20. Вечная жизнь

Литература: D.B.Lyons, The Concept of Eternal Life in the Gospel to St. John (1938); C.H.Dodd, The Interpretation of the Fourth Gospel (1953), 144–53; U.E.Simon, «Eternal Life in the Fourth Gospel», in Studies in the Fourth Gospel, ed. F.L.Cross (1957), 97–110; F.V.Filson, «The Gospel of Life», in Current Issues in NT Interpretation, ed. W.Klassen and G.F.Snyder (1962), 111–23; D.Hill, Greek Words and Hebrew Meanings (1967), 163–201; J.C.Davis, «The Johannine Concept of Eternal Life as a Present Possession», ResQ 27 (1984), 161–69; J.G.Van Der Watt, «The use of aionios in the Concept гое aionios in John’s Gospel», NT 31 (1989), 217–28; M.M.Thompson, «Eternal Life in the Gospel of John», Ex Auditu 5 (1989), 35–55.

Иоанн явно пишет свое евангелие для того, чтобы читатели могли узнать о пути к вечной жизни посредством веры в Иисуса как Мессию (Ин. 20:31). Иисус пришел в мир, чтобы люди могли насладиться этой жизнью (Ин. 10:10). Вечная Жизнь — центральная тема учения Иисуса, согласно Иоанну; согласно же синоптическим евангелистам, эта тема — Царство Божье. Более того, Иоанн прежде всего акцентирует вечную жизнь как текущий опыт — чего нет ни в синоптических евангелиях, ни в иудаизме. Поэтому некоторые критики приходят к выводу, что понятие жизни у Иоанна не имеет ничего общего с ветхозаветным учением, но имеет древнегреческие корни.[882] Ч.Х.Додд усматривает в понятии вечной жизни платонический оттенок жизни вне времени.[883] И эта отсылка к Платону у Иоанна вступает в противоречие с иудейскими представлениями о вечной жизни, которые Додд также обнаруживает у Иоанна. Если это так, то суть богословия Иоанна заключается в эллинизации Благой Вести.

Лингвистические данные

Слово zoe употребляется у Иоанна тридцать шесть раз, глагол zen («жить») — шестнадцать, а сложный глагол zoopoiein («оживлять ») — три раза. Сочетание zoe aionios (« вечная жизнь ») встречается семнадцать раз и по значению явно не особенно отличается от просто где («жизнь»). Прилагательное aionios («вечный») само по себе не имеет качественного значения, т.е. не обозначает жизни, отличной от человеческой. Основное значение этого слова — темпоральное. Оно используется по отношению к пламени (Мф. 18:8; 25:41,46), каре (Мк. 3:29), греху (Мк. 3:29) и местам пребывания (Лк. 16:9); во всех случаях оно обозначает бесконечную длительность.

Иудейские источники

В точности такое выражение в Септуагинте встречается только один раз, при переводе Дан. 12:2, где в еврейском тексте стоит hayye olam, «жизнь века», что обозначает жизнь будущего века после воскресения мертвых. Основное значение слова «жизнь» в Ветхом Завете — не бессмертие и не жизнь после смерти, но полнота земного существования. Притом что благосостояние рассматривается не как самоцель, но как Божий дар. Наслаждение жизнью — это наслаждение Божьими благословениями и дарами во всей полноте, что включает в себя долголетие (Пс. 90:16), семейные благословения (Ек. 9:9), процветание (Вт. 28:1 и далее), безопасность (Вт. 8:1) и в особенности общение с Богом (Пс. 15:11; 35:10; Вт. 8:3; Иер. 2:13). Следовательно, благими дарами Бога, из которых состоит жизнь, следует наслаждаться в общении с Ним (Вт. 30:15–20). Именно ощущение жизни как общения с Богом и наслаждения божественным присутствием и благословениями вело к убежденности в том, что даже смерть не сможет разрушить этой связи, а живой Бог так или иначе даст людям возможность преодолеть смерть (Пс. 15:9–11; 48:16; 72:24). Это убеждение, каким бы оно ни казалось спорным на первый взгляд, вело к вере в телесное воскресение и жизнь в Грядущем Веке (Ис. 26:19; Дан. 12:1–2).[884]

В период между двумя заветами в иудаизме бытовало убеждение, что смерть — не конец человеческого существования, в связи с чем возникло представление о шеоле как промежуточном состоянии мертвых, ждущих воскресения (Ен. 22). Иногда шеол превращается в место погибели и наказания грешников, в то время как праведники воскреснут.[885] «Вечная жизнь» — термин, иногда обозначавший жизнь в воскресении (Пс. Сол. 3:16; Ен. 37:4; 40:9; 58:3; Зав. Ас. 5:2).[886] Иногда вместо «вечная жизнь» говорили просто «жизнь» (Пс. Сол. 14:7; 2 Мак. 7:9–14; 3 Езд. 7:137), мог использоваться и глагол «жить» (3 Езд. 14:22).

Когда в языке иудеев возник дуализм «этого века» и «Века Грядущего», раввины стали часто говорить о «жизни Века Грядущего».[887] Выражение о двух веках встречается в 3 Ездры достаточно часто, но выражения «вечная жизнь» там нет. Грядущий Век принесет с собой благословение бессмертия (3 Езд. 7:12–13; 8:54). В Апокалипсисе Варуха написано о наследовании Грядущего Века (Апок. Вар. 44:13,15). Вечная жизнь в иудаизме, как и в Дан. 12:2, — это прежде всего жизнь Века Грядущего, жизнь в воскресении.[888]

Жизнь в гностицизме

В герметических трудах (около II — III веков по Р.Х.) представлена гностическая религия раннего типа, в которой понятие жизни играет важную роль. Жизнь принадлежит Богу. В первом из герметических трактатов, «Поймандр», Бог — это разум (nous), являющийся также светом и жизнью (Герметический корпус 1.9,12). Бог сотворил человека по Своему образу и подобию, но человек этот полюбил творение и смешался с ним. Таким образом, человечество обладает двойственной природой: тело смертно, но сущность человеческая — бессмертна (1.15). Человечество смертно, так как утратило знание о своей подлинной сути (1.20); вовлеченность в материальный мир — это невежество, ведущее к смерти. Если человеку удается преодолеть свое невежество и узнать о своем подлинном бытии, то он через этот gnosis («знание») возвращается к Жизни и Свету (1.21). Указанный gnosis достигается путем аскетизма и отказа от телесных желаний. В момент смерти человек, обладающий гнозисом, восходит по ступеням небесных сфер, на каждом из этапов отказываясь от какой–либо из телесных страстей, пока не достигает Бога, превращаясь в единое целое с Ним (theothenai) (1.24–26).

Жизнь в синоптических евангелиях

В синоптических евангелиях также говорится о вечной жизни; но здесь, как и в иудаизме, это жизнь Века Грядущего. Когда молодой богатый правитель спрашивает, как ему унаследовать жизнь вечную (Мк. 10:17), он думает о жизни в воскресении, и Иисус отвечает ему в том же ключе. Эта вечная жизнь — жизнь Царства Божьего (Мк. 10:23), которая будет унаследована в Грядущем Веке (Мк. 10:30; см.

Мф. 25:46). Пришествие Сына Человеческого приведет к разделению людей: грешники подвергнутся вечной каре, а праведники получат вечную жизнь (Мф. 25:46). В некоторых других местах синоптических евангелий эсхатологические благословения обозначены просто словом «жизнь» (Мф. 7:14; Мк. 9:43,45). В синоптических евангелиях выражения «жизнь» и «жизнь вечная» в искупительном значении всегда относятся к будущим эсхатологическим благословениям (Лк. 10:25).

Вечная жизнь у Иоанна: эсхатологическая

В Евангелии от Иоанна понятие жизни сохраняет свой эсхатологический характер. Иудеи ждут, что обретут вечную жизнь через Писание, и это чисто иудейское отношение (Ин. 5:39). Для раввинского учения было характерно считать, что изучение Торы ведет к «жизни Грядущего Века».[889] Говоря, что «не верующий в Сына не увидит жизни» (Ин. 3:36), Иисус имеет в виду окончательную судьбу человечества. Этот эсхатологический характер жизни ярче всего виден из Ин. 12:25: «Любящий душу свою погубит ее; а ненавидящий душу свою в мире сем сохранит ее в жизнь вечную». В формулировке Иоанна противопоставление двух веков прослеживается более четко, чем в синоптических евангелиях, где эта мысль тоже присутствует (Мк. 8:35; Мф. 10:39; 16:25; Лк. 9:24; 17:33). «Только у Иоанна приводится такая формулировка, которая явно отсылает к противопоставлению двух веков в иудаизме: тот, кто ненавидит душу свою в ‘o1am hazzeh [«этот век»], сохранит ее в ‘o1am habba’ [«грядущий век»] и, следовательно, будет обладать hayye ha’olam habba [«жизнью века грядущего»]».[890] Тот, кто пьет воду живую, обнаружит, что она — источник жизни в Веке Грядущем (Ин. 4:14). У Христа есть также пища вечной жизни (Ин. 6:27). Эта вечная жизнь будет дана праведным в последние дни, когда они отправятся «в воскресение жизни» (Ин. 5:29). Это высказывание очень близко к Дан. 12:2. «Вечная жизнь» — это жизнь Грядущего Века. Додд допускает, что в таких отрывках жизнь представлена как эсхатологическое благословение.887

Вечная жизнь: настоящее и будущее

Вечная жизнь эсхатологична, но основная задача Евангелия от Иоанна — не столько показать людям путь к жизни Века Грядущего, сколько дать им текущий опыт вечной жизни. В синоптических евангелиях нет явного учения о том, что жизнь Века Грядущего уже дарована верующему. Задача Иисуса состояла в том, чтобы сейчас дать людям почувствовать вечную жизнь (Ин. 10:10). Он сошел с небес, чтобы дать миру жизнь (Ин. 6:33), утолить духовный голод и жажду (Ин. 6:35). Жизнь — это не пробуждение некоей врожденной силы, которая дремала в человечестве; это наделение новой жизнью через Христа; и те, кто «не ест Его плоть и не пьет Его кровь», не получат этой жизни (Ин. 6:35). Жизнь передается через личность и слова Иисуса. Сами Его слова — это жизнь (Ин. 6:63), потому что исходят от Отца, велевшего Ему произнести их, а Божья заповедь — вечная жизнь (Ин. 12:49–50).

Эта жизнь не просто передается через Иисуса и Его слово; она пребывает в самой Его личности (Ин. 5:26). Он — живой хлеб, дарующий жизнь (Ин. 6:51 и далее), и живая вода (Ин. 4:10,14). Бог — источник жизни; но Отец наделил этой жизнью Сына (Ин. 5:26). Поэтому Иисус может сказать: «Я есмь… жизнь» (Ин. 11:25; 14:6).

Жизнь, которая пребывает в Иисусе, — не что иное, как жизнь Грядущего Века, и это видно из того, что между принятием жизни сейчас и будущими благословениями часто устанавливается связь. Тот, кто пьет живую воду Иисуса, получит источник жизни, результатом чего будет эсхатологическая жизнь вечная (Ин. 4:14). Тот, кто принимает жизнь от Иисуса, будет жить вечно (Ин. 6:51). Тот, кто принял жизнь вечную, не погибнет (Ин. 10:28).

Вечная жизнь в будущем предполагает телесное воскресение; и те, кому Иисус дал вечную жизнь, в последние дни воскреснут (Ин. 6:40,54). Иисус — это жизнь и воскресение. Тот, кто верит в Него, не умрет физически, но снова оживет в последние дни. Тот, кто уже получил вечную жизнь, поверив в Иисуса, никогда не умрет (Ин. 11:25–26).

Эти два измерения жизни — настоящее и будущее — неразрывно связаны в речах Иисуса о Его отношениях с Отцом. Так как Бог — источник жизни, только Он один может воскрешать мертвых, но Он доверил это право Своему Сыну (Ин. 5:21). Миссия воскрешения мертвых выполняется в два этапа. Уже настал тот час, когда мертвые услышали голос Сына Божьего и обрели жизнь (Ин. 5:25). То, что это относится к «духовному» воскресению, т.е. опыту вечной жизни в настоящем, доказывают слова: «Наступает время, и настало уже». Это событие воскресения в служении Иисуса уже происходит, потому что Отец «Сыну дал иметь жизнь в Самом Себе» (Ин. 5:26). Однако этот опыт жизни в настоящем — не все ее значение; «наступает время, в которое все, находящиеся в гробах [т.е. физически умершие], услышат глас Сына Божия, и изыдут… в воскресение жизни… в воскресение осуждения» (Ин. 5:28–29).

В высказываниях о вечной жизни как эсхатологическом благословении Иоанн согласен с синоптическими евангелиями. Когда же он делает акцент на вечной жизни как текущей духовной реальности, то выходит за рамки синоптических евангелий. Додд считает, что Иоанн тем самым платонизирует более простой в эсхатологическом плане ход мысли. Вечную жизнь у него следует понимать, в платоническом смысле, как «жизнь, которая исчисляется не месяца ми и годами, в которой нет ни будущего, ни прошлого, а есть лишь вечное Божье сегодня» .[891] Но считать так значит не понимать Иоан на, потому что в вечной жизни, бесспорно, есть будущее. Иоанн соединяет настоящее и будущее в неразрывную связь. Верующий в Иисуса может умереть физически, но испытает жизнь в воскресении, следовательно, тот, кто уже сейчас имеет духовную жизнь и верит в Иисуса, будет жить вечно (Ин. 11:25–26). Верующий, который уже сейчас имеет жизнь вечную, воскреснет в последние времена (Ин. 6:40). Додд не выявляет связи между эсхатологическими высказываниями о жизни и безвременным, платоническим пониманием. В таком толковании друг на друга накладываются два разных мировоззрения: греческое и иудейско–христианское, — но настоящей внутренней связи между ними не устанавливается.

Гораздо удовлетворительнее анализ Пайпера, который обнаруживает источник послания Иоанна в ветхозаветном представлении о том, что Бог есть жизнь. Он наделил этой жизнью людей посредством воплощения вечного «слова жизни». Эсхатологическое воскресение не противоречит идеям Иоанна, но, напротив, становится полным проявлением жизни в верующих.[892] В пример можно привести аналогию между учением о жизни у Иоанна и синоптическим учением о Царстве Божьем. Стоит обратить внимание, что у Иоанна вечная жизнь впервые упоминается после единственного замечания о благовестил Царства Божьего (Ин. 3:15). И в синоптических евангелиях, и у Иоанна жизнь — это также жизнь Царства Божьего, принадлежащая Грядущему Веку. В синоптических евангелиях в проповедях Иисуса о Царстве уникально то, что эсхатологическое Царство вторгается в этот век. Царство пришло (Мф. 12:28), хотя Грядущий Век остается будущим. Так и у Иоанна жизнь, принадлежащая Веку Грядущему, пришла к людям в прежнем веке. «В этом zoe aionios («вечная жизнь») у Иоанна напоминает Царство Божье в синоптических евангелиях. Будущее благословение становится настоящим — такова природа будущего во Христе».[893] Хотя выражения используются разные и мы не отождествляем Царство Божье и вечную жизнь, богословская структура, лежащая в основе, остается прежней, хоть и выражена в разных категориях. Если вечная жизнь — это действительно жизнь эсхатологического Царства Божьего и если Царство уже здесь, нам следует ожидать, что Царство принесет людям предвкушение жизни Грядущего Века.

Сходство между идеей вечной жизни у Иоанна и герметическо–гностическим пониманием явно невелико. Для Иоанна жизнь заключена в конкретной исторической фигуре Иисуса; жизнь зависит от веры; обладание вечной жизнью гарантирует для верующего участие в эсхатологическом воскресении. В Герметическом корпусе жизнь принадлежит Богу и может быть достигнута человеком после смерти посредством аскетического контроля над плотскими желаниями и их подавления. Такой gnosis доступен каждому из нас, ибо автор «Поймандра» завершает свое произведение нотой благовестил: он призывает тех, кто погряз в опьянении и незнании Бога, чтобы пробудиться, достичь трезвости, перестать оглушать себя крепкими напитками и предаваться бесполезному сну, чтобы обрести красоту благочестия и познать Бога. Он считает, что люди сами обрекают себя на смерть, в то время как они способны достичь бессмертия. Поэтому он призывает их освободиться от тьмы, устремиться к Свету, чтобы таким образом достичь бессмертия и избежать тления (Герм. Корп. 1.27–29).

Природа вечной жизни: познание Бога

Литература: M.E.Lyman, Knowledge of God in Johannine Thought (1925); R.Bultmann, «Gindsko», TDNT 1 (1949,1963), 389–719; C.H.Dodd, The Interpretation of the Fourth Gospel (1953), 151–69; J.Gaffney, «Believing and Knowing in the Fourth Gospel», ThSt 26(1965), 215–41; D.A.Hagner, «The Vision of God in Philo and John», JEFS 14 (1971), 81–93.

Есть и еще одна тема, которая позволит нам понять внутреннюю связь между вечной жизнью в будущем и настоящим. В одной из фраз объясняется суть вечной жизни: знание о Боге, переданное через Иисуса Христа (Ин. 17:3). Барретт рассматривает это как «определение вечной жизни»,[894] а Додд и Пайпер считают, что здесь говорится о природе вечной жизни.[895] Тогда возникает еще один вопрос: а что такое познание? Не гностическое ли это влияние — знание, ведущее к спасению? Додд считает именно так. Он утверждает: «В герметизме, как и в писаниях Иоанна, познание Бога — источник вечной жизни, она дается тем, кто из царства soma [«тело»] или sarx [«плоть»] перешел в царство nous [«разум»] илирпеита [«дух»]».[896] Чтобы ответить на это смелое заявление, необходимо изучить, как древние греки понимали познание, сравнить их взгляды с иудейскими представлениями и проанализировать взгляды Иоанна, отталкиваясь от этих двух источников.

Познание в древнегреческой .мысли

Древние греки истолковывали познание двояко. В философии познание предмета означало его созерцание с целью определения его сущностных характеристик. Разум способен был уловить суть тоги, что созерцал. Познание — это постижение конечной реальности.

В гностической мысли, как следует из герметических писаний, познание не связано с рациональным мышлением. Это скорее непосредственное постижение Бога разумом (nous), не в результате усердных раздумий, но с помощью интуиции и внутреннего озарения. Бультман подчеркивает, что такое познание в Герметическом корпусе основывается не на природных способностях, а на божественном откровении, — это дар Божий.[898] Это действительно так. Бог — это nous, Он приходит к тем, кто верен Ему, и дает спасительное знание (Герм. корп. 1.22). Бог хочет, чтобы человечество познало Его (Герм. корп. 1.31; 10.15). Понятно, что герметические писания являются гностическими, так как в них все время подчеркивается необходимость гнозиса («знания») как пути к спасению.[899] Гнозис ведет к видению Бога — фактически единству с Ним, т.е. обожествлению (Герм. корп. 1.26; 4.7 [Nock]; 12.1). Этот gnosis — нечто вроде экстатического мистического видения, а не рациональное мышление. В первом из трактатов корпуса, «Поймандр», описывается опыт его автора. Он впадает в необычный сон, в результате которого его телесные ощущения приглушаются, и в видении он постигает подлинную природу вселенной и самого себя (Герм. корп. 1.30). Таким образом он достигает подлинного гнозиса (Герм. корп. 1.27,32), божественно го дыхания истины (Герм. корп. 1.30).[900] Бога можно увидеть только сердцем и умом (Герм. корп. 7.2). В трактате о возрождении описывается опыт посвящения: «После того, отец, как я сделался благодаря Богу новой сущностью, я представляю себе вещи не при посредстве зрения глаз, а благодаря умственной энергии. Я нахожусь на небе, на земле, в воде, в воздухе; я нахожусь в животных и в растениях; во чреве матери, прежде попадания во чрево, после выхода из чрева; я присутствую повсюду» (Герм. корп. 13.11). Человек, рожденный свыше, «сын Бога, все во всем; он имеет свой удел, поскольку состоит из всяческих сил» (Герм. корп. 13.2). «Я вижу в себе самом некое неложное видение, появившееся благодаря милости Бога. Я переместил самого себя в бессмертное тело; и ныне я не тот, что прежде, но возродился я в уме» (Герм. корп. 13.3). Такой человек, достигший знания и ставший единым с Богом, после смерти попадет в сферы блаженного бессмертия.

Такое блаженное видение, которое дает знание, доступно каждому, кто подчинит себе и уничтожит свои телесные влечения. «Если ты сперва не возненавидишь тело, дитя, ты не сможешь возлюбить самого себя; возлюбив самого себя, ты будешь обладать умом, обладая же умом, ты причастишься и науке… Невозможно, дитя мое, быть озабоченным одновременно и смертным, и божественным. В самом деле, поскольку сущие бывают двух видов — тела и бестелесное, в которых заключены смертное и божественное, для того, кто желает выбрать, остается лишь выбор того или другого. Действительно, невозможно избрать для себя и то и другое» (Герм. корп. 4.6).

Суть этого познания — это самопознание, в том плане, что человек постигает свою подлинную природу и место во вселенной. «Бог и отец, от которого родился человек, есть свет и жизнь. Стало быть, если ты, происходящий от жизни и света, познаешь самого себя в том отношении, что ты произошел от них, ты вновь уйдешь к жизни и свету» (Герм. корп. 1.21). Это значит, что человек, обладающий знанием, понимает, почему и кем он сотворен, — не для физических наслаждений, но для Разума (Герм. корп. 4.4–5). Те, кому ведома их подлинная природа, оставят свои тела и смогут после смерти вознестись к Богу.

Познание в Ветхом Завете

В Ветхом Завете понятие познания представлено совершенно иначе. Это скорее опыт, чем созерцание или экстаз. «Вол знает владетеля своего, и осел ясли господина своего; а Израиль не знает [Меня], народ Мой не разумеет» (Ис. 1:3). Умные животные узнают своих хозяев и послушно занимают свое место у кормушки; так и Израиль должен признать своего хозяина и слушаться Его. Знание (yada’) предполагает отношения, общение, заботу. «Знает Господь путь праведных» (Пс. 1:6). Знание Бога об Израиле означает, что Он избрал Израиль Своим народом (Ам. 3:2; Иер. 1:5; Ос. 5:3). Те, кого Бог не знает, не входят в Его семью (Пс. 137:6).

Познание людьми Бога предполагает отклик, повиновение, общение, отношения, что в особенности заметно в Ветхом Завете, когда их нет, чем когда они есть (Суд. 2:10; Иер. 10:5; Ис. 45:4–5,20; Ос. 5:4). То, что подобное знание возможно, видно из таких отрывков, как Ис. 26:13; Пс. 35:10; 86:4; но эти стихи — исключение. Пророки действительно должны были знать Бога (1 Цар. 3:7), но нигде ни один пророк не делает такого заявления; и редко они говорили, что Израиль знает Бога. Познание Бога — это скорее цель человечества (Иер. 9:24). В подавляющем большинстве высказываний познание Бога — объект увещеваний, надежд или обещаний (1 Пар. 28:9).

Познание Бога — задача Царства Божьего, которая будет достигнута в момент эсхатологического свершения. Иеремия предсказывает новый завет, когда Бог запечатлеет Свой закон в сердцах людей и общение, которое является частью завета, станет реальностью. «И уже не будут учить друг друга, брат — брата и говорить: «познайте Господа», ибо все сами будут знать Меня, от малого до большого, говорит Господь, потому что Я прощу беззакония их и грехов их уже не воспомяну более» (Иер. 31:34). Та же самая истина заключена и греческом переводе Ос. 6:2–3: «В третий день восставит нас, и мы будем жить пред лицем Его. Итак познаем, будем стремиться познать Господа». Познать Господа значит жить перед Ним, иметь жизнь вечную.

Познание у Иоанна

Действительно, формальное сходство в формулировках познания Бога у Иоанна и в Герметическом корпусе прослеживается,[901] но содержание в это понятие в первом и втором случаях вкладывается совершенно разное. У Иоанна познание — это опыт отношений. Между Отцом и Сыном существуют близкие, двусторонние отношения; Иисус, в Свою очередь, знает Своих учеников, и они знают Его; зная же Его, они знают Бога. «И знаю Моих, и Мои знают Меня: как Отец знает Меня, [так] и Я знаю Отца» (Ин. 10:14–15). Ученики Иисуса отличаются от мира именно тем, что знают Его, а мир — не знает (Ин. 17:25). Благодаря близкому знанию Отца Сын способен передать это знание Своим ученикам (Ин. 14:7).

Важность миссии Иисуса как несущего людям знание о Боге видна из повторяющегося утверждения о том, что мир, в отличие от учеников, не знает Его (Ин. 1:10; 8:55; 16:3; 17:25). Однако миссия Иисуса должна осуществляться через Его учеников, призванных демонстрировать взаимную любовь, чтобы мир мог познать Иисуса (Ин. 17:23).

Познание Иисуса предполагает познание значения Его миссии. Он — единственный Божий посланник (Ин. 17:8,25); Он говорит о Себе: «Я есмь» и несет Слово Божье (Ин. 8:28); Он и Отец пребывают друг в друге (Ин. 10:38), однако Сын полностью независим от Отца (Ин. 17:7).

Должно быть очевидно, что познание Бога, о котором говорит Иоанн, отличается от герметического. Это по сути личные отношения. Познание Бога у Иоанна приобретается через плоть — через Слово, ставшее плотью. Рпеита у Иоанна — не эквивалент nous, но Святой Дух Божий, присутствующий в личности Иисуса. Познание Бога приобретается через веру, а не через подавление плотских инстинктов. Люди не знают Бога не потому, что предаются плотским наслаждениям, а потому, что отвергли Иисуса. Более того, познание Бога ведет не к слиянию с Ним, но к жизни в любви и повиновении. Итак, хоть Иоанн использует эллинистические формулировки, «он делает это для того, чтобы апологетически изложить типично еврейское представление о познании».[902] В самом деле, такое познание Бога может рассматриваться как эсхатологическое благословение, обещанное в Ветхом Завете. Если вечная жизнь — жизнь Века Грядущего, который Иисус несет людям, нас не должно удивлять, что теперь все это объясняется в свете познания Бога, которое, с ветхозаветной точки зрения, является эсхатологическим благословением. Если присутствие вечной жизни — это реализованная эсхатология, то таково и познание Бога. Близкое общение с Богом, обещанное как благословение эсхатологического Царства, было принесено людям Иисусом.

Видение Бога

Далее познание Бога ассоциируется с видением Бога. «Если бы вы знали Меня, то знали бы и Отца Моего; и отныне знаете Его и видели Его» (Ин. 14:7). В иудаизме считалось, что видеть Бога при жизни невозможно; это было благословением, которого удостаивались в момент смерти или в Грядущем Веке.[903] У Иоанна, так как благословения Грядущего Века уже даны людям, видение Бога тоже возможно. Однако это — опосредованный опыт. По–прежнему «Бога не видел никто никогда; единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил» (Ин. 1:18). Но так как Христос пришел в мир, тот, кто видел Его, видел и Отца (Ин. 14:9); видящий Его видит и пославшего Его (Ин. 12:45). По этой причине в евангелии ставится особый акцент на видении Христа (Ин. 1:14; 6:36,40; 9:37; 14:19; 16:16–17).

Очевидно, что «видение Бога» не имеет ничего общего с мистицизмом Герметического корпуса. У Иоанна видение Бога не экстатично и не мистично; это личное общение и признание, посредник которого — Иисус.

Познание истины

Литература: C.H.Dodd. The Bible and the Greeks (1935), 65–75; E.Hoskyns and N.Davey, The Riddle of the NT (1947), 26–34; R.Bultmann, «Aletheia», TDNT 1 (1949, 1963), 232–57; C.H.Dodd, The Interpretation of the Fourth Gospel (1953), 170–78; S.Aalen, «Truth, A Key Word in St. John’s Gospel», in Studia Evangelica, ed. F.L.Cross (1964), 2:3–24; L.J.Kuyper, «Grace and Truth: An OT Description of God and Its Use in the Fourth Gospel», Int 18 (1964), 3–19.

Если вечную жизнь можно определить как познание Бога, то параллельное понятие — познание истины. «И познаете истину, и истина сделает вас свободными» (Ин. 8:32). Понятно, что у Иоанна здесь присутствует тесная связь между жизнью и истиной. Иисус есть путь и истина и жизнь (Ин. 14:6). Он — Свет истинный (Ин. 1:9) и жизнь для человечества (Ин. 1:4). Он дает знание истинного Бога (Ин. 17:3), что тоже означает жизнь для людей. Он — хлеб истинный (Ин. 6:32), сошедший с небес, чтобы дать людям жизнь (Ин. 6:33).

Высказывание о познании истины (Ин. 8:32) интерпретируется Доддом как указание на царство чистой и вечной реальности, при этом совершенно не учитываются еврейские ассоциации, которые стоят за этим понятием в Септуагинте.[904] Познание истины — характерное для греков понятие, и то, что это познание ведет к свободе, также характерно для древнегреческой мысли.

Практически нет сомнений, что грек, прочтя это высказывание, понял бы его в свете эллинизма, т.е. так, как истолковывает его Додд. «Истина» для грека обозначала реальность в противопоставление лжи и иллюзии; и фраза эта значила бы для него, что свободу можно обрести посредством интеллектуального познания реальности. Это совершенно не похоже на еврейское представление об «истине» (‘emet), что переводится также как «упорство», «твердость» или «верность» (‘emuna). Додд указывает, что aletheia — это прежде всего интеллектуальная категория, в то время как ‘emet — моральная,[905] и скрупулезно прослеживает, каким образом еврейское ‘Emet превратилось в aletheia Септуагинты, как «преданность» Бога превратилась в абстрактную «истину» в Боге.[906]

Но просто противопоставить еврейскую «преданность» и греческую «абстрактную истину» и истолковать Иоанна в свете последней было бы слишком легким решением очень сложной проблемы. Нет сомнений, что представление Иоанна об «истине» не избежало влияния древнегреческого понятия реальности, но в целом его значение основано на иудейском употреблении. Для того чтобы доказать это, рассмотрим, как понятие ‘emet используется в Ветхом Завете.

Истина в Ветхом Завете

По отношению к людям и предметам ‘emet обозначает их преданность и прочность. Тому, кто поступает в соответствии с ‘emet, можно доверять, потому что для него имеют большое значение семейные или дружеские узы и он верен им (Быт. 24:49; 42:16; 47:29; Нав. 2:14). «Истинный» свидетель (свидетель с ‘emet) — тот, кому можно доверять, потому что он не искажает фактов (Пр. 14:25). В таких случаях значение ‘emet близко к греческому aletheia, «реальность». Поступки, слова, рассказы или суждения человека ‘emet — достойны доверия, — потому что соответствуют фактам (Вт. 13:14; 22:20; 3 Цар. 10:6; 22:16; Пр. 12:19; Зах. 8:16). «Семя ‘emett» (Иер. 2:21) — это семя, на качество которого можно положиться. «Мир ‘emet» — это прочный и надежный мир (Иер. 14:13). «Справедливость ‘emet» — это подлинная справедливость.

Наиболее яркое использование ‘emet в Ветхом Завете — это описания Бога или точнее — описание характера Его поступков. Слово это употребляется не столько для определения Бога Самого по Себе, сколько в отношении Его поведения, касающегося людей. Богу можно доверять; Он не вершит произвола и не поступает как Ему вздумается. Поэтому Его народ может положиться на Него, ведь Он поступит с народом согласно ‘emet — по правде. Часто ‘emet соотносится с hesed («милость завета»), что означает: Бог преданно выполнит Свои обещания и будет верен завету.[907] Бог проявил Свои hesed и ‘emet, когда велел слуге Авраама искать жену для Исаака (Быт. 24:27). Его hesed и ‘emet проявились также по отношению к Иакову, когда ему было даровано процветание в доме Лавана (Быт. 32:10). Наиболее ярко hesed и ‘emet были явлены в завете горы Синай (Исх. 34:6), они составили основу отношений Бога с Его народом.[908] Бог также демонстрирует Свою ‘emet, наказывая грешников (Пс. 53:7); Он поступает согласно Своей природе. Бог ‘emet (2 Пар. 15:3; Иер. 10:10) — это не страж какой–то абстрактной «истины» и не существо, принадлежащее к царству вечной истины, противопоставленному видимому царству; это Бог, Которому можно доверять, Который способен действовать и заботится о Своем народе. Именно на этих представлениях основан образ истинного Бога в отличие от богов ложных; Он истинвый именно потому, что действует, посещает землю, даруя ей благословения и свершая суд, и поступки Его достойны доверия. Божий народ должен славить Бога за то, что Его hesed и ‘emet очевидны, и у язычников не будет возможности спрашивать, смеясь: «Где же Бог их?» (Пс. 113:10).

Божья ‘emet также эсхатологична. Будущее спасение возрожденного Израиля будет явлением Божьей ‘emet, обещанной Иакову, и hesed, обещанной Аврааму (Мих. 7:18–20). Бог будет жить среди Своего народа и будет «их Богом в ‘emet и правде» (Зах. 8:8). Это усовершенствованное общение Бога и Его народа и станет окончательным проявлением ‘emet.

В ответ на Свое поведение в ‘emet Бог требует от народа соответствующей ‘emet. Те, кто живет в страхе Божьем, называются людьми ‘emet (Исх. 18:21; Неем. 7:2), т.е. это люди, преданно отвечающие на ‘emet Бога. Бог всегда поступает согласно ‘emet, но человечество часто грешит (Неем. 9:33). Люди призваны служить Богу с ‘emet (Пав. 24:14; 1 Цар. 12:24), ходитьв ‘emet (3 Цар. 2:4; 2 Пар. 31:20; Пс. 25:3; 85:11; Ис. 38:3). По сути своей ‘emet — это явленная воля Божья.

Это позволяет нам понять высказывания, где об «истине» или ‘emet говорится отдельно. Езекия хочет при жизни увидеть «мир и »emet» (4 Цар. 20:19), что подразумевает не просто «безопасность» (RSV), но безопасность, основанную на верности Бога, хранящего Свой народ. Когда люди живут не в соответствии с явленной им волей Бога, »emet отсутствует (Ис. 59:15; Дан. 8:12). Когда «hesed и »emet сретятся» и «»emet возникнет из земли» (Пс. 84:11–12), Бог явит Свое спасение, наполнив землю славой и дав людям то, что им во благо (Пс. 84:10,13). Когда Иерусалим станет «городом истины» (Зах. 8:3), это будет место, в котором воля Божья ясна и люди исполняют ее, следовательно, имеют спасение от Бога.

Истина и познание Бога — родственные понятия. Непокорность Израиля означает, что «нет ни »emet, ни hesed, ни Богопознания на земле» (Ос. 4:1). Однако будущее спасение Израиля описывается такими словами: «И обручу тебя Мне в правде и суде, в hesed и милосердии, и обручу тебя Мне в верности [‘emuna, однокоренное слово], и ты познаешь Господа» (Ос. 2:19–20).

Истина у Иоанна

«Очевидно, что для Иоанна aletheia — это ветхозаветная »emet».[909] Это становится ясно из первых же двух случаев употребления этого слова в начале книги: «И Слово стало плотию и обитало с нами, полное благодати и истины» (Ин. 1:14); «Ибо закон дан чрез Моисея, благодать же и истина произошли чрез Иисуса Христа» (Ин. 1:17). «Благодать» и «истина» — это ветхозаветные hesed и »emet, что четко помещает толкование воплощенного Христа Иоанном в струю искупительной истории Ветхого Завета. Примечательно, что это единственное место, где эквиваленты ветхозаветных hesed и »emet появляются вместе. Любовь завета (hesed) и верность (»emet), явленные Богом в истории Израиля, теперь выразились во всей полноте в воплощении. Фактически, искупительные деяния Бога в истории теперь достигли такой полноты, что противоречат всем предыдущим поступкам Бога; ибо полное понимание Божьей благодати и истины, которых невозможно было достичь с помощью закона Моисея, теперь воплощены во Христе.

Эти два высказывания указывают, что все предыдущие проявления Божьих hesed и »emet лишь предваряли Божьи деяния во Христе. То, что противопоставление закона и Христа не абсолютно, видно из таких мест, как Ин. 5:39, где Ветхий Завет обозначен не как ценный сам по себе, но как свидетельство истины (Ин. 5:33), заключенной во Христе (см. также Ин. 5:46; 1:45). Основание для сравнения закона и Христа подсказывается в Ин. 1:16: «И от полноты Его все мы приняли и благодать на благодать». «Евангелие противопоставляется закону именно как чрезвычайный дар Бога».[910]

Следовательно, когда Христос говорит: «Я есмь… истина» (Ин. 14:6), Он имеет в виду, что в Нем полностью явлен и воплощен искупительный замысел Бога. Пришествие Христа — это откровение верности Бога Своей собственной природе, Его упорного намерения явить Свою волю спасения. Вся Его миссия была свидетельством об этой спасительной истине (Ин. 18:37). В этом контексте «истина» тесно связана с царской властью Иисуса (basileia). Он — Царь; но Пилату Иисус сказал, что Его искупительное правление не от мира сего и не основывается на физической силе.

Теперь мы можем понять высказывание, с которого начали изучать понятие «истины». «Познать истину» (Ин. 8:32) значит познать Божий замысел спасения, воплощенный во Христе; а обещанная свобода — это свобода от греха (Ин. 8:34), которую невозможно обрести в условиях старого завета, но только через Сына (Ин. 8:36).

Справедливость такого искупительного понимания истины далее подтверждается использованием прилагательного alethinos («истинный»). Греческое слово обозначает нечто подлинное, не ложное. В Септуагинте оно часто употребляется для перевода ‘emet в значении «достойный доверия», «верный».[911] Весьма интересно его использование в Зах. 8:3. Когда Бог возвратится на Сион, чтобы жить со Своим народом, Иерусалим получит название polis he alethine («город истины»). Такое словосочетание было бы трудно понять грекам, не знавшим семитского наречия, и по–гречески значение еврейского текста передается с трудом: Иерусалим будет городом, жители которого откликнутся на Божье откровение и будут верно соблюдать Его повеления.

Прилагательное alethinos у Иоанна отчасти приобретает греческое значение «реальный», но основано это значение именно на полноте явления Божьей истины. «Истинный свет» (Ин. 1:9) противопоставлен не столько ложному или ненастоящему свету языческих религий, сколько неполному свету, который ему предшествовал. Иоанн был светом (Ин. 5:35), а Христос — полный свет. «Истинный хлеб» (Ин. 6:32) утоляет духовный голод, в отличие от манны, которая только поддерживала физические силы. Христос — истинная Лоза (Ин. 15:1), потому что Он — источник настоящей жизни для тех, кто пребывает в Нем, в отличие от Израиля как прежней лозы (Иер. 2:21; Пс. 79:9–17; Иез. 15:1–8). Истинные верующие (Ин. 4:33), сотворенные новым откровением во Христе, противопоставляются иудеям, которые считают, что должны поклоняться в Иерусалиме, и самарянам, поклоняющимся на горе Геризим. Это не значит, что их поклонение ложно или нереально; но после того как истина сошла к людям в лице Иисуса, они должны поклоняться в истине. Следовательно, только они — истинные верующие, т.е. те, кто поклоняется в ответ на Божье откровение истины. Эта еврейская идея, выраженная по–гречески, действительно приобрела оттенок противопоставления настоящих верующих верующим ложным; но главная мысль здесь — не реальность или нереальность поклонения, но откровение истины, которое придает поклонению подлинную реальность.

Бог является «истинным Богом» (Ин. 17:3) не столько потому, что Он противопоставлен ложным или ненастоящим богам, но потому, что Он — Бог, Который действует через Христа в соответствии со Своим собственным бытием и отношениями между Творцом и грешным миром[912] для осуществления Своего замысла искупления. Поэтому Иоанн часто повторяет, что Бог — истинный (Ин. 3:33; 7:28; 8:26; 1 Ин. 5:20).

Божья истина не только воплощена во Христе, но и проявляется в Его словах, так как Он говорит истину (Ин. 8:40,45) и пришел свидетельствовать о ней (Ин. 18:37). Эта истина — не просто откровение о природе Бога, но проявление Божьего спасительного присутствия в мире. Поэтому все, что делает и предлагает Иисус, истинно (Ин. 7:18; 8:16), т. е. соответствует Его природе и Божьему замыслу.[913] Искупительный замысел — это Слово Бога (Ин. 17:6,14) и сам по себе является истиной (Ин. 17:17), единой с личностью Иисуса (Ин. 1:1).

Это проявление Божьей истины не ограничивается земной миссией Иисуса. Покинув Своих учеников, Иисус пошлет им другого Утешителя (parakletos), Святого Духа, Который называется «Духом истины» (Ин. 14:17; 15:26; 16:13; 1 Ин. 4:6; 5:7), потому что Его миссия тоже связана с осуществлением искупительного замысла Бога в мире. Его миссия — свидетельствовать о Христе, Который является истиной (Ин. 15:26), т.е. обращать внимание людей на то, что Бог совершил через Иисуса. Он приведет учеников Иисуса к истине (Ин. 16:13). В контексте Евангелия от Иоанна это подразумевает не столько интеллектуальное познание богословских истин, сколько полное личное осознание спасительного присутствия Бога, пришедшего к человечеству в образе Иисуса. То «многое», что Иисус не смог открыть Своим ученикам (Ин. 16:12), включает в себя дальнейшее объяснение Его личности и спасительных деяний. Задача Духа христоцентрична («Он прославит Меня»), Он дает большее понимание всего, что связано со Христом (Ин. 16:14). Эта миссия Духа описывается также словами «Будущее возвестит вам» (Ин. 16:13). Их следует понимать не как предсказание будущих событий, но в свете будущего свершения Божьего искупительного замысла во Христе. Если воплощение — это завершение долгого ряда искупительных деяний, посредством которых Бог продемонстрировал Свою »met, в будущем произойдет еще окончательное свершение замысла во Христе. Это объяснение истины; и Дух должен привести к этой истине учеников Иисуса.

Такое проявление истины требует отклика от людей. «Поступающий по правде идет к свету» (Ин. 3:21; 1 Ин. 1:6). Это чисто еврейская фраза, в Ветхом Завете она подразумевала человека, верного обязательствам перед семьей и друзьями (Быт. 24:49; 47:29; Неем. 9:33). У Иоанна поступать по правде значит подобающе отвечать на Божье откровение истины во Христе. Это «праведность речей, побуждений и поступков, основанная на историческом откровении Бога».[914] Другой вариант этого отклика — принятие слова Христа, ибо «всякий, кто от истины, слушает гласа Моего» (Ин. 18:37; 10:3; 16:27). Это то же самое, что принять Самого Христа (Ин. 1:11–12), родиться свыше (Ин. 3:3). Это значит принять в себя Духа истины (Ин. 14:17) и саму истину (2 Ин. 2). Все это — лишь комментарии к фразе, с которой мы начали свое исследование: «И познаете истину, и истина сделает вас свободными» (Ин. 8:32). Орган восприятия здесь — не разум, а вся личность. Древнегреческие концепции «ума» и «разума» не играют никакой роли в Евангелии от Иоанна.[915]

Так как Иисус пришел свидетельствовать об истине, Он велит Своим ученикам делать то же самое перед тем, как покинуть их (Ин. 17:18). Иисус «посвящает Себя», т.е. посвящает Себя Своей миссии (Ин. 17:19); и, посылая Своих учеников в мир продолжать свидетельство, Он молится о том, чтобы они тоже «были освящены истиною» (Ин. 17:17,19). Это значит, что и ученики должны быть преданы истине. Как Иисус полностью посвятил Себя задаче исполнения искупительного замысла истинного Бога, так и ученики Его должны посвятить себя без остатка провозглашению Божьей истины миру.

Истина у Иоанна — это не платоническое царство чистой и вечной реальности, а сотериологическое понятие, обозначающее то, что Бог совершил через Иисуса. Иоанн нигде не говорит об истине, существующей на небесах и приходящей в мир. Истина заключена в том, что Бог совершил в Иисусе для спасения человечества.[916] Вечная жизнь, познание Бога, познание истины — все эти искупительные понятия обозначают свершение Божьего замысла в Иисусе.