19. Четыре аксиомы Амоса

«О, вы, которые суд превращаете в отраву и правду повергаете на землю! Кто сотворил семизвездие и Орион, и претворяет смертную тень в ясное утро, а день делает темным как ночь, призывает воды морские и разливает их по лицу земли? — Господь имя Ему! Он укрепляет опустошителя против сильного, и опустошитель входит в крепость» (Ам. 5:7—9). Обращаясь к израильскому народу, Амос делает четыре утверждения, аксиомы, каждое из которых раскрывает Бога. Первое — указывающее на то, что Он сотворил Семизвездие (совр. название Плеяды) и Орион, — раскрывает Бога как Творца Вселенной. Второе — что Он управляет сменой дня и ночи — раскрывает Бога не только как Создателя, но и Управителя законов природы. Третье — говорящее о том, что «Он призывает воды морские и разливает их по лицу земли», — показывает Бога как Судью. Четвертое утверждение — что Он силен победить сильного — показывает Бога как Бога истории, в руках Которого деяния людей. Ни в одной более религии мира нет совокупности этих четырех характеристик. И в то же самое время мы являемся свидетелями в истории того, как на протяжении долгих веков люди пытались опровергнуть каждый из этих атрибутов Бога. На протяжении многих веков звучал этот вопрос Амоса: «Кто сотворил семизвездие и Орион, и претворяет смертную тень в ясное утро, а день делает темным как ночь, призывает воды морские и разливает их по лицу земли? — Господь имя Ему! Он укрепляет опустошителя против сильного, и опустошитель входит в крепость» (Ам. 5:8—9). Но лишь очень немногие отвечали на него: Господь имя Ему! Люди предпочитали и пред-

131Сайт А. А. Опарина

почитают давать свои ответы на эти вопросы. Наибольшей атаке, причем не только со стороны атеистов, но и даже тех, кто считал себя верующими людьми, было отрицание Бога как Творца нашего мира. Наиболее известной альтернативой этому стала знаменитая теория эволюции. Причем правильнее было бы сказать, печально знаменитая, ибо теория эволюции — это не просто отвлеченное философское учение, это, во-первых, настоящая вера, причем это признают сами эволюционисты. Так, известный английский профессор-эволюционист, биолог Херрисон Мэтьюз в своем предисловии к работе Дарвина «Происхождение видов» пишет, что «вера в теорию эволюции в точности параллельна вере в разумное сотворение, причем теория эволюции — это просто вера, более удовлетворяющая наше представление об основах понимания природы»1. Другой эволюционист, историк науки, профессор Грин пишет, что «дарвинизм овладел и продолжает владеть умами людей в основном за счет представления о нем как о некой религии науки»2. Доктор Макбет отмечает, что «дарвинизму присущи все атрибуты религиозной веры»3. Причем веры слепой. Так, к примеру, «шансы против правильной комбинации элементов, соединяющихся вместе до появления первой живой клетки из неживой материи настолько громадны, что можно сделать вывод лишь о чуде»4. Сами эволюционисты признают это. Так, крупнейший их представитель, биолог, профессор Эрнст Майер пишет: «Общая теория эволюции во многих случаях вряд ли может считаться больше, чем постулатом, и ее применение порождает многочисленные вопросы почти в каждом конкретном случае»5. И действительно, все постулаты эволюции, то есть утверждения, принимаемые без доказательств, такие как переходные формы от обезьяны к человеку, наличие рудиментарных (ненужных) органов в организме человека и атавизмы (признаки, отсутствующие у ближайших предков человека, но присутствующие у его якобы животных предков), оказывались, как показала история, результатом или заблуждения или даже обмана»6. В этой связи можно привести очень много высказываний ученых — бывших эволюционистов,

1 Darwin С. On the origin. 6-th ed Reprint Introduction by L. Harrison Matthews. London. J. M. Dent, 1971.

2 Grene M. The faith of Darwinism. Encounter (London). 13 (November):48.

3 Macbeth N. Darwin retried: An appeal to reason. Ipswich, Mass: Gambit. 1971. P. 124.

4 Тэйлор М. В умах людей. Дарвин и новый мировой порядок. Симферополь, 2001. С. 430.

5 Mayr E. Animal species and evolution. Cambridge, Mass: Harvard University Press. 1963. P. 8.

6 Тэйлор. Указ. соч. С. 430.

и, в частности, старшего палеонтолога Британского музея доктора Петерсона, который назвал эволюцию «антизнанием» и добавил, что всю жизнь был одурачен мифом, что эволюция есть истина, явленная через откровение»1. Но несмотря на то, что время и наука опровергли все постулаты теории эволюции, эта самая эволюция продолжает господствовать над умами людей. Но эволюция — это не религия кабинетных ученых, это один из страшных культов, который по своим плодам превзошел все культы ваалов, молохов, астарт и других кровожадно-развращенных богов как времен Амоса, так и всех последующих веков. Теория эволюции стала родной матерью расизма, фашизма, сексуальной революции, клонирования. В нашей бывшей стране (СССР), рьяно поддерживавшей теорию эволюции и резко осуждавшей расизм, конечно же, не любили говорить об их самой прямой взаимосвязи. Но все же обойти это полностью было нельзя. Так, в работе ведущего советского ученого, академика В.П. Алексеева, одного из главных специалистов по антропологии и этнографии, написано следующее: «Огромное влияние на классификацию рас, как и на почти все другие научные проблемы, оказала разработка эволюционного учения Дарвина. Однако в отличие от других областей, где влияние его было весьма плодотворным, здесь оно оказалось скорее отрицательным, стерев окончательно в сознании и без того нечеткую грань, отделявшую человеческие расы от рас животных, и потопив их специфику в эволюционном подходе. Этот подход приводил к рассмотрению рас как различных этапов эволюционного развития человека. Те или иные расовые типы объяснялись ближе или дальше стоящими по отношению к ископаемым вымершим формам предков человека, а отсюда часто невольно, без специального желания авторов таких классификационных схем возникала идея о высших и низших в эволюционном аспекте расах»2. При этом негроидная раса была ближе всего к обезьянам, затем следовала монголоидная и, наконец, как вершина эволюции, европеоидная раса! Один из учеников Дарвина, Френсис Гальтон развил эту идею и писал о том, «что в рамках английской нации существует генетически высшая порода, наследуемая и проявляющаяся в самых выдающихся семействах». В 1869 году он публикует свою работу «Наследственная гениальность», в которой начинает развивать мысль, продолженную в

1 Patterson С. Evolution and creation. Paper read at the American Museum of Natural History. New York. 1981.5. November. P. 2.

2 Алексеев В. П. География человеческих рас. М.: Мысль, 1974. С. 16.

132

133

последующих трудах, о том, что некоторые породы являются изначально высшими и их превосходство зафиксировано навсегда, и потому во имя будущего человечества необходимо любой ценой остановить загрязнение драгоценного высшего генофонда интербридингом — скрещиванием с низшими категориями. «Браки по расчету в рамках высшей породы людей в течение нескольких последовательных поколений должны дать породу высокоодаренных людей»1. Он и его последователи прямо говорили о регулярном скрещивании людей наравне со скрещиванием породистых лошадей или собак2. Гальтон также изобретает понятие евгеники (от греческого — благородный). Эта евгеника была объявлена наукой, целью которой было выведение (!) сверхрасы, которая могла бы управлять завтрашним миром3. Итак, страшная расистская теория с ее ужасающими ку-клус-кланами, истреблениями людей по расовому признаку была прямым детищем теории эволюции, дарвинизма. Другим ее детищем стал фашизм. «Гальтон основал свои идеи упорядоченного постепенного развития человеческой расы непосредственно на дарвиновской эволюции. Согласно его аргументам, в силу великого принципа природы, состоящего в выживании наиболее приспособленных, только такие люди и должны приходить в мир. Руководствуясь законами Гальтона, общество сможет контролировать эволюцию человека и даже вывести сверхрасу. После Гальтона мантия пророка перешла в Америку и досталась ученикам, первыми из которых были Генри Годдард, Генри Фэар-филд Осборн, Гарри Лафлин и Мэйдисон Грант. В Англии знамя евгеники понесли такие выдающиеся деятели, как Леонард Дарвин (сын Чарльза Дарвина), Уинстон Черчилль, лорд Верховный судья и англиканский епископ Оксфордский (Чейз — Chase, 1980, 136). Были стойкие последователи и в Германии. Гэсмэн (Gasman, 1971) подробнейшим образом описал плавный переход от главного апостола Дарвина Эрнста Геккеля к гитлеровской национал-социалистической партии (Фэлпс — Phelps, 1963). Например, Геккель в своей работе «Чудеса жизни» ошибочно заявляет, что новорожденный ребенок не слышит и его сознание не функционирует, из чего делает вывод, что в этот момент душа, или дух, отсутствует. Затем он выступает за «уничтожение ненормальных новорожденных», утверждая, что это «не может

1 Galton F. Heredity genius. London: Macmillan. 1869. P. 1.

2 Galton. Ibid. P. 1; Russell B. The impact of science on society. New York. Columbia University Press. 1951. P. 49.

3 Тэйлор. Указ. соч. С. 442.

134

оцениваться с разумных позиций как убийство» (Haeckel, 1904, 21). Логика Геккеля влечет его дальше, и он отмечает, что «сотни тысяч неизлечимо больных — лунатики, больные проказой, раком и т. д. — существуют за счет искусственного поддержания их жизни… без малейшей пользы для них самих и для общества в целом» (Haeckel, 1904, 118). Он предлагает «избавляться от этого зла с помощью дозы безболезненного и быстродействующего яда… под контролем авторитетной комиссии» (Haeckel, 1904, 119). Эта великая мудрость дарвинистского пророка была воспринята как зерно для гитлеровской мельницы. Кейт, будучи дарвинистом, указывал на прочную связь между эволюционной теорией и целями германского фюрера (Keith, 1949, 230). Более современный автор Вернер Мазер (Maser, 1970, 77) также пишет о ее непосредственной побудительной роли и в своем анализе гитлеровской «Майн Кампф» (1924) показывает, что Дарвин был основным источником представлений Гитлера о биологии, вероисповедании, силе и борьбе. Благодаря Дарвину Гитлер отвергал также нравственную обусловленность истории. И, наконец, в недавнее время Келли описал подъем дарвинизма в Германии (Kelly, 1981). Адольф Гитлер был одержим идеей арийской сверхрасы и ее тысячелетнего мирового господства. Глубокое влияние на него оказали две переведенные на немецкий язык американские публикации. Первая — «Гибель великой расы» евгениста Мэйдисона Гранта, опубликованная впервые в 1916 году, с последующими переработками, имела целью показать, как американскую нацию генетически загрязняли те, кто был непригоден для размножения. Грант также нашел объяснение смятению в Германии, вызванному поражением в Первой мировой войне. Гитлер не преминул включить его в свою «Майн Кампф» (Hitler, 1941,597). По мнению Гранта, в ходе Тридцатилетней войны (1618—1648) было убито столько чистокровных, сильных блондинов-солдат германской нации, что армиям 1914—1918 годов не хватило их «высшей» крови! (Grant, 1918, 184). Не заставило себя ждать решение Гитлера увеличить численность арийской сверхрасы — и при этом быстро — для грядущего завоевания мира «Третьим рейхом». В тридцатые годы были созданы учреждения наподобие конных заводов для выведения людей от нескольких тысяч отборных производителей. Гальтоновские «браки по расчету» стали реальностью. Второй публикацией был составленный Гарри Лафлином в начале двадцатых годов список групп социально непригодных людей, подпадающих под действие законов о стерилизации. Он выходил за годдардовские рамки и включал теперь душевнобольных, пре-

135

ступников, эпилептиков, алкоголиков, слепых, глухих, уродов и пользующихся пособиями, включая сирот. Законы о добровольной стерилизации действовали в Германии начиная с 1927 года, но когда национал-социалистическая, или нацистская, партия пришла к власти в 1933 году, а Гитлер был избран канцлером, потребовалось немного времени, чтобы принять не только рекомендации Геккеля о детоубийстве и эвтаназии, но практически весь лафлиновский перечень загрязнителей расы. Всех этих людей обрекли на принудительную стерилизацию — о добровольности больше не было и речи (Поупноу — Рорепое, 1934). После крушения гитлеровского «тысячелетнего рейха» в 1945 году хорошо сохранившиеся немецкие документы свидетельствовали, что между 1927 и 1933 годами добровольно стерилизовались примерно восемьдесят пять человек в год. При нацистах принудительной стерилизации подверглись по меньшей мере два миллиона человек — приблизительно по 450 человек в день (Чейз, 1980, 134)»1. Страшные концлагеря, многие из которых специально сохранили для нашего времени как предупреждение грядущим потомкам от зверств фашизма, являются в не меньшей степени и памятником зверств, напрямую порожденных эволюцией. Другим детищем эволюции стало современное клонирование, эвтаназия и стерилизация. «Между нормальными людьми и идиотами, которые при самых благоприятных условиях не в состоянии ясно высказаться или что-то написать, имеется еще и категория тех, кого традиционно называют «слабоумными». Вставала проблема, где провести границу, разделяющую тех, кому будет разрешено воспроизводство и кому нет. Однако у преданных идее евгеников исполнение роли Бога проблем не вызывало, и мощная пропагандистская кампания Год-дарда (Goddard, 1914) убедила американский народ в том, что над нацией нависла «угроза слабоумных», выражающаяся в неродственном скрещивании с остальным обществом. Указывалось, что эти «человеческие отбросы» (выражение Гальтона) не только с вызывающей тревогу быстротой размножаются в трущобах нации и в глуши, но, это подчеркивалось, импортируются из Ирландии и еврейских гетто Европы. В двадцатые годы нашего столетия в системе американских школ проводилась обширная тестовая программа с целью определить слабоумных детей при помощи модифицированного «теста IQ», заменившего кронциркули и линейки Гальтона бумагой и карандашом Бинэ. Многие, если не все, из этих слабоумных — об этом необ-

ходимо помнить — были просто недостаточно воспитанными детьми безработных. Были построены учреждения, где дети, которых отделили, могли бы чувствовать себя не ущемленными среди себе подобных. Но конечной целью специально создаваемой системы было предотвращение размножения слабоумных. Между 1907 и 1938 годами тридцать американских штатов приняли законы о стерилизации. Хирургические операции (перевязка маточных труб у женщин и иссечение семявыводящего протока — вазэктомия — или даже кастрация у мужчин) проводились вначале на добровольной основе, но с «волюнтаристской» тенденцией к принудительности, особенно в отношении тех, кого считали дегенератами, дефективными или же потенциальными преступниками. Например, в то время, как, впрочем, и сейчас, ничего не стоило задержать выплату пособия на ребенка матери-одиночке, пока она не даст согласия на «добровольную» стерилизацию, — при этом проведение операции обеспечивалось в течение одного или двух дней. Распространение информации о контроле рождаемости и противозачаточных средств среди бедных и безработных в 1930-е годы проходило при активном участии лидера движения за освобождение женщин Маргарет Сэнгер. Однако ортодоксальные евгенисты относились к ней с подозрением, поскольку чувствовали, что единственным и эффективным средством воспрепятствовать рождению следующего поколения тех, кто зависит от благотворительных пособий, является хирургический нож (Дуглас — Douglas, 1970). Спустя полвека ситуация мало изменилась, стала лишь более либеральной. Ныне законом разрешается аборт как метод контроля рождаемости, хотя, строго говоря, его следовало бы считать средством контроля смертности и отнести к той же категории действий, что и эвтаназию — умышленное умерщвление безнадежно больных. Наконец, не следует забывать, что утопические идеалы евгеников претендовали на политическую целесообразность, особенно в период большой безработицы»1. Сегодня проблема эвтаназии, благодаря изобретению новых групп лекарственных препаратов, стала еще более актуальной. Сегодня через клонирование люди пытаются стать творцами, создав искусственно человека, будущего представителя особой сверхздоровой и сверхталантливой расы. Таким образом, фашизм с его главным постулатом о сверхрасе получает свое новое рождение. Следующим прямым детищем теории эволюции стала сексуальная революция. «Маргарет Мид была низкорослой двадцатитрехлетней вы-

1 Тэйлор. Указ. соч. С. 446—447. 136

: Тэйлор. Указ. соч. С. 444—445.

137

пускницей, которой профессор Колумбийского университета Франц Боас поручил исследование молодежной культуры самоанского народа. Одной из целей этой девятимесячной работы на тихоокеанских островах, начавшейся в 1926 году, была борьба с популярной в то время в Германии идеей, исходившей от соперников из «натуршколы», утверждавшей, что молодежные беспорядки являются биологической необходимостью и потому закономерны везде. Боас придерживался мнения, что беспорядки среди западной молодежи носят скорее культурный, нежели биологический характер, и объяснял их в числе других причин запретами, налагаемыми иудеохристианской этикой на познание сексуальности в юношеском возрасте (Кардинер и Прэбл — Kardiner and Preble, 1961, 139). В силу исторических и географических обстоятельств народ Самоа не испытал серьезного влияния христианской церкви, и, хотя на островах имелось некоторое количество миссионеров и церквей, чувствовалось, что коренные жители в основном сохранили самобытность, и уровень местной культуры можно было определить путем разумного анкетирования. Мид опросила всего шестьдесят восемь девушек и обнаружила, к своему удовлетворению и, что более важно, к удовлетворению своего профессора, что для них не существовало запретов в отношении случайной «любви под пальмами», а поэтому не существовало чувства вины, и молодежные беспорядки были здесь неизвестны (Мид — Mead, 1973, 67, 72, 75). Несомненно, работа Мид была достойна докторской степени. Она написала об этой работе книгу, впервые опубликованную в 1928 году и ставшую бестселлером, вызвавшим большую полемику. Спустя сорок пять лет книга по-прежнему переиздавалась (Mead, 1973). Будущее Мид было обеспечено. Остальные пятьдесят лет жизни она посвятила проповеди того, что в результате нашего этического кодекса, запрещающего добрачный секс и предписывающего секс с единственным партнером в рамках семьи, люди западного мира живут с ощущением вины, в напряженности, в обстановке молодежных волнений. Она подчеркивала, что именно научные факты говорят, что счастливой и приятной жизнью можно жить в условиях непрочных семейных связей и легкого секса без признаков вины или невроза. Мид стала любимицей таких гуманистов, как Бертран Рассел (Rassell, 1929,132) и Хэвлок Эллис, которые часто цитировали ее работу в поддержку собственных идей сексуального освобождения. Она стала также союзником приверженцев свободного образования, свободных норм сексуального поведения и родительской терпимости. За время от Маргарет Мид до Бенджамина Спока характер воспи-

138

тания американского ребенка претерпел радикальные изменения. В настоящее время плоды их трудов с очевидностью проявляются в бракоразводной статистике. Скромные успехи самой Мид на этом поприще свелись к тому, что все три ее мужа отказались от перспективы счастливой и приятной жизни, возможность которой, по ее словам, обещала наука при условии либерального секса»1. Современный, так называемый секулярный, гуманизм дает философскую базу, основанную на эволюционном учении, для «философии безнравственности». Современные гуманисты открыто пишут, что «открытие Дарвином принципа эволюции прозвучало погребальным звоном по религиозным и нравственным ценностям. Оно выбило почву из-под ног традиционной религии»2. «В своем самом элементарном виде «религиозные и нравственные ценности», будь то у евреев, христиан или мусульман, основаны на десяти библейских заповедях, последние шесть из которых относятся к отношениям человека со своим ближним. Многие из заповедей затрагивают сферы сексуальности человека. Поэтому неудивительно, что гуманистическое движение всегда считало жизненно важным «освобождение» человека от кодексов, ограничивающих сексуальное поведение. Мы видели, что Маргарет Мид оказала большую поддержку этому представлению. Например, в Швеции законы, запрещающие кровосмешение, стали менее суровы, что позволило нарушать пятую заповедь, а наши средства массовой информации пытаются подстрекать к нарушению и седьмой. В течение последних нескольких лет либеральные педагоги объединили усилия на включение сексуального образования в школьную систему, а с недавних пор это сопровождается доступностью бесплатной и конфиденциальной противозачаточной службы. В оправдание объясняется, что эта служба необходима для борьбы с венерическими заболеваниями, в частности с простым герпесом, распространение которого в настоящее время перешло эндемические границы. Эта логика — в действительности своего рода уловка. Тем не менее она по-прежнему действует, потому что людям свойственно отождествлять власть с честностью. Стратегия состоит в обдуманном втягивании и осуществляется соответствующими правительственными комиссиями. Впоследствии, когда время стирает подробности, первоначальная последовательность событий воспринимается в обратном порядке, в

1 Тэйлор. Указ. соч. С. 454—455.

2 Chawla S. S. A philosophical journey to the West. The Humanist (San-Francisco). 1964, 24 (September/October):151.

139Сайт А. А. Опарина

результате чего следствие становится причиной. Так оправдывается подливание масла в огонь вместо того, чтобы его погасить. Сексуальное образование распространилось и на младшие классы школы»1. Философия современного общества носит название постмодерна.

Мораль постмодернистского общества выглядит так:

1. Люди перестают быть плохими или хорошими. Они просто «морально амбивалентны».

2. Моральные явления не отличаются регулярностью и устойчивостью.

3. Моральные конфликты не могут быть разрешены в силу отсутствия устойчивых моральных принципов.

4. Нет такого явления, как универсальная, общая для всех мораль.

5. Соответственно, нет рационального порядка, ибо нет механизма морального контроля.

6. Но мораль не исчезает вообще. Она трансформируется в этическую систему, касающуюся межличностного взаимодействия. Особую значимость приобретает потребность быть для другого.

7. Люди обречены на жизнь с неразрешимыми моральными дилеммами.

«Поколение 90-х» отказалось от философии ввиду своей способной неспособности к пониманию классических и постклассических философских текстов, с одной стороны, и из-за страха перед борьбой за изменение действительности — с противоположной. «Интеллигенция» 90-х восторженно приняла постмодернизм именно потому, что увидела в нем оправдание своей интеллектуальной посредственности, творческой бесплодности, политической трусости и социальной продажности: постмодернистская «отмена» онтологии, рационализма и по сути философии вообще «оправдывала» неспособность и к научному видению и познанию мира, и к пониманию и освоению философского наследия; постмодернистский отказ от познающей, профетической и дидактической функции искусства «оправдывал» бездарность и позволял заменить традиционное создание произведений искусства безграничной «деятельностью», ориентированной на сам процесс этой деятельности; постмодернистское провозглашение рационального действия «устаревшим» (поскольку «результат всегда не совпадает с проектом», а «изменяемое отвечает насилием на попытки его изменить») «оправды-

—

1 Тэйлор. Указ. соч. С. 461. 140

вало» страх перед репрессиями (нарциссисты и гедонисты боятся не только смерти, пыток или тюрьмы, тем не менее и отсутствия комфорта и потери возможностей разнообразного наслаждения — разве можно жить без ЛСД и биде?); постмодернистское «уравнивание в нравах» подлинного искусства и китча, серьезного и игры, левого и правого, созидания и разрушения, реального и иллюзорного «оправдывало» продажность «интеллигенции» и превращение ее в машину для удовлетворения довольно примитивных потребностей гедонизирующего «среднего класса». Постмодернистское общество — это воплощенная в реальность «мозаичная культура». Общество разбилось на малые группы, в отдельной из которых — личные «гении» (совершенно бедные), личные неофиты (еще более бедные), частичные критерии качества, частная мораль, отдельная мода. Постмодернистское общество уже не способно выступать как тотальность, оно беззащитно перед власть имущими — микрогруппы не способны объединиться, они с безмерным трудом взаимодействуют друг с другом, будучи втайне враждебны друг другу и не нуждаясь друг в друге; постмодерн — это мир одиноких, в идеале постмодернистское общество стремится к абсолютной атомизации, полному сытому равенству в интеллектуальной ограниченности при наружном разнообразии. Самая безграничная, тщательно скрываемая тайна постмодерна — это его беспримерная политическая выгодность для правящей элиты: элита консолидирована, ангажирована и предельно рациональна; она владеет собственностью, получает прибыль, организует (строго рационально) мировое производство и мировой политический процесс, элита консервативна по необходимости (без стабильности нет прибыли), не играет в постмодернистские игры (носит рассерженные костюмы, учит детей в закрытых школах с классическим образованием и палочной дисциплиной XIX века, покупает картины Сезанна, а не инсталляции Карла Андре, слушает Бетховена в Карнеги-холле, а не Майкла Джексона на стадионах и т. д.); постмодернизм навязывается элитой «среднему классу» и «низам» — атомизированное общество безопасно (оно не имеет возможности отнять у элиты собственность, а следовательно, и власть). Политкорректность гарантирует посредственности достойный статус внутри ячейки мозаичного общества: иерархия таланта от ремесленника до гения выстраивается путем сравнения. Если же избегать сравнения, не будет и иерархии. «Художником» и «гением» может провозгласить себя всякий, «гениальность» приобретает заявительный характер, для «течения» и «школы» достаточно набрать группу из 2—3 приятелей (собу-

141Сайт А. А. Опарина

тыльников). В постмодернистском обществе СМИ превращаются в жандарма и цензора; поощряя обманчивое разнообразие стилей и групп, СМИ создают ситуацию информационной перегрузки, при которой блокируются, как известно психологам и психиатрам, главные (пиковые) духовные способности (эмоциональные, интеллектуальные, творческие). «Массовая культура» становится единственно принятой не только потому, что она навязывается, тем не менее и потому, что восприятие ее не требует усилий, перегруженный информацией мозг сопротивляется восприятию всего, понимание чего связано с серьезными интеллектуальными или эмоциональными усилиями и затратами. «Философы-гуманисты открыто пишут, что исторически во вражде между нациями виновны религии и что в современном перенаселенном и сложном мире жизненно важно избавиться от этого источника разделения. Конечной целью гуманистов, как сказано во Втором гуманистическом манифесте, является ликвидация самого национального суверенитета для достижения нового мирового порядка»1. Таким образом, эта философия, основанная на теории эволюции, сыграет одну из не последних ролей в попытке дьявола в последнее время объединить весь мир в рамках единой духовно-политической системы. Таковы были плоды отвержения людьми первого положения о Боге, как Творце нашего мира, которое провозглашает пророк Амос. Мы специально хотим подчеркнуть, именно провозглашает, а не провозгласил, ибо как мы видели, теория эволюции с ее страшным наследием продолжает жить, приносит и еще принесет свои страшные плоды… Попытки опровержения в истории второго утверждения Амоса, что Бог непосредственно управляет физическими законами природы, принесли не меньшие беды, чем отрицание Бога, как Творца этого мира. Посчитав себя достаточно знающими тайны мироздания, человечество в XX столетии приступило к реорганизации географии планеты. Осушение болот, поворот вспять рек, создание искусственных водохранилищ привели на сегодняшний день к катастрофическим последствиям, которые видны не только ученым, но и каждому человеку. Резкое изменение климата планеты, тотальное наступление пустынь, исчезновение озер и морей, вымирание целых видов флоры и фауны, появление новых возбудителей инфекционных болезней… Вот лишь далеко не полный список господства человека над природой без Бога. Вот цена установленных человеком законов при-

1 Kurtz P. Wilson. Humanist manifesto II. The Humanist (San-Francisco), 1974, 33, (September/October):4.

142

роды. Люди сочли за возможное самим управлять сменой дня и ночи, времен года, и вот теперь в мире отмечается глобальное потепление и мы уже отвыкли от привычных зимы, осени, весны и лета. Зима без снега, но с дождем, удушающая поздняя весна, невыносимо жаркое лето, осень без дождя, но со снегом — таковы результаты нашего господства (подробнее об этом см.: Опарин А. А. Отвергнувшие ведение. Археологическое исследование книги пророка Осии. Харьков: Факт, 2005). Таковы результаты отвержения второго постулата Амоса. Отвержение же третьего утверждения фекойского пророка о том, что Бог допускает природные катаклизмы, как знамения для людей, призванные побудить их задуматься над тем, куда они идут, привело к тому, что в людях начал пропадать страх Божий. Утверждения атеистической науки о том, что природные катаклизмы имеют лишь чисто физическое происхождение, сформировали у людей понимание того, что за всеми этими катастрофами не следует видеть глубинные философские причины, и, в первую очередь, грехи людей. А следовательно, не стоит видеть за этим и Бога. А между тем Библия провозглашает: «И осквернилась земля, и Я воззрел на беззаконие ее, и свергнула с себя земля живущих на ней» (Лев. 18:25). Сегодня большинство людей видят за всеми этими многочисленными катастрофами простую случайность, не задумываясь даже над тем, что то же глобальное потепление, наводнения, рост пустынь, вспышки эпидемий обусловлены греховной жизнедеятельностью человека. Большинство людей даже не задумывается, почему буквально в последние несколько лет количество землетрясений, наводнений, эпидемий возросло в сотни раз! (см. их статистику: Опарин А. А. И камни возопиют… Харьков: Факт, 2001). А ведь это все говорит о том, что Святой Дух медленно оставляет землю. Пытаясь противостоять природным катаклизмам, человечество пытается бороться с их последствиями, не желая обращать внимание на их первопричину, ибо любимый грех, и это поразительно, большинству дороже, чем даже их собственная жизнь. Четвертое положение Амоса о том, что Бог является Богом истории, также подвергалось постоянным атакам. В различные времена и эпохи люди пытались понять причины и ход исторического развития, пытались раскрыть механизмы построения счастливого общества. Тысячи философов на протяжении столетий предлагали свои рецепты счастливой жизни, как отдельного человека, так и всего общества. Но каждый из этих рецептов оказывался безрезультатным и умирал вместе со своим создателем или вскоре после него. В каждую из эпох — рабовладения, феодализма, капитализма, социализма —

143

делались попытки построения идеального общества. Они основывались то на принципах превосходства одной расы над другой, то на принципах классовой борьбы, то на принципах ухода от мира, то, напротив, эпикурействе, то на принципах безраздельного господства религии, то на принципах господствующего атеизма, то на строгом соблюдении норм поведения, то на отрицании всех норм, — но каждая из них так и не достигла своей цели. Люди пытались также выявить механизмы развития общества, предлагая для этого различные схемы. В нашей стране, к примеру, господствовала социально-экономическая схема развития общества, провозглашающая, что ведущим пусковым механизмом в развитии человечества являются социально-экономические отношения и именно они определяют формацию общества, и со школьной скамьи мы привыкли делить историю народов на первобытно-общинный строй, рабовладельческий, феодальный, капиталистический и социалистический, последовательно сменяющие один другой. При этом не писалось, что автором этой схемы был Сталин, который разработал эту систему, так как она являлась прекрасным дополнением к дарвиновской теории эволюции, провозглашая то, что эволюция шла не только в животном мире, от обезьяны к человеку, в частности, но и в социальном — от первобытного стада к коммунистическому обществу. Она провозглашала, что человек совершенствуется сам и способен без Бога своим трудом построить на земле рай. В угоду этой концепции намеренно искажались целые периоды истории земли. Объявлялись рабовладельческими обществами те, которые ими никогда не были. К примеру, известная всем нам со школьной скамьи история о том, что пирамиды строили рабы, является не более, чем сказкой, ибо строили их приписные крестьяне и по своему укладу Египет был феодальным обществом1. Соответственно теориям развития общества делались попытки построить на их принципах процветающее общество. Чем это закончилось, мы знаем по нашей недавней истории. Страны же Западной Европы и США, строящие свои формации на принципах описанного выше гуманизма и постмодерна пришли к не меньшему тупику, о чем свидетельствует отмечающийся тотальный распад института семьи, небывалый рост проституции, наркомании, извращенных восточных культов, гомосексуализма, коррупции на самых высоких уровнях и т. д. Но, несмотря на все это, большинство по-прежнему не желает об-

ратиться к библейской концепции философии истории, провозглашающей неразрывную связь между соблюдением Божьего закона, верой в Бога и счастьем людей1. Сегодня вопросы, поставленные много столетий назад Амосом перед собравшимися в Вефиле израильтянами, продолжают звучать, будучи обращены не только к человечеству в целом, но и к каждому из нас лично. Итак, спросим себя: признаем ли мы Бога Творцом нашего мира? Признаем ли мы, что только Бог управляет физическими законами? Видим ли мы в катастрофах, совершающихся на наших глазах, не просто природные катаклизмы, а и Божьи знамения, говорящие о скором Пришествии Христа? Признаем ли мы Бога Богом истории, от взаимоотношений с Которым и следования Его закону зависит наша личная жизнь? Это важные вопросы, ответы на которые предопределят как нашу земную жизнь, так и вечную участь… Вместе с тем в исследуемых нами текстах, говоря о Боге, как Творце, Амос почему-то упоминает в связи с этим Господа как Творца именно созвездий Семизвездия и Ориона, почему именно их? Какие тайны в этих созвездиях? Об этом мы узнаем в следующей главе «Загадка созвездия Орион».