14. Разъедающая сила человеческого стыда

Джон стоял перед своей женой Мартой и весь дрожал. Он только что признался в любовной связи с лучшей подругой Марты. Опустив голову, он избегал смотреть в безутешные глаза Марты. В ней нарастала ярость, призванная погасить бурю стыда. «Кто еще об этом знает?» — прошипела она. Ужас разоблачения оказался гораздо сильнее боли от предательства.

Марк с отвращением качал головой. Это было его первое свидание с девушкой. Они стояли в очереди за билетами в кино, и за ними уже выстроилась длинная очередь. Он забыл свой бумажник, а в кармане у него было только три доллара. Лицо покраснело, и сердце быстро заколотилось, когда он понял, что влип — он не мог попросить девушку заплатить и не хотел выходить из очереди. Ему захотелось просто исчезнуть.

Угроза стыда, затаившаяся в будничных встречах и событиях, — это кислота, разъедающая наше достоинство и растворяющая надежду. Никакая другая эмоция не является лучшим отражением ада — полная утрата близости, интереса и радости. Разъедающее действие стыда столь сильно, что он может совершенно изменить нашу жизнь. Стыд причиняет такую боль, что мы реагируем на него сильнее, чем на любую другую отрицательную эмоцию. Но нам следует встретиться лицом к лицу со страхом стыда, если мы хотим возрастать в надежде и радости.

ОСНОВНЫЕ СИМПТОМЫ СТЫДА

Болезненная погруженность в себя

Стыд приводит к погруженности в себя, создающей ощущение медленного увязания в зыбучем песке. Самоосознание, которое приходит вместе со стыдом, потрясает нас до самого основания. Наша сущность представляется нам настолько уродливой, что кажется невозможным принять это без ужасных последствий. Поэтому мы презрительно наклеиваем на это уродство ярлык какого-нибудь личного недостатка: я туп, толст, недисциплинирован, всегда опаздываю, вечно неподготовлен и т.п.

Приятель не явился на назначенную со мной (Дэном) встречу. Когда через несколько дней я встретил его, он сказал: «Я так виноват. Я ничтожество, и не только потому, что забыл о встрече, но и потому, что не позвонил, когда вспомнил о ней. Какой идиот!» Стыд, атакуя, сразу переходит на личности. «Я — такой…» — это язык стыда.

В нескольких местах Библия изображает атаку стыда на нашу личность, показывая, как он изменяет нашу внешность. Наше лицо сначала краснеет, а затем становится бледным и безжизненным. Обратите внимание на отрывок из Книги пророка Исайи (29:22): «Тогда Иаков не будет в стыде, и лицо его более не побледнеет». Псалмопевец также изображает силу воздействия стыда на нашу внешность:

Всякий день посрамление мое предо мною, и стыд покрывает лицо мое (Пс 43:16).

Исполни лица их бесчестием,

чтобы они взыскали имя Твое, Господи!

Да постыдятся и смятутся навеки,

да посрамятся и погибнут (Пс 82:17-18).

Исполниться бесчестием — значит почувствовать себя погруженным во что-то отвратительное. Это может показаться преувеличением, но иногда переживание стыда ощущается как медленное, мучительное умирание.

Побег от разоблачения

Второй симптом стыда — желание спрятаться. Адам и Ева летели, как преследуемые птицы, чтобы спрятаться в кустах. Мы скрываемся в святая святых нашего внутреннего мира. Мы бежим, желая раствориться в воздухе или провалиться сквозь землю. Я (Дэн) недавно выступал перед аудиторией, плохо подготовившись и с полным отсутствием внутренней убежденности. Это был кошмар! Я старался изо всех сил, а слушателям было ужасно скучно. Поняв, что разоблачен, я почувствовал, что меня начинает затягивать трясина стыда.

К счастью, все плохие выступления когда-нибудь заканчиваются. После лекции ко мне подошел какой-то человек, и, пока мы беседовали, я все ближе и ближе подвигался к краю подиума, затем спрыгнул с него и прижался к стене. Человек спросил: «Вы пытаетесь уйти?» От изумления я открыл рот. Неужели это было настолько очевидно? Видимо, да. Внутренне я старался спрятаться в кокон отчуждения, а внешне удалялся от моих слушателей и от моего плохого выступления.

Стыд толкает на побег в некий созданный нами самими мир спасительного оцепенения. «Отчуждение» — это странное слово, которое означает: «Меня здесь нет. Я стремлюсь туда, где есть спасение от моей внутренней агонии. Я укроюсь в безопасном месте, созданном мной самим, где нет боли и проблем Божиего мира».

Любой основанный на страхе уход, побег рисует себе врага страшнее, чем он есть на самом деле. Поэтому бегство только усиливает ужас. И побег от стыда лишь усиливает стыд, делая возможность встречи глаза в глаза с другим человеком или с собственным уродством совершенно невообразимой. Как результат, всякое отчуждение — то есть бегство в укрытие — будет неудачным и потребует более сильных средств, чтобы остановить кровотечение.

Насилие против себя и других

Третий симптом стыда — это эмоциональное или физическое насилие, направленное против самого себя или против того, кто был свидетелем нашего падения. Насилие — это кровавая жертва мрачным демонам стыда.

Уважаемый мною (Дэном) человек печально поведал мне о причинившем ему острую боль споре со своей дочерью-подростком. Его обидели слова дочери, и он сказал ей об этом. Но она не только отказалась признать свою вину, но и упрекнула отца в том, что он слишком эмоционален и раним. Он взорвался от ярости, спровоцированной стыдом, выразив в крике боль ущемленной гордости. Столкновение превратилось в быстро нарастающий кошмар, закончившийся катастрофой. Первоначальная дерзость дочери сменилась отвращением, и отец направил поток этого отвращения на себя. Он ударил себя в грудь с такой силой, что образовался кровоподтек, и закричал: «Что я должен сделать, чтобы ты поняла, что я тоже человек? Мне тоже больно!»

Стыд набрасывается с целью уничтожить себя и ослепить наблюдателя. Нападение может происходить скрытно — с помощью оскорбительных слов или в открытую — с пистолетом, направленным на себя или на другого человека. В любом случае желание одно — убить. Но кто в данном случае враг? Что вызывает глубокую ярость или стыд? Ответ на этот вопрос зависит от нашего видения причин, вызвавших стыд. Возникает ли он от ощущения собственной неполноценности, неадекватности, несовершенства? Или он укоренен в нравственном фундаменте — в недостатке доверия, отказе уповать на что-то или на кого-то, находящегося вне нас самих?

ЧТО ТАКОЕ СТЫД?

Стыд — это травмирующее разоблачение наготы, например, когда человек сделал что-то дурное (имел любовную связь), допустил грубую ошибку (забыл бумажник) или был уличен в каком-либо внешнем изъяне (незастегнутая юбка, размазанная тушь и т.п.). Такое разоблачение происходит, когда мы чувствуем пронизывающий взгляд (либо чей-то, либо наш собственный), срывающий различные культурные, межличностные или религиозные покровы, которые на нас надеты. И то, что в результате открывается, мы ощущаем как внутреннее уродство. Что же таится под «покровом» добропорядочности и приличия, что представляется столь уродливым? Нечто большее, чем сам проступок (любовная связь, забытый бумажник); многие люди совершают подобные проступки без всякого стыда. Стыд провоцируется чем-то более глубоким, чем просто разоблаченное «уродство».

Ощущение собственной неполноценности

Обычно наша культура рассматривает стыд как результат недостаточного самоуважения. Это можно выразить более научным языком. Диффузные границы эго, нарциссическое расщепление или неадекватное самосознание — все это сводится к тому факту, что мы начинаем плохо относиться к самим себе из-за нежелания других «достаточно хорошо» относиться к нам.

Такой взгляд предполагает, что мы представляем собой лоскутное одеяло, сшитое из отношений к нам других людей, мы принимаем «взгляды» других людей. Послушайте, что два ведущих теоретика считают самой важной составляющей в формировании стыда:

«Система, базирующаяся на стыде… несет сообщение, что он, как человеческое существо, является несовершенным и неполноценным; со временем он укореняется в глубоком ощущении «недостойности».[12]

Идентифицироваться со стыдом — значит считать, что твоя личность ущербна, что ты неполноценен как человеческое существо».[13]

Такие взгляды ведут к следующему заключению: «Я совсем не плох; но время от времени совершаю плохие поступки. Если я в состоянии понять и принять реальность того, что я хорош -а я, по существу, вполне привлекателен, мил, даже, пожалуй, безупречен — то я смогу жить в этой уверенности и проявлять смирение (это правильный стыд), когда я иногда совершаю поступки, несовместимые с моей истинной добродетельностью».

Христиане обычно еще добавляют: «Я — новая тварь. Я чист, потому что объявлен праведным и наполнен Духом Божиим. Сейчас я должен жить в соответствии с моей добродетельностью, признавая незначительные пороки, находящие лазейки в мою плоть». Более того, некоторые считают, что если мы воспользуемся всей полнотой нашей добродетельности и будем сторониться «презренной» теологии, полной негативного, базирующегося на стыде мышления, то грех будет случайным, редким событием в нашей жизни.

Бесспорно, что человек, который борется со стыдом, воспринимает себя неполноценным и несовершенным. Также бесспорно и то, что на нас влияет семья и общественная система, которые попирают наше достоинство. Но в этом ли суть стыда? Является ли ответ столь простым: мы испытываем стыд от того, что другие, значимые для нас люди стыдят нас?

Разоблачение ложного доверия

Согласно Библии более точным будет сказать, что мы чувствуем стыд, когда люди плохо обходятся с нами, потому что стыд укоренен в свойственном нам предпочтении доверять ложным богам, нежели уповать на Бога в каждый момент нашего существования.

Однажды я (Дэн) беседовал с хорошим приятелем. Мы пили кофе, и я очень внимательно слушал его, увлеченный его историей и умением рассказывать. Когда рассказ достиг кульминационного момента, я поднес чашку к губам и промахнулся. Мне показалось, что чашка ближе, чем она была на самом деле, и кофе пролился на рубашку. Мой приятель замолчал, а я быстро отодвинулся вместе со стулом, в результате чего его кофе расплескался по столу. Я почувствовал стыд.

Почему в результате этого инцидента я почувствовал стыд вместо печали или сожаления о своей неуклюжести, от прерванного рассказа и от возникшего для нас обоих неудобства? Возможно, я был пристыжен, потому что в момент своего «проступка» я согрешил против моего настоящего бога — хорошо выглядеть и не казаться дураком? Ясно, что мой «проступок» не был грехом, но мой стыд совпал с желанием Бога в этот момент: мой стыд показал, что я считаю «жизнью».

Да, стыд возникает, когда мы чувствуем себя несовершенными. Но более того, мы чувствуем себя несовершенными и уродливыми, когда бог, которому мы поклоняемся (тайно и иногда неосознанно), подводит нас и вскрывает глупость нашей веры в идола. Стыд — это не столько опыт ощущения себя скверным или несовершенным, сколько разоблачение глупого доверия к богу, который Богом не является.

СТЫД И ПОКЛОНЕНИЕ ИДОЛАМ

Когда я поклоняюсь идолу — желанию хорошо выглядеть, быть умным, достичь власти, я уповаю на бога, у которого нет силы избавления и искупления. Это не проблема, пока я не нуждаюсь в спасении. Однако когда мне требуется помощь -в результате инцидента с кофе или плохого выступления — бог, которого я создал сам, хранит молчание. В своем бездействии он насмехается над моим криком о помощи.

Стыд выявляет то, чему мы поклоняемся. Прислушайтесь к анализу стыда, сделанному поэтом и пророком:

Да постыдятся все служащие истуканам, хвалящиеся идолами.

Поклонитесь пред Ним, все боги (Пс 96:7).

Тогда обратятся вспять и великим стыдом покроются надеющиеся на идолов,

говорящие истуканам:

«вы наши боги» (Ис 42:17).

Всегда ли наш стыд является результатом поклонения идолам? Давайте рассмотрим историю Шона, человека, которого я (Дэн) консультировал и который переживал глубокий стыд каждый раз, когда говорил или думал об ужасе насилия, которому он подвергся.

Шон стал жертвой сексуального преследования своего старшего брата. Может показаться очевидным, что его стыд — просто трагическое последствие унижения в ситуации, которая не являлась результатом его выбора или желания. Как это может быть, что его стыд имеет отношение к поклонению идолам?

Наши занятия выявили ненависть Шона к слабости и желанию. Еще до сексуальных нападок, когда он был совсем мальчиком, он познал, что жизнь жестока и печальна. Его сердце ожесточилось, и он уже ничего ни от кого не хотел. Исключением был его старший брат, атлетически сложенный, красивый и умный. Шон страстно хотел, чтобы брат обратил внимание на то, как быстро он растет, на его увеличивающиеся мускулы и на его отметки.

Время от времени брат уделял ему внимание, и сердце Шона переполняла радость. Однажды вечером, после того как они провели вместе несколько часов, брат предложил Шону поучиться мастурбировать. Во время этого урока брат потребовал от Шона прикоснуться к нему, и Шон подчинился. Он ненавидел и себя, и брата, но он ощутил и отчаяние оттого, что его бог был скомпрометирован. Он ощутил обжигающий стыд.

Источником стыда, который почувствовал Шон, было разоблачение безрассудного доверия, которое Шон испытывал к своему брату. Он верил, что тот совершит то, что не в состоянии сделать ни один человек, — спасет и искупит. Вместо того, чтобы осознать глупость веры в своего брата как в бога, Шон возненавидел себя за слабость и желание. Он заменил своего прежнего идола — брата — на нового и еще более пагубного бога: свободу от слабости и желания. Всякий раз когда он вспоминал о прошлых сексуальных нападках или ощущал желание, которое казалось странным или чрезмерным, он погружался в стыд и затем в ужасную ненависть к самому себе.

Шон в течение нескольких лет лечился у врача, который укрепил в нем его право на желание и законность ощущения слабости и ограниченности. Это помогло. Он стал меньше бояться слабости и желания. Однако внутренне Шон стал более независимым и очерствевшим. Такая ожесточающая сердце реакция — обычный результат отношения к стыду просто как к последствию скверного обращения с нами других людей. Как правило, такой взгляд приводит к исключительно эгоцентричной погруженности в исцеление своих ран. Если же мы понимаем наш стыд как выявление глупой веры в ложных богов, мы придем к смягчающей сердце реакции, которая обретает великолепие в таинстве прощения.

Однако это нелегкий процесс.

Что же делает слепыми наши сердца к реальной причине стыда?

СТЫД И САМОПОКЛОНЕНИЕ

Наша культура заявляет: «Стыд возникает потому, что я -жертва и плохо отношусь к себе». Библия говорит: «Стыд возникает потому, что я поклоняюсь идолам и чувствую себя глупо, когда мой идол рушится».

Стыд — это крах самопрославления. Это утрата бога — продолжения нас самих, который хранит нерушимость нашего мира. Стыд — это переживание опыта разоблачения нашей глупости. Исайя разоблачает глупость, которая лежит в основе стыда. Поклоняющийся идолам лепит своего собственного бога из того сырья, которое служит ему для удовлетворения основных жизненных потребностей:

Часть дерева сожигает в огне, другою частью варит мясо в пищу, жарит жаркое и ест досыта, а также греется и говорит:

«хорошо, я согрелся; почувствовал огонь».

А из остатков от того делает бога, идола своего, поклоняется ему, повергается перед ним и молится ему, и говорит: «спаси меня, ибо ты бог мой» (Ис 44:16-17).

Насмешка Исайи жестока. Он выставляет поклоняющегося идолам дураком. Мы почти слышим дурацкое ликование: «О, как мне холодно — хорошо, что у меня есть способность творить тепло! И мне нужна пища — но у меня есть способность удовлетворить голод. Ну-ка посмотрим, что еще? Ах да: мне еще нужен бог, который будет утешать меня, защищать и спасать меня. Поскольку у меня есть способность создавать огонь и пищу, почему бы мне не создать и бога, который будет питать мою душу?»

Это кажется непостижимым. Как может кто-либо поклоняться и служить богу, которого создал своим собственным трудом, поклоняться продолжению самого себя? Однако многие из нас восхваляют собственные творения — созданы ли они из дерева или из слов — не как средство служения большему благу, а просто как продолжение самих себя. В творческом труде нет ничего плохого, но всякий раз, когда к объекту творения относятся как к тому, что прославляет тварь-творца, а не Создателя, имеет место поклонение идолу.

В поклонении идолам мы превозносим самодостаточность и власть, определяемую нами самими. В действительности идол — это не более чем предмет, или идея, или желание, позволяющее творцу поклоняться самому себе. Стыд возникает тогда, когда поклонение — приписывание славы и чести — направлено на себя, а не на Бога.

«Доколе слава Моя будет в поругании?» — вопрошает Бог. «Доколе будете любить суету и искать лжи?» (Пс 4:3). Где же нам следует искать славу? Великий обман идолопоклонства состоит в том, что мы можем почувствовать восхищение к самим себе — и таким образом обрести радость в нашем боге и даже управлять им. Поскольку творение отражает Божию славу, поклонение творению позволяет нам подменить истинное поклонение ложным и не склоняться перед Божьей славой.

Идолопоклонник знает, что он не поклоняется Богу. Фактически в глубине своего сердца идолопоклонник осознает, что, поклоняясь своему автомобилю, счету в банке, произведению искусства, свободе, репутации, уровню обслуживания, он поклоняется самому себе. Предмет его вожделения есть не более чем символ его собственного великолепного я. Но он прячет свое самопоклонение в нелегком труде коммерции или творчества. Его идолотворчество — это слабо замаскированное прославление его вожделения, и он никак не хочет осознать позорный идиотизм своих трудов. Вам кажется, что это звучит слишком категорично? Остановитесь и поразмышляйте о том, как легко мы сползаем в идолопоклонство.

Верующий человек признался в поклонении богу расплаты с кредиторами. После двадцати лет труда для погашения ссуды он достиг цели. В слезах он признался: «Я никогда не чувствовал себя столь опустошенным. Я думал, что буду на вершине блаженства, но понял, что мечта о выплате ссуды была более важной страстью, чем обретение праведности». Насколько часто мы более полагаемся на наши доходы, здоровье, репутацию, детей и внешние данные для удовлетворения потребностей нашей души, чем на Бога, настолько часто мы занимаемся сотворением идолов.

СТЫД И НЕВЕЖЕСТВО

Стыд — это сигнал внутреннего будильника. Мы поклоняемся богу, который Богом не является. Но большинство поклоняющихся идолам не осознает своего идолопоклонства и в результате становится бесчувственным к ощущению стыда. Исайя указывает, что те, кто следует за идолами, спасаются от мук стыда, избирая слепоту, невежество и заблуждение:

Делающие идолов все ничтожны, и вожделеннейшие их не приносят никакой пользы, и они сами себе свидетели в том.

Они не видят и не разумеют, и потому будут посрамлены…

И не возьмет он этого к своему сердцу, и нет у него столько знания и смысла, чтобы сказать: «половину его я сжег в огне, и на угольях его испек хлеб, изжарил мясо и съел;

а из остатков его сделаю ли я мерзость? буду ли поклоняться куску дерева?»

Он гоняется за пылью; обманутое сердце ввело его в заблуждение,

и он не может освободить души своей и сказать:

«не обман ли в правой руке моей?»

(Ис 44:9, 19-20).

Поклонение идолам — это тайная страсть. Это поклонение самому себе, но на первый взгляд оно не выглядит таким. Оно, скорее, выглядит как неверное самоосознание. Или оно похоже на ощущение неуверенности, которое вынуждает всегда стараться хорошо выглядеть, никогда не делать ошибок, стремиться к достижению успеха. И действительно, объект идолопоклоннического служения — это часто что-нибудь хорошее. Нет ничего плохого в создании прекрасной статуи или в полировании любимого автомобиля. Опасность состоит в слепоте и невежестве веры в то, что этот объект имеет власть изменить жизнь.

Слепота, желая удержать власть и славу, предлагает простое решение: «Чего я не вижу, того нет». До тех пор, пока мы игнорируем стыд или просто считаем его производным от недовольства собой, наше неведение о нашем поклонении идолам будет приводить нас к попытке избавиться от стыда посредством возращения к тому, что является изначальной причиной нашего стыда. А это не что иное, как стремление к самопрославлению.

В конце концов Бог в Своей доброте развеивает иллюзию. Стыд содержит в себе силу сокрушать славу безгласного, слепого бога. Когда нас пронизывает стыд, это приводит либо к покаянию, либо к уничтожению.

СТЫД И ИЗМЕНЕНИЕ

Стыд не только выявляет идолопоклонство, но и усиливает крик души. Стыд выталкивает сердце на грань между жизнью и смертью. Он имеет в себе силу прервать страсть, подавить желание и отвратить сердце от печали. Как только страсть, желание и печаль заснут, сердце с легкостью возвращается к идолопоклонству, свободному от мыслей и чувств.

Безопаснее чувствовать стыд (не важно, насколько болезненный и сокрушительный), чем печаль. Потому что стыд закрывает сердце и отказывается стенать, печаль же усиливает стремление искать, стучать и вопрошать. Когда я пролил кофе на рубашку, я почувствовал стыд и позволил ему украсть у меня печаль сразу на двух уровнях: 1) печаль по поводу причиненного ущерба и 2) печаль по поводу греха.

Вследствие моей неловкости, я лишился удовольствия дослушать, как талантливый рассказчик закончит свою историю -а мы были так близки к финалу повествования. Стыд ворвался как неожиданный телефонный звонок в неподходящий момент, разрушив все очарование, которое нельзя восстановить по желанию. И хотя то был, конечно, не конец света, но тем не менее это было печально: даже самая незначительная трещина выявляет достаточно глубокий разлом существования. Стыд скрыл мою печаль по поводу причиненного ущерба. Вместо того чтобы согласиться с ущербом, было гораздо легче утонуть в стыде и презрении к себе.

Второй уровень печали, скрытый стыдом, состоял в осознании греха. Грех состоял не в том, что я пролил кофе. Его не было ни в первоначальном замешательстве, ни даже в нарастающем стыде. Он, скорее, состоял в моем желании быть ловким и привлекательным. Я усугубил мой грех, когда выбрал уход в оцепенение стыда и не встретился лицом к лицу с печалью по поводу открывшегося во мне идолопоклонства.

Однако стыд не обязательно ведет нас к уходу. Он может воспламенить смущение и страсть. Он может побудить нас вопрошать, искать и стучать в двери таинственного сердца Бога. Он может заставить, оставаясь незащищенными, молить о мудрости. Псалмопевец рисует то, что может произойти, когда вместо ухода в оцепенение мы позволим стыду открыть для нас сокровенные вопросы наших сердец:

Отдал нас на поношение соседям нашим,

на посмеяние и поругание живущим вокруг нас;

ты сделал нас притчею между народами,

покиванием головы между иноплеменниками.

Всякий день посрамление мое предо мною, и стыд покрывает лицо мое

от голоса поносителя и клеветника, от взоров врага и мстителя: все это пришло на нас, но мы не забыли Тебя и не нарушили завета Твоего.

Восстань, что спишь, Господи!

пробудись, не отринь навсегда.

Для чего скрываешь лицо Твое,

забываешь скорбь нашу и угнетение наше?

Ибо душа наша унижена до праха, утроба наша прильнула к земле.

Восстань на помощь нам

и избавь нас ради милости Твоей (Пс 43:14-18, 24-27).

Опыт пережитого стыда изменит наши сердца. Он заставит нас либо закрыться, либо взывать к Богу в потрясении, смущении и желании. Когда мы действительно боремся с Ним, Он открывает Свое удивительное желание испытывать стыд ради нас. В ярости мы обвиняем Его; Он обращается к нам, чтобы показать нам позорные раны Своего собственного страдания. Стыд более любой другой эмоции открывает нам непостижимое сердце Бога.