16. Тайна Бога

Как поразительно, что Бог дает нам возможность хоть что-то узнать о Нем, через нашу борьбу с трудными эмоциями. Когда мы стремимся более глубоко понять наши собственные эмоции — гнев — страх, ревность — отчаяние, презрение — стыд, эта борьба открывает нам глаза, и мы видим по-новому особенности сердца Бога.

Священное Писание, прежде всего Псалмы, с поразительной ясностью открывают нам, что наши эмоции, хоть и искаженные грехом, в какой-то степени отражают совершенный характер Бога. Гнев помогает нам понять Его ненависть к греху; ревность открывает Его страсть к возлюбленному Им народу; презрение показывает Его победоносное осмеяние зла. Также и страх, отчаяние и стыд отображают непостижимый ужас креста и воплощение сострадания Господа, взявшего на Себя все последствия нашего греха.

Бог непостижим, но Его сердце и Его намерения благи. В этой главе мы рассмотрим таинственные способы Его действия в нашей жизни. А в последней главе сосредоточимся на доброте Его сердца по отношению к нам.

НЕПРЕДСКАЗУЕМОСТЬ БОГА

Бог непредсказуем. Он не даст нам узнать наше собственное будущее и не позволит предвидеть, когда Господь вернется во славе. В жизни не существует ни одного момента, когда мы могли бы взглянуть и сказать: «Я знаю, что собирается сделать здесь Бог и каким образом Он приведет это в исполнение». Но можно наблюдать Божию тайну, участвовать в ней и не переставать изумляться ей.

Один мой (Дэна) хороший приятель принимал участие в одном из моих семинаров, посвященных сексуальным злоупотреблениям. Факты произвели на него очень сильное впечатление, и он почувствовал, что ему нужно прогуляться. Пройдя вокруг церковной автомобильной стоянки, он решил присесть на столбик ограждения. Ему не давал покоя вопрос: «Где же ты, Господи, почему ты не поможешь тем, кого предали и изнасиловали?» Кроме того, он страдал от одиночества. Он хотел, чтобы Бог обратил на него внимание, утешил его и проявил к нему Свою любовь.

В нескольких футах от себя заметил маленькую птичку. Он подумал с юмором и некоторым цинизмом: «Интересно, может быть, эта птичка послана Богом, чтобы укрепить мое сердце?» Он подумал о докторе Дулиттле, разговаривавшем с животными, вспомнил Илию, которого кормили птицы, и отвернулся.

Секундой позже он заметил, что птичка медленно приближается к нему. К его полному изумлению она вскочила ему на руку. Он был ошеломлен. В нем проснулось какое-то странное ощущение жизни, словно в этот момент перед ним действовал Бог.

В следующий момент он вздрогнул оттого, что птичка, запачкав ему руку пометом, улетела. Она оставила на его руке большое грязное пятно беловатой жидкости. В этот самый момент он ощутил, что вторую руку жжет так, как будто ее сунули в огонь. Он взглянул на нее и увидел, что она покрыта массой красных муравьев. Свободной рукой он начал поспешно сбрасывать муравьев. Стряхнув их с себя, он увидел, что рука распухла, вся рубашка забрызгана птичьим пометом, а он сам весь мокрый от пота.

Он в полном недоумении продолжал сидеть на столбике. Он страстно желал Божьего утешения, но то, что он только что пережил, выглядело организованным нападением на него живой природы под управлением Бога. «К чему бы это?» — подумал он. Посидев еще некоторое время, он закатился от хохота. «Я смеялся не столько над самим происшествием, — рассказывал он мне позже, — сколько над той иронией, с которой Бог разрешил мои претензии. Мне казалось, я нуждался в утешении. Но на самом деле мне не столько нужно было утешение, сколько Его подтверждение, что я — маленький мальчик, о котором нужно заботиться, а вовсе не взрослый мужчина, имеющий мужество смело смотреть в лицо жизни. К счастью, Бог ответил на то, чего я действительно в глубине души хотел (Его уважения), а не на то, что мне казалось нужным. И странным образом я почувствовал в себе достаточный прилив сил, чтобы вернуться назад к жизни».

Часть тайны Бога состоит в Его вторжении, сотрясающем нас, с целью дать нам то, чего мы в действительности отчаянно хотим, а не то, что мы только полагаем необходимым нам. При этом Он действует парадоксально: Он завлекает нас во тьму и среди всего этого ужаса Он показывает нам что-то от Своей великолепной благости.

Божии методы поистине непостижимы. Он вечный художник, устраивающий горизонтальные обстоятельства таким образом, чтобы вынудить нас задавать трудные вопросы, касающиеся Его. И как ни странно, эти вопросы приглашают нас лучше узнать Его и довериться Ему стой полнотой, какая была бы невозможна без этих вопросов.

ТАЙНА ЕГО МЕТОДОВ

Бог хочет, чтобы мы были отражением Его славы, но Он знает, кто мы есть — просто прах. Он также знает, что, если предоставить нас самим себе, мы будем не столько отображать Его величие, сколько пользоваться Его славой, как нашей собственной. И чтобы измениться, мы должны изменить нашу ориентацию таким образом, чтобы считать узурпацию Его славы пагубной и бесчестной, а не приятной и разумной.

Каким образом Бог заставляет нас понять, что путь к смерти ужасен, а путь к жизни славен? Псалмопевец заявляет: «Прежде страдания моего я заблуждался, а ныне слово Твое храню» (Пс 118:67). Его таинственный метод убеждения — это путь страдания. Несчастье открывает сердце для изменения направления.

Искупительная борьба

Бог ранит нас и делает это намеренно. Это не означает, что всякое страдание приходит от Бога — действия сатаны весьма энергичны и разрушительны. Однако неверно утверждать, и об этом говорит богословие, что всякое страдание срывает или расстраивает Его планы.

Является ли смерть ребенка Божиим наказанием? Маловероятно. Может быть, это действие сатаны? Возможно. Является ли это следствием жизни в падшем, охваченном болезнями, полном несчастий мире, а вовсе не прямым, личным действием Бога или сатаны? Более чем вероятно. Но — независимо от причины — мы можем сделать вывод, что при всемогуществе Бога всякое страдание используется для достаточно важной цели.

Страдание может быть причинено рукой врага, но Бог использует печаль для нашего искупления. И всякое страдание призывает нас к борьбе с Богом. А борьба с Богом дает нам некоторое представление о Его характере, видимом в страдании и воскресении Христа, преображающих наше сердце.

Послушаем плач страдания и то, как оно побуждает псалмопевца бороться с Богом:

Господи, Боже сил!

доколе будешь гневен к молитвам народа Твоего?

Ты напитал их хлебом слезным,

и напоил их слезами в большой мере.

Положил нас в пререкание соседям нашим,

и враги наши издеваются над нами (Пс 79:5-7).

Псалмопевец вынужден и есть, и пить печаль. Источник страдания не Бог, а издевательства соседей и врагов. Но именно Бог стоит за всяким страданием, придавая ему форму и указывая направление.

Псалмопевец продолжает, сравнивая народ Божий с виноградной лозой, которую Бог перенес из земли Египетской. Бог пересадил Свой народ на землю обетованную, расчистил для него место, удобрил виноградник. Вспоминая эту заботу, псалмопевец задает Богу вопрос: «Для чего разрушил Ты ограды ее, так что обрывают ее все, проходящие по пути?» (Пс 79:13). Зачем Ты созидал нас и заботился о нас, чтобы потом позволить нам развалиться на части?

Необходимы сомнение, смущение и даже борьба, чтобы затем сдаться на Его милость. Капитуляция без борьбы невозможна. Хотя нам не следует возвеличивать эту борьбу, очевидно, что она спровоцирована Богом и, следовательно, является частью процесса преображения.

Мы боремся с Богом, чтобы понять, почему Он хранит молчание, когда мы хотим, чтобы Он говорил; почему Он оставляет нас, когда мы хотим защиты; почему Он нападает на нас, когда мы хотим Его утешения. Непостижимость его методов заключается в том, что они зачастую противоположны тому, чего мы ожидаем. Исследование Божиих путей в свете наших темных эмоций открывает нам, что Он хранит молчание, оставляет нас или нападает, чтобы завоевать наши сердца для Его славы.

Молчание Бога

Услышь, Боже, молитву мою, и не скрывайся от моления моего.

Внемли мне и услышь меня; я стенаю в горести моей, и смущаюсь от голоса врага, от притеснения нечестивого (Пс 54:2-4).

Молчание может свести нас с ума. Иисус не отвечал на вопросы Пилата, и это приводило Пилата в бешенство. Молчание разоблачает паническое желание получить ответ. Оно раздражает. Оно заманивает в ловушку.

Мой (Дэна) бывший шеф имел обыкновение крутить в руках кольцо и смотреть в окно, когда я докладывал ему о своих проблемах. Иногда он, оглядываясь, бросал на меня безразличный, беглый взгляд и оставлял мои слова без ответа. Проходило несколько минут, во время которых он мог взять телефонную трубку и поболтать с кем-либо, не имеющим отношения к моим неотложным проблемам, положить трубку, оглянуться на меня и сказать: «Повторите еще раз, чего вы хотите». Мне хотелось либо умолять, либо кричать. Я ощущал беспомощность. Я отчаянно нуждался в чем-нибудь и вместе с тем боялся просить.

В похожем положении по отношению к Богу находится Давид в Псалме 38. Мы не знаем, что спровоцировало его битву с Богом, но знаем, что он был раздражен и загнан в угол. Он буквально разрывался между воплем, обращенным к Богу, за то что Тот разит его наповал, просьбой о том, чтобы Он выслушал его и не делал вид, что не слышит, и побегом от Бога в полном нежелании говорить с Ним:

Я сказал: буду я наблюдать за путями моими, чтобы не согрешать мне языком моим; буду обуздывать уста мои,

доколе нечестивый предо мною.

Я был нем и безгласен, и молчал даже о добром; и скорбь моя подвиглась.

Воспламенилось сердце мое во мне; в мыслях моих возгорелся огонь;

я стал говорить языком моим: скажи мне, Господи, кончину мою и число дней моих, какое оно, дабы я знал, какой век мой.

Вот, Ты дал мне дни, как пяди, и век мой как ничто пред Тобою.

Подлинно, совершенная суета — всякий человек живущий (Пс 38:1-6).

Давид не хочет говорить. Он знает, что если он произнесет слово, то попадет в беду, даже если скажет что-то хорошее. Он молчит, как мы узнаем позже, из-за того, что гневается на Бога: «Я стал нем, не открываю уст моих; потому что Ты соделал это» (стих 10). Давид был зол на Бога из-за того, что Тот постоянно наказывал его.

Давид загнан в ловушку. Если он заговорит, то попадет, как уже говорилось, в еще большую беду, но если он не заговорит, его муки станут еще сильнее. Из-за молчания Бога он попал в безвыходное положение. Его единственная надежда обрести перспективу в краткой и тщетной жизни — принять всю полноту ее трагедии:

Подлинно, человек ходит подобно призраку; напрасно он суетится,

собирает и не знает, кому достанется то.

И ныне чего ожидать мне, Господи? надежда моя — на Тебя.

От всех беззаконий моих избавь меня,

не предавай меня на поругание безумному.

Я стал нем, не открываю уст моих; потому что Ты соделал это.

Отклони от меня удары Твои;

я исчезаю от поражающей руки Твоей.

Если Ты обличениями будешь наказывать человека за преступления,

то рассыплется, как от моли, краса его.

Так, суетен всякий человек! (Пс 38:7-12).

Надежда Давида фактически опирается на ту истину, что все — и страдания, и радости — преходяще. Он видит, что бессмысленно суетиться и трудиться, чтобы получать больше удовольствий, потому что Бог может разрушить (и разрушит) все это в одну секунду.

Давида раздражает Бог, но он знает, что не может оставаться безмолвным и удаленным от Него. Надеется ли он на характер Бога? Надеется он на Божье милосердие? Нет. Надежда Давида лежит в осознании суетности и краткости жизни. Он надеется, что Бог, может быть, услышит его и на время оставит в покое.

Давид, не таясь, встречает скорби жизни. Он буквально кричит о том, что хочет установить новые взаимоотношения с Тем, Кто наносит ему раны. Он по-прежнему видит в Боге своего противника и просит Его не наносить следующего удара:

Услышь, Господи, молитву мою, и внемли воплю моему; не будь безмолвен к слезам моим,

ибо странник я у Тебя

и пришлец, как и все отцы мои.

Отступи от меня, чтобы я мог подкрепиться,

прежде нежели отойду и не будет меня (Пс 38:13-14).

Душа Давида умоляет Бога о внимании. Он видит, что Бог глух, к его рыданиям. Давид чувствует отчуждение и оторванность от Бога, но к кому же еще ему обращаться? Он утратил надежду на то, что уход от Бога или богатство могут облегчить борьбу.

Божие молчание — Его отказ ответить на нашу мольбу — разрушает нашу уверенность в стабильности и безопасности жизни, а также в предсказуемости Бога. Это заводит нас в ловушку. Как Давид, мы не можем ни молчать, ни говорить. Мы не можем весело идти по жизни, считая, что в основном все в порядке. Мы разрываемся между молчанием Бога и нашей неспособностью устроить жизнь.

Молчание обнаруживает нашу раздвоенность. Давид умоляет Бога о помощи, но в последнем вопле он просит, чтобы Тот отвратил от него Свой взгляд. Кто не переживал этого? Ему и нужен, и не нужен Бог. «Слушай меня, о Бог, но отврати от меня свой взгляд». В сущности, он говорит: «Я хочу, чтоб Ты убрал Свою яростную наказывающую руку и на время оставил меня в покое. Я стану снова радоваться и веселиться, если Ты просто перестанешь вмешиваться в мою жизнь. Ну же, оставь меня в покое. Я стану гораздо счастливее, как только Ты сделаешь это. Скройся от лица моего. Почему Ты этого не хочешь?»

Молчание приводит к борьбе. Божие молчание побуждает Давида к честной схватке с Богом. Он просит Бога выслушать его, а потом заявляет, чтобы Тот отвернул Свое лицо от него. Ему нужен Бог — но только если это не влечет за собой еще большего страдания. Страданий уже достаточно.

Ловушка молчания вызывает в нас как желание слышать Бога, так и требование облегчения страданий. Она выявляет внутреннюю борьбу между чувством собственного достоинства и греховностью. Если мы уходим от нашей внутренней борьбы, то мы также лишаемся права просить о милосердии. Апостол Павел боролся с подобной раздвоенностью, но он не уклонялся от разговора об этом с Богом:

Ибо по внутреннему человеку нахожу удовольствие в законе Божием; но в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного, находящегося в членах моих. Бедный я человек! кто избавит меня от сего тела смерти? (Рим 7:22-24).

Крик Павла ведет его к Защитнику: «Благодарю Бога моего Иисусом Христом, Господом нашим» (Рим 7:25).

Мы не можем выбраться из зыбучего песка — нужды в Боге и отказа от Него — своими собственными силами. Поэтому Бог снова убеждает нас, ведя по тропе страдания: Он дает нам почувствовать оставленность Им.

Оставленность Богом

В дополнение к плачу по поводу Божиего молчания в других местах псалмопевец занимает неуважительную, издевательскую позицию в ответ на очевидное Божие равнодушие: он призывает Его проснуться. Библейские авторы хорошо знали, что Бог, в отличие от языческих богов, не спит. Вопль псалмопевца, призывающий Бога проснуться, звучит как яростное обвинение:

Восстань, что спишь, Господи!

пробудись, не отринь навсегда.

Для чего скрываешь лицо Твое,

забываешь скорбь нашу и угнетение наше? (Пс 43:24-25).

Это выглядит так, что Бог не просто невнимателен, но что Он отвернулся от нас и забыл нас среди Своих забот. Это и есть оставленность. Переживается это мучительно. Бог пассивно позволяет злу обрушиться на нас, не предлагая защиты. В конечном счете, всякий уход ощущается как предательство. Что вы почувствуете по отношению к врачу, который проходит мимо истекающей кровью жертвы катастрофы, торопясь к началу киносеанса? Что вы почувствуете по отношению к Богу, Который, как вам кажется, отворачивается от ваших слез?

Псалмопевец рассказывает Богу о том, что он чувствует, будучи Им оставленным. Вы помните, что псалмы не личный дневник, а гимны, которые пелись верным народом Божиим во время публичного богослужения. Представьте себе пение этих яростных поэтических строк на следующем богослужении, в котором вы примете участие:

Ты отдал нас, как овец, на съедение и рассеял нас между народами; без выгоды Ты продал народ Твой и не возвысил цены его; отдал нас на поношение соседям нашим,

на посмеяние и поругание живущим вокруг нас; ты сделал нас притчею между народами,

покиванием головы между иноплеменниками.

Всякий день посрамление мое предо мною, и стыд покрывает лицо мое от голоса поносителя и клеветника, от взоров врага и мстителя.

Все это пришло на нас, но мы не забыли Тебя и не нарушили завета Твоего.

Не отступило назад сердце наше,

и стопы наши не уклонились от пути Твоего, когда Ты сокрушил нас в земле драконов и покрыл нас тенью смертною (Пс 43:12-20).

Псалмопевец совершает что-то немыслимое: в ярости он издевается над Богом. Он осуждает Бога за Его неспособность обеспечить и защитить. Бог забыл Свой народ и оставил его на съедение, как беспомощных овец, без пастыря. Псалмопевец сурово критикует Бога за бессмысленную продажу Его Собственного народа — Он не получил от этого никакой прибыли. Фактически он говорит: «Бог жесток; Он глуп — ведь Его народ ничем не заслужил такого предательства».

Псалмопевец в недоумении: Бог постановил уничтожить Своих собственных детей! Это похоже на то, как отец говорит ребенку: «Доверься мне: прыгай. Я поймаю тебя». Ребенок прыгает в воздух, а отец отводит глаза и позволяет ему упасть. Псалмопевец судит Бога и выносит Ему обвинительный приговор.

И еще более невероятно, что Бог терпит это обвинительное нападение Своего народа — и даже благословляет его как часть богослужения.

Ненадолго задержимся на этой мысли. Правда, что Бог предопределил этому псалму стать частью Его боговдохновенного Слова и богослужения. Но здесь мы оказываемся в опасных водах. Ярость против Бога не есть благо. Нам не следует считать ее символом мужества. Ярость против Бога может быть либо неправедной бранью, которая хвалится таким отношением к «старику», либо страстным, искренним криком, открывающим всю глубину нашего отчаяния. Если это последнее, то выражение нашей ярости только усиливает отчаяние и жажду Бога.

Бог уважает сердце, которое борется, чтобы познать Его или сразиться с Ним, потому, что Он использует все человеческие страсти — за Него или против Него, — чтобы завоевать для Себя наши сердца. Иисус указывает на это в обращении к Лаодикийской церкви: «Знаю твои дела; ты ни холоден, ни горяч: о, если бы ты был холоден или горяч! Но, как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих» (Откр 3:15-16). Бог хочет взрыва чувств: Он презирает самодовольство. Сильные эмоции, которые возникают вследствие оставленности, углубляют нашу жажду познания Бога.

Атакуемые Богом

Достаточно тяжело ощущать, что Бог молчит. Ужасно понимать, что Бог удалился от нас. Но еще хуже ощущать, что Он атакует нас:

Боже! Ты отринул нас, Ты сокрушил нас,

Ты прогневался: обратись к нам.

Ты потряс землю, разбил ее:

исцели повреждения ее, ибо она колеблется.

Ты дал испытать народу твоему жестокое, напоил нас вином изумления (Пс 59:3-5).

Псалмопевец сравнивает Бога с землетрясением: земля разламывается на части, извергает камни, нарушая нашу устойчивость и заставляя нас пошатнуться. Как пьяные, мы шатаемся под действием стихии. Это устрашающий образ Бога, но мы можем обрести некоторое облегчение, рассматривая его как нечто отвлеченное: землетрясение может быть отнесено скорее к категории природных бедствий, чем к непосредственному нападению Бога.

Однако в других местах Библии Бог открывает Себя, как нападающего на нас. Образ землетрясения уступает место более яростным, хищным образам Бога. Осия говорил о Боге как о хищнике, который ждет в засаде, а затем набрасывается на ничего не подозревающих путников, разрывая их на части:

Я признал тебя в пустыне, в земле жаждущей.

Имея пажити, они были сыты;

а когда насыщались, то превозносилось сердце их, и потому они забывали Меня.

И Я буду для них как лев,

как скимен буду подстерегать при дороге.

Буду нападать на них как лишенная детей медведица, и раздирать вместилище сердца их,

и поедать их там, как львица;

полевые звери будут терзать их (Ос 13:5-8).

Нам хочется видеть Бога нашим пастырем, а не диким животным. Мы предпочли бы лишить божественное животное клыков и когтей, усмирить Его ярость, но Он не позволяет нам этого. Христос в образе льва от колена Иудина в Откровении (5:5) усиливает образ Бога как пожирающего зверя. Бог изображает Себя в виде зверя, чтобы показать всю глубину Своей яростной любви. Это образ, вселяющий ужас. Бог становился зверем по отношению к Своему народу, когда народ отвергал Его, в то время как Бог изливал на него Свои благословения.

Бог — зверь, который сдирает кожу самонадеянности и разрывает горделивое сердце. Как квалифицированный онколог, Он делает все необходимое, чтобы исцелить нас от болезни, разрушающей нас. Псалмы указывают, что Он производит это хирургическое вмешательство, используя ярость наших врагов, наших самых близких друзей, явления природы или Свой собственный гнев.[16] Однако независимо от средств Бог не позволит Своим детям нескончаемо удаляться от Него, ничего не предпринимая со Своей стороны. Он остановит нас в самый жаркий момент нашего гордого восстания против Него и побудит нас искать Его лица.

Бог использует молчание, чтобы мы раздражались; уход, чтобы нас возбудить; нападение, чтобы мы остановились в нашей идолопоклоннической независимости. Он — Бог парадоксов. Он использует тьму, чтобы углубить в нас желание видеть свет. Чего Он желает для нас, применяя эти таинственные методы? Или, более точно, чего Он желает от нас, используя эти странные дары благодати? Именно то, чего Он желает для нас и от нас, яснее всего раскрывает парадоксальность Его методов.

ТАЙНА БОЖЬЕГО ЖЕЛАНИЯ

Женщина, которая пережила очень много страданий, однажды спросила: «Чего Бог хочет от меня?» Ее глаза вдруг округлились. Она наклонилась вперед и сказала: «Разве такое возможно? Неужели я только что сказала: «Чего Он хочет от меня?»» Хотя она была верующей вот уже более двадцати лет, впервые в жизни она задумалась о возможности того, что Бог может чего-то хотеть от нее. Он не просто хотел чего-то для нее (например, чтобы она была хорошей женой, любящей матерью, верным работником в церкви), Он на самом деле хотел чего-то от нее.

Тайна Божьего желания для нас открывается в Его страданиях. Послушайте плач Бога:

Слушай, народ Мой, Я буду говорить;

Израиль! Я буду свидетельствовать против тебя:

Я Бог, твой Бог.

Не за жертвы твои Я буду укорять тебя; всесожжения твои всегда предо Мною.

Не приму тельца из дома твоего, ни козлов из дворов твоих,

ибо Мои все звери в лесу, и скот на тысяче гор.

Знаю всех птиц на горах,

и животные на полях предо Мною.

Если бы Я взалкал, то не сказал бы тебе,

ибо Моя вселенная и все, что наполняет ее.

Ем ли Я мясо волов

и пью ли кровь козлов?

Принеси в жертву Богу хвалу

и воздай Всевышнему обеты твои.

И призови Меня в день скорби;

Я избавлю тебя, и ты прославишь Меня (Пс 49:7-15).

Бог испытывает острую боль, когда Его неверно понимают и игнорируют. Его реакция выражается в гневе, сарказме и страстном желании. Он упрекает Свой народ не потому, что тот ослушался; народ выполнил букву закона и принес Ему множество всесожжений. Он гневается потому, что Его дети неверно поняли то, чего Он желает для их сердец. И поэтому Бог искупительно насмехается над Своим народом, вопрошая: «Вы думаете, что Я голоден и хочу мяса или испытываю жажду и хочу крови?» Высказав гнев и сарказм, Он выкладывает Свое желание: «Я хочу вашей благодарности, вашей преданности и страстности. Я хочу приобрести ваше сердце».

Давид понимал это желание Бога:

Ибо жертвы Ты не желаешь, —

я дал бы ее; к всесожжению не благоволишь.

14 Крик души

Жертва Богу — дух сокрушенный;

сердца сокрушенного и смиренного Ты не презришь, Боже (Пс 50:18-19).

Мы заблуждаемся думая, что Бог хочет плоти и крови. Мы представляем Его таким, каким представлял Его себе старший брат из притчи о блудном сыне:

Он осердился и не хотел войти. Отец же его, выйдя, звал его. Но он сказал в ответ отцу: «вот, я столько лет служу тебе и никогда не преступал приказания твоего; но ты никогда не дал мне и козленка, чтобы мне повеселиться с друзьями моими. А когда этот сын твой, расточивший имение свое с блудницами, пришел, ты заколол для него откормленного теленка». Он же сказал ему: «сын мой! ты всегда со мною, и все мое твое. А о том надобно было радоваться и веселиться, что брат твой сей был мертв, и ожил; пропадал, и нашелся» (Лк 15:28-32).

Старший брат смотрел на Бога, как на хозяина рабов, жестокого человека, который равнодушен к нему и к желаниям его сердца. Этот брат трудился для своего отца так, как часто трудимся для Бога мы: в механическом, бездушном послушании, без чувственной страсти и полнокровного желания присоединиться к пиру, чтобы праздновать чудо нашего примирения с Богом.

Бог хочет, чтобы мы обожали Его, танцевали с Ним, ели, пили и пели с Ним, ощущая Его ошеломляющую, великолепную любовь. Тайна Его желания состоит в том, что вечный, святой и совершенно самодостаточный Сущий хочет нас — Он готов пойти на все, чтобы растормошить нас, возбудить и уберечь от отношений с любыми другими любовниками, кроме Него. Он готов переносить наш самый страшный гнев, и даже больше: излить весь Свой гнев на Своего возлюбленного Единородного Сына, Сущего от начала. Благодаря этому совершенно непостижимому желанию владеть нами и посредством Своих парадоксальных методов завоевывая нас, Он открывает Свою благость. И как мы увидим в следующей главе, Его благость приглашает нас получить привилегию, которую не описать словами.