44. Послания Иоанна

Литература: См. также библиографию в главе 2. B.F. Westcott, The Epistles of St. John (1883), numerous brief theological essays; Robert Law, The Tests of Life (1909); A.E.Brooke, The Johannine Epistles (1912), xxxviii–lii; C.H.Dodd, The Johannine Epistles (1946), xxvii–lvi; J.C.O’Neill, The Puzzle of 1 John (1966); D.M.Scholer, «Sins Within and Sins Without: An Interpretation of 1 John 5:16–17», in Current Issues in Biblical and Patristic Interpretation,ed. G.F.Hawthorne (1975), 230–46; J. L. Bogart, Orthodox and Heretical Perfectionism in the Johannine Community as Evident in the First Epistle of John (1977); A. J.Malherbe, «The Inhospitality of Diotrephes», in God’s Christ and His People, ed. J. Jervell and W.Meeks (1977), 222–32; M.Vellanickal, The Divine Sonship of Christians of the Johannine Writings (1977); E.Malatesta, Inferiority and Covenant (1978); J.M. Lieu, The Second and Third Epistles of John: History and Background (1986); M.Hengel, The Johannine Question (1989); J.Lieu, The Theology of the Johannine Epistles (1991); M.M.Thompson, «Intercession in the Johannine Community: 1 John 5.16 in the Context of the Gospel and the Epistles of John», in Worship, Theology and Ministry in the Early Church, ed. M. J.Wilkins and T.Paige (1992), 225–45.

Большинство критиков считают, что послания Иоанна написаны тем же автором, что и соответствующее евангелие.[1944]

Заблуждения оппонентов

Первое Послание Иоанна явно обращено к церкви и церквам, в которых появились «лжепророки» (1 Ин. 4:1), начавшие в церкви раскол (1 Ин. 2:19). Они утверждали, что им дано особое откровение Духа (1 Ин. 2:20,27), наделившего их истинным gnosis theou («знанием о Боге »). Это объясняет, почему Иоанн такое большое внимание уделяет подлинному познанию Бога.[1945] Он выступает против отступников, утверждая, что знание можно обрести только через христианское предание. Лжепророки заявляли, что посредством духовного откровения они настолько вознеслись над обычной христианской моралью, что уже не могут грешить как достигшие морального совершенства (1 Ин. 1:8–10). Понятно, что их этические заблуждения отличались от заблуждений оппонентов 2 Петра, которые предавались разврату. В 1 Иоанна о подобных крайностях ничего не говорится. Основным этическим заблуждением лжепророков была духовная гордость и высокомерие, которые заставляли их презирать обыкновенных христиан, не претендовавших на такой высокий уровень духовного просветления, как эти гностики. Вот почему Иоанн так много говорит о братской любви христиан.

Их основное богословское заблуждение, в отличие от оппонентов 2 Петра, было христологическим, так как они отрицали воплощение (1 Ин. 2:22; 4:1). Мы знаем из патриотической литературы, что ранней формой гностицизма был докетизм. Его представители придерживались типичного для древнегреческой мысли противопоставления духа и материи и, считая материю злом ipso facto, полагали, что Бог не может соприкасаться с феноменальным миром непосредственно во Христе. Поэтому они отрицали воплощение вообще или же говорили, что тело Христа было только видимостью (doked), а не реальностью. Только казалось, что Небесный Христос принял человеческий облик. Многие ученые полагают, что этой конкретной ереси, против которой выступает Иоанн, учил Керинф, один из первых еретиков в истории христианства.[1946] Они шли еще дальше, отрицая реальность страданий Христа. Они принимали идею Его крещения, но отказывались считать муки Христовы частью мессианских деяний, несущих спасение. Он пришел водою, но не кровью (1 Ин. 5:6). Опровергая такое гностическое представление о страданиях Христа, Иоанн подчеркивает искупительное значение Его смерти. Он ничего не говорит о воскресении — очевидно, проблема была не в этом; но несколько раз упоминает о значении распятия. Именно кровь Иисуса омыла нас от греха (1 Ин. 1:8). Он отдал жизнь за нас (1 Ин. 3:16). Своей смертью Он совершил дело умилостивления за наши грехи (о проблеме искупления–умилостивления см. выше, с. 501 и далее) и даже грехи всего мира (1 Ин. 2:2). Его искупительная смерть — высшее доказательство любви Бога к нам (1 Ин. 4:10).

Очевидно, имея в виду своих оппонентов–гностиков, Иоанн призывает читателей «испытывать духов, от Бога ли они» (1 Ин. 4:1). Т.е. они должны проверять харизматические изречения так называемых пророков, соотнося их со здравым христианским преданием, в центре которого — подлинное воплощение Христа (1 Ин. 4:2–3).

Один отрывок, взятый отдельно от контекста, может быть понят как мистическое восприятие христианской истины, с которым Иоанн сопоставляет энтузиазм гностиков. «Впрочем, вы имеете помазание от Святого и знаете все» (1 Ин. 2:20). Это значит по крайней мере, что человек, который не поддерживает гностического сепаратистского движения, достигнет подлинного знания о Боге. Дар Святого Духа сам по себе является помазанием, которое позволяет христианам получить истинное знание. Вопрос лишь в том, означает ли это непосредственное, прямое озарение от Духа или же внутреннее воздействие Духа на человека, позволяющее тому воспринять истину христианского предания. Ввиду того, что Иоанн делает такой явный акцент на правильности учения, последнее толкование кажется более верным.[1947] В этой фразе главная идея — «вы все знаете». Дух дан всем верующим; все они обладают истинным знанием о Боге, а не немногие особо одаренные.

Иоанн повторяет эту мысль: «Помазание, которое вы получили от Него, в вас пребывает, и вы не имеете нужды, чтобы кто учил вас [к примеру, вышеуказанные гностики. — Д–Л.]; но как самое сие помазание учит вас всему…» (1 Ин. 2:27). Вспомните слова Евангелия: «Когда же приидет Он, Дух истины, то наставит вас на всякую истину» (Ин. 16:13). Сферой познания («всем») должно быть все, что принадлежит христианской Благой Вести. Истина — не просто интеллектуальное познание; для того чтобы она имела действенную силу, необходима внутренняя работа Духа.

Отрицание воплощения Христа — это отрицание того, что Иисус — Сын Божий (1 Ин. 4:15; 5:5). Причина такого отрицания опять же заключается в представлении о Боге как принадлежащем к царству света, Он по определению не может жить среди людей. Поэтому Христос не может быть Сыном Божьим в христианском понимании этого термина.

Другая сторона еретической гностической христологии отражена в утверждении Иоанна: «Кто лжец, если не тот, кто отвергает, что Иисус есть Христос?» (1 Ин. 2:22). В иудейском контексте эти слова могут иметь вполне определенное значение: Иисус мог быть пророком, но не Мессией, предсказанным в Ветхом Завете. В эллинистическом контексте слово «Христос» имело иное значение. Речь идет о разграничении божественного Христа, воспринимаемого как эманация вечного Бога, и человека Иисуса. Дуалистическое представление о вселенной не позволяло гностикам принять идею тождественности небесного Христа и человека Иисуса. Напротив, связь между ними могла быть только временной и поверхностной. В какой–то момент жизни Иисуса, например при крещении, на Него сошел божественный Христос, снова покинув Его в момент страданий. Иоанн опровергает подобное мнение,[1948] настаивая на том, что воплощение Сына Божьего было подлинным. Иисус и Христос — одно и то же.

Ответ Иоанна еретикам

Отвечая еретикам, Иоанн не обличает лжеучителей, в отличие от автора 2 Петра. Его забота — не только полемическая, но и пастырская. Он призывает своих читателей придерживаться здравой христианской истины и вести подлинно христианский образ жизни.

В самом начале своего труда Иоанн опровергает заблуждения гностиков на языке гностицизма. «Бог есть свет, и нет в Нем никакой тьмы» (1 Ин. 1:5). Гностики полагали, что Бог есть свет, но видимый материальный мир считали царством тьмы. Путь к спасению — достижение gnosis, который был не просто интеллектуальным знанием, но предполагал непосредственный мистический опыт (см. с. 324 и далее, с. 529,534), с помощью которого душа могла, освободившись из уз тьмы и смерти, улететь в мир света. Однако Иоанн говорит, что христианское Евангелие утверждает другое: «Истинный свет уже светит» (1 Ин. 2:8). Вместо того чтобы бежать от тьмы, люди должны войти в этот свет, который уже светит во тьме этого мира (1 Ин. 2:9). Тьма у Иоанна — это не физический мир, а скорее этическое понятие. «Кто говорит, что он во свете, а ненавидит брата своего, тот еще во тьме» (1 Ин. 2:9). «А кто ненавидит брата своего, тот находится во тьме, и во тьме ходит, и не знает, куда идет, потому что тьма ослепила ему глаза» (1 Ин. 2:11). Истинный свет уже светит, поэтому тьма отступает (1 Ин. 2:8). Это — момент реализованной эсхатологии. С пришествием Христа в этот мир «начался новый век; ночь уступила место дню, тьма — свету».[1949] Царства света и тьмы — не статичные царства высшего и низшего, как в гностицизме. Свет — это в самом деле Божий мир, но тьма свойственна «миру». Мир в 1 Иоанна, как и в его евангелии (см. выше, с. 286 и далее), — не творение, но мир людей, взбунтовавшийся против Бога и враждебный Ему. Верующие по–прежнему находятся в мире (1 Ин. 4:17); но «весь мир лежит во зле» (1 Ин. 5:19). Несколько раз Иоанн упоминает мир в значении человечество. Христос был умилостивлением за наши грехи; «и не только за наши, но и за [грехи] всего мира» (1 Ин. 2:2). Опять же, «много лжепророков появилось в мире» (1 Ин. 4:1). «Отец послал Сына Спасителем миру» (1 Ин. 4:14; 4:9).

Но основное значение слова «мир» — это современное языческое общество, стремящееся к удовлетворению своих чувственных потребностей (которые Иоанн называет «похотью плоти»), материалистически воспринимающее жизнь и ее ценности («похоть очей») и ищущее собственной славы («гордость житейская», 1 Ин. 2:16). Иоанн решительно противопоставляет этой грешный мир и новый порядок, созданный Христом. То, что от этого мира, — не от Бога (1 Ин. 2:16). Лжепророки — от мира, и мир слушает их (1 Ин. 4:5). Мир не понимает христиан, как не понял Христа (1 Ин. 3:1). Фактически мир ненавидит их (1 Ин. 3:13). Поэтому и христиане не должны любить мир. Ценности верующего должны быть совсем другими, отличными от чувственных наслаждений, материального и самопрославления (1 Ин. 2:16). Очевидно, что нелюбовь к миру не означает нелюбви к людям, живущим в этом мире, потому что Христос пришел как Спаситель всех людей, даже всего мира (1 Ин. 4:14); и хотя по всему тексту послания, как и по всему тексту своего Евангелия (см. с. 344 и далее), Иоанн призывает к любви только по отношению к «братьям», т.е. членам христианской общины, любовь должна составлять самую суть поведения христианина. Так как Христос ввел христиан в новый порядок существования, в котором сияет свет, через силу веры во Христа как Сына Божьего верующий способен покорить мир (1 Ин. 5:4). Греховный мир находится в нестабильном и бренном состоянии. «Мир проходит» (1 Ин. 2:17). Только те, кто исполняет волю Бога (1 Ин. 2:17), т.е. ходит в свете Христа, пребывают вовек.

Иоанн использует дуалистические термины, противопоставляя свет и тьму, Бога и мир, — но его мышление не дуалистично, но строго соответствует христианскому преданию. Его богословие основано на дуализме прошлого и будущего — «уже» и «еще не». Суть Благой Вести — это нечто, чем церковь обладает «от начала» (1 Ин. 2:7). Это то, что свершилось в истории через Иисуса Христа. Здесь Иоанн использует то же самое богословие Логоса, что и в своем евангелии, хотя в послании говорится о «Слове жизни» (1 Ин. 1:1). Это божественное Слово, как и Логос из Ин. 1:1, «было от начала», однако проявилось в истории в личности Иисуса. Иоанн подчеркивает объективную историческую реальность Его воплощения. Жизнь явилась во плоти, ее можно было видеть, слышать и осязать (1 Ин. 1:1–3).

Вечная

Эта жизнь была явлена затем, чтобы человечество обрело жизнь. Как и в евангелии, в послании много говорится о текущей реальности вечной жизни. Вечная жизнь упоминается по крайней мере десять раз, всегда с акцентом на настоящем. «Мы знаем, что мы перешли из смерти в жизнь» (1 Ин. 3:14). Одна из задач послания — уверить христиан, отвергнувших высший свет гностиков, что они узнают вечную жизнь(1 Ин. 5:13). Во Христе Богу же дал нам вечную жизнь; тот, кто в Его Сыне, — обладатель этой жизни (1 Ин. 5:11–12).

Но в полной мере мы испытаем вечную жизнь только в будущем. Тот, кто исполняет волю Бога, пребудет вечно (1 Ин. 2:17). Иоанн ожидает реализации всех обетовании во Христе в момент парусии (1 Ин. 2:28). Хоть мы уже и получили жизнь, хоть мы и родились свыше (1 Ин. 2:29), мы еще не подобны Христу. Мы ждем Его парусии, когда подвергнемся необратимым изменениям. «Еще не открылось, что будем. Знаем только, что, когда откроется, будем подобны

Ему, потому что увидим Его, как Он есть» (1 Ин. 3:2). Эта надежда очищает нас. «И всякий, имеющий сию надежду на Него, очищает себя Он чист» (1 Ин. 3:3). Понятно, что Иоанн живет упованием на скорую парусию, потому что настало «последнее время» (1 Ин. 2:18).

Антихрист

Одно из явлений, характерных для последних времен, — это появление антихристов. Слово antichristos в Новом Завете встречается только в посланиях Иоанна (1 Ин. 2:18,22; 4:3; 2 Ин. 7), но соответствующая идея присутствует и в других местах. Антихрист — противник Мессии, который сопротивляется Ему и пытается занять Его место. Нечто подобное мы встречаем и в речи Иисуса на горе Елеонской. «Восстанут лжехристы и лжепророки… чтобы прельстить, если возможно, и избранных» (Мф. 24:24). Иоанн точно так же представляет себе антихристов; это лжепророки, отрицающие мессианство Иисуса (1 Ин. 2:22), отделяющиеся от церкви (1 Ин. 2:19) и, вероятно, уводящие за собой тех, кто их слушает.

Еще одно толкование образа антихриста (хоть этот термин и не употребляется) мы встречаем во 2 Фес. 2 и в Отк. 13: это один антихрист, выступающий против поклонения Христу и выдвигающий себя как объект поклонения. Мы можем прийти к выводу, что дух антихриста проявляется во всех еретиках и раскольниках, а кульминацией будет его воплощение в одной личности в последние времена.

Грех

То, что у Иоанна много говорится о грехе, несомненно объясняется распространением гностических представлений о том, что духовно просвещенный человек может достичь такого уровня совершенства, что становится выше искушения или греха. Это — первый шаг к антиномизму, вторым шагом становится ересь, описанная во 2 Петра. Опровергая подобные воззрения, Иоанн пишет: «Если говорим, что не имеем греха, — обманываем самих себя, и истины нет в нас» (1 Ин. 1:8). Даже самый зрелый христианин не может достичь совершенного безгрешия при этой жизни. Совершенство будет достигнуто только тогда, когда мы станем подобны Ему при парусии (1 Ин. 3:2). Опять же, относиться ко греху легкомысленно — ересь. «Если говорим, что мы не согрешили, то представляем Его лживым, и слова Его нет в нас» (1 Ин. 1:10). Бог дал христианам спасение от греха. «Если исповедуем грехи (наши), то Он, будучи верен и праведен, простит нам грехи наши и очистит нас от всякой неправды» (1 Ин. 1:9). «Если же ходим во свете… Кровь Иисуса Христа, Сына Его, очищает нас от всякого греха» (1 Ин. 1:7).

Иоанн озабочен тем, что такая гностическая идея совершенного безгрешия может привести его читателей к терпимости по отношению ко греху. Вот почему он спешит сообщить: «Сие пишу вам, чтобы вы не согрешали» (1 Ин. 2:1). Полная победа над грехом — идеал христианина. Однако следует тут же добавить: «А если бы кто согрешил, то мы имеем Ходатая пред Отцем, Иисуса Христа, Праведника: Он есть умилостивление за грехи наши» (1 Ин. 2:1–2). Здесь Иоанн использует слово, которое употребляется только в 1 Иоанна и в его евангелии: parakletos. В евангелии Святой Дух будет послан ученикам Иисуса, чтобы стать их «Утешителем». (См. выше, с. 358 и далее.) Здесь Иисус — наш parakletos на небесах, в присутствии Бога. Здесь слово используется в более специальном значении — защитник, адвокат, тот, кто представляет интересы другого и просит за него. Спасение от греха в настоящем времени основано не только на искупительной жертве Христа на кресте, но и на ее возвышенном положении в присутствии Бога. Идея предполагает ходатайство за верующих на земле, как в Евр. 7:25; 9:24 и Рим. 8:34.

Далее кажется, что Иоанн противоречит сам себе, говоря о грехе в жизни христианина. «Кто делает грех, тот от диавола» (1 Ин. 3:8). «Всякий, рожденный от Бога, не делает греха, потому что семя Его пребывает в нем; и он не может грешить, потому что рожден от Бога» (1 Ин. 3:9). «Мы знаем, что всякий, рожденный от Бога, не грешит; но рожденный от Бога хранит себя, и лукавый не прикасается к нему» (1 Ин. 5:18). Эти стихи формально противоречат тому, что Иоанн говорит в 1 Ин. 1:8; 2:1. Существует два возможных решения проблемы. Перевод RSV можно ‘считать несовершенным. В греческом тексте 1 Ин. 3:8,9 буквально говорится: «Делающий грех — из дьявола есть». Все глаголы стоят в форме настоящего времени, и фраза может вполне означать следующее: тот, кто рожден свыше, не может продолжать жить во грехе, потому что в нем присутствует новый жизненный принцип. Поведение должно разительно измениться. Когда люди следуют за Христом, они обязательно должны порвать со своим языческим прошлым. Эта идея звучит и в других местах Нового Завета. «Не может дерево доброе приносить плоды худые, ни дерево худое приносить плоды добрые» (Мф. 7:18). Павел выражает ту же самую мысль другими словами. «Ибо умерший [со Христом. -Д.Л.] освободился от греха» (Рим. 6:7). «Итак да не царствует грех в смертном вашем теле» (Рим. 6:12).[1950] Это весьма приемлемое и последовательное толкование, которое нельзя отбрасывать, ибо оно основано на грамматических нюансах.[1951] Временные формы в греческом языке указывают на определенное значение. В 1 Ин. 2:1 используется аорист; задача христианина — не грешить. В своей жизненной практике он освобождается от власти греха и перестает грешить; но это не означает совершенного безгрешия.

Другое толкование, менее удовлетворительное, предлагает Августин. «Человек не грешит до такой степени, до какой пребывает в Нем».[1952] Фраза «Всякий пребывающий в Нем» (настоящее время, 1 Ин. 3:6) делает эту точку зрения менее убедительной.

У Иоанна есть и еще одно, весьма загадочное высказывание о грехе. «Если кто видит брата своего согрешающего грехом не к смерти, то пусть молится, и [Бог] даст ему жизнь, [то есть] согрешающему [грехом] не к смерти. Есть грех к смерти: не о том говорю, чтобы он молился» (1 Ин. 5:16). Мы можем истолковать «грех к смерти» только в контексте всего послания, т.е. как грех сознательного отступничества и отказа от христианской веры.[1953] Интересно, что Иоанн нигде не запрещает и не велит молиться о таких людях; он только не советует этого делать. Он не говорит открыто, что такой грех невозможно искупить, но лишь выражает твердое убеждение, что за таких грешников церковь молиться не должна.

Образ жизни христианина

В 1 Иоанна, как и в его евангелии (Ин. 3:3), обращение в христианство описывается как рождение свыше, от Бога, когда в нас попадает Божье семя (1 Ин. 2:29; 3:9; 4:7; 5:1,4,18). Здесь у Иоанна, как и во 2 Пет. 1:4, родной для гностиков язык используется для выражения христианской истины. Это метафорический язык, который трудно истолковать с психологической точки зрения, тем более что о том же самом автор говорит «иметь Сына» (1 Ин. 5:12), хотя в евангелии говорится о принятии Христа (Ин. 1:12). Посредством рождения свыше мы вступили в новые отношения; мы стали детьми Бога (1 Ин. 3:1–2,10; 5:2). Павел воспринимает верующих как детей Божьих, но усыновленных, а не рожденных от Него (Рим. 8:15). Однако Иоанн явно подразумевает под рождением свыше и попаданием божественного семени в верующих не просто новые отношения. Это — новая сила, новая мощь, которой человек наделяется и которая должна проявиться в его поведении. В наше время мы, вероятно, говорили бы о новой ориентации человеческой воли. В то время как неверующие удовлетворяются греховным поведением и не обращают внимания на Бога, дети Бога обрели новую цель жизни — исполнять волю Божью, любить Его и служить Ему, порвать с грехом и идти путем праведности.

Язык, который Иоанн использует, говоря о христианском образе жизни, может показаться мистическим. Одно из характерных для него слов — «пребывать».[1954] Бог пребывает в верующих (1 Ин. 4:16); Христос пребывает в них (1 Ин. 3:24); Божье слово пребывает в них (1 Ин. 2:14); жизнь пребывает в них (1 Ин. 3:15); любовь пребывает в них (1 Ин. 3:17); истина пребывает в них (2 Ин. 2); помазание (Духа) пребывает в них (1 Ин. 2:27). Верующие, в свою очередь, пребывают в Боге (1 Ин. 2:24); во Христе (1 Ин. 2:5–6,24,27); в свете (1 Ин. 2:10); в здравом учении (2 Ин. 9). Неверующие, напротив, пребывают в смерти (1 Ин. 3:14).

Иоанн, однако, говорит не о мистическом опыте, а о христианском поведении, в особенности о проявлениях любви. «Кто говорит, что пребывает в Нем, тот должен поступать так, как Он поступал» (1 Ин. 2:6). «Кто любит брата своего, тот пребывает во свете» (1 Ин. 2:10). «Всякий, пребывающий в Нем, не согрешает» (1 Ин. 3:6). «Не любящий брата пребывает в смерти» (1 Ин. 3:14). «И кто сохраняет заповеди Его, тот пребывает в Нем, и Он в том» (1 Ин. 3:24). Пребывание во Христе означает жизнь, полную любви, и общение с собратьями по вере. Таким образом, пребывание во Христе — это исполнение закона любви.

Пребывание во Христе означает также верность подлинному христианскому преданию, от которого отступили гностики. «Итак, что вы слышали от начала, то [и] да пребывает в вас; если пребудет в вас то, что вы слышали от начала, то и вы пребудете в Сыне и в Отце» (1 Ин. 2:24). Ложное учение, которое препятствует общению Божьего народа, означает разрыв с Богом и Христом.

Этика Иоанна повторяет сказанное в евангелии; это новая заповедь любви (Ин. 13:34). Глагол «любить» (agapao) встречается в послании по меньшей мере двадцать восемь раз. Христианский образ жизни описывается как нелюбовь к миру (1 Ин. 2:15), любовь к Богу (1 Ин. 4:21) и выражение этой любви к Богу посредством любви к собратьям во Христе (1 Ин. 4:20). Это то, что мы слышали от начала: мы должны любить друг друга (1 Ин. 3:11). Одновременно это и старый, и новый завет (1 Ин. 3:7–8). Новая любовь побуждает следовать примеру Христа — любить других вплоть до готовности «полагать души свои за братьев» (1 Ин. 3:16). Любовь — доказательство того, что мы перешли из смерти в жизнь (1 Ин. 3:14), родились от Бога (1 Ин. 4:7), что знаем Его (1 Ин. 4:7), что Он пребывает в нас (1 Ин. 4:12). Эта любовь — не человеческое достижение, а отклик человека на Божью любовь. «В том любовь, что не мы возлюбили Бога, но Он возлюбил нас и послал Сына Своего в умилостивление за грехи наши. Возлюбленные! если так возлюбил нас Бог, то и мы должны любить друг друга» (1 Ин. 4:10–11). «Будем любить Его, потому что Он прежде возлюбил нас» (1 Ин. 4:19). «И мы имеем от Него такую заповедь, чтобы любящий Бога любил и брата своего» (1 Ин. 4:21).

Второе и Третье послания Иоанна

Второе послание Иоанна — это письмо, обращенное к конкретной церкви, которую автор называет «избранной госпожой», и «детям ее» (2 Ин. 1) с предостережением не принимать, как было принято, некоего странствующего христианского учителя, потому что он не провозглашает здравого учения (2 Ин. 8–11). Такие «пророки» на самом деле обманщики, потому что «не исповедуют Иисуса Христа, пришедшего во плоти» (2 Ин. 7). Третье послание от Иоанна было написано для того, чтобы посоветовать некоему Гаию, как ему строить отношения с Диотрефом (3 Ин. 9), раскольником. Не вполне ясно, явилась ли причиной разногласий приверженность гностическому учению или же они были просто личными. Не исключен последний вариант.[1955]