13. Святое презрение: насмешка над сатаной

Комик, закатывая глаза, изображал презрение. С миной отвращения на лице, высоко задрав подбородок, он медленно цедил: «Ну, из-ви-ни-те!» Мы хохотали от восторга. Насмешка, цинизм, сарказм — это юмор наших дней. Легкомысленное подтрунивание друг над другом, юмор, приправленный долей презрения возбуждают и приводят в хорошее расположение духа.

Быть может, презрение и сарказм являются такими привлекательными потому, что в нашем сердце живет грех? Это так, но лишь отчасти. Презрение вызывает удовольствие, потому что оно отражает ту черту характера Бога, которой мы часто просто не замечаем: Бог — большой насмешник. Он презрительно смеется над упрямым безрассудством надменных. Презрительная насмешка может быть оружием зла против Божией славы, но она также является и Его разрушительным оружием, которое со временем сокрушит всех, кто противостоит Ему.

Наше презрение, направленное на других людей и на самих себя, будет преобразовано так, что мы будем трепетать от Божиих насмешек над надменными и в благоговейном страхе взирать на то презрение, которое Он обрушил на Своего Собственного Сына.

Бог — большой насмешник

Как и наш гнев, наше презрение является не столько неправильным, сколько парализованным. Нам следует учиться насмехаться, уповая на Бога, хвалиться своей слабостью и бросать вызов смерти и страданию с уверенным смехом, рожденным доверием. Чтобы вести себя так, мы должны трепетать от Божиих насмешек над злом.

Бог может насмехаться — эта мысль пугает. Это не соответствует нашему представлению о Боге. Нам хочется видеть Его милосердным, добрым, долготерпеливым и лишь изредка -только когда мы слишком долго подвергаем испытанию Его терпение — гневным. Мы с трудом, но все-таки можем представить себе разгневанного Бога, наказывающего нас. Но Бога презрительного, Который хочет не только победы, но и унижения Своего врага, мы себе представить не в состоянии.

Бог делает больше, чем просто гневается на надменность; Он планирует ее унижение. Он смеется над злом:

Живущий на небесах посмеется,

Господь поругается им (Пс 2:4).

Нечестивый злоумышляет против праведника и скрежещет на него зубами своими;

Господь же посмеивается над ним:

ибо видит, что приходит день его (Пс 36:12-13).

Бог видит хитрость и ярость зла и смеется над ним. Но это не вежливый и приятный для слуха смех. Нет. Бог смеется так, что грубая сила этого смеха потрясает до глубины души.

Бог высмеивает

Смех Его очень резок. В одном отрывке изображается, как Он напоил допьяна Моав (страна на берегу Мертвого моря, постоянно конфликтовавшая с Израилем), погрязшего в своей невоздержанности:

Отсечен рог Моава,

и мышца его сокрушена,

говорит Господь.

Напоите его пьяным,

ибо он вознесся против Господа;

и пусть Моав валяется в блевотине своей,

и сам будет посмеянием (Мер 48:25-26).

Бог делает отвратительное последствие греха (блевотину) основанием для Своих насмешек. Зло напьется допьяна, чтобы утвердиться в своей надменности, и затем будет валяться в гнилых плодах своего безрассудства. Гордое прежде государство Моав станет объектом презрения и насмешек.

Павел выражает эту мысль с проникновенной простотой. «Не обманывайтесь: Бог поругаем не бывает. Что посеет человек, то и пожнет» (Гал 6:7). Бог не потерпит насмешек. Он сказал о народе Божием, проявившем неповиновение в пустыне: «Не увидят земли, которую Я с клятвою обещал отцам их; все, раздражавшие Меня, не увидят ее» (Числ 14:23).

Бог никому не позволит высмеивать Себя, не выставив самого насмешника посмешищем. Бог делает больше, чем просто смеется и насмешничает, — Он унижает.

Бог унижает

Смех жалит; насмешка пронзает насквозь; унижение же сокрушает гордость. Одно дело — пролить кофе себе на одежду и понять, что окружающие это заметили и смеются. Но гораздо более унизительно, если они начнут показывать пальцем и делать ироничные замечания. И вы уже придете в совершенное смятение, если кто-нибудь выплеснет остатки кофе вам на колени и вышвырнет вас из ресторана.

В одном из самых потрясающих отрывков Библии Бог совершает насилие над блудницей Ниневией, забрасывает пометом ее обнаженное тело, публично унижает, выставляя на всеобщее обозрение ее грех идолопоклонничества:

Вот, Я — на тебя!

говорит Господь Саваоф.

И подниму на лицо твое края одежды твоей и покажу народам наготу твою

и царствам срамоту твою.

И забросаю тебя мерзостями, сделаю тебя презренною и выставлю тебя на позор.

И будет то, что всякий, увидев тебя, побежит от тебя и скажет:

«разорена Ниневия! Кто пожалеет о ней?

где найду я утешителей для тебя?» (Наум 3:5-7).

Насилие Бога заставляет нас сжаться от ужаса. Неужели Он не пощадит достоинства падшего? Неужели Он может выйти за границы приличия? Отрывок этот представляется нам бессмысленным и неуместным. Но следующие три соображения могут помочь нам понять значение этого яркого образа.

Во-первых, унижение разоблачает преступление. Юбки Ниневии задраны на лицо ее, обнажая наготу. Многие годы Ниневия задирала юбки перед ложными богами и блудила на склоне каждого холма. Она гордилась своей наготой; Бог не был первым, Кто сорвал с нее одежды и открыл ее наготу. Но Он был первым, Кто публично разоблачил ужас ее греха. Бог срамит надменных в том самом месте, где они беззастенчиво демонстрируют свое бесстыдство. Гордыня непосредственно предшествует падению; Он предает позору именно то, что является лучшим украшением нашей греховной гордыни.

Во-вторых, унижение — это поэтическое правосудие. Ниневия прекрасна; это хотя и языческая нация, но она несет на себе образ Творца и любима Богом (см. Книгу пророка Ионы). Однако, расточив Божию красоту в себе и расхитив красоту у других, Ниневия оскверняет Божию славу, и Бог покрывает остатки ее красоты пометом (это слово более точное, чем «мерзость»). Поскольку она грязна, то и будет покрыта грязью. Поэтическое мщение укладывает на размер греха рифмы позора.

В-третьих, унижение вызывает ужас. Унижение — это последнее предупреждение: покайся или будешь поглощен жгучей яростью Бога. Это также предупреждение для других: беги или подвергнешься унижению. Проходящие мимо смотрят на ее покрытое грязью тело и вспоминают ее прежние завораживающие формы. «Где найду я утешителей для тебя?» Любая попытка утешить только усилит удушающий стыд. Для униженных до такой степени нет надежды на утешение.

Бог не будет высмеян. Мы призваны покаяться, иначе встретимся с его жесточайшей насмешкой. Он будет неумолимо выставлять напоказ наших тайных идолов и нашу бесстыдную надменность. Если наше сердце готово бороться за то, чтобы познать Его, Он будет терпеливо открывать нам нашу потребность в Нем. Но если мы отвращаем от Него наши сердца и гордимся нашей греховной невоздержанностью перед небом и землей, Он будет реагировать со всей суровостью.

Мы должны трепетать перед Его насмешками. Мы должны ужасаться как нашего презрения к самим себе, так и попрания славы других презрением к ним. Более того, мы должны трепетать от постоянного осквернения нами Божией славы. Трепет — это преддверие благодати. Если мы ужасаемся, то внутри нас возникает трещина, через которую мы можем услышать нечто непостижимое: все презрение, которое должно было быть направлено против нашего греха, Бог обрушил на Своего прославленного Сына. Ужас открывает двери изумлению. А изумление — это приглашение к поклонению.

БОЖИЯ НАСМЕШКА НАД БОГОМ

Пастор делился евангельской вестью перед группой из шестисот школьников. Обычно искусный оратор, в этот раз он по какой-то причине выступал неудачно и не мог зажечь аудиторию. Чем больше он старался, тем хуже и бессвязней становилось его выступление. Его лицо залило потом, когда он вдруг потерял нужное место в своих записях. Наконец его мучения закончились, и он сел.

Преподаватель, который пригласил его, встал и публично извинился за его сбивчивое выступление. Пастор утонул в омуте позора. Через несколько недель пастор столкнулся с несколькими из этих школьников в парке. Один из них подозвал его к группе из шести длинноволосых, с серьгами в ушах, подростков, развалившихся с сигаретами. Он тут же почувствовал стыд и вспотел, вспомнив о своем ужасном испытании.

Один из ребят сказал от лица всей группы: «Старик, ты классно обделался в тот раз». (Перевод: В прошлый раз ты зря потратил время.) «Наши препы заплевали тебя, но ты форс не потерял; мы бы в момент сачканули, когда всю рожу зальет потом». (Перевод: Преподаватели плохо отнеслись к твоему выступлению, но это тебя не смутило; мы на твоем месте сразу бы сбежали от стыда.) «Попарь нам еще мозги про свою церковь». (Перевод: Расскажи нам еще про свою веру.) Его готовность стойко переносить насмешки и позор заставила шестерых детей проявить интерес к Евангелию. Готовность Господа претерпеть насмешки и позор приводит нас к такому же искреннему изумлению.

НАСМЕШКА ТВОРЕНИЯ НАД СЫНОМ

Все видящие меня, ругаются надо мною;

говорят устами, кивая головою:

«Он уповал на Господа; пусть избавит его, пусть спасет, если он угоден Ему» (Пс 21:8-9).

Тогда воины правителя, взяв Иисуса в преторию, собрали на Него весь полк. И, раздев Его, надели на Него багряницу; и, сплетши венец из терна, возложили Ему на голову и дали Ему в правую руку трость; и, становясь пред Ним на колени, насмехались над Ним, говоря: радуйся, Царь Иудейский! И плевали на Него, и, взяв трость, били Его по голове. И, когда насмеялись над Ним, сняли с Него багряницу, и одели Его в одежды Его, и повели Его на распятие.

Проходящие же злословили Его, кивая головами своими и говоря: Разрушающий Храм и в три дня Созидающий! спаси Себя Самого; если Ты Сын Божий, сойди с креста.

Подобно и первосвященники с книжниками и старейшинами и фарисеями, насмехаясь, говорили: других спасал, а Себя Самого не может спасти. Если Он Царь Израилев, пусть теперь сойдет с креста, и уверуем в Него. Уповал на Бога, пусть теперь избавит Его, если Он угоден Ему. Ибо Он сказал: Я Божий Сын. Также и разбойники, распятые с Ним, поносили Его (Мф 27:27-31, 39-44).

Все люди, окружавшие Иисуса: римские конвоиры, простые люди, религиозные лидеры, разбойники — высмеивали Его, а Он не отворачивал Своего лица и «не злословил взаимно» (см. 1 Пет 2:23). Это только усиливало яростное желание людей оскорбить Его: «Почему Он молчит? Почему не сойдет с креста? Если Он Тот, за Кого выдает Себя, почему Он ничего не делает?» Иисус спокойно переносил презрение Своих творений — их ярость только усиливалась от того, что Он не хотел защитить Себя и свидетельствовать о Своем призвании.

Дав волю презрению, мы чувствуем себя глупо. (Вспомните, когда вы в последний раз набрасывались с презрительным бешенством на самого себя или на кого-то еще. В тот момент это казалось необходимым и приносило удовлетворение.) Но впоследствии мы ощущаем тщетность такого поведения; поток насмешек оказывается неспособным поднять наше низкое самоуважение или облегчить стыд. Таким образом, стыд усиливается.

Глупость выпущенного на волю презрения заставляет нас больше работать, чтобы сохранить лицо, что, в свою очередь, дает толчок еще большему презрению. Неважно, насколько изощренно мы насмехаемся, мы никогда не добьемся того, что может нам дать только смиренное покаяние, — а именно благодати. Давая волю презрению, мы никогда не утолим нашей жажды прощения. С течением времени мы либо обретем внутреннюю черствость, либо будем опустошены нашим собственным презрением.

Сын Божий претерпевает наше презрение, чтобы выявить эгоистичное уродство наших сердец. В то же время Он претерпевает презрение Отца, чтобы показать немыслимую благость Отцовского сердца.

НАСМЕШКА ОТЦА НАД СЫНОМ

Это непостижимо, что глиняный горшок может проклинать Горшечника. И еще более непостижимо, что Бог-Отец проклял Бога-Сына на кресте. Павел свидетельствует об этом скандальном событии: «Христос искупил нас от клятвы (в оригинале -проклятия) закона, сделавшись за нас клятвою (в оригинале -проклятием), — ибо написано: «проклят всяк, висящий на древе» (Гал 3:13). Здесь Павел цитирует отрывок Закона: «Ибо проклят пред Богом (всякий) повешенный (на дереве)» (Втор 21:23). Божие проклятие — это Его насмешливый голос, громкое высмеивание.

Бог решил наказать Своего Сына вместо нас. Сын пристально смотрел в насмешливые глаза Бога; Он слышал смех Отца и чувствовал, что Тот с отвращением удаляется. В сущности, ужас осуждения, которому Бог подверг Ниневию, как предсказано в третьей главе Книги пророка Наума, был направлен против Иисуса. Где-то внутри нас рождается крик: «Этого не может быть. Как может Отец проклясть Собственного Сына? Как совершенный, прекрасный и чистый Сын может быть наказан за порочность наших душ? Как может Он занять наше место, как может Он понести на себе наш грех?»

Отец, Возлюбивший Сына от вечности, в ненависти отвернулся от Него. Сын стал ненавистен Отцу. Это самый непостижимый момент в истории времен. Иисус подчинился, чтобы искупить Свой народ ради славы Своего Отца: «Он грехи наши Сам вознес телом Своим на древо, дабы мы, избавившись от грехов, жили для правды: ранами Его мы исцелились» (1 Пет 2:24).

Готовность Иисуса претерпеть насмешки открывает наши сердца и заставляет нас понять, что Божие презрение излито на совершенного, непорочного Божиего Сына. Мы никогда, посмотрев в глаза Бога, не увидим презрения или насмешки. Не имеет значения, насколько ожесточились наши сердца или насколько мы удалились от Него, реакцией на наше возвращение будут распахнутые объятия Того, Кто радуется нам, а не презирает нас.

Если наше сердце пусть самую малость дрогнуло от этой благой вести, то как нам следует реагировать на наше избавление от Божиего презрения? Отчасти ответ такой: нам следует учиться насмехаться над злом. Чтобы насмехаться, как это делает Бог, нужно учиться бороться со злом, хвалясь слабостью, и насмехаться над смертью и страданием с уверенным смехом, рожденным доверием к Богу.

НАСМЕШКА НАД СМЕРТЬЮ И СТРАДАНИЕМ

«Блаженны плачущие, ибо они утешатся» (Мф 5:4). «Смерть! где твое жало? ад, где твоя победа?» (1 Кор 15:55).

Смерть — это самозванец, а безнадежное горе — обманщик, жалкий обманщик. Оба претендуют на то, что они важнее, чем доверие Богу. Сатана использует смерть, чтобы задать нам вопрос: «Можно ли доверять Богу, Который позволяет тебе и твоим любимым страдать и умирать?» Сатана видит печаль на наших лицах и заявляет: «Ты одинок. Нет никакого Бога, а если бы Он и существовал, то Он безличный и жестокий. Доверять можно только тому, что можно увидеть. Посвяти свою жизнь тому, что смягчает боль и избавляет от смерти». В этих обвинениях есть зерно истины, так как факты жизни не подтверждают Божию благость, если мы не смотрим на них через увеличительное стекло — крест.

Но печаль несбывшегося желания не обязательно уводит нас в отчаянии от Бога. Вместо этого она может привести нас к Богу, приглашая надеяться. Павел говорит нам в пятой главе Послания к Римлянам, что нам следует радоваться в скорбях, потому что от скорби происходит терпение, от терпения — опытность, от опытности — надежда, а надежда не разочаровывает, потому что те, кто выдержит гонку, увидят Божию улыбку любви.

Доверчивый смех осмеивает зло. А истинный смех — это отражение воскресшей надежны. Человек смеется над злом со слезами надежды, которые не отрицают насмешки креста.

Пока мы писали эту книгу, мы потеряли очень, очень хорошего друга. Он был нашим общим наставником, коллегой, другом, пользующимся нашим полным доверием, а также компаньоном Тремпера по путешествиям. Его смерть причинила нам острую боль. Ни один человек не поддерживал нас в такой степени и так не радовался нашим успехам. Его смерть была для нас, как потеря отца.

Но смерть нашего друга заставляет нас верить в то, что Кто-то значительно больший, чем доктор Рэймонд Диллард, восхищается нами. Этот Кто-то еще более глубоко и страстно желает нам добра и похвалит нас — когда-то. Утрата по-прежнему вызывает слезы, но каждая слеза — это уверенная насмешка над злом. «Сатана, если ты думаешь, что победил, то ты дурак. Ты отнял у нас человека большой силы, мудрости, энтузиазма и славы. Но ты не отнял у него жизнь. Он живет — и живет прекрасно. Его страсть осталась. Его душа продолжает быть с нами».

Чтобы смеяться над смертью и страданием, следует позволить слезам проточить дорожку в душе, которая углубит поток страстной тяги к добру. Это значит — рыдать, одновременно предвкушая наступление Дня славы. Это значит — жить доверием, а не видением, страстями, а не безразличием. Те, кто плачет, однажды будут смеяться, и смех славы может быть позаимствован уже сегодня, чтобы жить живой надеждой перед лицом страдания и смерти.

ХВАЛИТЬСЯ НЕМОЩЬЮ

Но Господь сказал мне: «довольно для тебя благодати Моей; ибо сила Моя совершается в немощи». И потому я гораздо охотнее буду хвалиться своими немощами, чтобы обитала во мне сила Христова. Посему я благодушествую в немощах, обидах, в нуждах, в гонениях, в притеснениях за Христа, ибо, когда я немощен, тогда силен (2 Кор 12:9-10).

Павел хвалится своей немощью, а не образованием, способностями, призванием или успехом. Многие из нас так часто слышали эту истину, что не осознают ее потрясающую глубину. Чтобы по-настоящему верить ей, чтобы действительно жить ею, нужно полностью изменить структуру жизни.

Что значит хвалиться немощью? И почему похвальба немощью может помочь нам понять суть Божией насмешки над злом?

Похвальба Павла полна иронии. Ирония заключается в несоответствии между тем, что можно было бы ожидать, и тем, что действительно происходит. Таков литературный стиль Бога. Зло предлагает силу, но она ведет к смерти. Бог предлагает немощь, и она открывает двери в жизнь. Бог любит иронию, потому что Он — великий специалист по сюрпризам. Сюрприз Бога заключается в том, что Его сила проявляется наиболее полно не тогда, когда наша жизнь вполне успешна, но в нашей немощи. Его слава проявляется не через то, что представляется нам славой, а через низкое, убогое, смиренное. Обычно тайна славы открывается в тех, кто кажется менее всего способным нести в себе всю полноту человеческого и тем более Божественного величия.

Бог выбрал Павла — надменного, умного, целеустремленного, злобного еврея, чтобы проповедовать Евангелие язычникам. Какая шутка! Причем избрав самого неподходящего, еще и дал ему жало в плоть (никто не имеет ни малейшего представления, что это было такое), чтобы сделать более смиренным. Павел сделался неразумным, но неразумные — это те, кого избирает Бог, чтобы посрамить мудрых и сильных.

Если бы Бог вел Себя предсказуемо в выборе людей и способов изменения их сердец, мы бы вскоре освоили эти способы и умножили количество подобных людей, тем самым исключив Его из процесса. Он не позволит нам это сделать. Вместо этого он преображает нас самыми неожиданными способами и с помощью самых неожиданных людей.

Я (Дэн) недавно беседовал с одной знакомой, которую вдруг поразил рассеянный склероз. Уже несколько недель она не могла ходить, работать, готовить пищу, мыться, вести обычный образ жизни. Церковь пришла ей на помощь. Особенно часто ее посещал пожилой мужчина, экс-вышибала, который недавно обратился к Богу. По какой-то причине этот ожесточенный трудностями жизни человек стал ее союзником. Он боролся за нее. Он приводил к ней других людей, чтобы обеспечить ей ежедневный уход и поддержку. Он протянул ей сильную руку, на которую можно было опереться.

За год до трагической болезни я говорил ей, что молюсь за то, чтобы она научилась радоваться тому, что Бог создал ее женщиной. Она была практикующим врачом-терапевтом и славной женщиной, но ее сердце было ожесточено многими годами презрения к самой себе. Она проявляла готовность к состраданию, но оно шло от желания делать добро, а не из глубины знания доброты. Когда она заболела, болезнь уничтожила в ней остатки силы и заставила просить помощи и принимать ее. Ее седой приятель был ангелом — и, конечно, весьма необычным. Его настойчивость смиряла ее. Его сила смягчала ее. Его любовь выявила, что ее презрение к себе было средством ухода от доверия. Когда я встретился с ней, она вся сияла. Мы вместе плакали и смеялись. Немощь победила. Слава проявилась в иронии.

Бог пользуется неожиданной перестановкой надежды и смирения, чтобы привести к покаянному сокрушению и жажде искупления. Если мы хвалимся немощью, Он открывает Свой характер и Свой благой план для нас. Бог пользуется нелепостью, чтобы высмеять наше надменное требование властвовать. Он знает, что доверие открывает славу, гораздо более невероятную, чем мы в состоянии постичь. Бог использует немощных и неразумных, чтобы посрамить сильных и мудрых. Он приглашает нас присоединиться к Его насмешкам над злом, чтобы посрамить надменного слезами и смехом.