Глава 7. Зависимые существа: люди являются личностями

Глубокое исследование того, что происходит внутри каждого из нас, может стать увлекательным приключением, но может и напугать. Чтобы решить текущие проблемы и восстановить чувство уверенности в себе, гораздо удобнее исследовать самих себя в определенных пределах.

Когда что-то происходит не так, и это требует определенного решения, большинство из нас испытывает некоторое напряжение. Иногда проблема оказывается настолько большой или настолько необычной, что вызывает страх или даже ужас. Необъяснимые чувства депрессии, повторяющиеся приступы беспокойства, которые, как кажется, появляются ниоткуда, или побуждения сделать что-то необычное или аморальное, которым трудно противостоять, не могут не настораживать. «Что со мной происходит? Неужели я схожу с ума?» — такие вопросы задают растерянные люди, и в большинстве случаев каждый из нас хотя бы раз в жизни также ставил перед собой такие вопросы.

Всякий раз, когда возникают проблемы, наше чувство ответственности заставляет нас предпринимать какие-то попытки эти проблемы решить. Когда натянутость в семейных отношениях перерастает в открытую ссору, или когда мы так сильно сердимся на своих коллег, что не хотим ни с кем общаться, мы, как правило, что-то делаем, чтобы решить проблему. Мы либо молимся, либо стараемся обсудить все трудности с заинтересованными людьми, или же поступаем так, как считаем нужным. Но, поскольку упрямство победить непросто, мы склонны избегать глубоких исследований внутри самих себя, лишая себя возможности понять, насколько мы сами виноваты в создании своих проблем.

Почему так происходит? Почему мы, как правило, хотим решить проблему, но при этом не хотим понять корень проблем? Мы интуитивно подозреваем, что гораздо болезненнее столкнуться напрямую с сутью проблемы, чем продолжать терпеть проявления этой проблемы. Почему мы ограничиваем себя лишь тем уровнем понимания (независимо от того, правильное оно или нет), которое дает нам иллюзию того, что мы хоть что-то делаем с проблемой, но в то же время совершенно не заглядываем в самые глубокие уголки своей души?

Позвольте мне проиллюстрировать то, о чем я здесь говорю. Во время второй нашей встречи по семейным проблемам один супруг средних лет сказал мне: «Думаю, что сейчас мы с женой восстановили нормальные отношения. В прошлый раз вы были правы, когда отметили, насколько и я, и она замкнуты в себе. Вы нас заставили задуматься, и с тех пор мы достигли определенного прогресса, став более открытыми друг к другу. Спасибо вам за то, что указали нам правильное направление. Думаю, что теперь дела пойдут лучше».

Я повернулся к его жене и спросил, разделяет ли она его оптимизм. «Надеюсь, что да, — ответила она. — Но есть некоторые вещи, о которых я просто не могла бы ему сказать, — я бы побоялась». Ее муж уставился на нее, не веря услышанному.

Другой человек — пастор — хотел поговорить о своей дочери подросткового возраста, которая незадолго до того впала в состояние депрессии. Она также стала заводить «нежелательных» друзей и перестала интересоваться духовными истинами.

Отец говорил мне: «Думаю, что на самом деле проблема кроется в том, что она слишком приметна. У нее низкая самооценка, вероятно, потому, что она выше ростом многих других девочек ее возраста, — и она принимает это близко к сердцу. Наверное, из-за этого она с особым беспокойством думает о том, сможет ли прижиться в коллективе. Мы хотим проконтролировать ее знакомства, а также привлечь ее к активной работе в молодежной группе нашей церкви. Она говорит, что ей не нравится наш новый молодежный пастор, но я думаю, что это связано с ее нынешним негативным отношением к Господу. И я хотел бы, чтобы вы проанализировали ситуацию и предложили какие-нибудь дополнительные шаги, которые могли бы быть полезными».

Я высказал предположение о том, что нужно более внимательно посмотреть на взаимоотношения в семье (в том числе и на отношения между мужем и женой), поскольку напряженность одного члена семьи часто сказывается и на трудностях в отношениях среди остальных членов этой семьи. Пастор наотрез отказался, его жена (которая во время нашего первого пятнадцатиминутного разговора ничего не сказала) отвернулась, а наш разговор подошел к концу, потому что пастор вдруг вспомнил, что ему надо идти. Когда я все же поинтересовался, испытывают ли они неудобства в связи с перспективой рассмотрения их семейной жизни, они оба заулыбались, сказали, что нет, и заторопились к выходу.

Большинство из нас просто не хочет до конца рассмотреть самих себя и честно признаться в том, что они при этом видят. На вопрос о том, надменны ли мы, или замкнуты, или злопамятны, или пугливы, или сдержанны, мы реагируем почти с рефлекторным неприятием. Мы сразу начинаем чувствовать себя неудобно, когда кто-то вмешивается в благостную общественную болтовню, предлагая открытый разговор о том, насколько мы откровенны перед людьми. Нам даже трудно выразить словами те теплые чувства, которые исходят из глубины наших сердец, и еще труднее ответить на те чувства, которые выражают другие.

Почему? Всем известно, что человеческая личность богата и притягательна. Как творения, созданные по образу Божьему, мы знаем, что в нас есть не только набор реакций на внешние поощрения.

Мы не какие-то нравственно нейтральные машины, которые действуют согласно предсказуемым законам природы. Сломанную машину может починить техник, который способен разобраться в руководстве по ремонту. Нет никакого смысла глубоко вникать в суть того, почему холодильник не охлаждает. Надо только выяснить, как он работает, найти неисправность и устранить ее.

Но люди устроены совершенно не так. Мы вовсе не безличностные части некоего установленного порядка. Чтобы понять людей и «починить» их, когда они «сломаны», мы должны понять, что они думают и чувствуют. Мы должны изучать такие сложные темы, как мотивы, подходы, результаты ранних влияний на поступки взрослого человека.

И если мы хотим понимать людей, нам просто необходимо заняться именно тем, что сильнее всего нам сопротивляется. Хотя мне нередко доводилось слышать разговоры типа: «Все, что вы, консультанты, хотите сделать — это провести психоанализ каждого человека. Пусть лучше люди проводят больше времени за чтением Божьего Слова и не замыкаются в себе».

Как-то профессор христианского колледжа довольно эмоционально высказался перед студентами, изучавшими вопросы консультации: «Я не вижу никакой необходимости в консультации в церкви. Если люди будут делать только то, что говорит Библия, в их жизни все будет нормально».

Конечно, тогда действительно все будет нормально. Но помочь людям делать это всем сердцем, всей душою и всем разумением — задача непростая. Этому профессору не понять, что консультация — это не более чем часть ученичества (она не заменяет послушание исследованием собственной личности). Но, кроме того, он еще и отражает общее сопротивление исследованиям человека, которое превалирует в наших христианских церквах.

Почему же глубокое исследование самих себя не является естественной частью христианского роста? Почему люди избегают этого и даже возмущаются этим как излишним вниманием к себе? Думаю, что причина этого проста — страх. Мы боимся неизвестного, мы боимся потерять контроль, мы боимся испортить ту обстановку, в которой удобно себя чувствуем, мы боимся узнать неприятную истину о самих себе, мы боимся той растерянности, которая лишает нас определенности в наших решениях.

Многие люди, получив от консультанта конкретные рекомендации, чувствуют, как им страшно начать их осуществлять. Вот типичные рассуждения по этому поводу: «Я боялась как следует разобраться в самой себе. Я боялась найти в себе нечто такое, с чем мне потом будет просто не справиться».

Многие из нас живут с чувством непонятного страха от того, что в нас что-то происходит, и если с этим встретиться лицом к лицу, то оно лишит нас того комфорта, которым мы наслаждаемся. Подход здесь, видимо, таков: «Какими бы ни были события вокруг нас, хорошими или плохими, все могло бы быть и хуже, поэтому живи себе спокойно. Довольствуйся лишь тем, что видишь на поверхности этой жизни».

Подумайте о многих сторонах жизни, которых мы сознательно не замечаем. Возможно, причина этого — поверхностность отношений, которая, как мы надеялись, вполне нас удовлетворит. Иногда именно болезненная пустота лишает жизнь красок и оставляет нас в такой глухой серости, в которой не видно просвета. Возможно, корни этого — в нашем истинном чувстве по отношению к нашим детям: разочарование от того, что дочь не очень привлекательна, — более неприметна, чем другая, яркая девочка, способная стать душой любого коллектива; или недовольство по поводу того, что сын не стал таким, каким мы хотели бы его видеть. И мы не решаемся войти в темное место, чувствуем вину и страх за наших детей.

В других случаях мы не хотим воспринимать того, что у наших родных и близких складывается о нас не самое лестное впечатление. Иногда побуждение сделать что-то ужасное, например, нанести обиду нашему ребенку или убежать, начинает закипать внутри нас, но мы делаем вид, что ничего не произошло.

Человеческая личность — это резервуар, содержащий самые невероятные чувства и идеи. Но во многих кругах, особенно в христианских, принято относиться к этому примерно так: «Не замечай этого, выбрось это из головы, думай только о Христе, чтобы не осталось и помыслов о самоисследовании».

И когда люди следуют такому совету, они обретают мир, подобный миру страуса, зарывшего голову в песок. Всякий, зарывший голову в песок, может общаться лишь с чувством ложной удовлетворенности. Но такой мир не имеет ничего общего с Божьим миром. Божий мир не вредит нашим сердцам и нашему уму, когда мы сталкиваемся с самой настоящей правдой, касающейся нас и окружающего нас мира.

Я убежден, что большая часть того, что мы воспринимаем как духовную зрелость, является хрупкой корректировкой той жизни, которая построена на фундаменте отрицания. Многие люди ничего не хотят менять в жизни, потому что не хотят признать и принять ту реальность, которая может их разочаровать, особенно если это касается их самих. (То, что в реальности происходит внутри человека, отрицать гораздо легче, чем то, что в реальности происходит вокруг нас.)

Разумно ли это для того, чтобы управлять своей жизнью? Является ли такой способ обретения удовлетворения библейским? Хорошо ли отрицать? Имел ли в виду Павел, что мы должны многое отрицать, когда призывал нас помышлять только о прекрасном (Филиппийцам 4:8)? Или же отрицать плохо? Прежде чем глубоко заглянуть в человеческую личность, необходимо рассмотреть именно эти вопросы.

Проблема, связанная с отрицанием

Я должен быть осторожен в определении терминов, которыми пользуюсь, поскольку я считаю, что существуют и положительные формы отрицания. Выборочное отрицание — временный отход от стресса в целях восстановления прежнего нормального состояния — необходимо и желательно. Я вовсе не выступаю против отпусков или небольших перерывов в процессе ухода за больными родственниками или воспитания чрезмерно активных детей, или проявления гостеприимства по отношению к одиноким друзьям. Нам всем время от времени нужен отдых от обязанностей, требующих большой затраты энергии.

Когда речь идет об отрицании, то прежде всего имеется в виду идея о том, что зрелость приходит тогда, когда мы не задумываемся о себе слишком глубоко. Таким образом, призыв Христа отвергнуть себя воспринимается так, что нам не следует тратить больших усилий, пытаясь понять, что происходит внутри нас. Если мы пребываем в депрессии, нам не нужно в соответствии с этой идеей задумываться, какие мотивы или чувства приводят к этому. Мы просто должны читать Божье Слово, давать приемлемые обещания и делать то, что мы должны делать. Размышления о самом себе рассматриваются как нездоровый и бесперспективный взгляд на самого себя, поэтому считаются противоречащими Библии. И чтобы достичь зрелости в том понимании, какое представлено в данном рассуждении, мы должны отрицать многое из того, что есть внутри каждого из нас.

Такая форма отрицания неверна по крайней мере по двум причинам: (1) она поддерживает идею о том, что для разрешения проблемы ее надо обойти, а не идти через нее, поэтому Бог благословляет прикрытие проблемы, а не ее решение; (2) Библия ясно утверждает, что Бог наделил нас способностью познавать самые глубокие уголки нашей души.

«Светильник Господень — дух человека, испытывающий все глубины сердца» (Притчи 20:27).

Бог хочет, чтобы мы исследовали самих себя таким образом, чтобы истина могла залечь в нас прочно и глубоко.

«Вот, Ты возлюбил истину в сердце и внутрь меня явил мне мудрость» (Псалом 50:8).

И хотя наши сердца обманчивы и для нас непознаваемы, Бог все ясно видит. Он дает нам всякое знание, которое мы должны получать через (1) Его Слово, (2) Его Дух и (3) Его народ (Иеремия 17:9-10; Евреям 4:12-13; Евреям 3:13). Поэтому, если мы добровольно и смиренно предстанем перед Богом с мыслью «испытай меня» (Псалом 138:23), мы вправе ожидать, что нам станут известны те сокрытые от нас истины, которые не дают нам расти.

Однако при таких исследованиях мы рискуем столкнуться с определенной опасностью. Это может привести к потере душевного равновесия. Мы можем также настолько сильно втянуться в самоизучение, что начнем смотреть на себя как на объект исследования, а не как на носителя образа Божьего, который должен слушаться Бога. В результате истина о нас самих, которая призвана убеждать, на самом деле может оказаться не более чем интригующей и увлекающей.

Глубокое самоисследование способно ослабить понимание нашей греховности (в противоположность тому, что самоисследование призвано делать на самом деле) и стать опорой для ложных стремлений. И вместо того, чтобы обнажить перед нами едва уловимый грех, постоянное самоисследование может привести к ощущению первостепенной важности самого себя, замаскированному под священное стремление быть ближе к Господу.

В качестве предостережения против таких негативных последствий исследования своей личности мы должны помнить, что главная суть святости — это ощущение первостепенной важности других людей, преданная любовь к Богу и любовь к другим людям, которая побуждает нас самоотверженно заботиться о них. Божественное самоисследование должно носить характер»открытый и прямой. И хотя оно может вести нас через периоды внутренней боли и самоотречения от остального мира, в этом процессе должна быть готовность использовать все, что человек познает в результате этого процесса, чтобы становиться все более похожим на Господа и решительнее противостоять тому, что является злом.

Самонаблюдение может стать средством избегать ответственности, а не брать ее на себя. Если этот процесс будет напоминать нам не столько о красоте Спасителя, сколько о нашей порочности, он может породить в нас мрачный и циничный негативизм. И это плохо. Призывать людей честно взглянуть на себя и забыть об отрицании, чтобы преодолеть проблемы, — дело рискованное. Есть опасность, с которой надо считаться и к которой надо внимательнее присмотреться. Но (и это очень важное «но») отрицание также имеет свои опасные стороны. Требование, чтобы мы отвернулись от саиих себя и смотрели только на Иисуса, зачастую также отражает желание наслаждаться утешением, которое дает только отрицание.

Конечно, утешение есть во Христе. Но это утешение никогда на связано с притворством. Павел знал утешение во Христе в разгар самых настоящих страданий, в разгар как внутренней борьбы, так и внешних преследований. Его радость была основана не на отрицании. Чтобы взирать на Иисуса, не требуется отрицать реальность того, что может происходить в нас и вокруг нас. Не требуется для этого и принижать отрицательные черты реальности.

Когда на евреев в пустыне напали змеи, это произошло потому, что в первую очередь они смотрели на самих себя. Вот почему для спасения им надо было смотреть на медного змея (Числа 21:4-9). Признавая свое отчаянное положение, мы стремимся отвернуться от себя и признать свою зависимость от Иисуса. Хорошо, когда мы знаем, кто мы такие.

Вероятно, я могу обобщить свои соображения одной фразой: весь смысл самоисследования состоит в том, чтобы научиться зависимости. Пока мы думаем о своих проблемах в целом, наше естественное стремление к независимости остается сильным. Такова природа падших людей. Но когда перед лицом всего того, с чем мы просто не можем справиться, в нас растет чувство беспомощности, наше чувство самоуверенности заметно слабеет. Становится привлекательным именно чувство зависимости. Библейская консультация стремится раскрыть в человеке то, что было глубоко скрыто, еще и для того, чтобы воспитать в нем чувство зависимости. Поэтому для настоящего духовного роста необходимо иметь дело с тем, что мы склонны отрицать.

Носители Божьего образа зависимы. Падшие носители образа Божьего не признают своей зависимости. Мы думаем, что можем сделать свою жизнь осмысленной без вмешательства в нее Бога. Мы не можем этого сделать. Однако мы думаем, что можем. Вот почему Бог называет этот мир «безумием» (1 Коринфянам 1:20): мы верим в то, что неверно, неразумно, нереально и абсурдно. Чтобы выполнить великую задачу по преодолению последствий грехопадения, необходимо, чтобы мы осознали свою зависимость. Изучая самих себя, мы можем судить о том, ясно ли мы понимаем происходящее благодаря осознанию своей зависимости. Чем точнее мы видим самих себя, тем в большей степени мы осознаем свою зависимость.

Но именно это может стать причиной нашего стремления избегать проблем. Признание зависимости возбуждает в нас страх абсолютной беззащитности, полной бесконтрольности в той мере, в какой мы подвластны Богу.

Когда мы заглядываем в самих себя, мы должны быть готовыми почувствовать и сопротивление, и растерянность, потому что мы имеем дело с такими сторонами жизни, которым нам трудно смотреть в глаза, которые приносят боль и обличают. Вероятно, нам не позавидуешь, если мы будем думать о самом сокровенном в самих себе; безопаснее быть студентом, размышляющим о гипотезах, чем личностью, имеющей дело со своей собственной реальностью. Но, стремясь познать Бога настолько глубоко, насколько это только возможно, и веря в то, что Писание является нашим путеводителем, мы сможем взглянуть на себя таким образом, что полюбим Господа еще глубже, чем когда-либо ранее, а также разделим эту любовь с другими людьми.

В нашем самоисследовании я всецело полагаюсь на две концепции Библии, которые имеют отношение к тому, о чем мы здесь говорим: (1) концепцию чрева и (2) идею о глубочайшей жажде нашей души.

Чрево

В Евангелии от Иоанна 7:37-38 Иисус призвал всех жаждущих прийти к Нему. Он обещал тем, кто придет к Нему, дать главную часть Жизни — неповторимую, глубоко содержательную, вечную и доступную только в Нем.

«…кто жаждет, иди ко Мне и пей. Кто верует в Меня, у того, как сказано в Писании, из чрева потекут реки воды живой».

Эта жизнь, как сказал Христос, проникнет в самое наше существо. Где-то в центре человеческой личности есть нечто такое, что наш Господь назвал «чревом», глубинной сущностью в нас, из которой потекут реки воды живой.

То слово, которое в данном отрывке использовал Иисус (греческое слово koilia, которое в некоторых случаях переводится как «живот»), в буквальном смысле означает открытое пространство или полость. Это может относиться к желудку, как в отрывке Матфея 12:40, где говорится, что Иона находился в желудке рыбы три дня и три ночи. Но то же самое слово можно использовать в качестве метафоры, означающей пустое, свободное пространство, которое можно и нужно заполнить. У каждого из нас есть то, что я люблю называть «пустая сердцевина» нашей личности, центральная часть, которая пуста, но которую просто необходимо заполнить.

И когда наша «пустая сердцевина» заполняется, мы испытываем глубокое чувство удовлетворения, радость, которую невозможно выразить словами. В нас проникает вера в то, что жизнь имеет смысл, что мы нужны людям, что то, что мы делаем, — важно. Но когда эта «сердцевина» остается пустой (или когда мы чувствуем пустоту), наши души разрываются от невыносимой боли, одиночества, от которых необходимо избавиться, болезненного чувства безысходности, которое наполняет нас злостью, цинизмом и растерянностью.

На такую боль Господь отвечает прямо, обещая нам сделать то, на что никакой психолог не способен. Иисус дает нам то глубокое и нескончаемое удовлетворение, которое подкрепляет нашу индивидуальность, но в то же время освобождает нас от ощущения первостепенной важности самих себя. Христос дает Жизнь, «наполненную сердцевину». Грустно и даже трагично, что так много верующих людей воспевают хвалу, фальшивя при этом, чтобы убедить себя и других, что у них все хорошо. На самом деле в наших христианских собраниях и в сердцах верующих почти не видно реальной жизни.

Два других отрывка проливают свет на «пустую сердцевину» и на то, как мы поступаем. В Послании к римлянам (16:18) Павел говорит о людях, которые являются рабами, но не Христа, а своего чрева (koilia). В Послании к филиппийцам (3:19) Павел предупреждает о врагах креста, чьим богом является желудок, или чрево, — опять используется то же самое слово.

На первый взгляд эта величина нашей личности является той сущностью, с которой надо считаться. Либо это то место, которое Бог наполняет живой и богатой жизнью, либо оно становится чудовищной силой, безжалостно властвующей над тем, куда мы идем в нашей жизни. Когда мы отворачиваемся от призыва Христа прийти к Нему, мы в конечном счете теряем цель в жизни и не можем ее найти.

Природа, будь то физическая или личностная, не терпит пустоты. Внутренняя пустота становится реальной силой, которая заставляет людей, когда они пытаются найти себя, чем-то жертвовать, порой даже своей индивидуальностью.

Поиск индивидуальности реален. Носители Божьего образа призваны быть яркими индивидуальностями как счастливые личности, принадлежащие Богу. Однако падшие носители Божьего образа совершенно неразумны: мы ищем полноты где угодно, но только не там, где ее можно найти. Никто не ищет Бога. Мы все пьем из разбитых сосудов, которые не могут держать воды (Иеремия 2:13). Результатом этого становится жизнь, посвященная исключительно служению самому себе; человек следует всему тому, что лишает его надежды и полноты.

Люди в конечном счете делают только одно — движутся в определенном направлении. Их поведение никогда не бывает статическим — оно всегда динамическое; поведение — это всегда процесс движения. Мы все идем тем путем, какой, по нашему представлению, даст нам то, чего мы хотим. Чтобы глубоко понимать людей, необходимо, чтобы мы понимали следующее:

— любое поведение является направлением к из бранной цели;

— без полноты Христа, наполняющей наше чрево, мы движемся в том направлении, которое, как мы думаем, избавит нас от пустоты нашей «сердцевины».

Та модель консультации, которая не может иметь дело с «пустой сердцевиной», по которой мы не способны осознать пустоту в себе и которая не указывает нам христианский (и только христианский) путь к полноте, не является библейской. Можно избавить человека от симптомов тяжелого состояния, его чувства могут стать более приятными, можно испытывать ложные ощущения внешнего благополучия, но если при этом реальное состояние «пустой сердцевины» остается неизменным, этот консультируемый продолжает быть рабом своих собственных ожиданий удовлетворения. Мы должны бороться с самим корнем проблемы, настоящей причиной всех неорганически обусловленных стрессов, которые испытывает человек: устойчивым стремлением оставаться независимым от Бога и при этом продолжать строить свою жизнь.

Библейская консультация обращает внимание в первую очередь на надменное отрицание зависимости. Она показывает человеку всю правду о его полной зависимости от Бога, разрушая иллюзию независимости, что само по себе является болезненным, но абсолютно необходимым процессом, если только нужно достичь истинной зрелости. Мысль об отказе от собственного пути, ведущего к удовлетворению наших собственных желаний, может оказаться пугающей. Ведь при этом мы начинаем понимать, что, если никто другой не войдет в нашу жизнь, она станет абсолютно пустой. И падший человек предпочтет сам распоряжаться своей судьбой, хотя на самом деле он не может этого делать, но только не верить в «неопределенность» верного и доброго Бога.

Те эмоциональные проблемы, которые мы как люди испытываем, имеют моральные истоки. И хотя в большинстве случаев они не являются непосредственным результатом какого-то конкретного, осознанного и добровольного греха, их основу можно раскрыть в решимости всю жизнь (и часто неосознанно) полагаться на наши собственные маневры с целью защититься от болезненных ощущений «пустой сердцевины». И пока мы не сорвем ту пелену, которая скрывает нравственный корень наших трудностей, мы не сможем подобраться к настоящим проблемам, которые заставляют людей страдать.

В той мере, в какой мы познакомились с понятием «пустой сердцевины», наше стремление наполнить ее подвигнет нас либо покорно зависеть от Христа, либо высокомерно положиться на свои собственные источники для выполнения этой задачи. Следующий вопрос вполне очевиден: «А к чему именно мы стремимся?». Что представляет из себя пустота «пустой сердцевины»? И чем ее можно заполнить? Ответ заключен в моей второй концепции — жажде, которая сокрыта в наших душах.

Наши жаждущие души

Писание — это множество отдельных нитей, которые из беспорядочных красок образуют один красивый гобелен. Такие нити, как «священство», «жертва» и «трон Давида», формируют интересное и полезное изучение. На мой взгляд, существует одна нить, которая заслуживает гораздо большего внимания, чем ей на самом деле уделяется. И нить эта — концепция «жажды». Авторы книг Библии снова и снова высказывают идею о том, что люди жаждут. Рассмотрим лишь некоторые из многих отрывков, главной темой которых является жажда души.

«Как лань желает к потокам воды, так желает душа моя к Тебе, Боже!» (Псалом 41:2)

Слово желает предполагает глубокое стремление к чему-то такому, чего хочет человеческая душа, что можно сравнить по силе с жаждой животных к воде в период продолжительной засухи. Ясная мысль состоит в том, что люди стремятся к Жизни, богато насыщенной, которая далеко не ограничивается одним только выживанием.

«Жаждущие! идите все к водам; даже и вы, у которых нет серебра,

идите, покупайте и ешьте… …вкушайте благо, и душа ваша да насладится туком.

…послушайте, и жива будет душа ваша…» (Исайя 55:1-3) В коротком восклицании Жаждущие! чувствуется печаль, огорчение от того, что люди не идут к колодцу. Обратите внимание, что призыв прийти к колодцу обусловлен знанием призывающего, что люди жаждут. Следует помнить также, что жажда никогда не может доставить радости. Мы наслаждаемся именно тогда, когда пьем (и предвкушаем этот процесс). Поэтому необходимо говорить о том, к чему мы стремимся, но это еще не всегда усиливает наше желание быть ближе к Господу. Когда голодный мальчик улавливает аромат свежеиспеченного яблочного пирога, у него пропадает интерес к игре во дворе, и он направляется к дому.

Обратите внимание также на то, что в последнем отрывке пророк Исайя призывает людей избегать всего, что не приносит им удовлетворения, что не несет людям настоящей радости. На первый взгляд может показаться, что это противоречит десяткам призывов Библии ставить интересы других выше своих собственных интересов. Писание действительно говорит, что все мы стремимся получить удовлетворение, но при этом нигде нет даже намека на упрек до поводу этих наших желаний. Мы должны сказать ясно: нет ничего плохого в том, что в глубине души мы хотим радоваться. Стремление к счастью не делает нас эгоистами. И отвергать себя еще не значит, что нам должно быть все равно, счастливы мы или нет, или что мы каким-то образом должны благородно подняться над своими собственными интересами.

Эгоизм, высокое самомнение и самооправдание имеют свои корни, но это связано не с ожиданиями нашей души, а, скорее, с высокомерным решением действовать независимо от Бога. В Книге пророка Иеремии (2:13) мы видим, что пророк обличает людей не за их жажду, а за их надменность, которая отразилась в том, что они рыли себе колодцы.

«Иисус же сказал им: Я есмь хлеб жизни; приходящий ко Мне не будет алкать, и верующий в Меня не будет жаждать никогда» (Иоанна 6:35).

Вовсе не обличая нас за голод и жажду как за проявления эгоизма, Господь смотрит на эти качества, как на вескую причину, чтобы прийти к Нему. Как мы видим в Иоанна 7:37-38, Он призывает нас оставить все другие пути, которые сулят радость, и обратиться к Нему, чтобы получить все то, чего жаждут наши сердца. Все ложные пути к радости, нужно отметить, имеют одну общую черту: они представляют такие стратегии жизни, которые мы в той или иной мере можем контролировать. Они не требуют от нас стать абсолютно независимыми. Божье учение последовательно: полная зависимость — путь к удовлетворению.

Позвольте мне обобщить некоторые мысли. В каждом падшем носителе Божьего образа есть «пустая сердцевина», которая ощущается как глубоко личная жажда, стремление к тому, чего мы сами, своими силами удовлетворить в себе не можем. Поэтому нам надо спросить себя, чего именно мы жаждем.

Жажда чего?

Если не нашедшие удовлетворения люди ищут облегчения от жажды и если Христос хочет освободить нас, чтобы мы жили для Него, удовлетворив эту жажду, то естественно задать вопрос, чего именно мы так сильно хотим. Однако Писание, судя по всему, об этом не говорит. Павел не пишет поместной церкви ничего из того, что прояснило бы смысл того, что имел в виду Господь, когда призывал жаждущих людей прийти к Нему. Нигде нет определения жажды. И что нам теперь делать?

Ответ зависит от нашего подхода к Писанию. Если мы ограничиваемся только теми вопросами, на которые можно найти прямой ответ в Библии, нам следует забыть о жажде и перейти к другим темам. Если же мы рассматриваем Писание как неадекватное средство для ответа на некоторые правомерные вопросы, тогда нам надо вообще закрыть Библию и продолжать дальше ломать голову по поводу природы нашей жажды. В таком случае мы будем полагаться на (1) данные, которые мы можем собрать в результате внешнего наблюдения, и на (2) наш ясный ум в сочетании с творческим мышлением и интуицией, которые помогают нам понять то, что мы наблюдаем. Результатом всего этого будет разумный, но в то нее время совершенно неопределенный набор заключений по поводу такого странного, но вполне реального явления, которое мы называем жаждой.

Но есть и другой путь. Если мы посмотрим на Библию как на исчерпывающую структуру размышления обо всех важных вопросах, касающихся людей, то нам придется долго и упорно думать о природе нашей жажды, познавая, что подразумевается под тем, что мы читаем в Библии, оставаясь при этом в тех границах, которые предоставляет нам Писание.

В соответствии с таким подходом (о котором мы уже говорили в главах четвертой и пятой) позвольте мне кратко изложить ответ Библии на вопрос «чего мы жаждем?». Сначала я хочу обобщить мои мысли, чтобы показать, куда я иду, а затем поговорить о моем аргументе более подробно.

Поскольку Бог по самой Своей природе — существо, стремящееся к взаимоотношениям (в Божестве существуют три личности, которые способны взаимодействовать), человек созданный по образу Божьему, также существо, стремящееся к взаимоотношениям. Мы созданы для взаимоотношений с Богом и с другими людьми. Отсюда следует, что по сути своей мы стремимся к тому, для чего мы созданы. Мы стремимся к взаимоотношениям.

Конечно, Бог — не просто существо, стремящееся к взаимоотношениям. Он еще и целеустремленное существо, безошибочно идущее к намеченной конечной цели. История имеет направление. Она представляет из себя движение к тому концу, который приготовил Бог. И хотя грех исказил первоначальный замысел всего того, что должно действовать в этом мире, Бог стремится все восстановить в том порядке, который был задуман Им первоначально. Мы созданы для того, чтобы быть частью Божьего замысла, а во Христе мы обрели возможность вернуться к Богу, чтобы участвовать в возрождении этого мира. Мы были созданы способными идти в определенном направлении, чтобы вместе с Богом исполнять Его замысел. Мы не какие-то бесчувственные частицы хаотической системы, которая заставляет нас плыть по течению. Поэтому по сути своей, я полагаю, мы жаждем быть частицей вечного плана, чтобы иметь возможность менять наш мир. Мы стремимся к импульсу.

Взаимоотношения и импульс

Взаимоотношения и импульс — вот естественная жажда человеческой души. Христиане стремятся слушаться Бога, потому что послушайие является непременным условием для крепких взаимоотношений. Мы стремимся служить другим людям. Мы чувствуем доброту и смысл, когда совершаем служение. Служение удовлетворяет наше стремление к имцульсу.

Взаимоотношения и импульс являются стремлениями, которые запечатлены в наших сердцах, что подводит нас к вопросу о зависимости. Бог, являясь независимым, достаточен в Самом Себе и для взаимоотношений, и для импульса. Однако мы, люди, нуждаемся в источнике, который мы не можем ни генерировать, ни контролировать, чтобы обретать взаимоотношения любви и те ценности, которые необходимы для осмысленной цели.

Когда Адам согрешил, само понимание зависимости претерпело ужасные изменения. До грехопадения Адам жил в совершенных отношениях с Богом, на Которого он всецело полагался. Если бы какой-нибудь ангел остановился возле сада в вечернее время и спросил: «Адам, ты стремишься к взаимоотношениям и импульсу?», то, я думаю, что Адам растерялся бы и ответил: «Я не понимаю, о чем ты говоришь. У меня есть Бог. Чего мне еще желать?».

Но именно в тот момент, когда Бог отвернулся от Адама вследствие его греха, все то, что было в Адаме и позволяло ему радоваться Богу, внезапно исчезло. Сердцевина оказалась пустой. В глубине своей души Адам стремился к той полноте, которую он потерял, — но от того, что его разум оказался замутненным, он искал эту полноту везде, только не в Боге.

До грехопадения Адам был совершенно зависимым и в то же время полным существом — и поэтому удовлетворенным. После грехопадения он осознал факт своей зависимости, почувствовав свою неполноту без Бога. Он был пуст. Поэтому стремление к взаимоотношению и импульсу само по себе и не является грехом, но его невозможно было бы почувствовать, если бы грех не нарушил взаимоотношения с Богом. Все потомки Адама борются с мрачным напоминанием о нашей зависимости, сердцевиной, которая пуста из-за того, что мы отделены от Бога. Падший человек жаждет.

Мы жаждем тепла истинной любви и настоящего смысла в нашей жизни. И чем больше мы ощущаем реальность наших стремлений, тем больше мы понимаем нашу зависимость, осознаем, насколько мы далеки от Бога, от радости близкого общения с Богом.

А теперь давайте более подробно рассмотрим природу наших стремлений.

Наше стремление к взаимоотношениям

Начнем с того, что Бог триедин: три личности, один Бог. Это, разумеется, таинство, но этому ясно учит Библия: в самой природе Бога существует взаимоотношение. Бог — это личностное существо, которое существует вечно во взаимоотношении среди личностей: у Него есть Свое собственное сообщество.

Когда Бог захотел создать существо, отличное от ангелов, Он решил наделить Свое новое творение способностью отвечать на Его любовь, вступая в отношения как с Ним, так и с другими существами. Бог сотворил человека для общения с Ним и с другими людьми. Человек по природе своей — существо, стремящееся к взаимоотношениям. Подобно тому, как ребенок кричит, когда просит молока, которое поддерживает его физическую жизнь, люди в отчаянии ищут таких взаимоотношений, которые делают личность здоровой.

Остановимся на минутку. Вполне возможно, и, к сожалению, так часто и происходит, что человек чувствует проблему и не осознает своих стремлений даже во время разговоров о них. Куда проще говорить о наших стремлениях, чем переживать их на самом деле. Но пользы от этого никакой. Сама природа наших стремлений требует, чтобы мы их чувствовали и правильно понимали. Никакое академическое определение не может передать ту страсть, с которой мы стремимся к заботе о ближнем. Я призываю читателя открыться для восприятия непосредственных ощущений глубины и силы этого желания.

Вспомните о тех днях, когда дорогие вам люди обижали вас. Подумайте, какую обиду вы испытывали в такие минуты. Спросите себя, что бы вы хотели услышать от этих людей или какие их действия вы хотели бы увидеть. Как бы вы почувствовали себя, если бы ваш отец нежно сказал вам: «Я люблю тебя», а не отвернулся от вас? Или что бы вы почувствовали, если бы ваша мать одобрила ваши действия, а не раскритиковала их? Лучший способ осознать свои стремления состоит в том, чтобы вспомнить самые сильные разочарования, которые вам довелось испытать в отношениях с дорогими вам людьми, а затем подумать, что можно было бы сделать в этих обстоятельствах для того, чтобы вы почувствовали радость.

Попробую облечь это сокровенное стремление к взаимоотношениям в простое определение: каждый из нас страстно желает, чтобы кто-то увидел нас такими, какие мы есть во всей своей красе, и тем не менее принял нас. Поскольку никакой другой человек не может видеть нас полностью, навязчивые сомнения застилают даже самые прекрасные отношения: «а что они подумают обо мне, если узнают, что…?».

Мысль о том, что кто-то по-прежнему может относиться к нам с самыми теплыми чувствами, несмотря на все наши недостатки, кажется непоследовательной — и все же мы стремимся к этому. Мы стремимся поддерживать отношения с тем, у кого достаточно сил быть постоянным, с тем, чья любовь не испорчена никакими корыстными интересами, с тем, кто искренне желает нас.

Будучи носителями Божьего образа, мы стремимся !к взаимоотношениям. Как падшие носители Божьего 1 образа мы в поисках взаимоотношений отворачиваем-!ся от Бога. И неудивительно, что Бог называет нае безумцами! Испытывая жажду, проходить мимо фонтана, из которого бьет чистая, холодная вода, и идти к сломанному фонтану, в котором едва течет грязная вода, — это безумие.

Всякий раз, когда мы будем отворачиваться от Бога и стремиться удовлетворить при этом свои самые глубокие стремления к взаимоотношениям, нас неизбежно будет ждать разочарование. Вне всякого сомнения! Никакие даже самые лучшие родители в мире и никакой даже самый любящий супруг не могут дать мне то, чего я жажду: чистой и неослабевающей любви.

Когда мы зависим от других, мы неизбежно требуем, чтобы они отвечали нам так, как мы этого хотим. Ц Когда же они этого не делают, мы чувствуем обиду и злость. Мы начинаем маневрировать в наших отношениях, чтобы обезопасить себя от дополнительных обид, продолжая добиваться от других того, чего нам хочется. Это приводит к отчужденности и холодным отношениям, что является неизбежным продуктом манипулирования во взаимоотношениях. И люди, которые созданы для того, чтобы знать радость взаимоотношений, чувствуют только боль отчуждения и одиночества. Как грустно!

Стремление к импульсу

Я помню, как мне довелось быть на похоронах одного профессора, которого я глубоко уважал. На своих занятиях по философии он призывал меня отказаться от тех убеждений, которые лишь перешли ко мне по наследству, а потом определить, каким убеждениям я могу следовать. Он обладал ясным умом и с вниманием относился к моим попыткам объяснить Евангелие. Насколько я знаю, до самой своей смерти он был неверующим.

На похоронах один наш знакомый священнослужитель (которого самого с большими оговорками можно было назвать христианином) отметил, что огромное количество студентов и выпускников, присутствующих на похоронах, — это красноречивое свидетельство благодарности и уважения по отношению к умершему профессору. Служитель напомнил о том импульсе, который мы получили от этого человека, и привел слова, которые тронули меня до глубины души. Он сравнил жизнь профессора с линией следов, оставленных им в нашей жизни. Мы пришли на эти похороны, для того чтобы запомнить эти следы, пока прилив грядущих дней не залил песок и не смыл эти следы навсегда.

Когда я слушал эти слова, во мне все стонало. Я помню, как молился про себя о том, чтобы тот служитель, который будет на моих похоронах, сделал еще лучше, чтобы он мог истинно подтвердить, насколько плодотворно прошла моя жизнь. Я жажду смысла, импульса, значимости.

Мы все стремимся к чему-то схожему. Может быть, лучше всего это назвать соответствием. Мы хотим знать, что способны делать работу, которую необходимо сделать. Мы хотим оставить в этом мире след, который реально и надолго останется в памяти людей.

Это желание импульса мы испытываем по-разному. Осматривая только что покрашенный автомобиль или только что постриженный газон, мы испытываем определенную степень удовлетворения: «Я сделал это. Поскольку я потратил энергию, что-то стало лучше. Я привнес перемены». Но с этим импульсом связана проблема ограниченности.

Мысль о том, что только что вымытая посуда скоро ‘ снова станет грязной, в значительной степени лишает того, кто мыл эту посуду, удовольствия от своего труда. Кратковременный импульс не придает нам особенной радости. Мы хотим такого импульса, который оставляет важный и продолжительный след в жизни. Начиная от тривиального (хорошо постриженный газон) и кончая более важными результатами (деловой успех или гармония в семье), импульсы дают нам разные степени удовлетворения, но они никогда не дают нам удовлетворения достаточного.

Позвольте мне определить такую жажду как желание соответствовать серьезной задаче, желание знать, что мы можем не оставаться в стороне от нашего мира и делать то, что несет людям добро и представляет большую ценность.

Мы — жаждущие люди. Мы стремимся к взаимоотношениям и импульсу, обладаем теми желаниями, которые может удовлетворить только Бог. Эта концепция обобщена в схеме 7.1. Если придерживаться идеи о том, что пустое пространство стремится к тому, чтобы быть наполненным, то представим себе глубокие ожидания нашей сокровенной сущности в виде круга. Пусть этот круг относится к нашей способности (жажде) к взаимоотношениям и импульсу. «Пустая сердцевина» человеческой личности есть неудовлетворенная жажда человека.

Поскольку мы являемся зависимыми существами, наши способности и стремления ощущаются как возможность осуществления, которая ведет нас к источникам, находящимся вне нас самих. Я не самодостаточен. Я не могу сам себя обеспечить взаимоотношениями и импульсом.

Поскольку мы падшие существа, наши способности стали отчаянными стремлениями, подгоняемыми чувством страха от того, что мы никогда так и не найдем того удовлетворения, которого желаем. Если бы не было грехопадения, мы бы не знали ничего другого, кроме ненарушенных взаимоотношений с Богом. Мы бы испытывали не пустоту, а полноту, не постоянную боль, а радость, не одиночество, а совершенные взаимоотношения.

Но грехопадение и, как результат, пустота внутри нас заставляют нас искать полноты. Мы не можем избежать этих стремлений. Если же мы делаем вид, что их в нас нет, значит, сами того не ведая, попадаем в полную от них зависимость.

Каждый из нас в той или иной степени идет по дороге, которая не имеет с Богом ничего общего. Без поддержки Святого Духа никто из нас никогда не будет искать Бога. В отрывке Иеремия 2:13 мы читаем, как пророк упрекает Божий народ за то, что тот стремится к разбитым сосудам, чтобы удовлетворить жажду, к тем сосудам, которые они сами для себя сделали, но которые не могут держать воду. Ничего из того, что находится под властью человека, никогда не могло принести глубокого удовлетворения. И все равно мы по-прежнему стремимся властвовать над нашей собственной жизнью. И это говорит лишь о нашем безумии.

Но это наше безумие сразу не бросается в глаза. Даже дырявые сосуды могут какое-то время держать воду. В удовольствиях греха можно получить временное удовлетворение. Произведя впечатление на друга своим умом или на собрании в церкви своей зрелостью, мы можем испытать некую гордость. Общение с женщиной, которая способна облегчить страдания, приносит куда более приятные чувства, чем общение со сварливой женой. Наши «личные круги» могут в некоторой степени быть наполненными, если определенные обстоятельства оказывают своевременное воздействие.

И снова нам поможет понять концепцию полноты простая схема (схема 7.2). Пунктирная окружность определяет тот уровень, на котором люди сознательно наслаждаются чувствами взаимоотношений и импульса. Основа такого наслаждения может быть правомерной (жить в согласии с божественными мотивациями) или неправомерной (пить из рукотворных сосудов, пока оттуда не вытекла вода).

Сатана — мастер подлога. Он дает нам неограниченное количество возможностей для неправомерного, но очень убедительного удовлетворения. Пользуясь нашим отчаянным желанием, он ослепляет нас, чтобы мы надолго оставались опустошенными и следовали за ним.

Нет более мучительной боли, чем пустой личный круг — мы чувствуем себя опустошенными, никчемными, нелюбимыми, никому не нужными. И мы чувствуем потребность избавиться от такой боли. Сатана нежно взаимодействует с нашими требованиями, предлагая те средства, от которых мы тут же чувствуем облегчение. И когда он ловит нас этим на крючок, мы сразу же ощущаем на себе силу порабощения греха.

И жизнь затем становится неким усилием обрести любовь и найти средства для импульса. Ощущение моей собственной полноты затмевает мысль о любящем Боге и о других людях, а также о том, какова цель Бога в моей жизни.

Необходимо помнить, что христианская радость всегда приходит в результате следования Христу. Она не возникает на пустом месте. Она никогда не приходит к тем людям, которые требуют удовлетворения на своих собственных условиях. Бог призывает нас испытать полноту, но исключительно на Его условиях. Тот, кто пытается «заполнить свой личный круг», потратит в этих усилиях всю свою жизнь. Тот, кто потратит всю свою жизнь, любой ценой познавая Христа, получит в награду те взаимоотношения и импульс, которых жаждет его душа.

Обратите внимание, что размер внутреннего круга определен не самим фактом взаимоотношений и импульса, а тем, как человек ощущает удовлетворение. Если бы нам надо было начертить внутренний круг, отражающий, что происходит на самом деле, то каждый христианин нарисовал бы полный круг личности — мы все любимы и все значимы. Всем нехристианам достался бы пустой круг — никто из них не находится во взаимоотношениях с Богом, и никто не участвует в осуществлении Его плана.

Я определяю размер внутреннего круга субъективных восприятий по одной простой причине: христиане могут чувствовать себя ненужными и никчемными даже тогда, когда они принадлежат Богу, или могут чувствовать свою значимость и нужность на неправомерной основе. Подобным образом нехристиане могут чувствовать свою ненужность и никчемность (иногда, понимая свое истинное положение) или же могут ощущать значимость и необходимость по неправомерным причинам, которые совершенно не требуют Бога.

В приведенной далее схеме 7.3. даны разные варианты.

Случай 1: Христианин может расти в своем понимании Христа и с готовностью следовать той дорогой, по которой его направил Христос. В самой сущности этого христианина независимо от того, радостные или болезненные обстоятельства встают у него на пути, всегда будет жить осознание Божьей любви и предназначения.

Случай 2: Христианин может ошибочно стремиться к тем целям, которые,(как он считает, дадут ему ощущение полноты жизни (т.е. уважение, признание, почет). Если он их достигает, то чувствует удовлетворение от осознания своей ценности и значимости на интеллектуальном уровне, но не от общения с Христом». ~

Случай 3: Христианин во 2-м случае может не достичь своих целей. В этом случае, несмотря на то что он любим Богом и ценен в Его глазах, он не чувствует ни того, ни другого.

Случай 4: Все нехристиане идут к удовлетворению неправомерным путем. В случае успеха они в какой-то степени и на какое-то время чувствуют себя хорошо.

Случай 5: Нехристианин, который не смог достичь тех целей, которые, по его мнению, должны были принести ему счастье, чувствует пустоту, и это не наставляет его на верный путь.

Случай 6: Нехристианин, который понимает, что его пустота является неизбежным результатом преследования какой-либо цели без общения с Богом, испытывает правомерную пустоту, поскольку начинает понимать, что пустота будет всегда, если Бог не даст ему вечную жизнь.

Необходимо помнить, что размер внутреннего круга внутри личного круга практически ничего не

говорит о духовном состоянии личности. Люди могут испытывать правомерные или неправомерные пустоту или полноту. Личный круг описывает два качества:

1. У всех нас есть способность (и стремление) испытывать взаимоотношения и импульс — это внешний круг, нарисованный сплошной линией.

2. Мы все ощущаем, когда испытываем удовлетворение, а когда нет. Это чувство (или его отсутствие) может строиться как на правомерной, так и неправомерной основе — внутренний круг, нарисованный прерывистой линией.

Чтобы завершить личный круг, необходима еще одна концепция. Люди испытывают глубокие стремления, которые может удовлетворить только Христос, а также менее глубокие, но все же вполне реальные стремления, которые Бог непосредственно удовлетворить не может.

Начертите вокруг персонального круга еще два концентрических круга (схема 7.4). Пусть самый большой круг изображает непостоянные стремления, а средний — критические стремления. Внутренний круг — персональный, те самые важнейшие стремления к взаимоотношениям и импульсу, на которые полностью ответить может только Бог.

Непостоянные стремления — это желания удобства, комфорта и того, что мы предпочитаем. Мы предпочитаем, чтобы в выходные дни не было дождя, чтобы наш автомобиль не сломался в самый неподходящий момент, чтобы паводок не затопил подвал. Это могут быть правомерные желания, которые мы осознаем через молитву и о которых помним, принимая меры предосторожности. Но когда наше счастье зависит от удовлетворения наших непостоянных стремлений, мы не можем удовлетворить более глубокие желания души.

Критические стремления подразумевают правомерные надежды на глубокие человеческие взаимоотношения и на видимые результаты в нашем мире. Мы хотим видеть, как неспасенные родственники приходят ко Христу, больные родственники вновь выздоравливают, непослушные дети становятся послушными, безответный(ая) супруг(а) не жалеет себя ради счастья любимого человека, усилия служителя вознаграждаются благословением. Эти стремления для нас важны, и это правильно. Если они остаются неудовлетворенными, это влечет серьезные последствия: мы чувствуем обиду, сердимся. Но и здесь, если наша радость покоится только на удовлетворении этих вполне реальных стремлений, мы не познаем жизнь с Богом. Важнейшие стремления — глубокая жажда нашей сокровенной сущности. Ошибочно думать, что то, что удовлетворяет наши непостоянные или критические стремления, всегда может удовлетворить сокровенные стремления нашего сердца. Наполнить нашу сокровенную сущность радостью может только Христос. Осознание этих стремлений не может утолить боль неудовлетворенных желаний; но оно приводит нас ко Христу, и мы становимся от Него зависимыми, несмотря ни на какие Обстоятельства.

Из тех концепций, о которых мы говорили в этой главе, можно вывести несколько заключений.

1. Бог побуждает людей вступать во взаимоотношения с Ним на основе их стремлений. Поэтому важно знать, в чем состоят наши стремления, и глубоко их прочувствовать. Тот человек, который ни разу не задумывался о своих стремлениях, не

сможет найти источник своего удовлетворения.

2. Человек в своем чистом сознании призван стремиться к Богу как к источнику удовлетворения. Но у человека нет чистого сознания, никто не ищет Бога. И то, что он не стремится к Богу, говорит о безумии человечества.

3. Все то, к чему мы обращаемся в поисках удовлетворения, становится нашим богом. Наше стремление наполнить «пустую сердцевину» становится нашим тираном, и мы бездумно скитаемся в поисках всего того, что, по нашему разумению даст нам ту полноту, которой мы желаем.

4. Удовлетворение, которое люди находят в ложных богах, неизбежно приводит к разрыву во взаимоотношениях. Мы начинаем требовать, а не жертвовать, думать в первую очередь о себе, а не о других (Иакова 4:1-3).

Обобщение

Люди — это не какие-то машины или компьютеры, которые ведут себя так, как того требует их организм. Мы — личности, существа, которые испытывают глубокое стремление к личностному удовлетворению. Наша душа жаждет взаимоотношений любви и существенного импульса.

Мы правомерно стремимся к этим двум видам «воды», которую может дать только Бог. Все остальное похоже на шипящую и сладкую соду: когда мы ее пьем, она приятна на вкус, но она не утоляет жажду.

Когда мы не хотим обратиться к Богу и получить от Него ту воду, которую Он дает нам, наши стремления становятся нашими тиранами, побуждая нас искать удовлетворения везде и любым способом. В результате мы прежде всего думаем о себе, способны нарушить все моральные устои, чтобы только получить то, чего мы сами хотим. Мы теряем способность любить и жертвовать.

Во Христе мы обретаем свободу. Он дает удовлетворение, которое открывает нам возможность отвечать благодарностью Ему и служением другим людям. Та истина, которую Он дает нам, освобождает нас от рабства нашей жажды и дает нам силы жить во славу Божью.

И если все это действительно так, то почему же тогда жаждущие люди проходят мимо колодца с живой водой и копают свои собственные колодцы, которые в лучшем случае могут дать им лишь временную свежесть? Нам не ответить на этот вопрос, пока мы не поймем, насколько затуманенной оказалась наша способность думать. И здесь возникает вопрос о второй способности личности: разуме, который оказался затуманенным.