Песнь Песней» Соломона или о драме поэта-богоотступника

О, как на склоне наших лет

Нежней мы любим и суеверней…

Сияй, сияй, прощальный свет

Любви последней, зари вечерней!

Ф. Тютчев

«О, ты прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна!.. О, как любезны ласки твои, сестра моя, невеста; о, как много ласки твои лучше вина, и благовоние мастей твоих лучше всех ароматов! Сотовый мед каплет из уст твоих, невеста, мед и молоко под языком твоим, и благоухание одежды твоей подобно благоуханию Ливана! Запретный сад — сестра моя, невеста, заключенный колодезь, запечатанный источник… Пусть придет возлюбленный мой в сад и вкушает сладкие плоды его» (Песнь Песней, 4 гл.)

Все мы в разные периоды жизни — в молодости ли, в старости ли обращались к замечательной книге ветхозаветного поэта Соломона — Песнь Песней. Обращаемся и сегодня, припадая к ней как к источнику дивного вдохновения. Но редко при этом задаемся вопросом о ее богословском значении. Признаемся, в процессе чтения этой поэмы нам менее всего хочется думать о богословии, хочется просто читать, отдаваясь чарующему ощущению отрады от соприкосновения с поэтическим, художественным словом.

Возможно, вас тревожила мысль: «Что же я, как христианин, читаю? Какая книга у меня в руках, может, любовная лирика языческих поэтов Катулла или Вергилия?» Нет, это Песнь Песней, Слово Божье. И тем не менее, трудно отказаться от странной мысли, что поэма Соломона не только перекликается, но и сродни любовным эллегиям язычника Овидия. Отсюда многие вопросы. Не случайно ли Песнь Песней оказалась в Библии? Может быть, она по ошибке вошла в канон? С какой целью писал ее Соломон? Какой смысл она содержит в себе? Может ли идти в ней речь о духовной любви, если имя великого Бога ни разу не упоминается на страницах всей книги. Быть может, то просто поэтические опыты, экзерсисы влюбчивого Соломона? Как известно, он любил изящную словесность и хорошо знал светскую египетскую литературу. Вот лишь часть вопросов, которые возникают при серьезном, вдумчивом чтении Песни Песней.

Всегда ли была любовь?

Кто еще из библейских писателей описал любовь в таких возвышенных словах? Вы могли бы назвать несколько имен? Едва ли! Почему? Может быть, женщина, женщина в ветхозаветные времена была задавленным, униженным существом, недостойным любви? Возможно, любовь — это обретение более цивилизованного общества? Резонные вопросы, но они исчезают, когда мы внимательно вчитываемся в текст Священного Писания. Женщина в библейские времена была Личностью, не уступающей в своем достоинстве мужчине. Любовь была любовью и в седую древность, столь же высокой и целомудренной. Вспомним книгу Руфь и ее главную героиню. Воскресим и в памяти любовь Иакова к Рахили…

Недавно я читал вступительную статью исследователя Горловского к большому тому стихов о любви. Эта статья — своего рода антология русской любовной лирики. И в ней литературовед заявляет нечто странное, с чем нельзя согласиться: «Самым древним страницам Библии известна лишь примитивная форма отношений между полами». Далее он цитирует библейски текст: «Адам познал Еву, жену свою, и она зачала… И познал Каин жену свою, и она зачала… Не любовь, — заключает критик, — а “демографическая необходимость“. О другом речи пока еще нет».

Я полагаю, это недоразумение или просто непонимание. Древнееврейское слово познал несет в себе глубокие оттенки смысла. За этим словом стоит не только интимная связь, которая в восприятии Горловского однозначно примитивна и физиологична, но и духовное единение. Это ненадуманное толкование. Такую семантику дает нам древнееврейское слово «познал». Чтобы подтвердить это, укажем, что оно употребляется Самим Богом Яхве. В Священном Писании сказано: «И познал Бог Свой народ», т. е. произошло нечто чрезвычайно важное: великий Бог духовно общается со Своим народом; произошло великое таинство единения.

Песнь Песней — аллегория?

Сколько существует христианство и церковь на земле, Песнь Песней вызывала разноречивые толкования. Одни склонялись к буквальному пониманию текста, другие — к аллегорическому. Например, еще в глубокой древности раввины толковали поэму аллегорически, т. е. иносказательно, как повествование о любви Бога Яхве к избранному израильскому народу. Этой же экзегетической традиции следовали раннехристианские отцы церкви — Климент Александрийский и Ориген.

Интересно заметить, что они натолкнулись на острое противодействие со стороны Антиохийской школы, в частности, в лице Златоуста. И, безусловно, аллегорическое толкование Оригеном Песни Песней не могло не вызывать несогласие и протест. Приведем несколько примеров толкования Оригеном образа Суламифи.

1. Поцелуй двух любящих сердец, Соломона и Суламифи — это воплощение Христа.

2. Волосы Суламифи, о которых говорится как о стаде коз — это нации, обратившиеся ко Христу.

3. Чрево Суламифи — стеклянное море Иерусалима в небесном царстве.

4. Грудь Суламифи — это Ветхий и новый Завет.

Странное толкование, не так ли? Очень трудно согласиться с подобной точкой зрения. На каком основании Ориген интерпретирует Песнь Песней таким образом? Здесь, согласитесь, много надуманного. Слабость аллегорического метода в том и заключается, что у него: во-первых, нет границ (можно помыслить что угодно), во-вторых, нет критериев.

Как разгадать тайну Песни Песней? С чего начать? С внимательного чтения ее? Да, но этого недостаточно. На наш взгляд, биография Соломона, его личная жизнь, сотканная из многих противоречий, взлетов и падений может пролить свет на эту проблему. Каковы же обстоятельства жизни Соломона?

Ранние годы жизни Соломона

Воспитывался он, как известно, в царской семье, в которой не всегда все было благополучно. И нет сомнений, маленький царевич многое видел и многое понимал. Он, разумеется, догадывался, что поступок отца — прелюбодеяние с Версавией, убийство ее мужа — это грех, зло. Больше того, Соломону-юноше были понятны дворцовые распри: он стал свидетелем семейных дрязг, соперничества. Но, как свидетельствует Библия, будущий царь остался в стороне от многих коварных замыслов и беззаконий, происходивших в отчем доме. В то же время он не мог не понимать того, что случилось с его отцом. Поэтому царевич сочувствовал страданиям Давида и с искренним доверием относился к его нелицемерному служению Господу. Возможно, Соломон, взвешивая все это в своем сознании, говорил себе, что он не повторит этих ошибок в своей жизни. Нет сомнения, последние слова умирающего отца: «Вот я отхожу… ты же будь тверд и мужественен… храни заветы господа Бога твоего, ходя путями Его и соблюдая Его уставы…», были тем самым мощным аккордом, который побудил его посвятить свою жизнь Богу.

Важно подчеркнуть, что в самом начале своего царствования Соломон собрал государственных советников, судей, «всех начальствующих во всем Израиле» не для того, чтобы решать текущие важные государственные, политические вопросы. Он собрал их для того, чтобы пойти всем вместе в Гаваон, где находилась скиния Господа, и склонить свой смертный разум перед величием Бога, устроителя всякого начинания. И здесь случилось невероятное: «В ту ночь явился Бог Соломону…» Вы помните, о чем просил Соломон Господа? «Даруй мне премудрость и знание!»

На протяжении какого-то времени жизнь Соломона была благополучной. Во всем доверяя Госпожу, он разумно управлял делами царства. Его богатство и мудрость, энергия, благочестие, правосудие, великодушие завоевали всеобщую любовь народа и восхищение иноземных царей. Именно благодаря его посвященной деятельности истина о Боге Едином распространялась окрест, вызывая любовь, уважение и доверие у многих языческих государств.

Падение Соломона

Но не долго царь был верен Господу. Тот человек, который недавно видел в Боге Промыслителя и единственного Защитника его процветающего государства, стал постепенно Его забывать, самонадеянно отворачиваясь от Него. Летописец царя беспристрастно записывает: «И полюбил царь Соломон многих чужестранных жен… и было у него семьсот жен и триста наложниц; и развратили жены сердце его» (3 Цар. 11:1, 3).

Великий царь попал в ту самую петлю, из которой с трудом удалось выбраться его отцу Давиду.

Так на ком же вина: на Соломоне или на его возлюбленных? Я думаю, вина все же на Соломоне. Изменив живому Богу, Которому он бесконечно доверял, царь стал служить земных богиням. «Как же он мог пойти на такое?» — негодуем мы в сердцах. Но ведь никто из нас не застрахован от подобного же. Бог наделил род человеческий свободной волей. Поэтому каждый из нас свободен быть добрым или злым. Почему Бог дает нам свободную волю, которая может нас погубить? Да потому, что без свободы воли была бы невозможна любовь, радость и красота. Известный английский богослов Клайв Стейплз Льюис справедливо писал, что «не стоило бы создавать живых существ, которые работали бы как машины и автоматы. Радость, которую Бог предназначил Своим созданиям, это радость свободного, добровольного соединения с Ним, Богом, и друг с другом в экстазе любви и блаженства (курсив В. Л.), в сравнении с которым самая восторженная любовь между мужчиной и женщиной покажется пресной. А для этого люди должны быть свободны».

Таким образом, Соломон оказался на краю пропасти: гордыня, честолюбие, расточительство, удовлетворение своих желаний принесли достойные плоды насилия и жестокости. Народ страдал, государство шло к своей гибели. Из самого мудрого, милосердного монарха он превратился в тирана. Некогда сострадательный, богобоязненный покровитель народа, Соломон стал деспотом и угнетателем. Народ облагался большими податями, которые шли на поддержание роскоши царского двора. Говорят, что царский двор состоял из 15 тыс. Человек. Чтобы прокормить их, требовались целые стада скота.

Но самое страшное состояло в том, что Соломон под влиянием своих жен-язычниц стал поклоняться вместе с ними идолам. Да-да, именно тот Соломон, который просил мудрости у Бога, который знал Его, теперь отступил от Него. Елена Уайт писала, что на восточной возвышенности Елеонской горы, напротив горы Мориа, где стоял прекрасный храм Иеговы, Соломон построил целый ряд величественных культовых сооружений. Угождая своим женам, он установил среди миртовых и оливковых рощ идолов — изделия из камня и дерева. Там, перед алтарями языческих божеств, совершались самые безнравственные обряды языческого культа.

Однако Господь не покинул Соломона в этот самый страшный час его жизни. Бог поддерживал его, но через пророка послал царю угрожающую весть: «Я отторгну от тебя царство».

Приговор оказался для Соломона моментом переосмысления всей своей жизни. Об этом свидетельствуют написанные им произведения. Все книги Соломона — Притчей, Екклесиаста, Песнь Песней — это книги предостережения. Многие главы в них явно написаны для молодого поколения, которому грозят отовсюду соблазны. «Веселись, юноша, ходи по путям сердца и очей, но уклоняй злое от тела своего». Соломон как бы говорит: «Я не пугаю тебя страшным судом, но не губи себя, не растрачивай своих сил на безрассудную любовь, она ни к чему в юности, потому что юность — все еще суета».

Возвратимся к нашему изначальному вопросу о том, является ли Песнь Песней книгой о земной любви или же она — аллегория. Да, действительно, земная, плотская, безудержная любовь погубила Соломона. И, казалось бы, как мог он после этого воспеть красоту земной любви? Где тут здравый смысл?

К счастью, Соломон, так много переживший, не утратил здравого смысла. Он разочаровался не столько в самом понятии любви, сколько в любви своих наложниц, которая растворялась, растрачивалась в безразлично-многообразном количестве тел.

Соломон и Суламифь

И тут неожиданно появляется Суламифь, и в сердце Соломона вспыхивает настоящая любовь, ради которой он готов сорвать царский венец со своей головы. Ему безразлично собственное царство, ему опостылел гарем — этот рассадник сплетен, ревности и злобы. Ему нужна одна любовь, одна-единственная, которая может существовать только в двух сердцах — царя Соломона и пастушки Суламифи.

Вот об этой любви, «сильной как смерть», решил написать Соломон поэму, чтобы доказать, что чистая любовь существует, что его порочное сердце все еще достойно этой редкой любви. Поэтому он не стыдится слов, не стыдится сравнений, самых возвышенных, самых ярких, необычных, неожиданных. Говорит не Соломон, говорит сама любовь. А ей никто не может запретить на этой земле, кроме всесильного Бога, Который, по всей видимости, благословляет Соломона в этой любви. Это только по Его воле, воле всесильной, книга Песни Песней оказалась в Библии. Иначе она просто навсегда затерялась бы где-то на берегах Мертвого моря или в пасеках Аравийской пустыни.

Нет сомнений, ханжеская человеческая рука едва ли позволила бы такому «кощунственному» глаголу находиться в Священном Писании. Ведь любовь, которая воспета Соломоном, — это не любовь-агапе, т. е. любовь-жертва, любовь-милость, а любовь-эрос, т. е. влечение, страстное желание. В то же время эта любовь не имеет ничего общего с разнузданной похотью. Ее нельзя рассматривать просто как физическую страсть. Нет! Это романтическая, идеализированная. В 7-м стихе 7-й главы мы находим следующие замечательные слова: «Как ты прекрасна, как привлекательна, возлюбленная, твоею миловидностью!». Не чувственностью, а миловидностью, т. е. каким-то особым духовным сиянием.

Однако весьма важно подчеркнуть, что Песнь Песней говорит не только о земной любви. Древний еврей прозревал через ее ипостась любовь Вечного к Земному. Вообще, вся ближневосточная лирика (например, угарицкая, египетская) эпохи Соломона — лирика сакральная, религиозная. Это своеобразный способ говорить на доступном языке об отношениях между Богом и человеком. Поэтому, обращаясь к поэме Соломона, исключительно важно учитывать этот историко-культурный, религиозный контекст.

Как уже было сказано выше, библейская литература рассматривает взаимоотношения Бога Яхве и древнего еврея в качестве супружеских отношений. «Я сочетался с вами», — обращается Господь к израильскому народу через пророка Иеремию. «…Горе, горе тебе! — восклицает от имени Бога другой пророк, Иезекииль, — … выслушай, блудница, слово Господне… При наличии всякой дороги устроила себе возвышения, позорила красоту твою и раскидывала ноги твои для всякого мимоходящего и умножала блудодеяния твои» (Иез. 16:23, 25, 35).

Только такой разящий язык, выходящий за рамки эстетики библейского слова. Мог остановить одичавший в своем нравственном падении израильский народ, некогда верную, целомудренную жену единого возлюбленного. Бог пытается вернуть Себе Израиль, изменивший Ему в своей верности.

В этом контексте книга Песнь Песней — книга не столько о земной, сколько о сакральной любви. В тексте поэмы встречается ряд стихов, которые напоминают нам язык завета, который Бог заключил с человеком. «Возлюбленный мой принадлежит мне, а я ему», — читаем мы во 2-й главе, 16-м стихе поэмы Соломона. Этот стих типологически близок тексту из книги Осии 2:23: «… и скажу не Моему народу: “Ты — Мой народ”, а он скажет: “Ты — мой Бог!”»

Таким образом, книга Песни Песней, как справедливо заметил дореволюционный исследователь И. Якимов, является «пророчественной песнью в том смысле, что союз Бога с Его народом предстает укрепившимся, наконец, после неоднократных, тяжких временных разрывов».

Премудрому Соломону книгой Песнь Песней удалось восстановить потерянный Рай и еще раз показать, уже христианскому миру, тяготеющему к не всегда оправданной аскезе, красоту и естественность земной любви.

Именно такой была любовь Адама и Евы, и поэма Соломона — это песнь Едемской любви. Она написана для всякого, кто мог бы усомниться в этом.