у вас плечо и помет раскидаю на лица ваши» (2, 3). Этот стих в парафразе может звучать так: «Отходы, обычно сжигаемые вне святилища, Я размажу на лицах ваших». Что Бог имеет в виду? Он хочет сказать, что Он отразит на лицах священников стыд за их преступления перед Ним. Какой сокрушительный суд! Они посты- жали Бога своими пренебрежительными действиями — теперь Бог постыдит их! Здесь содержится назидание для духовных руководителей и служителей, проповеди которых стали пустой болтовней, осуждаемой Богом. «Я обращу ваши благословения в проклятия». «Я превращу ваши проповеди в снотворное». Эти слова касаются служителей, которые не указывают путь стаду своим личным примером, но совершенно бездействуют. Собрание относится к ним с пренебрежением. Эти слова касаются учителей воскресных школ и родителей-«христиан», так как даже молодежь может заметить, что их вера — сплошное притворство и лицемерие. По лицам верующих, свидетельствующих о любви Христа, видно, что им недостает радости, и понятно, что у них нет живых взаимоотношений с Богом. Есть христиане, которые вообще не свидетельствуют, потому что они только носят это имя. «Я покажу, кем вы являетесь, — говорит Господь. — Вы не сможете продолжать совершать служение предо Мной равнодушно и неблагоговейно, надеясь, что все будет в порядке. Я сделаю вас бессильными. Я сделаю вас посмешищем». Что еще включает в себя суд Божий над этими священниками?

2. Бог уберет их

Начало 3-го стиха в оригинале звучит неоднозначно. Эти слова могут значить, что Бог сделает жен священников бесплодными, и, таким образом, колено Левия постепенно исчезнет. Это может значить, что Бог погубит урожай, и тогда десятины и приношения, которые являлись главным источником дохода священников, сократятся, и они окажутся в крайней нужде. Если они не станут приносить достойных жертв Богу, которые брались из приношений людей и были средством существования священников, то Бог сделает все, чтобы это колено страдало, и страдало жестоко. «Я сделаю вас… униженными пред всем народом». Более того, как обычно выносились отходы от жертвоприношений на место отбросов, так священники будут выброшены туда Богом. «Помет раскидаю на лица ваши, помет праздничных жертв ваших, и выбросят вас вместе с ним». Безумно полагать, что Бог закроет глаза на духовных руководителей, находящихся в недолжном состоянии, и позволит им продолжать служить по-прежнему. Бог избавится от них тем или иным путем. Бог будет судить их. Из всего этого можно извлечь три коротких урока.

Первое, рассмотрев, что Бог сказал священникам, мы должны осознавать, что Бог будет судить нас за то влияние, которое мы оказываем на других людей. За притворство верующих или притворство руководителей, которые только укрепили предубеждение людей против Божьего народа, согласно которому «церковь полна лицемеров», Бог будет жестоко судить их. Некоторые люди стали на христианский путь, но потом отвратились, потому что нашлись в церкви люди, которые сбили их с пути. Иисус сказал: «А кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему жерновный камень на шею и бросили его в море» (Марка 9:42). Такие люди будут отвечать перед Богом. Нам не следует думать, что Божье предузнание относительно того, кто будет спасен, а кто не будет, сделает человека, послужившего причиной отступления других от Христа, менее виновным. Такого не случится. Эти люди дадут ответ. И спасенный должен всегда помнить, что «всем нам должно явиться пред судилище Христово» (2 Коринфянам 5:10).

Второе, Бог есть Бог милосердный, и Его предупреждения всегда преследуют благую цель. «Если не примете к сердцу, чтобы воздавать славу имени Моему… то Я пошлю на вас проклятие…» Условная частица «если» показывает нам, что для этих священников есть возможность изменить свои пути, и в этом заключается смысл Божьего предупреждения. Господь желает, чтобы они вернулись. Бог говорит, что Он дал «эту заповедь для сохранения завета Моего с Левием» (2, 4). Нет никаких записей в Ветхом Завете, свидетельствующих о том, что Бог заключил завет с Левием официально. Но Малахия имеет в виду именно это Божье призвание колена Левия на священство (Иеремии 33:21). Их жертвоприношения и соблюдение ими закона принесли жизнь и мир всему народу (2, 5). Библия говорит нам, что Бог не находит удовольствия в суде. Господь любит миловать. Он свят, Он не воинственный Бог. Господь мог открыто сказать, что Он хочет, чтобы эти священники покаялись, и тогда Бог мог бы благословить их снова, и их священство сохранилось бы. Он действительно желал, чтобы священники стали духовными руководителями народа. Его предупреждение наполнено любовью и благодатью.

Третье, если люди не будут слушать Божьи предупреждения, тогда Бог, в конце концов, вмешается и совершит суд. Если Бог обращался к тебе и тревожил твою совесть, а ты отказался слушать и не обратил на это внимания, то, в конечном счете, Бог будет судить тебя»1. Так всех священников, отступающих от Бога, соблазняющих своей нечестивой жизнью других людей, лицеприятием при разборе судебных дел, которые им было дано вершить (Втор. 19:17), Бог не только лишит благословений, но и сделает презренными в глазах людей, лишит их всяческого авторитета и уважения и раскиданный на их лицах «помет» от их нечестивых приношений станет финалом их жизни. Да, это

Д. Д. были весьма неприятные слова, вызвавшие озлобление у современников Малахии, восклицавших: «Да как он смеет так говорить?» Вместо того, чтобы возмутиться самим себе и спросить себя: «А как смеем мы так поступать!?»