Факторы, ведущие к тринитарному исцелению

Что же мы в результате можем сказать об одновременном отказе адвентизма и из невольного законничества, и от довольно крепких арианских позиций? Относительно этого этапа истории адвентизма несколько трудно прийти к чётко сформулированным ответам, но представляется, что самыми решающими были следующие факторы:

1) Очевидные духовные нужды церкви: здесь и Джеймс, и Елена Уайт, позднее при поддержке Джонса и Ваггонера, занимали лидирующие позиции. У нас нет записей о том, что они однажды сели и сказали: «Это арианство просто убивает наших людей законническим отношением, что ведёт к ужасному духовному состоянию в церкви!» Более очевидным представляется то, что они чувствовали сильную опасность, содержащуюся в очевидно законнических направлениях внутри движения, начали изучать более тщательно причины такого положения, а затем начали инстинктивно ощущать необходимость в более тринитарном базисе сотериологии.

Это основное явление особенно заметно в случае с Еленой Уайт. Я просто не нашёл никаких примеров того, что она сознательно начинала размышлять о сотериологическом значении полной божественности Христа и личностного характера Святого Духа. Однако, она, как представляется, могла пользоваться не только Писанием, но и ресурсами её методистского основания. Хотя она никогда не признавала никакой прямой связи её сотериологии с традицией Уэсли и методистов, это с самого начала была её основная линия её служения. Это особенно верно относительно её попыток поддержать равновесие между первостепенностью оправдание по вере, при одновременном сильном подчёркивании освящения и святости сердца и жизни. Представляется, что можно сказать и наоборот: что её тринитарное сознание усиливало её веслианско-методистские основания.

2) Церковное богослужение, особенно гимны. Интересно, что когда движение начало принимать форму деноминации, ему пришлось разрабатывать свои ресурсы для развития церковного порядка и богослужения – формальной организации, изложения вероучения, подготовки служителей и сборника богослужебных песнопений. Хотя арианство и было широко распространено, когда первые адвентисты начали планировать богослужение, они включили в свои первые сборники тринитарные гимны: в самый первый сборник от 1849 г., составленный Джеймсом Уайтом, входит славословие Троице». (11)

3) Когда ранний адвентизм, наконец, начал выходить из фазы «закрытых дверей», (12) движение стало выходить к другим христианам с обновлённым чувством миссии, направленной к более широкой аудитории. Эта аудитория сначала определялась как христиане Северной Америки. Этот новый подъём проповедничества с начала 50-х гг. XIX в. привёл к растущему притоку тринитариев из других евангелических церквей в адвентизм. Этих прозелитов привлекали пророческие учения и другие строго библейские доктрины и практики адвентизма; однако, они не были готовы отказаться от своего тринитарного наследия доктринального исповедания.

Как упоминалось ранее, хотя арианство было довольно широко распространено в раннем адвентизме, надо также понять, что никогда не принималось какого-либо формального решения о его официальном принятии. Это отсутствие формального действия лучше всего можно понять в свете изменений антисимвольной позиции. Из-за ярких воспоминаний о плохом отношении со стороны «вавилонских» церквей с символами веры (в жаркие дни последних стадий миллеритства) по ряду доктринальных вопросов развилось довольно сильное отношение «живи и дай жить другим». Другими словами, было очень сильное сопротивление любой форме вероисповедных текстов, и эти матёрые теологические индивидуалисты не собирались разрабатывать что-то вроде нового вероучения; ведь «их единственным вероучением была Библия». Таким образом, любой новообращённый мог быть адвентистом седьмого дня и всё же придерживаться тринитарных взглядов. Вполне могло быть так, что это растущее число тринитариев просто ощущалось в их желании поклоняться и петь хвалу Иисусу, который понимался как Бог в полном смысле слова.

4) Кроме того, Елена Уайт продолжала подчёркивать, что Христос является посредником, постоянно ходатайствующим за верующего. Развитие этого акцента в её разворачивающейся сотериологии сопровождалось дальнейшими внимательными размышлениями о заместительном значении смерти Христа и о том, что следует из этого относительно оправдания одной верой. Чем более она размышляла о значении смерти Христовой как Жертвенного Искупления и о тесно связанным с ней Его служении ходатайствующего Первосвященника, тем более она ощущала необходимость жертвы и Заступничества со стороны того, кто божествен в полном смысле слова; какой-то полубога не было бы достаточно. (13)

Стало также очевидным, что когда их взгляды на кондиционализм были более тщательно разобраны относительно более ясного понимания Личности Христа, они увидели, что Христос мог быть и полностью человеком (иметь не только тело, но и душу) при Своей реальной, жертвенной смерти, и всё же рассматриваться как обладающий полной божественностью.

Это почти инстинктивное чувство полной божественности Христа опять, как кажется, повторяет классическое развитие христологии. То, что Афанасий противостал Арию, не было просто историческим совпадением. Вдумайтесь внимательно в наблюдения Келли:

«В своих антиарианских трудах Афанасию пришлось предпринять тройную атаку на основе живой веры и опыта Церкви. Во-первых, он утверждал, что арианство подрывает христианское учение о Боге, предполагая, что божественная Троица не вечна и фактически возвращаясь к политеизму. Во-вторых, оно лишает смысла установившиеся литургические обычаи крещения во имя не только Отца, но и Сына, и обращения молитв к Сыну. В-третьих, и это, возможно, важнее всего, он подрывал христианское представление об искуплении во Христе, поскольку только если Посредник Сам был божественной личностью, человек мог надеяться на восстановление общения с Богом». (14)