5. Самодостаточность Бога

Господь всех существ! Только Ты один можешь подтвердить, что ТЫ ЕСТЬ СУЩИЙ; но каждый из нас, созданных по Твоему образу и подобию, может повторить вслед за Тобой: «Я есмь», признавая тем самым, что мы происходим от Тебя и что наши слова — только эхо Твоих слов.

Мы признаем, что Ты — это тот великий Оригинал, с которого Ты по доброте Своей сделал нас — всего лишь несовершенные копии, но и за это мы благодарны Тебе. Мы преклоняемся перед Тобой, о Вечный Отец. Аминь.

«У Бога нет происхождения», — сказал Новатиан, и именно эта мысль об отсутствии происхождения является тем основным критерием, с помощью которого Бога можно отличить от того, что не является Богом.

«Происхождение» — это слово, которое можно применить по отношению к тому, что было создано. Когда мы думаем о чем-то, что имеет происхождение, мы не имеем в виду Бога. Бог существует Сам по Себе, в то время как все, что было создано, обязательно происходит из чего-то. Кроме Бога, ничто не возникло само по себе.

Пытаясь узнать происхождение вещей, мы признаем, что все было создано Кем-то, Кто был создан из ничего. В этом убеждает нас наш опыт. У всего, что существует, должна быть какая-то причина, предшествовавшая ему, или, по крайней мере, равная ему, потому что меньшее не может произвести большее. Любой человек или любой предмет может одновременно быть и причиной чего-либо, и следствием чего-либо, и так до тех пор, пока мы не вернемся к Тому, Кто является причиной всего и следствием ничего.

Ребенок, спрашивая «Откуда пришел Бог?», сам того не ведая, утверждает, что Бог был кем-то создан. В уме ребенка уже утвердилась концепция причины, источника, происхождения. Он знает, что все вокруг него произошло от чего-то иного, и он просто распространяет эту концепцию на Бога. Маленький философ мыслит обо всем как о созданном кем-то, и если учесть, что ему не хватает основной информации, то можно сказать, что он мыслит правильно. Ему нужно сказать, что Бог не имеет происхождения, но ему трудно будет понять это, так как это та категория, с которой он совершенно не знаком, категория, которая противоречит глубоко укоренившемуся в уме всех разумных существ стремлению всему искать причину, стремлению, которое заставляет людей двигаться все дальше и дальше назад, все проверяя, до тех пор пока они не дойдут до того, начало чего не может быть обнаружено.

Нелегко, а может быть, и невозможно так просто, без подготовки, подумать о том, по отношению к чему нельзя применить идею происхождения. Бывает так, что маленький огонек нельзя увидеть, глядя на него прямо, а только лишь направив взгляд слегка в сторону. Нечто подобное происходит и с мыслью о Несотворенном. Когда мы пытаемся сконцентрировать нашу мысль на Том, Кто вовсе не был сотворен, мы можем ничего не увидеть, ибо Он обитает среди света, к которому ни один человек не может приблизиться. Только с помощью веры и любви мы можем взглянуть на Него, когда Он будет проходить мимо нашего укрытия в «расселине скалы». «И хотя это знание смутное, неясное и слишком общее, — говорит Мигель де Молинос, — все же, будучи сверхъестественным, оно дает более ясное и совершенное представление о Боге, чем понимание, достигнутое в этой жизни с помощью разума, поскольку все материальные образы и образы, созданные разумом, бесконечно далеки от Бога».

Человеческий ум, будучи сотворенным, по вполне понятным причинам с трудом может представить себе Несотворенного. Мы испытываем неудобства, допуская присутствие Того, Кто полностью находится за пределами наших знаний. Мы склонны беспокоиться при мысли о Том, Кто не отчитывается перед нами о Своем существовании, Кто не отвечает ни перед кем, Кто существует Сам по Себе, ни от кого не зависим и полностью самостоятелен.

Философия и другие науки не всегда благосклонно относились к мысли о Боге, и дело здесь в том, что науки созданы для того, чтобы все объяснять, и ученые испытывают беспокойство, когда что-то объяснить не удается. Ученые признают, что есть много такого, чего они не знают. Но это вовсе не то же самое, что признать существование чего-то такого, что они никогда не смогут узнать, чего-то такого, для открытия которого у них не разработано никакой методики. Признать, что есть Кто-то, Кто находится далеко от нас, Кто не вмещается в созданные нами категории. Кого нельзя окликнуть по имени. Кто не предстанет перед судом нашего разума, Кто не ответит на наши расспросы — это требует большого смирения. И большинству из нас такого смирения недостает, поэтому мы стараемся спасти свою репутацию, в мыслях низводя Бога до своего собственного Уровня или, по крайней мере, до такого уровня, на котором мы могли бы управлять Им. Но как Он неуловим! Ибо Он повсюду и в то же время нигде, так как понятие «где-то» подразумевает материю и пространство, а Бог не зависит ни от материи, ни от пространства. Его не касаются ни время, ни движение, Он зависит только от Самого Себя, и Он ничем не обязан тем мирам, которые были созданы Его руками.

Вне времени, вне пространства,

один, в уединении,

И вместе с тем возвышенные Трое,

Ты велик всегда, единый

Бог в Единстве!

Один в величии, один во славе.

Кто расскажет Твою чудесную историю?

Внушающая благоговение Троица!

Фредерик У. Фэйбер.

Печально думать о том, что миллионы из нас, живущих в стране, где читают Библию, принадлежащих к различным церквям и трудящихся на ниве христианства, за всю жизнь, может быть, ни разу не подумали всерьез о существовании Бога и даже не попытались сделать это. Мало кто из нас с удивлением читает слова «Я ЕСМЬ…» и видит при этом Того, Кто существует Сам по Себе, дальше Которого не простираются мысли ни одного сотворенного Им существа. Такие мысли слишком мучительны для нас. Мы предпочитаем думать о чем-нибудь полезном: например, о том, как сконструировать надежную мышеловку, или о том, как добиться, чтобы на месте одной травинки выросло две. И за это мы платим дорогую цену: наша религия становится все более светской, а наша внутренняя жизнь подвергается распаду.

Может быть, какой-нибудь искренний, но пришедший в замешательство христианин захочет сейчас спросить, в чем практический смысл тех концепций, которые я здесь излагаю. «Какое влияние это оказывает на мою жизнь? — может быть, спросит он. — Какое значение самодостаточность Бога может иметь для меня и для других людей, подобных мне, в том мире, в котором мы живем, и в то время, в которое мы живем?»

На это я отвечу, что, поскольку мы — творения Божьи, все наши проблемы и все пути решения этих проблем являются богословскими. Некоторое знание о Боге, управляющем Вселенной, необходимо для создания разумной жизненной философии и здравого мировоззрения. Часто цитируется совет Александра Поупа:

Познавай самого себя, и не стремись изучать Бога:

Только изучая человека, можно познать человечество.

Если бы этому совету следовали буквально, он лишил бы человека всякой возможности когда-либо познать себя даже самым поверхностным образом. Мы никогда не узнаем, кто мы и что мы, до тех пор пока мы хотя бы немного не узнаем о том, Каков Бог. Поэтому самодостаточность Бога — это не обрывок сухой доктрины, заумной и далекой от жизни. В действительности это животрепещущий вопрос, столь же практический, как новейшая методика хирургической операции.

По причинам, известным только Ему Самому, Бог возвысил человека над другими существами, сотворив его по Своему образу и подобию. И нужно понять, что образ и подобие Бога — это не поэтическая фантазия, не мысль, рожденная религиозной страстью. Это достоверный богословский факт, о котором откровенно говорится в Священном Писании и который Церковь признает как истину, способствующую правильному пониманию христианской веры.

Человек — это существо сотворенное, созданное по образу и подобию Бога и зависящее от Бога, сам по себе человек не обладает ничем. И в каждый момент своего существования человек зависит от Того, Кто создал его по Своему образу и подобию. Существование Бога необходимо для существования человека. Подумайте, что Бога нет, — и исчезнет фундамент существования человека.

То, что Бог — это все, а человек — ничто, является основным догматом христианской веры, и здесь христианское учение совпадает с учением наиболее развитых философских религий Востока. Человек со всем своим умом есть только эхо первоначального голоса, только отражение несотворенного света. Подобно тому как исчезает солнечный луч, отделенный от солнца, человек, отделенный от Бога, вновь погружается в пустоту небытия, из которой он вышел в момент сотворения.

И не только человек, а все, что существует, происходит и зависит от непрекращающегося импульса творения.

«В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог… Все через Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть» (Ин. 1:1-3).

Так объясняет это Иоанн, и с ним соглашается апостол Павел: «Ибо Им создано все, что на небесах и что на земле, видимое и невидимое: престолы ли, господства ли, начальства ли, власти ли, — все Им и для Него создано; и Он есть прежде всего, и все Им стоит» (Кол. 1:16-17).

К этому свидетельству добавляет свой голос автор Послания к Евреям, свидетельствуя о Христе, что Он — в сиянии славы Господней, что Он выражает образ Своей Личности и что Он все поддерживает словом Своей власти.

В этой абсолютной зависимости всего от созидательной воли Бога есть возможность и святости, и греха. Одна из черт образа и подобия Божьего в человеке — это его способность делать свободный выбор в сфере нравственности. Согласно учению христианства, человек предпочел быть независимым от Бога и подтвердил свой выбор тем, что умышленно отказался следовать указанию Бога. Этот поступок разрушил те взаимоотношения, которые существовали между Богом и Его творением; Бог перестал быть фундаментом человеческого существования, что отбросило человека назад — к самому себе. После этого он стал не планетой, вращающейся вокруг Солнца, расположенного в центре, а самостоятельным солнцем, вокруг которого должно вращаться все остальное.

Невозможно представить себе лучшего подтверждения самодостаточности Бога, чем слова, которые Бог сказал Моисею:

«Я ЕСМЬ СУЩИЙ» (Исх. 3:14).

Все, чем является Бог, все, что является Богом, описано в этом решительном заявлении. Но в Боге самодостаточность — это не грех, а квинтэссенция доброты, святости и истины.

Естественный человек потому, и только потому, — грешник, что он бросает вызов самодостаточности Бога в отношениях с Ним. Во всем остальном он, может быть, охотно принимает господство Бога, но в своей собственной жизни он отвергает его. Для него полномочия Бога кончаются там, где начинаются его полномочия. Для него слово «сам» пишется с заглавной буквы, и в этом он бессознательно подражает Люциферу, падшему сыну утренней зари, который говорил в сердце своем: «Взойду на небо, выше звезд Божиих вознесу престол мой… буду подобен Всевышнему» (Ис. 14:13-14).

Но самодостаточность — вещь настолько тонкая, что едва ли кто-нибудь осознает ее присутствие. Так как человек родился бунтарем, он не осознает собственного бунта. Постоянное утверждение собственного «я» является для него чем-то вполне нормальным. Он согласен расстаться с частью своего «я», а иногда даже пожертвовать собой для достижения желаемой цели, но он никогда не захочет сойти со своего престола. И неважно, как низко этот человек может спуститься по ступеням социальной лестницы, в своих собственных глазах он все равно будет царем на престоле, и никто, даже Бог, у него этот престол не отнимет.

Грех имеет множество проявлений, но суть его одна. Моральное существо, созданное Богом для поклонения Ему, восседает на своем собственном престоле и с этой высоты заявляет: «Я ЕСМЬ». По сути своей это грех, но поскольку это нечто естественное, оно может показаться даже хорошим. Это моральное несоответствие вызовет угрызения совести только тогда, когда, получив Благую весть, душа предстанет перед Святейшим без закрывающего ее щита неведения. На языке Евангелия человек, предстающий таким образом перед пламенем присутствия Всемогущего Бога, называется «осужденным». Христос упоминал об этом, когда сказал о Духе, Которого Он пошлет миру:

«И Он пришед обличит мир о грехе и о правде и о суде» (Ин. 16:8).

Впервые эти слова Христа сбылись в день Пятидесятницы, После того как апостол Петр произнес первую великую христианскую проповедь. «Слыша это, они умилились сердцем и сказали Петру и прочим апостолам: что нам делать, мужи братия?» (Деян. 2:37).

«Что нам делать?» — это крик, доносящийся из самой глубины сердца каждого человека, который вдруг понимает, что он — узурпатор, восседающий на престоле, отнятом у другого. Как бы болезненно это ни было, но именно это внезапное моральное оцепенение приводит к истинному покаянию и формирует стойкого христианина после того, как кающийся низвергает себя с престола и находит прощение и спокойствие через Евангелие.

«Чистота сердца, — это стремление человека к цельности», — говорил Кьеркегор. А мы можем изменить эту фразу и с такой же правотой заявить: «Суть греха — это стремление человека к цельности», ибо когда человек хочет заменить волю Божью своей волей, это означает, что он хочет низвергнуть Бога с Его престола и поставить себя выше Бога в маленьком царстве человеческой души. Это по сути своей грех. Грехи могут увеличиваться в объеме, подобно песку на берегу моря, но в сущности это один грех. Грехи существуют, потому что есть грех. Это истинная причина, стоящая за много раз критикованным учением об изначальной развращенности человека; согласно этому учению, нераскаявшийся человек может только грешить, и все его добрые дела на самом деле вовсе не добрые. Лучшие религиозные труды человека Бог отвергает, как Он отверг жертвоприношение Каина. Только тогда, когда человек вернет Богу отнятый у Него престол, Бог будет принимать труды человека.

Усилия христианина, направленные на то, чтобы оставаться хорошим человеком, в то время как, подобно бессознательному моральному рефлексу, внутри него еще живет стремление к самоутверждению, красочно описано апостолом Павлом в седьмой главе его Послания к Римлянам, и его свидетельство полностью согласуется с учением пророков. За восемьсот лет до Рождества Христова пророк Исайя определил грех как бунт против воли Божьей и как утверждение права каждого человека идти туда, куда он хочет. «Все мы блуждали как овцы, совратились каждый на свою дорогу» (Ис. 53:6). Думаю, что никто никогда не давал более точного описания греха.

Свидетельства святых полностью согласуются с тем, что было сказано пророком и апостолом: в основе человеческого поведения лежит внутренний принцип утверждения своего «я». и этот внутренний принцип превращает в зло все, что делают люди. Чтобы полностью спасти нас, Христос должен повернуть этот изгиб нашей натуры в противоположном направлении; Он должен взрастить в нас новый принцип, чтобы дальнейшим нашим поведением руководило желание выдвигать на первый план славу Божью и благо других людей. Прежние грехи, происходящие из желания утвердить собственное «я», должны умереть, и убить их можно только с помощью креста.

«Если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя и возьми крест свой и следуй за Мною» (Мф. 16:24).

Так сказал наш Господь, а через несколько лет одержавший победу апостол Павел смог сказать: «Я сораспялся Христу, и уже не я живу, но живет во мне Христос» (Гал. 2:20).

Бог мой, неужели грех утвердит свою власть

И со всей своей дерзостью будет жить в моей душе!

Недостаточно того, что Ты простил,

Крест должен возвыситься, и «я» должно быть убито.

О Бог — воплощение любви, открой Твою силу:

Недостаточно того, что Христос воскрес из мертвых,

Я тоже должен стремиться к сияющим небесам

И воскреснуть из мертвых, как воскрес Христос.

Греческое церковное песнопение