Заключение

В первой части этого исследования отмечалось, что сессия Генеральной Конференции в 1946 г. впервые официально поддержала веру в Троицу,[83] ровно через 100 лет после того, как Джеймс Уайт резко отверг эту идею в «Дей-Стар» за 1846 г. Эта перемена была не простым переворотом во мнении. Из фактов видно, что Елена Уайт соглашалась с сутью позитивных представлений Джеймса, а именно с тем, что «Отец и Сын» – это «две различные, буквальные, осязаемые личности». Последующие свидетельства показывают, что она соглашалась также и с негативной частью его мнения – с тем, что традиционные философские понятия, разделявшиеся многими тринитариями, «успиритуализировали» личностную реальность Отца и Сына. [84]

Вскоре она на основании видений добавила к этому убеждение в том, что и Христос, и Отец имели осязаемые образы. Она всё больше говорила о вечном равенстве Христа и Отца, о том, что Христос не был сотворён, а к 1888 г. и о том, что адекватное представление об искуплении требует признания полной и вечной божественности Христа. Только в 1890-х гг. она узнала о полной индивидуальности и личностности Святого Духа, но узнав об этом, стала говорить о Святом Духе словами, имеющими буквальное, осязаемое значение, во многом схожими с теми, которые она в 1850 г. употребила для описания Отца и Сына.[85] К 1905 г. она ясно выразила свою веру в три божественные ипостаси, сосуществующие в едином Боге.

Это подтверждает ту гипотезу, которой открывалась эта статья. Во-первых, характеристика Елены Уайт как «сторонницы тринитарного единобожия», данная ей Э.Р. Гейном, является точной относительно её зрелого представления о Боге, начиная с 1898 г. Однако она никогда не употребляла термин «Троица» для описания её понятия о Боге. Возможно, ближе всего она подошла к этому выражению, употребив словосочетание «небесное трио».[86] Вероятная причина того, что она последовательно избегала термина «Троица», даже после того, как приняла определённые аспекты тринитарного учения, является предметом второй гипотезы: ей было известно о двух разновидностях тринитарных взглядов, одну из которых она принимала, а другую безоговорочно отвергала. Некритичное употребление термина «Троица» могло представляться способствующим распространению философских понятий, которые были диаметрально противоположны её позиции.

Это кажется особенно правдоподобным в свете третьей гипотезы о том, что по мере того, как она делала концептуальные шаги к библейскому тринитаризму, её развивающееся понимание оказывало сильное влияние на других адвентистских авторов, что привело в конечном итоге к существенному уровню консенсуса в деноминации.

В-четвёртых, тот метод, которым ранние адвентисты стремились отделить библейские элементы тринитаризма от элементов, происходящих из традиции, заключался в том, чтобы полностью отказаться от традиции как от основы учения и начать долгий и непростой процесс строительства своих представлений на основе одного лишь Писания. Поступая так, они практически повторили путь новозаветной церкви, вначале приняв равенство Христа с Отцом, а затем открыв для себя Их равенство и единство также и со Святым Духом. В этом процессе их богословие временно проявляло сходство с некоторыми древними ересями, особенно с арианством. Отвержение ими доктринального авторитета традиции стоило дорого, ведь из-за него они подверглись изоляции, так как их воспринимали как «еретиков», но их доверие к Писанию, в конце концов, привело их к более библейским взглядам на Троицу.[87] Дискуссия была вызвана убеждением в том, что классическая формулировка учения о Троице, основанного в его общепринятом виде на предпосылках греческой философии о вневременности и бесстрастности, просто несовместима с чисто библейской богословской системой.[88]

Фернандо Канале, бывший не посторонним наблюдателем, а систематическим богословом, глубоко вовлечённым в разработку адвентистского учения о Боге, много писал о различии между богословием, основанном на предпосылках греческой философии, и богословии, основанном на библейских предпосылках.[89] Он утверждает следующее: «В самом реальном смысле то ударение, которое адвентисты делали на Писании как единственном источнике данных для формирования богословия, придало теологическим размышлениям о Боге новый и революционный импульс. Систематически не доверяя традиционным богословским позициям и относясь к ним критически, адвентисты были полны решимости строить свои доктрины на основе одного лишь Писания. Трудности, неотделимые от этого свежего подхода, могут объяснить скудность адвентистских высказываний по вопросам учения о Боге. [90]

Канале приводит убедительные доводы в пользу своего утверждения о том, что «отход от философского представления о Боге как от несвоевременного» и «принятие исторического представления о Боге как оно представлено в Библии», дало адвентистам возможность выработать подлинно библейские взгляды на Троицу.[91]