9. Евангелие от Луки: проповедь христианства в греко-римском мире в целом

Священнописатель третьего евангелия начинает его со ссылки на предыдущие повествования о зарождении христианства, составленные по рассказам «очевидцев и служителей Слова» (Лк. 1:1-2). Далее он указывает, что собирается в своей книге «по порядку описать» это предание, и заявляет о намерении убедить своих читателей в его достоверности (Лк. 1:3-4).

Евангелие от Луки и Книга Деяний святых апостолов должны принадлежать перу одного и того же автора, так как оба труда начинаются с посвящения Феофилу и характеризуются общностью интересов и общностью стиля изложения. Более того, Книга Деяний начинается со ссылки на «первую книгу» (Деян. 1:1). Поскольку Евангелие от Луки и Книга Деяний должны принадлежать одному автору, мы устанавливаем для этих трудов авторство Луки, исходя из того обстоятельства, что он — единственный из упомянутых в посланиях спутников Павла в его путешествиях, который мог написать разделы Книги Деяний со словами «мы». Все остальные исключаются из-за невозможности согласовать их географические перемещения, отмеченные в посланиях, с географическими перемещениями, описанными в тех разделах Книги Деяний, в которых употребляется первое лицо множественного числа. (См. с. 283-284.) Более того, ранняя традиция подтверждает авторство Луки (Канон Муратори; анти-Маркионов пролог к Евангелию от Луки; Ириней, «Против ересей» 3.1.1, и позднейшие писатели).

Лука, вероятно, был неевреем (или, по крайней мере, эллинизированным евреем), а в веру он мог быть обращен в сирийском городе Антиохия¹⁰¹. (Сравни анти-Маркионов пролог к третьему евангелию и «мы» в греческом кодексе D Деян. 11:28, где речь идет об Антиохии. Большинство исследователей считают Луку неевреем. Доводы в пользу его еврейского происхождения см. вЕ.E.Ellis, The Gospel of Luke (London: Nelson, 1966), 52-53; W.F.Albright, в Johannes Munck’s The Acts of the Apostles (Garden City, N.Y.: Doubleday, 1967), 264-67; B.Reicke, The Gospel of Luke (Richmond: Knox, 1964), 12-23. Противоположные доводы см. в J.A.Fitzmyer, The Gospel According to Luke (I — IX) (Garden City, N.Y.: Doubleday, 1981), 41-47.) Его имя является греческим. В заключительных приветствиях Кол. 4:10-14 Павел, по-видимому, отделяет его от евреев, принадлежавших, вероятно, к иудаистам, и упоминает вместе с неевреями. Его хорошее владение греческим языком тоже предполагает, что он был неевреем (или эллинизированным евреем), знакомым с греческим лучше, нежели можно было бы ожидать от большинства евреев. Стиль греческого языка у Луки, как и стиль Послания к евреям, являются лучшими образцами во всем Новом Завете. Исключения встречаются в тех случаях, когда Лука, по-видимому, излагает устные или письменные семитские источники или пишет по-гречески в семитском стиле, чтобы текст выглядел «по-библейски», то есть наподобие текста Септуагинты. С другой стороны, обе книги, написанные Лукой, начинаются с официального посвящения в греко-римском литературном стиле — и это единственные такие книги в Новом Завете. В Кол. 4:14 Павел называет Луку «врач возлюбленный», и в пользу такого определения свидетельствуют повышенный интерес Луки к заболеваниям и частое употребление им медицинских терминов¹⁰² (См., например, Лк. 14:1-6.) — хотя не следует переоценивать эти особенности его изложения.

Лука посвящает свой труд Феофилу, возможно, потенциальному или действительному новообращенному, или меценату, который финансировал распространение Евангелия и Книги Деяний, и адресует обе свои книги неевреям, в особенности тем, кто непредвзято интересовался историческим происхождением христианства, — скорее всего, прозелитам и, главным образом, боящимся Бога, которые не признавали идолопоклонство и связанную с ним аморальность и посещали синагоги. Для Луки важно засвидетельствовать религиозное благочестие, нравственную чистоту и политическую непричастность Иисуса и Его последователей¹⁰³. (См. в особенности рассказ Луки о рассмотрении дела Иисуса Пилатом, где римский наместник последовательно снимает с Иисуса все обвинения (Лк. 23:1-25).) Лука показывает, что Благая Весть предназначена для всех, что Иисус уничтожил барьеры между евреями и неевреями и основал всемирное сообщество, в котором былому неравенству рабов и свободных, как и неравенству мужчин и женщин, больше нет места. В связи с адресованностью к нееврейским читателям Лука отслеживает не узко иудейскую тему исполнения ветхозаветных пророчеств, как это делает Матфей, а более широкую тему того замысла Бога относительно истории, который раскрыт в Ветхом Завете, и тему преемственности между иудаизмом и христианством. Лука также видоизменяет специфически еврейские обороты речи и переделывает те места текста, которые связаны с еврейской традицией, чтобы сделать их более понятными для неевреев¹⁰⁴. (¹⁰⁴Например, вместо «мерзости запустения» (Мк. 13:14, паралл. Мф. 24:15) говорится об окружении Иерусалима неприятельскими войсками (Лк. 21:20).)

Существует много специфических признаков того, что Лука содействует распространению христианства в греко-римском мире в целом, признаков, не характерных для других евангелий. Особый интерес проявляется к хронологии жизни Иисуса относительно событий светской истории (Лк. 1:5; 2:1; 3:1-2). Иисус — «Свет к просвещению язычников» (Лк. 2:32). Цитата из Ис. 40 доведена до слов «и узрит всякая плоть спасение Божие» (Лк. 3:6). Родословие Иисуса возводится не только к Аврааму, отцу еврейского народа (как в Мф. 1:1-2), но и к Адаму, отцу всего рода человеческого, и в конечном итоге — к Богу (Лк. 3:23-38). Иисус отмечает, что Илия был послан ко вдове из Финикии, а не к израильтянке, и что Илия очистил от проказы Неемана Сириянина, а не израильтянина (Лк. 4:25-27). Как и Матфей, Лука говорит о Великом поручении благовествовать «во всех народах» (Лк. 24:47; ср. Мф. 28:19-20). Однако у Матфея эта обращенность ко всему миру одновременно скрывает в себе узость взглядов еврейских христиан, а у Луки она имеет эллинистическую природу, свободную от еврейской ограниченности.

Всеобщая направленность Евангелия от Луки охватывает не только неевреев, но и социально отверженных, таких как грешница, помазавшая миром ноги Иисуса (Лк. 7:36-50), мытарь Закхей (Лк. 19:1-10), раскаявшийся злодей, который умер рядом с Иисусом (Лк. 23:39-43), блудный сын (Лк. 15:11-32, персонаж притчи), кающийся мытарь (Лк. 18:9-14, персонаж притчи), самаряне и нищие. Иаков и Иоанн навлекают на себя упрек за то, что хотели призвать огонь с неба на селение Самарянское (Лк. 9:51-56). Милосердный самарянин в соответствующей притче предстает в самом благоприятном свете (Лк. 10:29-37). Единственным из десяти прокаженных, кто вернулся поблагодарить Иисуса за очищение, был самарянин, названный «сей иноплеменник» (Лк. 17:11-19). В Назарете Иисус «благовествует нищим» (Лк. 4:16-22). Мария говорит, что Бог «вознес смиренных, алчущих исполнил благ, и богатящихся отпустил ни с чем» (Лк. 1:52-53). В провозглашении блаженства нищих нет уточнения «духом», как у Матфея (Лк. 6:20¹⁰⁵; (¹⁰⁵В Синод, переводе «нищие духом». — Прим. перев) в отличие от Мф. 5:3); и в провозглашении блаженства алчущих нет уточнения «правды» (Лк. 6:21; в отличие от Мф. 5:6). Благословения нищим и голодным Лука дополняет провозглашением горя богатым и пресыщенным (Лк. 6:24-25). Он — единственный из евангелистов, приводящий такие слова Иисуса: «Когда делаешь обед или ужин, не зови друзей твоих, ни братьев твоих, ни родственников твоих, ни соседей богатых… Но, когда делаешь пир, зови нищих, увечных, хромых, слепых» (Лк. 14:12-13). Сам Лука называет фарисеев «сребролюбивыми»; ему мы обязаны знанием притч о неразумном богаче, о неверном управителе, который поступил милосердно (и догадливо), о богаче и Лазаре (Лк. 12:13-21; 16:1-13,19-31).

Всеобщая направленность Евангелия от Луки проявляется и в особом внимании, уделяемом женщинам: это Мария, Елисавета и Анна в главах о Рождестве (Лк. 1 — 2); вдова из Наина (Лк. 7:11-17), женщины, которые оказывали Иисусу поддержку деньгами (Лк. 8:1-3), грешница (Лк. 7:36-50), Мария и Марфа (Лк. 10:38-42), бедная вдова (Лк. 21:1-4), а также те женщины, которые оплакивали Иисуса (Лк. 23:27-31), присутствовали при распятии (Лк. 23:49) и хотели умастить Его тело, но смогли лишь засвидетельствовать, что гроб пуст, и возвестили о Воскресении (Лк. 23:55 — 24:11).

Итак, у Луки Иисус представлен всемирным Спасителем, Который сострадает всем людям, не гнушается ни одним человеком, общается как с фарисеями, так и с мытарями (Лк. 5:27-32; 7:36; 11:37; 14:1; 19:1-10), и лично заботится о людях, страдающих от бед и горестей (Лк. 7:11-17; 8:40-56; 9:37-43). Там, где Матфей сосредоточивается на теме Иисуса и Царства, Лука сосредоточивается на теме отношения Иисуса к людям с их горестями, и характеры обрисованы у него весьма выпукло.

В самых разнообразных эпизодах раскрывается присущий Иисусу глубоко молитвенный настрой: при Его крещении (Лк. 3:21), при удалении после служения стекающемуся множеству народа (Лк. 5:16), перед избранием Двенадцати (Лк. 6:12), перед исповеданием Петра и предсказанием Иисусом Своей смерти и Воскресения (Лк. 9:18), во время Его Преображения (Лк. 9:28-29), при возвращении семидесяти двух¹⁰⁶ (¹⁰⁶ В Синод, переводе — семидесяти. — Прим. перев) учеников после их служения (Лк. 10:21), перед наставлением ученикам, как им молиться (Лк. 11:1), в Гефсимании (Лк. 22:39-46) и дважды на кресте (Лк. 23:34,46). Почти все эти упоминания о молитвах Иисуса встречаются исключительно в Евангелии от Луки. Только Лука приводит две притчи Иисуса о молитве (Лк. 11:5-13; 18:1-8) и сообщает нам, что Иисус особо молился за Петра (Лк. 22:31-32).

Лука также выделяет действие Святого Духа. Он сообщает нам, что Иоанну Крестителю предстояло исполниться Духа Святого еще от чрева матери (Лк. 1:15). Дух Святой находит на Марию, чтобы смогло свершиться чудесное рождение Сына Божиего (Лк. 1:35). Когда Мария приходит к Елисаве-те, та, исполнившись Святого Духа, восклицает: «благословенна Ты между женами, и благословен плод чрева Твоего!» (Лк. 1:41-42). После того как родился и получил имя Иоанн Креститель, его отец Захария исполнился Святого Духа и пророчествовал (Лк. 1:67). Святой Дух почил на Симеоне, предсказав ему, что он не умрет, пока не увидит Иисуса, и по вдохновению привел его в храм, чтобы вознести хвалу Младенцу Иисусу (Лк. 2:25-27). После того как Дух Святой снизошел на Иисуса при Его крещении, Иисус, «исполненный Духа Святого… поведен был Духом в пустыню» (Лк. 4:1). После искушений Иисус возвратился в Галилею «в силе духа» (Лк. 4:14). Когда семьдесят два ученика вернулись, успешно выполнив свою миссию, Иисус «возрадовался духом» (Лк. 10:21). А перед Своим вознесением Он обещал, что Дух облечет учеников «силою свыше» (Лк. 24:49). Естественно, что в Евангелии от Луки (как позже и в Книге Деяний) слышится трепетный отзвук необоримого вмешательства Духа Божиего в человеческую историю¹⁰⁷. (¹⁰⁷См. упоминания радости в Лк. 1:14,44,47; 6:21,23; 10:21; 15:5-7,9,10,23-25,32; 24:52-53) Лука пишет с абсолютной убежденностью в неизбежном успехе распространения Благой Вести, которую провозгласил «Господь» (излюбленное обозначение Иисуса у Луки), а Его ученики возвещают в силе Святого Духа.

У нас нет никаких оснований отвергать достаточно раннюю дату создания третьего евангелия — чуть позднее Евангелия от Марка, в предположении, что Лука использовал материалы Марка. Многие исследователи полагают, будто бы замена у Луки «мерзости запустения» (Мк. 13:14) осадой Иерусалима (Лк. 21:20) свидетельствует, что Лука писал после 70 г. по Р. X. Но при таком подходе вновь недооценивается или отрицается та возможность, что Иисус действительно предсказал осаду и разрушение Иерусалима. Лука мог не упомянуть мерзость запустения просто потому, что знал — его нееврейские читатели все равно не поймут, о чем тут речь. А если Лука переиначивал речи Иисуса в соответствии с событиями 70 г. и ближайшего периода, почему же он тогда оставил повеление Иисуса «да бегут в горы» (Лк. 21:21), несмотря на тот факт, что во время осады Иерусалима христиане бежали в Пеллу, расположенную не в гористой части Заиорданья (если они вообще бежали из Иерусалима — свидетельства спорны)?

Книга Деяний заканчивается тем, что Павел ожидает суда в Риме, надо полагать, потому, что ко времени ее написания дальнейшие события еще не произошли. (См. с. 285-286.) Если это верно, то Книга Деяний датируется примерно 64 — 67 гг. по Р. X., наиболее вероятным периодом мученичества Павла. Тогда, коль скоро Лука написал свое евангелие раньше Книги Деяний, как, вероятней всего, и было, евангелие должно относиться к несколько более раннему времени. (См. с. 119-120.) Местом его создания мог быть Рим, где Лука оставался с Павлом во время его заключения в узы (хотя по поводу места создания ранняя традиция колеблется между Грецией и Римом).

Евангелие от Луки — самое всеобъемлющее среди синоптических. Недаром это самая большая книга Нового Завета. В первых двух главах у Луки содержатся пролог и рассказы о Рождестве и детстве Иисуса. Крещение, родословие и искушение Иисуса описаны в Лк. 3:1 — 4:13, галилейское служение — в Лк. 4:14 — 9:50, последнее путешествие в Иерусалим в Лк. 9:51 — 19:27и, наконец, Страстная неделя, распятие, Воскресение, служение после воскресения и Вознесение — в Лк. 19:28 — 24:53. Описание последнего путешествия в Иерусалим представляет собой наиболее значительный вклад Луки в наши знания о земной жизни Иисуса. В этом разделе евангелист описывает служение Иисуса в Пе-рее, приводит многие из притч, самые известные, но не встречающиеся в других книгах (о милосердном самаряни-не, о неразумном богаче, о блудном сыне, о богаче и Лазаре, о мытаре и фарисее и другие), а также подчеркивает значение Иерусалима, как цели служения Иисуса (позже, в Книге Деяний, Иерусалим превращается в тот центр, откуда христианские свидетели отправляются благовествовать во всем мире). Рассказ о Рождестве у Луки содержит много сведений, которых нет у Матфея, а также несколько славословий Богу и рассказ не только о Рождестве Иисуса, но и о рождении Иоанна Крестителя. И наконец, Лука приводит материалы о воскресении Иисуса, сильно отличающиеся от материалов других евангелий, и, единственный из евангелистов, описывает вознесение Иисуса.

План-конспект Евангелия от Луки

ПРОЛОГ: ПОСВЯЩЕНИЕ ФЕОФИЛУ И ЗАЯВЛЕНИЕ О НАМЕРЕНИИ ПО ПОРЯДКУ ИЗЛОЖИТЬ ИСТОРИЧЕСКИ ДОСТОВЕРНЫЕ СВЕДЕНИЯ (Лк. 1:1-4)

I.        Рождение и детство Иоанна Крестителя и Иисуса (Лк. 1:5 — 2:52)

А. Возвещение о рождении Иоанна Крестителя Захарии и Елисавете (Лк. 1:5-25)

Б. Благовещение Марии о рождении Иисуса (Лк. 1:26-38)

В. Посещение Марией Елисаветы и Magnificat (величальная песнь) Марии (Лк. 1:39-56)

Г. Рождение, обрезание и наречение по имени Иоанна Крестителя; Benedictus (песнь благословения) Захарии(Лк. 1:57-79)

Д. Возмужание Иоанна Крестителя в пустынях (Лк. 1:80)

Е. Рождество Иисуса (Лк. 2:1-7)

Ж. Поклонение пастухов (Лк. 2:8-20)

3. Обрезание и наречение имени Иисуса (Лк. 2:21)

И. Посвящение Иисуса в храме, «ныне отпускаешь» Симеона и славословие Анны (Лк. 2:22-40)

Й. Посещение Иисусом храма в возрасте двенадцати лет (Лк. 2:41-52)

II. Вступление к служению Иисуса (Лк. 3:1 — 4:13)

A. Предваряющее служение Иоанна Крестителя (Лк. 3:1-20)

Б. Крещение Иисуса (Лк. 3:21-22)

B. Родословие Иисуса (Лк. 3:23-38) Г. Искушение Иисуса (Лк. 4:1-13)

III. Галилейское служение (Лк. 4:14 — 9:50)

A. Отвержение Иисуса в Назарете (Лк. 4:14-30)

Б. Изгнание беса в капернаумской синагоге (Лк. 4:31-37)

B. Исцеление тещи Петра, другие чудеса и проповедь (Лк. 4:38-44)

Г. Чудотворный улов рыбы и призвание к ученичеству Симона Петра, Иакова и Иоанна (Лк. 5:1-11)

Д. Очищение прокаженного (Лк. 5:12-16)

Е. Прощение грехов и исцеление расслабленного (Лк. 5:17-26)

Ж. Призвание Левия и общение Иисуса с мытарями и грешниками (Лк. 5:27-32)

3. Высказывания о посте (Лк. 5:33-39)

И. Защита Иисусом Своих учеников, срывающих и едящих колосья в субботу (Лк. 6:1-5)

Й. Исцеление сухорукого в субботу (Лк. 6:6-11)

К. Избрание Двенадцати (Лк. 6:12-16)

Л. Равнинная проповедь («на ровном месте»; Лк. 6:17-49)

М. Исцеление слуги сотника (Лк. 7:1-10)

Н. Воскрешение из мертвых сына вдовы (Лк. 7:11-17)

О. Вопрос Иоанна Крестителя, ответ Иисуса и похвала Иоанну (Лк. 7:18-35)

П. Помазание Иисуса грешницей и прощение ей грехов (Лк. 7:36-50)

Р. Проповеди, служение женщин имением своим (Лк. 8:1-3)

С. Притчи о семенах и земле, о свече (Лк. 8:4-18)

Т. Попытка родных Иисуса по плоти увидеть Его (Лк.8:19-21)

У. Усмирение бури (Лк. 8:22-25)

Ф. Исцеление одержимого (Лк. 8:26-39)

X. Исцеление женщины, страдавшей постоянным кровотечением; воскрешение из мертвых дочери Иаира (Лк. 8:40-56)

Ц. Миссия двенадцати апостолов (Лк. 9:1-6)

Ч. Страх Ирода, виновного в смерти Иоанна Крестителя (Лк. 9:7-9)

Ш. Насыщение пяти тысяч (Лк. 9:10-17)

Щ. Исповедание Петром мессианства Иисуса, предсказание Иисусом Своей смерти и Воскресения, призыв к ученикам нести свой крест (Лк. 9:18-27)

Э. Преображение (Лк. 9:28-36)

Ю. Изгнание беса из мальчика (Лк. 9:37-45)

Я. Высказывания о смирении (где взято в качестве примера дитя) и терпимости (Лк. 9:46-50)

IV. Последнее путешествие в Иерусалим (Лк. 9:51 — 19:27)

A. Решение Иисуса идти в Иерусалим, негостеприимное «селение Самарянское» (Лк. 9:51-56)

Б. Наставления об ученичестве для желающих стать учениками (Лк. 9:57-62)

B. Миссия семидесяти двух учеников (Лк. 10:1-24)

Г. Притча о милосердном самарянине (Лк. 10:25-37)

Д. Служение Иисусу Марии и Марфы (Лк. 10:38-42)

Е. Наставление о молитве, молитва «Отче наш» и притча о человеке, угощающем друга в полночь (Лк. 11:1-13) Ж. Споры (Мф. 11:14 — 12:12)

1.      Защита от обвинения в сатанинской силе, отказ дать знамение, кроме знамения Ионы, и притча о свече (Лк. 11:14-36)

2.      Обличение фарисеев и законников (Лк. 11:37-54)

3.      Предостережение о закваске фарисейской (Лк. 12:1-12)

З. Высказывания о любостяжании, о заботе, уповании, об эсхатологическом бодрствовании и притча о неразумном богаче (Лк. 12:13-59)

И. Призыв к покаянию и притча о смоковнице (Лк. 13:1-9)

Й. Исцеление скорченной женщины в субботу (Лк. 13:10-17)

К. Притчи о горчичном зерне, о закваске и о тесных вратах (Лк. 13:18-30)

Л. Отказ Иисуса устрашиться Ирода Антипы и Его плач

по Иерусалиму (Лк. 13:31-35)

М. Субботнее исцеление человека, страдающего водяною болезнью (Лк. 14:1-6)

Н. Притча о званых на брачный пир (Лк. 14:7-14)

О. Притча о званых на большой ужин (Лк. 14:15-24)

П. Притчи о строящем башню и о царе, идущем на войну

(Лк. 14:25-35)

Р. Три притчи в защиту доступности для грешников (Лк. 15:1-32)

1. Притча о пропавшей овце (Лк. 15:1-7)

2. Притча о потерянной драхме (Лк. 15:8-10)

3. Притча о блудном сыне и его старшем брате (Лк. 15:11-32)

С. Две притчи об употреблении денег (Лк. 16:1-31)

1. Притча о неверном управителе и последующие замечания о фарисеях (Лк. 16:1-18)

2. Притча о богаче и Лазаре (Лк. 16:19-31)

Т. Высказывания о прощении, о вере и о чувстве долга (Лк. 17:1-10)

У. Исцеление десяти прокаженных и благодарность одного, самарянина (Лк. 17:11-19)

Ф. О пришествии Царства Божиего и Сына Человеческого, притча о вдове и неправедном судье (Лк. 17:20 — 18:8)

X. Притча о фарисее и мытаре (Лк. 18:9-14) Ц. Доступность Иисуса для младенцев (Лк. 18:15-17)

Ч. Богач из начальствующих (Лк. 18:18-30) Ш. Предсказание Иисусом Своей смерти и Воскресения

(Лк. 18:31-34)

Щ.Исцеление слепого близ Иерихона (Лк. 18:35-43)

Э. Обращение Закхея в веру (Лк. 19:1-10)

Ю. Притча о минах (Лк. 19:11-27)

V. Страстная неделя, смерть, воскресение, служение после ВОСКРЕСЕНИЯ, ВОЗНЕСЕНИЕ ИИСУСА, ПРОИСХОДЯЩИЕ В Иерусалиме и окрестностях (Лк. 19:28 — 24:53)

А. Страстная неделя и смерть Иисуса (Лк. 19:28 — 23:56)

1. Торжественный вход в Иерусалим и очищение храма (Лк. 19:28-48)

2. Богословские споры в храмовых приделах (Лк. 20:1 — 21:38)

а) Вопрос о власти Иисуса (Лк. 20:1-8)

б) Притча о злых виноградарях (Лк. 20:9-18)

в) Вопрос об уплате подати кесарю (Лк. 20:19-26)

г) Вопрос саддукеев о воскресении (Лк. 20:27-40)

д) Вопрос Иисуса о происхождении Христа от Давида и Его господстве (Лк. 20:41-44)

е) Предостережение о книжниках (Лк. 20:45-47)

ж) Две лепты вдовы (Лк. 21:1-4)

з) Пророческое учение (Лк. 21:5-36)

и) Последующие проповеди (Лк. 21:37-38)

3. Заговор синедриона убить Иисуса и уговор с Иудой Искариотом (Лк. 22:1-6)

4. Последняя вечеря (Лк. 22:7-38)

5. Молитва Иисуса в Гефсимании (Лк. 22:39-46)

6. Взятие Иисуса (Лк. 22:47-53)

7. Суд(Лк. 22:54 —23:25)

а) Ночное слушание в доме первосвященника и отречение Петра от Иисуса (Лк. 22:54-65)

б) Осуждение синедрионом к началу дня (Лк. 22:66-71)

в) Первое слушание у Пилата (Лк. 23:1-5)

г) Слушание у Ирода Антипы (Лк. 23:6-12)

д) Второе слушание у Пилата, вынужденное освобождение им Вараввы, предание Иисуса на распятие (Лк. 23:13-25)

8. Распятие (Лк. 23:26-49)

а) Несение креста Иисуса Симоном Киринеяни-ном и плач женщин (Лк. 23:26-31)

б) Распятие и насмешки над Иисусом (Лк. 23:32-38)

в) Раскаявшийся злодей (Лк. 23:39-43)

г) Смерть Иисуса (Лк. 23:44-49)

9. Погребение (Лк. 23:50-56) Б. Воскресение (Лк. 24:1-12)

В. Служение после Воскресения (Лк. 24:13-49)

1. Путешествие в Еммаус с Клеопой и другим учеником (Лк. 24:13-35)

2. Явление в Иерусалиме (Лк. 24:36-43)

3. Учение Иисуса о написанном о Нем в Ветхом Завете и Великое поручение (Лк. 24:44-49)

Г. Вознесение (Лк. 24:50-53)

В своем прологе Лука упоминает ранее написанные повествования о жизни Иисуса, устные показания очевидцев, говорит о собственных исследованиях этих рассказов и преданий и о своем намерении исторически достоверно изложить эту традицию. См. Лк. 1:1-4. Под ранее написанными повествованиями могут подразумеваться Евангелия от Марка и Матфея. Упорядоченность изложения Луки заключается в тщательной выверенности композиции, однако тематические и географические соображения могут иногда оказаться для него более приоритетными, нежели хронологические. Хотя обращение «достопочтенный» характеризует Феофила достаточно вельможно, о нем больше ничего не известно. Предположительно, он был литературным меценатом Луки, но существуют и другие возможности.

Сразу после пролога Лука задает исторические рамки повествования: «во дни Ирода, царя Иудейского». Далее описывается благовестив Захарии о рождении Иоанна Крестителя, зачатие Иоанна женой Захарии Елисаветой, благовещение Марии о Рождестве Иисуса и посещение Марией Елисаветы. См. Лк. 1:5-56. «Авиева чреда» (Лк. 1:5) — это одно из двадцати четырех священнических подразделений, служивших в храме на протяжении одной недели по два раза в год каждое. В соответствии со своей приверженностью высшим религиозным и нравственным идеалам эллинистической культуры, Лука указывает на происхождение Елисаветы от Аарона, старшего брата Моисея из колена Левиина, каковое происхождение должен был иметь и Захария в качестве священника, а также подчеркивает праведность обоих супругов. Бросанием жребия определялось, кто из священников получит привилегию совершить воскурения в храме; священник, однажды получивший такую привилегию, в дальнейшем исключался из жеребьевки, чтобы дать возможность получить ее другим. Однако у Луки жребий Захарии предстает результатом действия божественного Провидения, а не случайностью (ср. Деян. 1:24-26). И вновь, в соответствии с приверженностью Луки высшим религиозным и нравственным идеалам, тем, что Иоанн Креститель будет воздерживаться от крепких напитков, исполнится Духа Святого еще до рождения, совершит исправляющее служение для Израиля и станет предтечей в духе и силе Илии, подчеркивается его особая святость (ср. Лев. 10:9; Чис. 6:2-4; Суд. 13:4; 1 Цар. 1:11; Мал. 4:5).

То же самое можно сказать относительно девственности Марии, обретения Ею благодати у Бога, Ее девственного зачатия от Святого Духа, соответствующей святости и богосыновства Ее Сына, Которому Ей предстоит наречь имя Иисус, и Ее отклика с верою. Примечательно, что Лука излагает эту историю с точки зрения Марии. «Шестой же месяц», когда состоялось благовещение, — это шестой месяц беременности Елисаветы (Лк. 1:26). Святой Дух, Которого исполнилась Елисавета, дает ей основание благословить Марию и Иисуса и называть Иисуса «Господом». Величальная песнь Марии, традиционно именуемая Magnificat (по ее начальному слову «величит» в латинской Вульгате¹⁰⁸) (Латинская Вульгата — это перевод Библии, сделанный святым Иеронимом в четвертом столетии и на много веков ставший эталонным текстом Писания в римско-католической церкви), по своей фразеологии весьма сходна с псалмом хваления Анны (1 Цар. 2:1-10) и затрагивает тему справедливости для нищих, голодных и угнетенных.

См. Лк. 1:57-80. Моисеев закон предписывает обрезание на восьмой день (Бытие 17:12-14; 21:4; Лев. 12:3; ср. Флп. 3:5). Использование знаков при вопросе в Лк. 1:62 свидетельствует, что Захария был поражен наряду с немотою и глухотой. Его пророческая песнь, традиционно именуемая Benedictus (по начальному слову «благословен» в латинской Вульгате), затрагивает темы исполнения пророчеств, избавления от угнетателей, прощения грехов и мирного служения Богу — вновь в соответствии с высшими религиозными и нравственными идеалами, но также и социальными, и политическими.

В повествовании о Рождестве Лука снова указывает исторические рамки, на этот раз более широкие, соответствующие всеобщности принесенного Иисусом спасения. См. Лк. 2:1-20. Целью переписи при кесаре Августе традиционно считается упорядочение сбора податей, однако она, возможно, предназначалась для провозглашения преданности Августу¹⁰⁹. (Проблема возникает в связи с упоминанием Лукой сирийского правителя Квириния. Согласно Матфею, Ирод Великий все еще правил Иудеей, когда родился Иисус. Ирод Великий умер в 4 г. до Р. X. (христианский монах шестого столетия Дионисий Малый неправильно определил год Рождества Христова, вводя систему времяисчисления до Р. X. и по Р. X., согласно которой Иисус был рожден 25 декабря 1 г. до Р. X. и обрезан на восьмой день, 1 января 1 г. по Р. X.). По источникам вне Нового Завета — Квириний правил Сирией в 6 — 7 гг. по Р. X., однако существует и возможность более раннего правления.) Пелены — это куски ткани, которыми, в соответствии с обычаями того времени, плотно пеленали младенцев. Ясли — это кормушка, корыто. Приход пастухов гармонирует с тем обстоятельством, что Рождество Иисуса происходит в Вифлееме, родном городе царя-пастуха Давида. То, что пастухи оставались ночью на поле, не согласуется с предположением о рождении Иисуса зимой. Люди, о великой радости которым возвестил ангел Господень, — это сыны Израиля, евреи. Песнь ангельского воинства традиционно называется Gloria in Excelsis Deo (no ее начальным словам «Слава в вышних Богу» в латинской Вульгате). «Мир» подразумевает многообразные благословения Божиего спасения, а традиционное «в человеках благоволение» — благоволение Бога по отношению к Своему народу. То, что Мария «сохраняла все слова сии, слагая в сердце», подразумевает, что Она была для Луки одним из его источников (ср. Лк. 2:51), а фраза «все то, что слышали и видели [пастухи], как им сказано было» ссылается на показания очевидцев, получивших божественное откровение (ср. Лк. 1:1-4).

По-прежнему подчеркивается нравственное и религиозное совершенство участников драмы Рождества: их послушание велению ангела назвать Сына Марии Иисусом, соблюдение закона Моисеева относительно обряда очищения (Лев. 12), праведность, благочестие, упование, наделен-ность Святым Духом, восприятие божественного откровения, пророческий дар, длительное служение в храме, постоянные посты и молитвы — и все это как у женщин, так и у мужчин. См. Лк. 2:21-40. Доступность спасения не только для Израиля, но и для язычников (Лк. 2:32) характеризует космополитизм Луки. Фраза «на падение и на восстание многих в Израиле» (Лк. 2:34), вероятно, подразумевает осуждение тех иудеев, которые отвергнут Иисуса, и спасение тех, кто примет Его. Сам Иисус есть знамение, которое вызовет пререкания (Лк. 2:34). А то оружие, которое пройдет душу Марии, может быть символом грядущего распятия Иисуса, Ее первенца (Лк. 2:35), Который по Своему физическому и умственному развитию и пребывающей на Нем Божией благодати отмечен в качестве совершенного Человека (Лк. 2:40).

Далее Лука приводит конкретный пример раннего развития Иисуса, заключая его еще одним высказыванием о совершенном преуспеянии: умственном («в премудрости»), физическом (в «возрасте»), духовном («в любви у Бога») и социальном («и человеков»). Перед этим Лука отмечает преданность Иисуса Богу, Своему Отцу, и Его послушание Иосифу и Марии. См. Лк. 2:41-52. Поскольку на еврейских подростков обязанности взрослых в иудаизме возлагались начиная с тринадцати лет, целью этого посещения храма могла быть подготовка Иисуса к принятию таких обязанностей.

Для повествования о предваряющем служении Иоанна Крестителя Лука снова задает исторические рамки. См. Лк. 3:1 -20. Лука не прерывает цитату из Исайи достаточно долго, чтобы привести фразу о всеобщности спасения: «и узрит всякая плоть спасение Божие» {Лк. 3:6}. В своей проповеди Иоанн Креститель обращается к толпам, и Лука приводит высказывания о социальных идеалах благотворительности, честности, справедливости и общего довольства. Контрастирует с этими идеалами нечестивость ненавидящего Иоанна Ирода (Антипы), нечестивость, не ограничивающаяся, как указывает Лука, только заключением Иоанна в темницу. Этот контраст оттеняет превосходство христианства как течения, у истоков которого стоял и Иоанн.

В рассказе Луки о крещении Иисуса проявляется благочестие Иисуса: Он молится. Благодаря телесной форме Святого Духа, нисходящего на Иисуса, это событие становится зримым для свидетелей (снова ср. Лк. 1:1-4). Указание возраста Иисуса несколько добавляет повествованию историческую определенность. Лука, прослеживая родословие Иисуса дальше, чем к Аврааму, и даже дальше, чем к Адаму, — к Богу — подчеркивает богосыновство Иисуса и всеобщность спасения, которое Он несет. См. Лк. 3:21-38^п0 . (Обсуждение множества различий между родословием Иисуса у Матфея и у Луки см. в комментариях к этим евангелиям и в книгах о Рождестве Иисуса.)

В рассказе об искушениях Иисуса описывается, что Он исполнен Духа Святого, Дух постоянно ведет Его, и Иисус отказывается от служения Себе, от использования преимуществ Своего богосыновства. См. Лк. 4:1-13. То, что последнее искушение происходит в Иерусалиме, связано с особой значимостью для Луки этого города, как конечной цели в служении Иисуса и отправной точки для христианского свидетельства впоследствии. Диавол оканчивает всякое искушение и отходит от Иисуса до времени, признавая нравственную победу Иисуса.

Силой Святого Духа отмечено возвращение Иисуса в Галилею для начала Своего служения. К Иисусу приходят известность и всеобщее признание. Его обыкновение посещать синагоги свидетельствует о Его благочестии. Приложение Иисусом цитаты из Ис. 61:1-2 к Себе дополняет Его образ у Луки: Иисус наделен Святым Духом и совершает общественно благотворное служение для нищих, пленных, слепых, измученных. См. Лк. 4:14-30. Вопрос «не Иосифов ли это сын» выявляет всеобщее неведение о рождении Иисуса от Девы (см. Лк. 3:23) и побуждает Его заговорить об окончательном отвержении в Своем отечестве. Ссылка на сделанное Им в Капернауме, в то время как Его деяния в Капернауме будут описаны только в следующем разделе, показывает, что Лука это посещение Назарета ставит в начало в качестве прообраза восприятия Иисуса толпами в общем случае: восхищение, сменяющееся отвержением. Замечания о служении Илии и Елисея для язычников предвосхищают спасение язычников.

Показательно, что Иисус прерывает цитату из Ветхого Завета как раз перед словами о «дне мщения Бога нашего» (Ис. 61:2), то есть перед обращением к центральной теме националистического мессианства у иудеев первого столетия, которые понимали эту фразу в аспекте своего отмщения языческим народам. Замечание Луки об убийственной ярости всех присутствующих в синагоге связывает отвержение Иисуса с их нравственными изъянами, а не с Его несовершенством.

Иисус продолжает учить в синагоге Капернаума (ср. Лк. 4:15), где ему встречается одержимый нечистым духом. Громкость крика одержимого и его начальное «Оставь» свидетельствуют о напряженности этого конфликта. Так как бес повергает одержимого на пол посреди синагоги, изгнание становится очевидным для всех (ср. указание Луки на очевидцев в Лк. 1:1-4), а тем, что бес, выходя, не повредил человеку, подчеркиваются сила и власть, с которыми Иисус повелевает нечистым духам. Точно так же опасностью заболевания тещи Петра и той быстротой, с которой она начинает прислуживать гостям после исцеления, подчеркиваются сила и власть Иисуса, Своим словом запрещающего болезням. То же самое можно сказать относительно разнообразия недугов у приведенных к Иисусу, каждого из которых Он тем не менее исцеляет простым возложением рук. Свою силу и власть Иисус проявляет даже в том, что заставляет умолкнуть бесов, выходящих с криком «Ты Христос, Сын Божий». См. Лк. 4:31-44. Лука употребляет слово «Христос» как синоним для титула «Сын Божий» (ср. Лк. 9:20; 22:67 с Лк. 22:70; 23:35). Поиски Иисуса толпой и попытки удержать Его, чтобы не уходил, демонстрируют Его притягательность, а Его удаление для проповеди в синагогах других иудейских городов Благой Вести о царствовании Бога свидетельствует о Его верности Своей миссии.

Проповедь Иисусом слова Божиего оказывается настолько притягательной, что народ теснит Его, и Он просит Симона (Петра) отплыть с Ним на лодке, чтобы учить с некоторого удаления от берега. См. Лк. 5:1-11. Рыбаки до этого трудились всю ночь, но ничего не поймали, тем большее впечатление производит та легкость, с которой им достается огромный улов после прихода Иисуса. Притягательность Иисуса для толпы превращается в Его притягательность для учеников, так что Симон и его товарищи в конце концов следуют за Ним, забыв о первоначальной просьбе устрашившегося Симона к Иисусу выйти от них.

В связи с обширностью поражения у больного проказой его чудесное очищение настолько удивительно, что молва о Иисусе начинает привлекать людей из все более отдаленных мест. Не поддавшись тщеславию от такой популярности, Он продолжает искать уединения для молитвы. См. Лк. 5:12-16. В рассказе об исцелении расслабленного Лука по-прежнему подчеркивает притягательность Иисуса и ту силу, которую Он получил от Бога для целительства. Невозможность пронести постель с расслабленным через толпу живописует растущую популярность Иисуса. Благодаря тому, что расслабленный был опущен сквозь кровлю «на средину», его исцеление происходит при свидетелях, а быстрота, с которой он «тотчас встал пред ними», указывает на сверхъестественность происходящего. Прославление Бога самим исцеленным и свидетелями выступает доказательством религиозной правильности дел Иисуса и отводит от Иисуса обвинение в том, что Он, прощая грехи, богохульствует. См. Лк. 5:17-26.

То, что Левий последовал за Иисусом, «оставив все», и сделал для Него «в доме своем большое угощение», еще раз подтверждает притягательность Иисуса. См. Лк. 5:27-39. Вопрос к ученикам «Зачем вы едите и пьете с мытарями и грешниками?» рисует картину общественной гармонии за трапезой, предназначенную для эллинистических читателей Луки; а слова о покаянии свидетельствуют, что в основе этой гармонии лежит личностное преображение человека. Поскольку Иисус отвечает на вопросы за Своих учеников, фарисеи и книжники теперь обращают свои вопросы к Нему. Частота, с которой постятся и молятся во время поста ученики Иоанна Крестителя и ученики фарисеев, свидетельствует об их отрешенности от общества. «Едят и пьют» ученики Иисуса именно в данный момент в доме Левия. Прибегая к образу жениха и его друзей (или гостей), Иисус разъясняет фарисеям и книжникам, что они не могут заставить Его учеников поститься, то есть не могут запретить им есть и пить в доме Левия. Переходя к иной символике, Иисус говорит, что вмешательство в эту общественную гармонию за трапезой в доме Левия было бы подобно тому, как если бы отодрать заплату от новой одежды и приставить к старой, к которой новая заплата ни за что не подойдет; или тому, как если бы налить молодое вино в мехи ветхие, лишившись и вытекшего вина, и прорванных мехов. Но подобно тем, кто предпочитает старое вино молодому, фарисеи и книжники предпочитают изоляцию от общества в своих частых постах и молитвах общественной гармонии в трапезе учеников Иисуса с покаявшимися мытарями и грешниками.

См. Лк. 6:1-11. Ученики растирают колосья пшеницы руками, чтобы отделить зерна от мякины. Как и в Лк. 5:30-31, фарисеи адресуют свой вопрос ученикам, но отвечает на него Иисус. Фраза «кроме одних священников» (Лк. 6:4) подчеркивает незаконность того, что Давид и его люди ели хлебы предложения, и доброту Иисуса, Который, как господин субботы, позволил Своим ученикам утолить голод, нарушая субботний покой. Указание на то, что сухой у страждущего была правая рука, по всей вероятности самая необходимая (так как подавляющее большинство людей — правши), сходным образом подчеркивает доброту Иисуса, исцелившего ее.

Бешенство, овладевшее фарисеями из-за исцеления в субботу, еще больше оттеняет эту доброту, а двойная ссылка на то, что страждущий выступил на середину синагоги, подчеркивает, что исцеление произошло при свидетелях.

См. Лк. 6:12-49. Лука предваряет эту проповедь рассказом об избрании двенадцати апостолов. Перед их избранием Иисус провел на горе всю ночь в молитве к Богу, что делает Его примером благочестия. То, что Он называет их апостолами, говорит об их власти как свидетелей Его служения (ср. Деян. 1:21-22). Множество народа, ожидающего Иисуса у подножия горы, — напоминание о Его притягательности, а изгнания бесов и исцеления, совершающиеся благодаря простому прикосновению к Нему, — напоминания об исходящей от Него силе. В проповеди четыре провозглашения «блаженны» сочетаются с четырьмя провозглашениями «горе вам». И в тех, и в других упоминается общественное и экономическое положение учеников Иисуса и их гонителей. Последующее наставление разъясняет ученикам, как им следует жить в такой обстановке — преодолевать зло добром, любовью и милосердием, щедростью и готовностью помочь.

Оглядываясь на свою нееврейскую аудиторию, Лука подчеркивает заслуги и смирение, а также великую веру сотника (разумеется, нееврея), который просил и добился у Иисуса исцеления дорогого для него слуги. См. Лк. 7:1-10. В обществе, где доминируют мужчины, смерть единственного сына вдовы ставит ее в отчаянное положение (она остается без кормильца); таким образом Лука подчеркивает милосердие Иисуса, воскрешающего сына вдовы и возвращающего его матери. Прославление Бога благоговейной толпой и признание в Иисусе представителя Бога (таков смысл слова «пророк») выявляют в этом чуде Иисуса в дополнение к его общественному значению религиозное содержание. См. Лк. 7:11-17. В эпизоде с вопросом Иоанна Крестителя Лука подчеркивает, что Иисус творил чудеса «в это время», на глазах у двоих, посланных Иоанном, чем еще раз подтверждается достоверность предания, идущего от очевидцев (ср. Лк. 1:1-4). В слове Иисуса о Иоанне показан контраст между суровой жизнью Иоанна, который «больше пророка», и роскошной жизнью снисходительных к себе царедворцев. В сходном противопоставлении покаявшихся — всего народа и даже мытарей — с одной стороны, и лицемерных фарисеев и знатоков закона Моисеева, с другой, подчеркивается справедливость Бога, отвергшего последних и принявшего первых, этих чад премудрости, которые, крестившись крещением Иоанна, показали себя более мудрыми, нежели фарисеи. См. Лк. 7:18-35. Рассказ о прощении грешницы представляет собой конкретный пример проявления любви в прощении Иисуса. См. Лк. 7:36-50. Тем, кто ходил в открытых сандалиях по грязным дорогам, предложение воды для омовения ног представлялось желанной любезностью. В число подобных любезностей входили и приветственные целования, и помазание волос оливковым маслом, чтобы они заблестели в знак праздника. Ноги возлежащих на пиршественных ложах простирались в сторону от стола, поэтому женщине нетрудно было подобраться к ногам Иисуса. В обычае было, что не званные за стол входили и смотрели на трапезничающих.

См. Лк. 8:1-21. Упоминание странствий Иисуса адресовано эллинистической аудитории Луки, любящей рассказы о путешествиях. Провозглашением Благой Вести о Царстве Божием задается торжествующая нотка. Служение женщин Иисусу и двенадцати апостолам выступает примером реализации эллинистического идеала взаимопомощи. Через упоминание ранее мучивших женщин недугов разъясняется, как благотворно было для женщин служение Иисуса. Стечение множества народа «из всех городов» свидетельствует о притягательности Иисуса. В первой притче Иисуса для случая растоптанного на дороге семени его незащищенность подчеркивается уточнением места — при дороге, а не вне нее. Указанием «на камень» (не «на каменистую почву») подчеркивается нехватка влаги; ведь даже в тонком слое почвы над скалой содержится сколько-то влаги, которой нет в голом камне. Через отождествление семени со Словом Божиим к этому Слову приравнивается проповедь Иисуса (см. Лк. 5:1). Проблема, затронутая притчей, — это вера ради спасения, противопоставляемая вероотступничеству во время искушения и при излишней поглощенности заботами, богатством или наслаждениями. Сохраняемая вера свидетельствует о добром и чистом сердце. Заповедь наблюдать, «как вы слушаете», следовательно, подразумевает, что зажженная свеча и тайное, сделавшееся явным, — это добрый плод сохраненной веры. Невозможность для Матери и братьев Иисуса подойти к Нему через толпу вновь свидетельствует о Его притягательности. А слушание и исполнение слова Божиего, качества тех последователей Иисуса, которые входят в Его семью, вновь подразумевают сохранение веры в Его проповедь.

Рассказ об усмирении Иисусом бури вновь поднимает вопрос о вере. См. Лк. 8:22-25. Рассказ об изгнании легиона бесов дает еще один пример спасительного могущества Иисуса, подчеркнутого давностью тех пор, с каких одержимый не одевался и не жил дома, его падением пред Иисусом, его мольбой к Иисусу, просьбой легиона бесов не заставлять их идти в бездну (синоним ада — ср. Мф. 25:41; 2 Пет. 2:4; Отк. 20:3), разрешением Иисуса бесам войти в стадо свиней, здравомыслием и пристойностью исцеленного одержимого, сидящего у ног Иисуса, и тем великим страхом, который охватил местных жителей. См. Лк. 8:26-39. Пастухи, видевшие происшедшее (Лк. 8:34), могут дать показания как очевидцы. Свидетельством от первого лица являются рассказы бывшего одержимого для всего его родного города (ср. Лк. 8:27).

Приветствие ожидающей Иисуса толпы составляет контраст с просьбой в Лк. 8:37. См. Лк. 8:40-56. Дочь у Иаира только одна, и тем трогательней его просьба. Отрицание всех теснящихся, что они прикасались к Иисусу, повторный вопрос Иисуса о том, кто коснулся Его, и признание женщины, увидевшей, что ей не утаиться, указывают на пророческую проницательность Иисуса. Объявление женщины «перед всем народом» снова обеспечивает свидетельство от первого лица и показания очевидцев. Предложение не утруждать Иисуса и Его предложение не плакать служат прелюдией к воскрешению. Эффект усиливают общие рыдания и плач домочадцев и их уверенность, что девица умерла. Возвращение к девице дыхания («духа») позволяет ей встать и свидетельствует о ее спасении от смерти.

В рассказе Луки о миссии двенадцати подчеркивается, что Иисус дал им силу и власть, что апостолы посланы Иисусом, как это и подразумевается смыслом слова «апостол» (ср. Лк. 6:13), и упоминается, в связи с эллинистическим интересом к странствиям, как апостолы, благовествуя и исцеляя, переходили из одного селения в другое. См. Лк. 9:1-6. Молва о делах двенадцати доходит до ушей Ирода (Антипы), чье недоумение и желание видеть Иисуса (давшего Двенадцати силу и власть) Лука использует для того, чтобы выразить презрение к этому высокопоставленному и могущественному злодею (Лк. 3:19-20) и возвеличить Иисуса, милосердно творящего добро. См. Лк. 9:7-9.0 милосердии Иисуса свидетельствует Его служение людям, последовавшим за Ним в Виф-саиду, хотя Он искал там уединения для Себя и учеников. Он беседовал с этими людьми о Царствии Божием, исцелял больных и даже накормил около пяти тысяч человек. См. Лк. 9:10-17.

Благочестие Иисуса вновь проявляется в том, что Он молится в уединении, перед тем как Петр исповедует Его как «Христа Божия», то есть «Божиего Помазанника». Объединяя приказ Иисуса ученикам никому не говорить об этом с Его первым предсказанием Своих Страстей, Лука показывает, что Иисус, как Христос Божий, и то царствование Бога, которое Он несет с Собой, не представляют политической опасности: Иисус пришел, чтобы быть отвергнутым, а не для политических преобразований. Сходным образом, Его последователи должны ежедневно подвергать опасности свою жизнь ради грядущих приобретений пакибытия, а не ради политических выгод здесь и сейчас. См. Лк. 9:18-27.

Вступление Луки к рассказу о Преображении, «после сих слов, дней через восемь», выявляет, что это событие было исполнением недавнего пророчества Иисуса о том, что некоторые из стоящих рядом не умрут, пока не увидят Царствие Божие. Указание на восемь дней вместо шести дней у Марка и Матфея, по-видимому, связано с римской восьмидневной неделей, однако некоторая неопределенность срока предупреждает возникновение противоречия с Марком и Матфеем. Молитва Иисуса вновь свидетельствует о Его благочестии. Слава Илии и Моисея, как и слава Иисуса, и их беседа об исходе Иисуса, предстоящем ему в Иерусалиме, указывают на небесную сущность Царства Божиего, которое не угрожает существующей Римской империи; ведь исход Иисуса окажется вознесением Его на небо (Лк. 9:51; 24:50-51; Деян. 1:9-11). См. Лк. 9:28-36. Указание перед необдуманным предложением Петра того обстоятельства, что он и другие ученики были отягчены сном, позволяет отнестись к этой его провинности с сочувствием. Страхом учеников объясняется их молчание в дальнейшем, а добавление слова «Возлюбленный» к «Сын Мой» отличает Иисуса от Моисея и Илии как Того, Кого должны слушать ученики.

Дальнейшее происходит «в следующий же день», и это, наряду со сном учеников, подразумевает, что они провели ночь на горе Преображения. См. Лк. 9:37-43. Мольба отца к Иисусу и то обстоятельство, что сын у него единственный, усиливают драматизм происходящего и тем самым подчеркивают доброту Иисуса, возвращающего отцу сына, исцеленного от одержимости. Всеобщее удивление величию Божию защищает Иисуса от любых обвинений в самовозвеличивании, хотя «все дивились всему, что творил Иисус». Еще одно предсказание Страстей Господних и особая выразительность, с которой оно делается, также отводят от Него подобные обвинения. См. Лк. 9:43-50. Закрытость слова Иисуса для понимания вновь позволяет с сочувствием отнестись к провинности учеников, спорящих, кто бы из них был больше. Фраза «видя помышление сердца их» свидетельствует о пророческой проницательности Иисуса, а поставив дитя «пред Собою» и дав соответствующее наставление, Он делает великим малое.

Сходным образом, Иисус не порицает экзорциста, изгоняющего бесов именем Иисуса, но не ходящего с двенадцатью. На этом в Евангелии от Луки завершается изображение Иисуса, адресованное универсальному кругу читателей.

Далее начинается ориентированное на эллинизм описание паломничества Иисуса в Иерусалим, где Ему предстоит Вознесение. То, что Он «восхотел идти в Иерусалим», показывает Его решимость перед лицом предреченных страданий. То, что для заблаговременных приготовлений вперед посланы вестники, превращает Его паломничество в царственное посещение (см. в особенности Лк. 10:1; 19:28-38,44), повествование о котором создает сюжетную канву для пространного изложения учения Иисуса. Даже ряд рассказов о чудесах завершается поучениями Иисуса. См. Лк. 9:51-62. Самаряне были обитателями Центральной Палестины и потомками от смешанных браков той части северных израильтян, которых не увели в плен ассирийцы, с язычниками, которых переселили в северное Израильское царство те же ассирийцы; самаряне ненавидели иудеев и наоборот, — отсюда и отказ принять Иисуса в самарянском селении и предложение Иакова и Иоанна призвать огонь с неба для истребления этого селения (см. Иосиф Флавий, «Иудейские древности», 20.6.1, о случае, когда самаряне убили галилейских паломников, шедших в Иерусалим, — в каковом качестве выступают у Луки и Иисус с учениками — а иудеи в ответ напали на самарян). Укор Иисуса Иакову и Иоанну, как и решение пойти в другое селение, свидетельствуют о Его великодушии. В последних трех эпизодах этой главы говорится о скитальчестве («Сын Человеческий не имеет, где приклонить голову»), о проповеди («а ты иди [оставив отца], благовествуй Царствие Божие») и неотступности («никто, возложивший руку свою на плуг и озирающийся назад, не благонадежен для Царствия Божия»).

Поскольку древние иудеи полагали количество народов в мире равным семидесяти двум, назначение и рассылка Иисусом других семидесяти двух вестников пред лицом Своим, возможно, символизирует евангельскую миссию Церкви во всем мире (ср. Лк. 24:47; Деян. 1:8). (В некоторых древних текстах Евангелия от Луки стоит « семьдесят », но они менее достоверны, чем тексты, в которых указано «семьдесят два».) См. Лк. 10:1-16. Запрет приветствовать кого-либо на дороге и переходить из дома в дом в селениях, а также заповедь есть то, что предложат, вызваны необходимостью торопиться, так как скоро придет Иисус. «Мир» (shalom на иврите) — это обычное семитское приветствие, но здесь оно подразумевает благословения того спасения, которое несет Иисус. «Сын мира» (Лк. 10:6) — это человек, принимающий такие благословения. Поскольку Иисус скоро придет, царствование Божие приблизилось.

См. Лк. 10:17-24. Иисус связывает случаи изгнания бесов, о которых сообщают семьдесят два ученика, с подобным молнии падением с неба сатаны, повелителя нечистых духов. Обещание защиты относится к странствиям посланных ради благовествования (змеи и скорпионы на их пути), а не к хвастливым демонстрациям сверхъестественного могущества. В предупреждение надменности Иисус призывает учеников радоваться своей награде (записи на небесах их имен), а не своей власти (повиновению духов). Сходным образом, Его радость, вдохновленная Святым Духом, всегда присутствующим в Его жизни, основана на том, что откровение Бога Отца передается через Него младенцам, которые учатся, подобно Его ученикам, а не подобно тем, кто уже учен. Привилегия Его откровения превосходит все доступное царям и пророкам.

Далее Иисус проявляет доброжелательность к законнику, похвалив за ответ, хотя тот искушал Его. См. Лк. 10:25-37. В правильном ответе законника формулируются религиозные и социальные идеалы. Притча о милосердном самаря-нине пресекает попытку законника оправдать себя, поскольку указывает, что для того, чтобы по заповеди любить ближнего своего так же сильно, как любишь самого себя по природе, необходимо самому быть ближним, а не определять, кто тебе ближний, а кто нет. Быть ближним — означает относиться к любому человеку в беде как к своему ближнему, не задумываясь над определением этого понятия, в то время как размышления над определением ближнего мешают оказать ему помощь. Иисус изумляет законника тем, что помощь оказывает самарянин. Иудеи, подобные этому законнику, могли себе представить, что в крайнем случае самарянин у Иисуса будет персонажем, попавшим в беду, тогда мораль притчи будет ясна: иудей должен помогать попавшим в беду, даже самарянам. Вместо этого мораль такова: даже самарянин помогает попавшему в беду иудею. В идеальном обществе Иисуса нет места национальной гордости!¹¹² (¹¹²Знание ряда обстоятельств поможет прояснить смысл этого сюжета. Дорога из Иерусалима в Иерихон за 24 километра опускается почти на тысячу метров, ее узкие проходы и прилегающие ущелья кишели разбойниками. Священник и левит опасались ритуального осквернения из-за прикосновения к человеку, который мог оказаться мертвым. Такое осквернение потребовало бы от них покупки рыжей телицы для очищения ее пеплом, на одну неделю лишило бы храмовых привилегий (таких, как возможность есть мясо жертвы), заставило бы заняться устройством похорон несчастного и расстаться с дорогой одеждой, разорванной в знак горя. Священник и левит, несомненно, расценивали попавшего в беду человека как угрозу для личного благополучия и спокойствия. Однако у самарянина было не меньше резонов пройти мимо раненого, если не убитого человека, потому что самаряне тоже избегали осквернения мертвым телом, — а может быть, резонов было и больше, так как жертва походила на презренного еврея. Но самарянин остановился не только для того, чтобы посмотреть. Он обработал раны вином, чтобы дезинфицировать их, и маслом, чтобы смягчить; оторвал от своего тюрбана или льняной рубашки куски ткани для перевязки; посадив раненого на своего осла, сам шел пешком (замедленное передвижение грозило опасностью нового нападения разбойников); уплатил содержателю гостиницы сумму, достаточную для двухнедельного ухода за больным, и предложил неограниченный кредит для дополнительных расходов — все это без особой надежды на компенсацию, так как самаряне не имели юридических прав в иудейских судах. После вопроса, кто в этой притче оказался истинным ближним, законник не может заставить себя выговорить слово «самарянин», поэтому отвечает описательно: «оказавший ему милость».)

В описании паломничества появляется эпизод, в котором женщинам предоставляются права учеников, до сих пор зарезервированные за мужчинами: право сидеть у ног Иисуса и внимать Его словам. Для женщин необязательно прислуживать за едой. См. Л к. 10:38-42.

И вновь благочестие Иисуса проявляется в Его молитве, но на этот раз Его молитва предшествует наставлению о том, как надо молиться. См. Лк. 11:1-13. Молитва «Отче наш», у Луки более короткая, чем у Матфея, разъясняет ученикам, о чем им молиться. Последующая притча и поучения разъясняют им, как надо молиться: с неотступностью. Как известно нищим, если просить и просить, рано или поздно подадут. Если искать достаточно долго, искомое будет найдено. Если не прекращать стучаться, люди внутри в конце концов отворят дверь¹¹³. (¹¹³ Очевидно, гость из притчи Иисуса путешествовал вечером, чтобы избежать дневной жары, поэтому появился лишь в полночь, то есть очень поздно по меркам древних обитателей Востока, которые ложились рано. Восточный «закон гостеприимства» вынудил хозяина разбудить соседа, чтобы достать еды. Три небольших хлеба, о которых он просит, составляют ужин для одного человека. Нежелание соседа вставать усугубляется тем обстоятельством, что в Палестине члены семьи спали рядом друг с другом на циновках в одной комнате, и, чтобы встать и отпереть дверь, пришлось бы разбудить все семейство. В ответе соседа отсутствие вежливого обращения, такого как «друг» в высказанной ему просьбе, свидетельствует о его раздражении.) А если помнить об отцовском отношении Бога к ученикам, насколько же больше даст Он в ответ на их неотступные молитвы! Змеи и рыбы, будучи продолговатыми и чешуйчатыми, выглядят похоже. То же самое относится к яйцу и скорпиону, если последний подожмет свои ноги и хвост.

Идущие бок о бок обвинение в том, что Иисус изгоняет бесов силою их князя, сатаны, и требование, чтобы Иисус дал знамение с неба, говорят о неверии, доходящем до крайности в своем отказе удовлетвориться вполне достаточными свидетельствами. См. Лк. 11:14-36. Перст Божий символизирует Его власть, а сильный с оружием, его дом и его имение — сатану, его владения и одержимых; сильнейший же и его победа символизируют Иисуса и изгнание им бесов. Благословение Иисусом тех, кто слушает Слово и исполняет его, раскрывает в Нем учителя высоких нравственных идеалов. Осуждение Иисусом злого рода сего говорит о Его непримиримости к падению нравственности. Свеча на подсвечнике, упомянутая здесь сразу после отождествления знамения Иисуса и знамения Ионы, по-видимому, символизирует Иисуса. Но «светильник тела» символизирует восприятие человеком Иисуса.

Далее следует беседа за трапезой, которая должна понравиться эллинистическим читателям Луки. См. Лк. 11:37-52. Глагол в Лк. 11:38, обычно переводимый как «умыл», в буквальном смысле означает «крестился» и может подразумевать погружение тела в воду, практикуемое фарисеями, как и остальными, а не просто омовение рук¹¹⁴. (В Синод. переводе слово «рук» выделено курсивом, что означает отсутствие его в греческом тексте. — Прим. ред.) Иисус, как истинный учитель религии и этики, противопоставляет зло

скаредности благу щедрости и объединяет социальную добродетель справедливости с религиозной добродетелью любви к Богу. «Премудрость Божия», посылающая пророков и апостолов, — это, по-видимому, олицетворение Божией мудрости либо утраченная ныне книга под названием «Премудрость Божия»; а возможно, Иисус говорит о Себе как мудрости Божией.

Усиливающаяся притягательность Иисуса для тысяч людей контрастирует с враждебным отношением нескольких книжников и фарисеев. См.Лк. 11:53 — 12:59. Своим ученикам Иисус говорит о речах (Лк. 12:1-12). Он предостерегает их против лицемерия в речах (Лк. 12:1-3). Называя Своих учеников «друзья Мои», в каковом обращении находит свое выражение социальный идеал, Иисус предостерегает их от того, чтобы говорить в страхе перед людьми, но призывает говорить в страхе перед Богом и в уповании на Святого Духа, Которого противники учеников будут хулить лишь к своему вечному осуждению (Лк. 12:4-12). Некоего человека из народа, а затем и весь народ Иисус предостерегает против жадности (Лк. 12:13-14,15-21). Снова обращаясь к ученикам, Он предостерегает их от того, чтобы излишне заботиться (Лк. 12:22-32), заповедует им творить милостыню (Лк. 12:33-34) и бодрствовать в ожидании Второго пришествия (Лк. 12:35-40). Когда Петр спрашивает, обращается ли Иисус и к толпе наряду с учениками, Иисус, продолжая обращаться именно к ученикам, разъясняет требуемую от них готовность ко Второму пришествию через понятия благоразумия и умеренности (Лк. 12:41-48) и описывает цель Своего первого пришествия как разделение людей на учеников и не учеников — хотя и ценой Своих великих страданий (Лк. 12:49-53). И наконец, обращаясь к народу, Он призывает каждого искупить долги перед Богом, пока еще есть время (Лк. 12:54-59).

Искупить долги перед Богом означает покаяться и принести плод доброго поведения, но время для этого ограниченно. См. Лк. 13:1-9. Не имеется никаких других сведений ни об убийстве Пилатом нескольких галилейских паломников, приносивших жертвы в Иерусалимском храме, ни о падении башни Силоамской (возможно, башня иерусалимской городской стены у водоема Силоам). Тем, кто сообщил о первом из этих несчастий, Иисус говорит о необходимости покаяться (Лк. 13:1-5) и, прибегая к притче, указывает, что время для этого ограниченно. Смоковница подавляет растущую рядом виноградную лозу и другие растения, так как забирает из почвы все соки. Поэтому для сомнительной смоковницы отводится только один год сроку на то, чтобы принести плод и не быть срубленной (Лк. 13:6-9).

Время покаяния сменяется временем исцеления. Исцеление Иисусом женщины в субботу свидетельствует как о Его человеколюбии, контрастирующем с фарисейским негодованием начальника синагоги, так и об уважительном Его отношении к этой «дочери Авраамовой». Следуют две притчи.

В них посрамление противников Иисуса и радость всего народа о славных делах Его связываются с тем, как Царство Божие становится большим, словно дерево, выросшее из горчичного зерна, и всеобъемлющим, подобно тому, как огромный ком теста целиком вскисает от небольшого количества закваски. Оборот «поэтому»¹¹⁵, (¹¹⁵В Синод, переводе и в греческом тексте: «Он же сказал». — Прим.ред) с которого начинаются притчи о горчичном зерне и закваске, соотносит их с той реакцией, которую только что вызвало совершенное Иисусом чудо. См. Лк. 13:10-21.

Далее Лука, напомнив своим читателям, что развертывающееся повествование суть описание паломничества, объединяет иносказательный ответ Иисуса на вопрос о количестве спасающихся и учение о том, что основанием для спасения выступает уклонение от зла и что спасение на этом основании обретут многие неевреи, такие как читатели Луки, а многие евреи будут изгнаны. См. Лк. 13:22-30. Последние, которые будут первыми, — это неевреи, а первые, которые будут последними, — иудеи. Подразумевается, что в грядущем первых ждет спасение, а последних — осуждение.

Ирод (Антипа) тоже направляется в Иерусалим (см. Лк. 23:8-12); но Иисус не позволяет этому обстоятельству стать препятствием на Своем пути в Иерусалим. См. Лк. 13:31-35. Выражение «эта лисица», в греческом тексте данное в женском роде, подразумевает ничтожность Ирода (лиса — не львица), а возможно, и намекает на покорность Ирода его незаконной жене Иродиаде.

Во время субботней трапезы в доме одного из начальников фарисейских Иисус исцеляет человека, страдающего водяной болезнью (Лк. 14:1-6). Это исцеление вновь свидетельствует о человеколюбии Иисуса (ср. Лк. 13:10-17) и служит поводом для застольной беседы (ср. Лк. 7:36-50). В первой части этой беседы, предшествующей исцелению, присутствующие законники и фарисеи, устыдившись, молчат (ср. Лк. 13:17). Во второй ее части речь идет о вопросах почестей и стыда с точки зрения званых на пир (Лк. 14:7-11) и с точки зрения хозяина (Лк. 14:12-14). В третьей части застольной беседы всеобщность Благой Вести раскрывается в притче об оскорбленном достоинстве человека, к которому отказались прийти на праздник те, кого он пригласил первыми. Они олицетворяют самоправедных иудеев, таких как законники и фарисеи, сидящие за столом с Иисусом. Нищие, увечные, хромые и слепые, которые приведены на пир, олицетворяют всех социально отверженных, а те, кого созывали за пределами города, олицетворяют неевреев. См. Лк. 14:1-24.

Вновь напомнив читателям о популярности Иисуса и о фабуле паломничества, Лука приводит изречения Иисуса, направленные на то, чтобы, предостерегая о позоре, склонить путешествующих с Ним к истинному — самоотверженному — ученичеству. См. Лк. 14:25-35. Соль, потерявшая силу (в буквальном переводе — «ставшая глупой»), — это и есть позор, так как ее выбрасывают вон.

Следуют три притчи, защищающие Иисуса от упреков фарисеев и книжников в том, что Он ест и пьет с мытарями и грешниками. Во всех трех аспект радости из-за находки утраченного контрастирует с этими упреками; в третьей притче таким упрекам соответствует негодование старшего сына. См. Лк. 15:1-32.

Что касается притчи о пропавшей овце, такой праведности, которая не нуждалась бы в покаянии, в действительности не бывает. Иисус с сарказмом говорит о самоправедных, которые только сами уверены, что они не имеют нужды в покаянии.

Потерянная драхма могла быть первоначально пришита к головному убору того типа, который нередко составлял у палестинских женщин часть их приданого на свадьбу. Женщина зажигает свечу не потому, что это происходит вечером, а потому, что в типичном палестинском доме не хватало окон и была лишь низенькая дверь, почти не пропускавшая света. Очевидно, монета закатилась на нижнюю часть пола в доме, состоящем из единственной комнаты. Там она зарылась в слой соломы, которую клали на нижнюю часть пола в качестве подстилки для домашних животных. Женщина метет пол веником, сделанным, вероятно, из небольшой пальмовой ветви, — не в надежде отрыть монету, но чтобы заставить ее звякнуть на глинобитном полу и понять, куда она закатилась. Ее радость при находке монеты символизирует радость в присутствии ангелов Божиих об одном грешнике кающемся. Иисус говорит не о радости ангелов, а о радости Самого Бога в присутствии ангелов¹¹⁶. (¹¹⁶ Синод, перевод: «радость у Ангелов Божиих и об одном грешнике кающемся», Лк. 15:10.—Прит.перев) Резким контрастом здесь могло бы выступить раввинистическое изречение «бывает радость пред Богом, когда те, кто раздражал Его, истребляются с лица земли».

Согласно закону первородства, младшему сыну доставалось в наследство много меньше, чем старшему. Фраза «собрав все» подразумевает обращение имущества в наличность, очевидно путем продажи. Поскольку свиньи ритуально нечисты для иудеев, пасти свиней для язычника за плату и мечтать наесться стручков рожкового дерева, которыми кормят свиней, — та крайность, до которой блудного сына довело отчаяние. Чувство раскаяния у блудного сына возни-

кает из-за обрушившихся на него горестей и нищеты, выливаясь в решение вернуться домой и исповедаться отцу со словами: «Отче! [уважительное обращение] я согрешил против неба [благоговейное замещение слова «Бог» у иудеев] и пред тобою [признание вины в первую очередь по отношению к Богу, а затем — по отношению к отцу]», а также попросить быть принятым хотя бы в числе наемных работников. Отказываясь от каких бы то ни было претензий к отцу, он собирается просить о милости.

Однако блудный сын недооценивает любовь своего отца, точно так же, как фарисеи и книжники недооценивают любовь Бога. Увидев, что сын вернулся, отец выбегает ему навстречу. Для престарелого восточного человека бег — вещь необычная и неприличная; но любовь и радость отца побеждают в нем приверженность приличиям, чем как бы подразумевается, что Бог в порыве радости забывает о титулах, когда покаявшийся грешник возвращается к Нему. Поцелуй отца означает прощение. Сын начинает свою заготовленную исповедь, но прежде чем он доходит до просьбы принять его хотя бы в качестве наемника, отец прерывает его приказанием своим рабам одеть сына в знак почета в лучшую одежду, надеть ему на палец перстень с печаткой в знак возвращения сыновнего права скреплять юридические документы, дать ему обувь на ноги (роскошь, которой пользовались только свободные люди) в знак того, что он больше не наемник, и заколоть откормленного теленка для праздничного пира. Поскольку мясо не входило в ежедневный рацион, его подача на стол подразумевала праздник.

На этом месте притча могла бы кончиться. Но она имеет две грани. Заявление старшего сына отцу весьма показательно. В своей речи он дерзко опускает уважительное обращение «отче». Он избегает называть блудного сына своим братом и вместо этого говорит «сын твой». Он жалуется, что отец никогда не давал ему даже козленка, не то что откормленного тельца, чтобы устроить праздник с друзьями (напрашивается вопрос, сколько друзей может быть у такого человека). Старший брат следует чувству долга, не уравновешенному ощущением свободы, служит своему отцу без приязни и гордится собой на свой собственный лад. Ничего удивительного, что его возмущает милость отца по отношению к блудному сыну (существует раввинистическая притча, в которой блудного сына выкупают из рабства, но принимают его в отчий дом в качестве раба, а не сына, чтобы принудить к послушанию). Ответ отца старшему сыну начинается с благожелательного и любовного обращения «сын мой»; отец напоминает, что все семейное достояние предназначается ему одному, и объясняет уместность торжества тем, что «брат твой» (не «мой сын») был (все равно что) мертв и пропал, но ожил и нашелся. Что же отвечает старший брат? Иисус этого не говорит, оставляя в притче недосказанность, чтобы фарисеи и книжники и все остальные, кто уповает лишь на собственные достоинства, сами окончили эту притчу, либо отказавшись от своей самоправедности и присоединившись к мессианскому пиру спасения, либо лишив себя всего в упрямстве своей самоправедности. И наконец, пример старшего брата показывает, что чувствовать себя пропавшим вовсе не обязательно, чтобы все-таки быть таковым. Можно оказаться далеко от Бога, не покидая своего дома. Но все люди — и отъявленный грешник, и благопристойный старший брат — получают приглашение к спасению на одних и тех же условиях, в силу искупительной Божией благодати.

Следующую притчу Иисус рассказывает Своим ученикам. Как и в предыдущей притче о блудном сыне, в ней речь идет о недальновидно растраченном богатстве: пытаясь нажить такое же богатство, как у хозяина, управитель становится рабом корыстолюбия, расточает имение своего хозяина и лишается своего места, точно так же, как всякий человек, ставший рабом своего корыстолюбия, расточает свою награду на небесах и лишается своего места в Божией семье. Однако, в противовес глупой недальновидности блудного сына, в этой притче описывается также благоразумно предусмотрительный способ воспользоваться богатством, а именно, обзавестись друзьями, щедро его расточая. См. Лк. 16:1-13. Управитель освобождает должников своего господина от прежних долговых расписок и предлагает им собственноручно выписать новые, на меньшие суммы. Управитель рассчитывает, что, коль скоро обман вскроется, от обвинений его спасет то, что в расписках ни слова не написано его рукой. Поскольку в других случаях Иисус сравнивает Бога с неправедным судьей, хотя и не приписывая Ему неправедность, а Свое возвращение — с вторжением вора, хотя и не приписывая Себе воровство, то нечестность управителя не мешает позитивному смыслу данного сравнения. Итак, управитель пользуется деньгами для помощи другим людям и тем самым приобретает себе друзей на то время, когда останется не у дел. Сходным образом, ученики Иисуса должны тратить деньги на милостыню, потому что в вечности это обернется к их же благу. Под «сынами века сего» подразумеваются люди мира сего. Под «сынами света» — ученики Иисуса. «Богатство неправедное» — это деньги с их способностью заставлять владеющих ими людей поступать неправильно, а не деньги, приобретенные нечестным путем; ведь человек вряд ли мог бы оказаться «верен» в отношении того, что нажито неправедно. Приобретение друзей с помощью богатства составляет один из тех социальных идеалов, которые Лука предлагает своим эллинистическим читателям.

Определение фарисеев как сребролюбцев связывает этот раздел о богатстве со следующим. В ответ на их насмешки над Иисусом Он указывает, что для Бога фарисеи отвратительны, хотя и вызывают восхищение у своих соотечественников на земле, — в противоположность мытарям и грешникам, которые, хотя и отвратительны для своих соотечественников на земле, покаянием прокладывают себе путь в Царство Божие. Обычай фарисеев разводиться и жениться вновь или жениться на разведенных служит примером нарушения ими Закона в части запрета на прелюбодеяние — несмотря на их самоправедность и весь их пиетет перед законом и пророками. См. Лк. 16:14-18.

См. Лк. 16:19-31. Сребролюбивые фарисеи подобны богачу, который эгоистично и недальновидно игнорирует Лазаря, беспомощного и нищего. Богач, таким образом, выступает антиподом дальновидного управителя из Лк. 16:1-8. «Лазарь» — это греческая форма еврейского имени «Елиазар», означающего «Бог помогает (ему)». Помочь Лазарю больше некому. Под крошками со стола богача, которые хотел бы съесть Лазарь, могут пониматься куски хлеба, которыми пользовались вместо салфеток, чтобы вытереть руки, а потом бросали под стол. Выражение «лоно Авраамово» подразумевает небесный пир, где Лазарь, как только что прибывший гость, возлежит на ложе напротив самого Авраама. В такой ситуации пира становится мотивированной просьба богача, чтобы Лазарь смочил свой палец водой. Обращение богача, «отче Аврааме», служит намеком на его еврейское происхождение от Авраама. Однако ответ Авраама, начинающийся со слова «чадо», показывает, что хоть богач и пользуется в качестве еврея всеми преимуществами, еврейское происхождение еще не гарантирует небесные блаженства. Заключительная фраза о том, что даже кто-либо, воскресший из мертвых, не убедил бы богатых, нарушающих предписания Моисея и пророков помогать бедным, подразумевает воскресение Иисуса.

Далее Иисус снова обращается к ученикам и говорит о взаимоотношениях в сообществе — о неизбежности того, что некоторые люди станут камнями преткновения для окружающих («малых сих») и введут их в грех («соблазн»); о необходимости выговорить согрешившему против тебя соученику, а покаявшемуся простить, при необходимости — неоднократно; о том, что для соблюдения заповеди прощать требуется лишь крупица веры и простое чувство долга. Ссылка на исторгнувшуюся и пересадившуюся смоковницу (или сикомор, или шелковицу) обусловлена необычайной глубиной и крепостью корневой системы этого дерева. См. Лк. 17:1-10.

Напоминание о перемещениях Иисуса возвращает нас к нити повествования¹¹⁷. (¹¹⁷Фраза «между Самариею и Галилеею» содержит две загадки: 1) граница между этими двумя областями тянется с востока на запад, в то время как Иисус, « идя в Иерусалим», должен был двигаться с севера на юг; 2) Его путь в Иерусалим, начинаясь в Галилее, проходил затем через Самарию, а Лука упоминает Самарию перед Галилеей. Вероятно, хотя и не бесспорно, в изначальном тексте у Луки стояло «через Самарию и Галилею», и Самария упоминалась первой не в связи с географическим положением, а в связи с тем, что в последующем рассказе речь идет о самарянине.) То, что прокаженные остановились вдали, объясняется соблюдением ими закона Моисеева, требующего, чтобы прокаженные жили отдельно от остальных (Лев. 13:45-46; Чис. 5:2-4). Внимание уделяется не столько исцелению Иисусом десяти прокаженных, сколько прославлению Бога, благодарности по отношению к Иисусу и спасительной вере одного из прокаженных, который является са-марянином; ведь Лука пишет для неевреев. См.Лк. 17:11-19.

Отвечая на вопрос фарисеев, Иисус удерживает их от мысли, будто бы царствование Бога наступит приметным образом. Хотя фарисеи не распознали приближение Царства, оно уже среди них. Затем, обращаясь к ученикам, Иисус говорит о будущем — о временах окончательного приближения и наступления дня Его безошибочно узнаваемого возвращения («дни Сына Человеческого», завершающиеся в «тот день, когда Сын Человеческий явится»), о временах, когда нельзя будет следовать примеру жены Лотовой, которая обратилась в соляной столп, так как остановилась оглянуться на Содом, хотя ей надо было бежать от поразившей этот город кары без оглядки (Быт. 19:26). Для Луки, однако, существенно, что эти дни относятся к отдаленному будущему («пожелаете видеть хотя один из дней Сына Человеческого, и не увидите»), а в настоящее время царствование Бога, которое несет Иисус, политически безвредно: христианство не угрожает римскому обществу, но стремится улучшить его. См. Лк. 17:20-37.

Продолжает речь Иисуса к ученикам притча, которая учит их терпеливо, но неотступно молиться о правде, грядущей со Вторым пришествием. См. Лк. 18:1-8. В древнем иудейском обществе в связи со вступлением в брак девушек тринадцати-четырнадцати лет существовала значительная прослойка молодых вдов. Обращение вдовы со своим делом к одному судье, а не к суду, предполагает, что речь идет о денежном вопросе, например о невыплаченном долге или о неправильном дележе наследства. Слова о том, что судья не боялся Бога, подразумевают, что он был нечестен; а слова о том, что он не стыдился людей, — что он был лишен сострадания. Очевидно, богатый и влиятельный противник вдовы из притчи Иисуса дал взятку судье, а вдова была для этого слишком бедна. Единственное ее оружие состояло в упорной вере в неизбежное торжество справедливости, если она будет изводить судью своей настойчивостью. Вдова символизирует собой учеников, неправедно гонимых их врагами и поэтому не опасных для римских властей. Ожидание справедливого решения ее дела символизирует ожидание Второго пришествия. Но это ожидание не будет долгим, ведь Бог гораздо больше заботится о справедливости, чем судья из притчи. Единственный вопрос, таким образом, состоит в том, сохранят ли веру ученики Иисуса во время этого ожидания.

Темой этой притчи была молитва о справедливости для подвергающихся гонениям; тема следующей — молитва об оправдании грешников. Адресованная людям, которые считают себя праведными, а остальных грешными, эта притча учит смирению. Младенцы, самые малые из детей, затем указаны Иисусом в качестве примера смиренности. См. Лк. 18:9-17. С молитвой фарисея можно сравнить следующую выдержку из иудейской молитвенной книги: «Благословен Ты, Господь Бог наш, Царь вселенной, не соделавший меня язычником… не соделавший меня рабом… не соделавший меня женщиной». Однако современные стереотипные представления о фарисеях и мытарях не дают ощутить всю силу этой притчи. Фарисеи истово служили Богу, совершая пост от рассвета до заката по понедельникам и четвергам и выплачивая десятину со всей своей собственности, а также соблюдая все нравственные и ритуальные установления Закона. Простые люди очень их за это уважали. Мытари же сотрудничали с ненавистными римскими угнетателями, обирали своих соотечественников, не брезгуя никакими жульническими уловками; простые люди их ненавидели. Слушателей Иисуса должно было поразить, что Он выставляет фарисеев в дурном свете, а мытарей — в благоприятном. Но сама эта неожиданность перестановки местами дурного и хорошего подчеркивает сущность прощения как дара Божиего, незаслуженного и жалуемого исключительно на основе покаянной веры.

В то время как самоправедным для приобщения к Царству Божиему необходимо научиться смирению, чрезвычайно богатому начальствующему необходимо для этого научиться милосердию к нищим, вплоть до того, чтобы продать все свое имущество и раздать им вырученные деньги, а затем последовать за Иисусом. См. Лк. 18:18-30. Относительно второго предсказания Страстей и Воскресения (ср. Лк. 9:22) подчеркивается, что через эти события исполнятся ветхозаветные пророчества и что эти речи Иисуса сокрыты от разумения учеников. Лука извиняет их непонимание, с тем чтобы представить христианское сообщество в наиболее выгодном свете. См. Лк. 18:31-34. Исцеление слепого нищего приводит к тому, что прозревший прославляет Бога и все очевидцы воздают Ему хвалу, — к религиозному результату в дополнение к чисто терапевтическому. См. Лк. 18:35-43.

Рассказы Лк. 19 перемежаются замечаниями о приближении Иисуса к Иерусалиму. Описание паломничества подходит к концу. См. Лк. 19:1-10. История Закхея уже сама по себе свидетельствует, что спасение может прийти даже к богатому человеку, если он покается. Его обещание отдать половину своего имущества нищим и вернуть обманутым им людям вчетверо больше их потерь далеко выходит за пределы обычной благотворительности и компенсаций; ведь в случаях финансового жульничества, таких как у Закхея, Моисеев закон требовал возмещения ущерба с добавлением всего лишь пятой его части (Лев. 6:1-5; Чис. 5:6-7). В развертываемой Лукой панораме это превышение Закхеем норм благотворительности и компенсаций указывает на социальные преимущества христианства.

См. Лк. 19:11-27. Обычай местной знати отправляться в Рим за имперской поддержкой своих притязаний на власть лежит в основе притчи о минах (мина — денежная единица, соответствующая примерно трехмесячному заработку простого труженика). Притча показывает, что ни эллинистический мир в целом, ни римские власти в частности, не имеют и малейших оснований опасаться христианства; ведь христиане считают себя лично ответственными перед суровым судом своего Господа и обязанными жить плодотворно в ожидании Царства Божиего, а не подстрекать к мятежу против римлян. Человек высокого рода олицетворяет Иисуса. Его путешествие в далекую страну символизирует вознесение Иисуса на небо. Обретение им царской власти символизирует небесное прославление Иисуса одесную Бога (ср. Деян. 2:34-36). Выраженное гражданами желание, чтобы этот человек не стал их царем, соответствует отвержению Иисуса руководителями иудеев (ср. Лк. 23:13-25). Его возвращение символизирует второе пришествие Иисуса; а призвание рабов к ответу — последний суд. Наказание врагов нового царя соответствует вечному осуждению иудейских руководителей. Пример раба, который сохранил мину в платке, учит, что ученичество не может быть безопасным. Истинное следование за Иисусом предполагает опасность принести при необходимости свою жизнь в жертву, опасность, противопоставляемую безопасности сбережения жизни.

См. Лк. 19:28-48. Эпизоды торжественного входа в Иерусалим и очищения храма свидетельствуют, что царственность Иисуса — небесная и мирная, а не земная и бунтарская. Она характеризуется чудесами исцеления, а не мятежными действиями, и приводит к радостному прославлению Бога и религиозному возрождению. Иисус не сражается; Он плачет. Только испорченные руководители храма противостоят Ему; простые люди восхищаются Его учением.

В следующих двух главах, Лк. 20 — 21, рассказывается об учении Иисуса, о проповеди Благой Вести и об ответах на вопросы в храме. См. Лк. 20:1-26. Опасение членов синедриона, что народ побьет их камнями, если они скажут, что крещение Иоанново было всего лишь от человеков, свидетельствует о действенности Иоаннова, вдохновленного Духом, свидетельства о Иисусе. Хотя в притче о винограднике речь идет о Боге (господин виноградника), Израиле (виноградник), иудейских руководителях (виноградари), ветхозаветных пророках (присланные рабы) и Иисусе (любимый сын), долгое время, на которое отлучился господин виноградника, по-видимому, напоминает читателям Луки, что и Иисус отсутствует долгое время (ср. Лк. 17:22; 19:11-12). Члены синедриона соответствуют тем строителям, которые отвергли камень, сделавшийся главою угла, и которые разобьются и будут раздавлены во время суда. Их нечестивость, проявившаяся в их стремлении наложить на Иисуса руки «в это время», в их страхе перед народом, в их слежке за Иисусом, в коварной посылке ими лукавых людей, притворяющихся благочестивыми, в их намерении уловить Иисуса, чтобы предать власти правителя, — эта их нечестивость оттеняет нравственное и политическое превосходство Иисуса.

См. Лк. 20:27-44. В отповеди Иисуса саддукеям «чада века сего» противопоставляются сподобившимся «достигнуть того века [грядущего века] и воскресения из мертвых» и указывается на бессмертие этих сподобившихся, потому что они «суть сыны Божий, будучи сынами воскресения», и на то, что они живы у Бога. Таким образом, ученики Иисуса, как и Сам Иисус, предстают в самом лучшем свете. Одобрение Его ответа некоторыми книжниками еще раз подчеркивает силу Его возражений и подготавливает почву для дальнейшего: вопроса Иисуса к саддукеям, публичного предостережения против книжников и противопоставления их предосудительного поведения вызывающему восхищение поведению бедной вдовы. Как и обычно у Луки, Иисус выступает в роли учителя нравственности. См. Лк. 20:45 — 21:4.

Находясь в храмовой сокровищнице или вблизи нее, некоторые люди задумываются лишь о великолепии дорогих камней и даров по обетам (богато расшитые покрывала, золотые гроздья винограда и тому подобное), которыми украшен храм. Иисус же предрекает разрушение храма. Когда Иисуса спрашивают о времени и предвестниках такого разрушения, Он подчеркивает, что это будет не скоро и надо опасаться провозглашающих обратное: нельзя ходить вслед тех, кто говорит, что это время близко; сначала должны произойти войны и смятения, но даже тогда конец еще будет не тотчас; начнется пора гонений на христиан и пора их свидетельства, а после придут большие землетрясения, глады и моры, будут ужасные явления и великие знамения с неба; Иерусалим же будет попираем язычниками еще и после его разрушения. Призыв не ужасаться войнам и смятениям дистанцирует учеников Иисуса от этих противоборств. Учеников будет отличать неопровержимая премудрость в речах и стойкость в обрушивающихся на них гонениях, во время которых будут совершаться самые худшие предательства и которые будут приняты во имя Христа, а не из-за какой бы то ни было вины учеников. Ученики должны бежать из Иерусалима и с равнин Иудеи, а не оставаться для участия в смятениях. Там свершится отмщение, предназначенное для тех, кто не принадлежит к ученикам. Ученикам надлежит избегать разгула, пьянства и забот житейских, они должны бодрствовать и молиться. Как отсюда следует, христиане ни для кого не представляют опасности. Их речи и дела будут так же благи, как речи и дела Самого Иисуса, Который настолько притягателен для людей, что многие встают рано утром, лишь бы услышать Его в храме. См. Лк. 21:5-38.

См. Лк. 22:1-6. Вступление к повествованию о Страстях Господних в Евангелии от Луки отмечает вызванный популярностью Иисуса страх синедриона перед народом. Очевидно, члены синедриона боялись, что в случае убийства Иисуса народ побьет их камнями, как боялись они быть побитыми камнями, если станут отрицать, что крещение Иоанново было с небес (ср. Лк. 20:1-8). Контраст между их боязнью народа и популярностью Иисуса выставляет их в дурном свете, а Иисуса — в благоприятном. В связи с тем, что в Иуду вошел сатана, взятие Иисуса под стражу, суд над Ним и Его смерть предстают следствием вмешательства самого князя бесовского, а не следствием каких бы то ни было преступлений Иисуса. Этим воздействием сатаны объясняется также, как могло быть настолько подлое дело совершено одним из двенадцати апостолов. Иначе предательство Иуды разрушило бы создаваемый Лукой образ идеального сообщества в лице Иисуса и Его учеников.

См. Лк. 22:7-13. В день опресноков принято закалывать пасхального агнца, и Иисус посылает Петра и Иоанна приготовить пасхальную трапезу. Этот поступок выявляет в Иисусе черты послушного закону иудея, а не отступника (ср. Лк. 2:21-24,39,41-52). Тем, что в число участников готовящейся трапезы наряду с Ним входят все апостолы, подчеркивается аспект дружеского и семейного общения за одним столом, то есть такого рода общения, которое занимало важное место в эллинистической культуре.

См. Лк. 22:14-23. Апостолы возлежат с Иисусом за одним столом, и это возвращает нас к теме застольного общения друзей и родственников (ср. Лк. 8:19-21). К ней же относится и высказывание Иисуса о том, что Он очень желал есть пасху вместе с апостолами прежде Своего страдания. Это желание связано с приближающейся невозможностью для Него есть пасху вместе с апостолами до тех пор, когда Пасха придет к своему завершению в виде мессианского пира в Царстве Божием. Тема застольного общения еще раз акцентируется предложением ученикам разделить чашу между собою, указанием, что Тело Иисуса (символизируемое хлебом) «предается» за них, и заповедью совершать такое застольное общение в воспоминание о Иисусе, когда Его не будет с ними. Двукратное упоминание чаши, передаваемой не только до еды, но и после нее, указывает на обычай симпозиума («совместное питие», сопровождаемое застольной беседой), следующего за трапезой в греко-римской культуре, к которой и апеллирует Лука. Фраза «доколе не придет Царствие Божие» служит напоминанием, что в соответствующий промежуточный период христиане не представляют для Рима политической угрозы. В обстановке застольного общения присутствие предателя выглядит самой низкой подлостью. То, что Иисус «идет по предназначению», подразумевает, что Его смерть обусловлена предвечным замыслом Бога, а не нынешним человеческим несовершенством Иисуса. Когда апостолы начинают обсуждать между собой, кто бы из них мог оказаться предателем, это характеризует их с благоприятной стороны, так как они поняли замечание Иисуса о том, что рука предающего — за одним столом с Ним.

Менее лестно для апостолов упоминание их спора о том, кто из них должен почитаться большим. Однако несколько разъяснений Иисуса, возглавляющего эту застольную беседу, незамедлительно исчерпывают спор апостолов. См. Лк. 22:24-30. Разъяснения Иисуса — это не переопределение понятия величия через рабское служение; в них указывается, что больший должен стать как младший, а начальствующий — как служащий за столом, по примеру Иисуса, Который, при всем Его величии, уподобился для апостолов служащему за столом. Здесь снова звучит мотив застольного общения, и Христос проповедует служение при всем Своем величии. С благоприятной стороны вновь характеризует апостолов упоминание Иисусом их верности Ему во время невзгод и Его обещание им привилегии грядущего застольного общения с Ним в Его Царстве, сравниваемое с тем, как Бог Отец завещал Иисусу Царство. Вот подлинное величие!

См. Лк. 22:31-34. Сеять, то есть просеивать, учеников как пшеницу — означает испытывать их преданность. Опасность вероотступничества, связанная с троекратным отречением Петра, подчеркивается тем, что Иисус называет его старым именем «Симон», а не новым «Петр», удваивает это имя — «Симон! Симон!» — и обращается к нему одному, несмотря на множественное число местоимения «вас», тех, кого просил веять сатана (см. греческий текст), молится, чтобы вера Симона не оскудела, и указывает, что Симону надлежит укрепить своих собратьев-учеников. Как и в случае с Иудой, упоминание о вмешательстве сатаны объясняет, почему Симон может оказаться настолько неверным, чтобы своими отречениями дойти до грани вероотступничества, и каким образом тень такого вероотступничества способна пасть на идеальное сообщество Иисуса и Его учеников. То, что Симон обратится и даже сможет укреплять своих собратьев-учеников, свидетельствует о способности этого сообщества к возрождению. В ответе Симона проявляется почитание им Иисуса («Господи») и выражается — без какого-либо самохвального сравнения с другими апостолами — готовность идти с Иисусом и в темницу, и на смерть. Хотя Симон будет отрицать, что знает Иисуса, он не отвергнет Самого Иисуса. Таким образом, Лука продолжает изображать христианское сообщество, представленное здесь апостолами, в самом благоприятном свете.

Следующий диалог во время этой застольной беседы показывает, что апостолам надлежит вернуться к обычному самообеспечению, теперь, когда Иисуса ждет смерть злодея во исполнение пророчества Ис. 53:12. Подразумевается, что Он не злодей, хотя и будет причтен к таковым; а апостолам в Его отсутствие предстоит совершать служение в качестве странников. Упоминание двух мечей предполагает, что апостолы намерены защитить Иисуса, и подготавливает почву для соответствующего эпизода в Гефсимании — даже разъясняет заранее, как могло случиться, что ученик миролюбивого Иисуса выхватил меч и отсек правое ухо у раба первосвященника, — в то время как ответ Иисуса «довольно» подразумевает, что Он думает не о таком сопротивлении, а уж тем более не о вооруженном восстании против властей предержащих, но лишь о самозащите учеников в опасностях странствий. См. Лк. 22:35-38.

Застолье подошло к концу. В рассказе Луки о событиях в Гефсимании, название которой евангелист здесь, как и в Лк. 21:37, заменяет менее конкретной ссылкой на гору Елеонскую, речь идет о том, что ученики должны сейчас молиться, как молится Иисус. Упоминание об их печали объясняет их сон и служит опережающим ответом на вопрос Иисуса: «Что вы спите?», тем самым выставляя их самих и их сообщество с Иисусом в более выгодном свете. Острополемичен вопрос,

написаны ли стихи Лк. 22:43-44 самим Лукой или добавлены переписчиком позже, так как в большинстве самых лучших и ранних рукописей они отсутствуют. Если они подлинны, они усиливают тот акцент, который сделан у Луки на молитве Иисуса. См. Лк. 22:39-46.

См. Лк. 22:47-53. Поцелуй Иуды переведен из области реального в область намерений, чтобы переместить внимание на вопрос о вооруженном сопротивлении. Уточнение, что у раба было отсечено мечом именно правое ухо, подчеркивает серьезность совершенного мечником насилия, так как большинство людей — правши и правая часть тела считается более важной и функциональной. Вмешательство Иисуса «оставьте, довольно» и исцеление Им отсеченного уха служат отрицательным ответом на вопрос о вооруженном сопротивлении. С этих пор власть имущие могут больше не опасаться подобных действий со стороны учеников. Тем, что окружающие Иисуса люди видят происходящее, подчеркивается, что очевидцы этих событий заслуживают доверия (ср. Лк. 1:1-4). А слова о времени врагов Иисуса и о власти тьмы объясняют происходящее вмешательством злых сил при отсутствии вины со стороны Иисуса.

Лука сразу переходит к отречению Петра от Иисуса во дворе дома первосвященника. Иисус, обернувшись, пристально глядит на Петра после его третьего отречения, тут же поет петух, и это заставляет апостола вспомнить предсказание и горько заплакать. Определение насмешек над Иисусом как хулы, то есть клеветнических обвинений, подразумевает Его невиновность. Суд над Ним в синедрионе начинается с приходом дня. Вопросы о мессианстве и богосыновстве разделены. Ответ Иисуса на первый из них выявляет неверие и страх синедриона (ср. Лк. 20:3-8), указывает, что небесное царствование не опасно для кесаря, и влечет за собой второй вопрос синедриона. См. Лк. 22:54-71.

См. Лк. 23:1-5. Описание членов синедриона словами «все множество их» подготавливает читателя к тому, что они способны подавить стремление Пилата отпустить Иисуса. Заявление, будто бы они обнаружили, что Иисус запрещал народу платить подати кесарю и называл Себя Христом Царем (то есть соперником кесаря), указывает на те способы, которыми Иисус якобы стремился совратить народ иудейский. Отказ платить подать расценивался как мятежный акт. Читатели Луки легко могут выявить несостоятельность этих обвинений, так как Иисус велел отдавать подать кесарю (Лк. 20:19-26) и настрого запретил ученикам рассказывать, что Он — Христос (Лк. 9:20-21; ср. Лк. 4:41), никогда не называл Себя народу Христом или Царем (хотя люди сами звали Его Царем во время торжественного входа в Иерусалим, Лк. 19:38) и отказался отвечать на заданный синедрионом вопрос, Он ли Христос (Лк. 22:66-68). По расследовании дела Пилат лично установил невиновность Иисуса, однако синедрион лишь расширил свои обвинения, указывая, что Иисус Своим учением якобы возмущал народ на восстание от Иерусалима до Галилеи, хотя читатели Луки отлично знают, что Иисус учил нравственному и религиозному совершенству.

Упоминание синедрионом Галилеи побуждает Пилата спросить, не галилеянин ли Иисус. Узнав, что это так, Пилат отсылает Его к Ироду Антипе, под чьей юрисдикцией находится Галилея. См. Лк. 23:6-12. О желании Ирода увидеть Иисуса говорится еще в Лк. 9:9. Эмоции заменяют истину в обвинениях синедриона против Иисуса на слушании у Ирода. В связи с невиновностью Иисуса то осмеяние, которому подвергает Его Ирод со своими воинами, должно вызывать сострадание у читателей Луки; однако, с учетом Деян. 12:21, речь, возможно, идет о том, что Ирод горделиво надевает светлую одежду на себя, а не насмешливо — на Иисуса.

См. Лк. 23:13-25. Неожиданно «народ» оказывается на стороне синедриона против Иисуса. И все же, поскольку эти люди присоединились к обвинениям синедриона о подстрекательстве «народа» к восстанию против римлян, они должны чем-то отличаться от тех, кого Иисус якобы развращал Своим учением. Возможно, эти обвинители являются «старейшинами народа» (Лк. 22:66), но названы просто «народом» ради согласования с обозначением синедриона словами «все множество их» (Лк. 23:1). Пилат повторяет свое прежнее заявление о невиновности Иисуса, подчеркивает его обоснованность ссылкой на то, что расследование производилось в присутствии синедриона, присовокупляет сюда же равнозначное заключение Ирода и сообщает, что намерен отпустить Иисуса, наказав кнутом, чтобы Иисус впредь не вызывал нареканий синедриона. Предложение отпустить Иисуса вызывает всеобщий крик о том, чтобы отпустить Варавву. Описание Вараввы как узника, совершившего убийство и причастного к волнениям под самым носом у синедриона в Иерусалиме, указывает на великую несправедливость требуемой замены — казни самоотверженного миротворца вместо мятежного убийцы. Когда Пилат второй раз выражает намерение отпустить Иисуса, это возбуждает в толпе крик, риторически усиленный за счет повтора глагола «распять» в настоящем времени (в греческом тексте) и требующий, чтобы Пилат распял Иисуса, то есть казнил Его как злодея. То, что Пилат и в третий раз говорит о своем намерении отпустить Иисуса, наказав Его кнутом, потому что Он не совершил ничего достойного смерти, окончательно удостоверяет невиновность Иисуса, подтверждает политическую безвредность Его последователей во времена Луки и выставляет римские власти в сравнительно благоприятном свете, а иудейские — в несравненно худшем. Домогательства последних возобладали: настойчивость преодолела правосудие, а истинность свидетельства была подменена громкостью крика. Пилат ни слова не сказал о виновности Иисуса, однако распорядился выполнить требование синедриона. Напоминание о том, что Варавва посажен в темницу за убийство и мятеж, еще раз указывает на великую несправедливость творимой синедрионом расправы.

Далее Лука описывает, как вели Иисуса, и Симон Киринеянин нес за Ним Его крест, а следом шло великое множество народа и плачущих о Нем женщин. Преданность этих людей Иисусу до самого скорбного конца свидетельствует о признании ими Его истинной благости, несмотря наложные обвинения, выдвинутые против Него синедрионом. Иисус смиренно призывает не плакать о Нем и предостерегает о несчастьях, ждущих народ. Фраза «дщери Иерусалимские» подразумевает, что речь идет о разрушении Иерусалима (ср. Лк. 19:41-44; 21:5-6). См. Лк. 23:26-31. Зеленеющее дерево символизирует благоприятное время, сухое — бедственное. Поэтому, если такое скорбное событие, как распятие Иисуса, происходит в нынешнее мирное время, то насколько же горше будут несчастья, которые обрушатся на Иерусалим в грядущие времена войны (еще раз ср. Лк. 19:41-44).

См. Лк. 23:32-43. Распятие вместе с Иисусом двух злодеев еще раз подчеркивает несправедливость Его казни. Смысл слова «злодеи» — «делающие зло» —контрастирует с благими делами Иисуса (ср. Деян. 10:38). Лука избегает слов «разбойники, мятежники» (как у Марка и Матфея¹¹⁸), (¹¹⁸Синод. перевод — только «разбойники»; но, возможно, и «сообщники Вараввы» в Мк. 15:7. — Прим. перев) вероятно, для того, чтобы у читателей не возникло даже ассоциаций между Иисусом и мятежом против Рима. Молитва Иисуса о прощении Его врагов, не ведающих, что творят, свидетельствует о Его благочестии до самой смерти и безграничном великодушии. Ехидство начальников контрастирует с молчанием смотрящего народа. То же самое можно сказать в отношении насмешек воинов (не апеллирует ли Лука к общественному неодобрению воинов, связанному с их грубостью и подразумеваемому в Лк. 3:14?).

Хула на Иисуса одного из распятых с Ним злодеев контрастирует с высказыванием другого о том, что, в отличие от них самих, Иисус ничего худого не сделал. Так как в диалоге между Иисусом и вторым злодеем говорится вместо Царства Иисуса о рае «ныне же», Царство отнесено к грядущему, а рай предстает небесной страной, безопасной для земного Рима.

См. Лк. 23:44-49. Лука объясняет тьму после полудня тем, что солнце померкло. В соответствии с подчеркиванием Лукой благочестия Иисуса, проявляющегося в молитвах, последнее слово на кресте представляет собой молитву, выражающую при последнем вздохе Иисуса Его упование на Бога Отца. Сотник, как очевидец этого события, прославляет Бога и провозглашает праведность Иисуса. И весь народ, видевший все происходившее, возвращается, оплакивая Его смерть. Но знавшие Его и женщины, следовавшие за Ним, остаются на месте и увидят то, что случится дальше.

См. Лк. 23:50 — 24:12. Даже после Своей смерти Иисус притягивает лучших: Иосиф из Аримафеи добр и праведен и не участвовал в кознях синедриона. То, что он помещает тело Иисуса в гроб, который ранее не использовался, — особая дань невиновности Иисуса (ср. Лк. 19:30). Женщины, принадлежащие к числу учеников Иисуса, продолжают выступать в роли очевидцев, следуя за Иосифом к гробу и глядя на погребение. То, что они, вернувшись и приготовив благовония и ароматы для помазания тела Иисуса, в субботу остаются в покое, свидетельствует об их послушании иудейскому Закону. Учитывая подозрительность всего нового и узаконенность иудаизма в греко-римском мире, Лука подчеркивает связь между христианством и иудаизмом. В воскресенье утром женщины, обнаружив, что камень отвален от гроба, и не найдя внутри тела Иисуса, приходят в недоумение. Появление двух мужей, провозглашающих Его воскресение, служит достаточным свидетельством и помогает женщинам избавиться от страха. Блистающие одеяния двух мужей усиливают это свидетельство, указывая на его божественное происхождение (ср. Лк. 9:30-32 и ссылку в Лк. 24:23 на этих двух мужей как ангелов, то есть вестников Бога). Напоминание о том, что Иисус предсказывал именно те события Своих Страстей и Воскресения, которые сейчас произошли, рассеивает недоумение женщин. Пренебрежительное и недоверчивое отношение к свидетельству женщин со стороны одиннадцати апостолов и проверка Петром известия о том, что гроб пуст, доказывает, что апостолы не поверили бы в воcкресение Иисуса без серьезных и несомненных оснований (ср. Лк. 1:1-4).

Далее свидетельство двух учеников, не входящих в число одиннадцати апостолов, дополняет свидетельство ангелов, являвшихся в виде мужей в пустом гробе. Новое свидетельство основано на личной встрече с воскресшим Иисусом. Эта встреча, происшедшая в тот самый день, когда ангелы объяснили, что гроб пуст по причине воскресения Иисуса, подтверждает истинность такого объяснения. Указания имени одного из учеников (Клеопа), названия селения, в которое они шли из Иерусалима (Еммаус), и расстояния (шестьдесят стадий, около 10 километров) представляют собой конкретные сведения, подтверждающие достоверность свидетельства двух учеников. С учетом обычая Иисуса беседовать с учениками в дороге и за трапезой, обстоятельства этой Его беседы с учениками тоже служат подтверждением их свидетельства. Их печаль и неспособность сразу узнать Иисуса опровергают мнение, будто бы их свидетельство было вымышленно в связи с ожиданиями, что Иисус должен воскреснуть из мертвых. Объяснения Иисуса двум ученикам о сказанном в Писании относительно Его Страстей и Воскресения служат еще одним подтверждением их свидетельства, связывая его содержательный смысл с божественным замыслом, проявляющимся уже в древних писаниях. Сердечное чувство, возникшее у них внутри во время этих объяснений, дополняет сказанное в писаниях дыханием самой жизни. Когда глаза учеников открылись и они узнали Иисуса, они стали очевидцами. А явление Иисуса Симону (Петру) добавляет к свидетельству учеников свидетельство еще одного очевидца. См. Л к. 24:13-35.

Очевидцами третьего явления воскресшего Иисуса становятся все ученики, которые слушают, как ходившие в Еммаус рассказывают о происшедшем с ними на пути. См. Лк. 24:36-53. Смущение, испуг и долго не проходящие сомнения вновь опровергают мнение, будто бы этот рассказ мог быть выдуман в связи с ожиданиями, что Иисус должен воскреснуть из мертвых. Благодаря тому, что тело Иисуса зримо и осязаемо и Он ест пищу, выявляется телесность воскресения, а ученики становятся его очевидцами. Напоминание о предсказании Им Своих Страстей и Воскресения и Его дальнейшие объяснения написанного в Ветхом Завете (в соответствии с делением его иудеями на закон Моисеев, пророков и остальные писания, во главе которых стоит Псалтирь), подтверждают для учеников то, что они видят, и завершаются поручением Иисуса проповедовать во имя Его во всех народах. Сущность их проповеди — то есть покаяние, ведущее к прощению грехов, — подхватит тему преобразования общества, начатую Иоанном Крестителем и углубленную Иисусом. Обетование Бога Отца о том, что ученики будут облечены «силою свыше», исполнится в излиянии на них Святого Духа (Деян. 1:4-5; 2:1-4). Никто не может оспорить итоги явления Иисуса, Его деяний, проповеди, благословения и ухода через вознесение на небо: ученики пребывают в храме, прославляя Бога. Так Лука оканчивает первый том своего двухтомного труда, указывая на достойное восхищения благочестие христианского сообщества.