15. Он бывал невыносим — Грэйс Ливингстон Хилл и двое ее мужей

Миллионы людей по всему миру читали повести Грэйс Ливингстон Хилл, но мало кто знает что-либо о ее личной жизни. Мало кто знает ее первого мужа — Фрэнка, или знает о том, что он был женат на Грэйс.

Все ее повести (а она написала больше восьмидесяти) оканчиваются счастливо. Большая их часть — любовные истории, где в последней главе девушка выходит замуж за юношу. Но читатели никогда не интересовались, каким, собственно, был брак самой Грэйс Ливингстон Хилл. Окончился ли он счастливо? Грэйс не любила писать о неприятных вещах. «Я считаю, что в мире и так довольно горя и страдания. Поэтому мои книги я стараюсь завершить самым счастливым финалом изо всех возможных», — сказала однажды она. И именно по этой причине она не любила говорить о своем втором муже, учителе музыки по имени Флавий Джозеф Луц. Не многие американские писатели, религиозные или светские, продали больше книг, чем Грэйс Ливингстон Хилл. Ее книги переиздавались гораздо чаще, чем книги Диккенса, Скотта и даже Зэйна Грея. И тем не менее о ее браке, ее семье и вообще о ее жизни люди практически ничего не знают.

Какой она была на самом деле? Что это была за женщина, чьи книги продолжают раскупаться сотнями тысяч экземпляров, хотя сама она давно уже умерла? И кто такой Фрэнк Хилл? Если бы не смерть Фрэнка Хилла, возможно, Грэйс не написала бы ни одной из своих книг. Вероятнее всего, она стала бы жить размеренной жизнью жены пастора. Ведь таких типажей в ее романах множество. Но долгой и счастливой совместной жизни у них не получилось. Фрэнк внезапно умер в возрасте тридцати четырех лет, оставив Грэйс с двумя маленькими детьми. И тогда Грэйс нашла в себе силы начать все с начала, собрав буквально по кускам обломки прежней жизни. Катастрофа, приведшая ее на грань нервного срыва, стала для нее началом новой жизни.

В начале 1899 года преподобному Фрэнку Хиллу и его жене жизнь казалась полной радости и благополучия. Предыдущие шесть лет их служения были связаны с пресвитерианской церковью Уэйкфилд в районе Джермантаун в Филадельфии. Фрэнк блестяще учился и быстро стал замечательным проповедником. Грэйс очень успешно занималась развитием разнообразных образовательных программ церкви. Уэйксфилдская церковь не просуществовала на тот момент еще и двадцати пяти лет, а воскресную школу при ней посетило уже более шестисот человек. Молодежная организация при церкви насчитывала около сотни юношей и девушек, а прекрасные проповеди Фрэнка привлекали людей как на утренние, так и на вечерние богослужения.

Было очевидно, что их двое детей унаследовали как интеллектуальные качества, так и энергию своих родителей. Именно о такой жизни Грэйс Ливингстон Хилл и мечтала. Хотя она и писала изредка для изданий молодежного движения, но свое призвание она видела в том, чтобы быть женой священнослужителя, а не писательницей. Ничего удивительного в этом нет. Ведь среди ее ближайших родственников было семь пасторов. Грэйс считала, что для женщины нет призвания более высокого, чем быть женой пастора.

Но незадолго до Дня благодарения, прожив в браке с Грэйс семь лет, Фрэнк Хилл умер от острого аппендицита. Некоторое время друзья думали, что Грэйс никогда не сможет оправиться от этого удара.

Грэйс родилась в 1865 году, через два дня после убийства Авраама Линкольна. Она умерла в 1947-м, через два года после трагедии в Хиросиме. За эти восемьдесят с лишним лет она стала свидетелем многих несчастий. Ее отец, Чарлз Ливингстон, пресвитерианский священник из известной нью-йоркской семьи, был человеком суровым, твердым и часто упрямым. Но он был прекрасным отцом, мудрым советчиком и вообще прекрасным семьянином. Для Ливингстонов семья всегда была главным в жизни. В романах Грэйс Чарлз часто виден в образах пожилых священников или отцов семейств. В книге «Прах и красота» Грэйс пишет о главной героине: «Глории казалось, что ее отец — самый мудрый человек на свете». Именно так сама Грэйс относилась к собственному отцу. Он никогда не отступал от своих принципов. Кое-кто из прихожан называл его твердолобым. Несгибаемая твердость его убеждений часто вызывала внутрицерковные конфликты. Ливингстоны вообще редко задерживались слишком надолго в одном приходе. Маленькая Грэйс, единственный ребенок в семье, мечтала о доме, из которого уже не придется уезжать. Это был бы большой каменный дом с просторным садом. Жан Карр в биографии Грэйс пишет: «В семье Ливингстон было не принято стенать и жаловаться на свою долю, а потому она спокойно воплощала в жизнь детские мечты и получала все, что ей было необходимо для удовлетворительного существования».

За шестнадцать лет между 1876 и 1892 годами Грэйс жила с родителями в девяти разных домах в шести разных штатах: Нью-Йорк, Огайо, Флорида, Нью-Джерси, Мэриленд и Пенсильвания. Эти непрерывные переезды не создавали в семье ощущения нестабильности. Наоборот, Ливингстоны становились еще сплоченнее. Грэйс приняла Христа под огромным влиянием родителей. «Я слушала, как они беседуют с Богом, и так я сама становилась близка Господу Иисусу… Мои родители жили той верой, которую проповедовали. Я видела Иисуса Христа в их повседневной жизни». Грэйс часто сопровождала отца в его поездках на проповедь в маленькие сельские церкви. Ей нравилось помогать ему. Она играла на органе, вела уроки в детской воскресной школе, а иногда пела. Когда она стала старше, с отцом у нее, пожалуй, были более близкие отношения, чем с матерью. Она научилась играть в теннис на корте, который устроил на заднем дворе одного из домов ее отец. Она ездила с ним на лошади и, более того, она даже иногда выигрывала у него в шахматы. Проезжая в кабриолете или на лошади по полям Огайо и Нью-Йорка, отец часто беседовал с ней о политике и богословии, что было ей очень лестно. Позже она говорила: «Мой отец научил меня думать».

Но ее литературные интересы развивались под влиянием матери. Ее мать писала романтические любовные истории об эпохе Гражданской войны. В 1860-70-е годы она также писала статьи для различных христианских журналов. Мать была не только самым суровым критиком Грэйс — она всегда обращала внимание на ошибки дочери в произношении, грамматике и орфографии. Кроме того, мать была и проводником Грэйс в мир красоты и воображения. Однако самое сильное влияние на ее художественный вкус оказала ее тетушка Изабелла, которую она называла тетей Беллой. Тетю Беллу сотни тысяч маленьких читателей знали как Пэнси, автора очень популярных в то время повестей для юношества. В пору расцвета своей популярности она с мужем некоторое время жила в доме родителей Грэйс. Молодая, энергичная и одаренная, тетя Белла была для Грэйс «чем-то вроде богоматери, героини и святой». «Я считала ее самым прекрасным, мудрым и замечательным человеком (помимо родителей, конечно). Я с трепетом ловила ее улыбку, стремилась усвоить ее манеры и, как завороженная, слушала все, что она говорила… Я оценивала людей, исходя из ее критериев, и всегда считала, что ее мнение — это истина в последней инстанции… Я даже делала замечания моим возлюбленным родителям, когда они говорили что-либо, что не согласовывалось с ее взглядами». Тетя Белла не только была женой пастора и писала одну за другой свои повести, она еще и издавала журнал для детей, который тоже назывался «Пэнси», и отвечала на обширную корреспонденцию, приходившую от юных членов читательского клуба «Пэнси». Грэйс все это просто завораживало.

В семье Ливингстон было принято ежевечерне собираться всем вместе и читать вслух. Они читали романы Джорджа Макдональда, Уильяма Дина Хауэллза, Чарлза Диккенса и Вальтера Скотта. Но когда тетя Белла заканчивала очередную повесть — это был особый случай. Диккенс и Скотт откладывались в сторону, и все слушали о последних приключениях, только что сочиненных Пэнси. Иногда тетя Белла разрешала Грэйс сесть за ее печатную машинку и писать свои собственные истории. А как-то на Рождество она подарила Грэйс пачку бумаги на тысячу листов с пожеланием превратить их «в такое же количество долларов». Через несколько недель Грэйс закончила свою первую книгу, в которой было девять глав и четыре тысячи слов. Называлась она «Эсселстайны; или Альфонсо и Маргарита». Сюжет ее был таков: двоих брошенных детей (Альфонсо и Маргариту) усыновляет бездетная семья (Эсселстайны). Тете Белле повесть так понравилась, что она даже уговорила издателя выпустить ее в свет ограниченным тиражом. Для ее двенадцатилетней племянницы это стало первым шагом в большую литературу.

Грэйс всегда писала истории гораздо лучше, чем школьные сочинения. Образованием ее занималась мать, и училась она дома. А когда ее отправили в школу, она так затосковала по дому, что вскоре ее оттуда забрали. Она также очень неплохо рисовала. Тетя Белла часто брала ее с собой в свои поездки, где она выступала с лекциями.

И когда тетушка Грэйс рассказывала одну из своих историй, сама Грэйс рисовала к ней иллюстрации мелом на доске. Родители убедили ее поступить в художественную школу. Сперва она училась в Школе искусств в Цинциннати, а затем в Колледже Эльмира в Нью-Йорке. Но, несмотря на ее способности к искусствам, она стала инструктором по физическому воспитанию в Колледже Роллинз во Флориде. Тогда ее отец нес служение в Уинтер-Парке.

В следующем году, когда Грэйс исполнилось двадцать шесть лет, она опять отправилась вместе с семьей на новое место — на этот раз в Хайэтсвилл (штат Мэриленд). Приход там едва насчитывал сотню человек. Хотя Грэйс к тому времени и написала несколько рассказов и повесть для двух христианских изданий, она вовсе и не думала о карьере писательницы. Во Флориде, когда она не была занята в Колледже Роллинз, она помогала отцу в его миссионерском служении. Но Грэйс осознавала, что это было его призванием, а не ее. Ей было двадцать шесть лет, но она все еще сильно зависела от родителей и не нашла своего собственного места в жизни. Тем летом после одного из пасторских собраний, когда она уже собиралась пойти поиграть в теннис, она встретила человека своей мечты. Он будто бы сошел со страниц романа. В свои романы Грэйс часто включала реальные события из своей собственной жизни. Поэтому не исключено, что ее первая встреча с Фрэнком Хиллом описана в романе «Пепел и красота»:

«Она услышала, как кто-то насвистывает… Прежде она никогда не слышала, чтобы кто-либо делал это так искусно. Насвистывал, словно птица ранним утром. Мотивы были такими свежими и необычными, но изредка она улавливала и знакомые мелодии… Было очевидно, что насвистывавший человек прекрасно разбирался в музыке. Он то выводил какой-нибудь шотландский мотив, то мелодию церковного гимна. И с таким безупречным ритмом, что, казалось, вот-вот станут слышны и слова».

Затем она подняла глаза и увидела «красивого молодого человека, который направлялся к ней, держа в руках теннисную ракетку». А в реальной жизни это был преподобный Томас Гатри Фрэнклин Хилл, высокий, стройный и прекрасный. К тому времени, когда он встретился с Грэйс, Фрэнк закончил колледж Вашингтона и Джефферсона на юге Питтсбурга, получил степень в Западной богословской семинарии и провел серьезное исследование по теме своего диплома в Эдинбурге, в Шотландии. Как и Грэйс, он вырос в семье пастора пресвитерианской церкви. Его первые два имени были даны ему в честь шотландского священника, который основал «школы оборванцев», задуманные как исправительные учреждения для подростков-преступников. Он, казалось, был идеальной парой для Грэйс. Хотя сама она никогда не занималась серьезными исследованиями, она восхищалась людьми, которые, подобно ее отцу (и Фрэнку) страстно погружались в книги. Любовь к спорту, внимание к проблемам малообеспеченных молодых людей, чувство юмора — все эти черты были свойственны и Грэйс. Но основой его личности была его глубокая духовная жизнь.

За несколько дней до Рождества 1892 года они поженились в маленькой церкви ее отца в Хайэтсвилле. Им обоим было по двадцать семь лет. Церемонию провел Чарлз Ливингстон. В то время Фрэнк был священником в маленькой церкви в Пенсильвании, но вскоре после свадьбы он получил приглашение от пресвитерианской церкви Уэйкфилд, в районе Джермантаун, в Филадельфии.

Само здание церкви было новым и просторным, но вот прихожан там было мало (не более двухсот). В воскресной школе было записано около четырехсот человек. И Фрэнк, и Грэйс были рады тому, что теперь представится возможность заниматься с таким количеством мальчиков и девочек. Прибыв на место, они незамедлительно взялись за реорганизацию. Фрэнк организовал мужской клуб под названием «Уэйкфилдский викарий». Первым делом была обустроена бейсбольная площадка и теннисный корт для подростков (и для молодых людей возраста Фрэнка и Грэйс). Название «Уэйкфилдский викарий» было заимствовано из романа Голдсмита, написанного в восемнадцатом веке. Однако многим пресвитерианам оно не нравилось, поскольку слово «викарий» ассоциировалось скорее с епископальной церковью. Через год Фрэнк согласился изменить это название. Теперь это был просто «Уэйкфилдский мужской клуб». Члены клуба интересовались не только спортом. Обсуждались также и политические, и многие богословские проблемы. Фрэнк даже предложил ввести бесплатный курс латинского языка, но мы не знаем, записался ли к нему хотя бы один человек. Фрэнк открыл также и подростковый клуб и вскоре перенес время вечернего богослужения, чтобы на воскресные собрания молодежной организации приходило побольше юношей и девушек.

Но самой сильной стороной служения Фрэнка были его проповеди. Вскоре все в окрестностях заговорили о молодом священнике из Уэйкфилда. За первый год их служения количество прихожан увеличилось с двухсот до двухсот шестидесяти шести человек, а количество учеников воскресной школы выросло примерно до шестисот человек. На собрания молодежной организации приходило множество народа. И в последующие годы людей приходило все больше и больше. Хотя Грэйс и принимала участие в деятельности воскресной школы и не оставалась в стороне от деятельности молодежной организации, все же главной ее заботой в тот период оставались их дети. Ее первая дочь, Маргарет, родилась в конце 1893 года, а вторая, Руфь, в 1898-м. Как только у Грэйс появлялась свободная минута, она садилась за печатную машинку и сочиняла какой-нибудь рассказ для еженедельного издания молодежной организации церкви. Она немного писала картины маслом.

Наступил ноябрь 1899 года. Вечером в четверг Фрэнк и Грэйс пошли на собрание в церковь. Фрэнк вернулся домой раньше обычного, поскольку жаловался на боль в животе. Ночью боль усилилась, и его отвезли в больницу. На следующий день ему сделали аппендэктомию. Операция, казалось, прошла успешно. Но вскоре начался воспалительный процесс. Антибиотиков тогда еще не было, и борьба, которую вел Фрэнк за свою жизнь, была обречена на поражение. Через три дня он умер.

Конечно же, Грэйс искала в те дни утешения в Писании, но смерть мужа оказалась для нее очень тяжелым испытанием. Друзья и родственники собрались вместе, чтобы поддержать ее. Но вернуть Фрэнка было невозможно. Для всей семьи это было время, полное отчаяния. «Я помню множество слез», — говорила о тех днях младшая из дочерей, Руфь. А еще она помнила, что испугалась темноты, заплакала и стала звать мать. Грэйс пришла к ней в комнату, взяла на руки и стала рассказывать ей о Пастыре Иисусе, который держит ее на руках, словно маленькую овечку. «Я никогда не забуду этого», — говорила Руфь. В те тяжкие дни испытаний Грэйс сама всеми силами старалась не забывать о Добром Пастыре.

Грэйс приходилось теперь думать и о будущем. Фрэнк оставил ей и дочерям пять тысяч долларов, но Грэйс понимала, что долго им на эти деньги не прожить. Как только в приход прибудет новый священник, им придется освободить дом. Первое, что пришло ей в голову, — это вернуться на время в родительский дом. Это дало бы ей время обдумать другие варианты. И вот новый шок: умирает ее отец. В течение пары месяцев ушли из жизни двое мужчин, перед которыми она преклонялась и от которых зависела. В ее жизни не было ничего более важного, чем семья. И вот Бог решил разрушить как ту семью, в которой она выросла, так и семью, которую начинал создавать Фрэнк. Что ей оставалось делать? Ей нужно было теперь заботиться не только о своих дочерях, но и об овдовевшей матери. Она была в шоке из-за этих двух утрат, но не могла позволить себе бездействовать. Нужно было что-то предпринимать. По совету дяди и церковного старосты она переехала в небольшой университетский городок Свортмор. Пожалуй, основным мотивом этого выбора было то, что она стремилась дать дочерям самое лучшее образование и думала об этом уже в то время. Когда дочери достигнут возраста, в котором поступают в колледж, им не придется покидать родительский дом.

Поначалу они арендовали небольшой дом, но на будущее у Грэйс имелся другой план. В детстве она всегда мечтала о собственном доме. Подрастая, она вместе с родителями переезжала из одного дома в другой, и ни один из них не был их семейной собственностью. Выйдя замуж за Фрэнка, она снова поселилась в доме, который принадлежал церковной общине и предоставлялся безвозмездно приходскому священнику. Она же мечтала о просторном каменном доме с большой лужайкой, старыми деревьями, мощными воротами и винтовой лестницей. Она мечтала именно о каменном доме, поскольку камень для нее воплощал постоянство и стабильность. Но если бы она истратила деньги Фрэнка на постройку дома, то ей не на что было бы жить. Ей требовались дополнительные доходы.

Конечно же, она продолжала писать для изданий молодежных организаций. Она даже стала писать еженедельные уроки для воскресных школ, которые публиковались в многочисленных мелких изданиях в пригороде. Но все это доходов почти не приносило. Она рассуждала так: либо Господь даст ей второго мужа, либо какое-то иное средство для улучшения благосостояния ее семьи. Дочери ее были еще совсем маленькими. Устроиться куда-либо на работу Грэйс не могла. Она также понимала и то, что заработать на жизнь живописью ей вряд ли удастся. Но она также хорошо помнила и то, что тетя Белла добилась больших успехов, сидя дома и сочиняя романы. И она решила попробовать написать книгу. Возможно, это принесло бы семье какие-то деньги.

Она села за печатную машинку и написала роман, который назвала «История одного каприза». Действие романа происходило в одном из колледжей во Флориде. Грэйс хорошо представляла себе эту обстановку, ведь она сама училась во Флориде, в колледже Роллинз. По сюжету, среди апельсиновых плантаций открывается новая церковь. Это уже больше похоже на миссионерскую работу, которой так много занимался ее отец за пятнадцать лет до этого. Но вдохновлялась Грэйс другой картиной. Ее книга начиналась с описания большого каменного дома на холме. Грэйс надеялась на то, что результатом продажи этой книги станет именно такой дом — для ее собственной семьи.

«История одного каприза» не стала бестселлером, но принесла достаточный доход, чтобы помочь Грэйс преодолеть отчаяние и продолжать строить планы на жизнь в собственном каменном доме. Кроме того, публикация книги дала возможность Грэйс понять, в чем заключается ее истинное призвание. С самого начала работы над рукописью духовные мотивы стали значить для нее не меньше, чем мотивы материальные. Позже она говорила: «С самого детства я стремилась вызвать у людей те чувства, которые я сама испытываю к Богу. Думаю, Он знал об этом и предоставил мне такую возможность». Двое мужчин, которыми Грэйс восхищалась больше всего на свете, проповедовали. И вот Господь сделал так, что и она сама теперь проповедовала -через свои книги. В 1903 году, вскоре после публикации «Истории одного каприза», когда книгоиздатели вовсю способствовали постройке ее собственного каменного дома, она познакомилась с Флавием Джозефом Луцем.

Грэйс было тогда тридцать восемь лет. Флавий был намного ее моложе. Как и Грэйс, он перебрался в Свортмор совсем недавно. Как и Грэйс, он приехал туда из Филадельфии и так же, как и она, посещал свортмортскую церковь. Флавий, как и Грэйс, очень ценил искусство — в особенности музыку, но также литературу и живопись. Он был учителем музыки и играл на органе в церкви. Мужчины — ее отец и ее муж, — которые многое значили для нее, были учеными, а не музыкантами и не художниками. Флавий же был совсем другим. При этом он был очень обаятелен. Хотя матери Грэйс и всем ее родственникам он совершенно не нравился, сама Грэйс просто потеряла голову. Кроме того, ей очень льстило, что такой молодой человек проявляет к ней столько внимания. Грэйс была ранимым человеком, ей очень хотелось быть рядом с кем-то, с кем она могла бы поговорить, а Флавий был незаурядным собеседником. Не исключено, что финансовые затруднения Грэйс также способствовали их скорому браку.

Родственники говорили ей, чтобы она поостереглась связывать свою жизнь с Флавием. Они были уверены в том, что этот брак окажется трагической ошибкой. Но сама она, конечно же, была убеждена в том, что ее родственники попросту не знают Флавия так хорошо, как знает его она сама. В 1904 году Грэйс вышла за него замуж. Флавий привык, чтобы ему уступали во всем. Он вырос в семье, где все его баловали, возможно, по причине его музыкальной одаренности, а в семье Грэйс эмоциональные всплески всегда считались ребячеством. Люди добивались уважения к своей точке зрения, используя логические аргументы, а не истерики. Он попытался навести в доме свои порядки, используя силу своего голоса. Но его тирады не производили на Грэйс ни малейшего впечатления. Он добился только того, что она попросту перестала его уважать.

А дети подрастали и все больше стеснялись приводить своих друзей в дом, поскольку их отчим был совершенно непредсказуем и порой до невозможности груб. Он хотел командовать в доме, но не знал, как этого добиться. Для Грэйс ее семья была чем-то жизненно необходимым, первостепенно важным и незаменимым, а для Флавия семья, казалось, была чем-то вроде тягостного приложения. Обнаружив, что он женился не только на Грэйс, но также и на ее семье, Флавий был шокирован таким поворотом дела и не знал, что ему с этим делать. Очень быстро Грэйс поняла, что ее брак неудачен. Но она и представления не имела о том, что можно было бы предпринять. Она всегда была противницей разводов, и это не могло стать для нее выходом. Тем временем ситуация в доме становилась все тяжелее и тяжелее.

Некоторое время Грэйс и ее мать занимались образованием девочек дома. Но, когда Маргарет была готова к поступлению в шестой класс, а Руфь -во второй, их отправили в школу. Теперь у Грэйс появилось больше свободного времени, и родственники убеждали ее написать еще один роман. Нет никакого сомнения в том, что они видели необходимость хотя бы немного отвлечь ее от проблем столь трудного брака. Книгоиздатель порекомендовал ей попробовать себя в историческом жанре. Грэйс не была уверена в том, что ей нужно писать именно в этом жанре. Она никогда не любила корпеть над книгами, а без этого написать исторический роман не представлялось возможным. И тут она получила неожиданную поддержку. Ее двоюродная бабушка, которой было уже около ста лет, рассказала ей о том, как в 1830-е годы одна из женщин в семье Ливингстон стала подставной невестой. Когда Грэйс услышала эту фантастическую историю, происшедшую в действительности, она поняла, что это — прекрасный сюжет для ее новой книги. Один из ее двоюродных братьев был искусствоведом и специализировался на изобразительном искусстве 1830-х годов. Он подробно рассказал Грэйс о нравах, традициях и костюмах того времени. Этого было достаточно для того, чтобы приниматься за дело. Так родилась первая книга Грэйс, снискавшая ей популярность, — «Марсия Шулер».

Она была опубликована в 1908 году. Но критики отнеслись к этой книге без энтузиазма. Один из них писал: «В писательской манере слишком мало нового, блестящего и утонченного». Годом позже она опубликовала продолжение под заглавием «Феб Дин». В «Нью-Йорк Таймс» отзыв был следующим: «Милая, но очень надуманная история, хотя и душещипательная». Пожалуй, самый неблагоприятный отзыв был опубликован в «Субботнем литературном обозрении»: «Последний роман миссис Хилл — сочинение благочестивое и очень сентиментальное. Написано неуклюже, сюжет пустой и лишен какой бы то ни было логичности. Честно говоря, книга просто ужасна». Но читатели были другого мнения. Они полюбили ее «неуклюжую» манеру. Грэйс и сама не питала никаких иллюзий на счет своего писательского таланта. Она как-то пошутила, что станет известной благодаря количеству, а не качеству своих книг. И, начав писать, она уже не хотела останавливаться. Книгоиздатель тоже торопил ее, поскольку по всей стране читатели, приходя в книжные магазины, спрашивали что-нибудь еще из романов Грэйс Ливингстон Хилл.

Флавия Луца это просто добило. Почему его жену все знали как Грэйс Ливингстон Хилл? Почему не Грэйс Ливингстон Луц? Грэйс говорила, что она начала публиковаться как Грэйс Ливингстон Хилл, и читатели запомнили именно это имя. Флавий же говорил, что, поскольку она миссис Луц, то ей нечего стыдиться ставить это имя на обложках своих книг. Наконец Грэйс уступила своему мужу. Прожив в браке с ним восемь лет и выпустив уже множество романов, она стала подписываться Грэйс Ливингстон Хилл Луц. Фамилия Луц фигурирует в большинстве ее книг, изданных между 1913 и 1918 годами. Грэйс пыталась смягчить напряженную атмосферу дома, но ей не всегда это удавалось. Когда Флавий не являлся на воскресные богослужения, ей приходилось посылать свою дочь Маргарет, чтобы та нашла другого органиста. Грэйс уже не знала, чего и ждать от мужа. И как-то однажды он вышел из их каменного дома, да так и не вернулся. Грэйс никогда не прилагала слишком больших усилий для того, чтобы разыскать его.

Растить двух дочерей было гораздо спокойнее, когда его не было рядом. «Мама тщательно следила за тем, с кем мы общаемся, — вспоминала ее дочь Руфь. — Тогда меня это возмущало, но теперь я очень ей за это благодарна». Вскоре Грэйс устроила на заднем дворе своего дома теннисный корт, и там начала собираться почти вся молодежь церкви. Грэйс любила молодежь, а молодежь любила ее. В течение многих лет она принимала активное участие в делах христианского молодежного движения. Она шила своим детям одежду, занималась домашним хозяйством, работала с молодежью в церкви, преподавала в воскресной школе. А уложив дочерей спать, поднималась в свою комнату и начинала писать — до трех-четырех часов утра. «Она всегда ложилась спать ближе к рассвету», — вспоминала одна из ее соседок. Грэйс написала о тете Белле несколько строк, которые прекрасно характеризуют и саму Грэйс: «У нее было столько дел — а она еще и писала книги… Возможно, она писала так много и хорошо именно потому, что очень много делала и в других сферах жизни: в обществе, в церкви, в семье, дома».

Грэйс была активным человеком. Когда она поняла, что уровень библейского образования в ее церкви невысок, она арендовала на свои средства зал и пригласила в Свортмор известных преподавателей. Так были основаны библейские курсы для общины местной церкви, которые Грэйс финансировала в течение пятнадцати лет. На окраине Свортмора был старый каменный карьер, где селились иммигранты из Италии, и судьба этих людей была для Грэйс небезразлична. В ее романе «Свидетель» главный герой восстанавливает старую заброшенную церковь. Именно так поступила сама Грэйс, основав воскресную школу для итальянских иммигрантов и восстановив пресвитерианскую церковь, которая была заброшена и полуразрушена.

«У нее было столько дел — а она еще и писала книги». Написав несколько исторических романов и детективов, она поняла, что романтический жанр ей более всего по душе, и, начиная с шестидесятипятилетнего возраста и до восьмидесяти лет, она написала сорок три романа — примерно по три книги в год. В некоторых из ее ранних работ чувствуется сильная озабоченность судьбой людей, оказавшихся за чертой бедности, и всех тех, чьи права ущемлены. И во всех без исключения ее книгах мы отчетливо видим, что они написаны верующим христианином. Однажды ее издатель, Дж. Б. Липгшнкотт, Филадельфия, попросил ее устранить несколько пассажей, касавшихся веры. Ему казалось, что эти строки могут задеть самолюбие многих читателей. Грэйс решительно отказалась. Она поступила в этой ситуации так, как поступил бы ее отец: она отказалась от услуг этого издательского дома и стала подыскивать другой. В издательстве «Харпер энд Бразерс» с радостью приняли все ее условия. Вскоре Липпинкотт стал просить ее вернуться. Она согласилась, и Дж. Б. Липпинкотт впредь никогда не пытался редактировать ее рукописи.

«Я пишу не просто ради того, чтобы писать. Я стараюсь передать через мои книги то, что передал мне Бог. И я использую для этого те способности, которые мне даны… Все, что мне удалось сделать, — сделано Богом». Ее писательский стиль был неординарен. В статье в журнале «Писатель» она поясняла: «Меня часто забавляют просьбы моих юных читателей раскрыть секрет моего метода работы. Но дело в том, что я никогда сознательно не готовилась к писательской карьере, а потому никакого метода у меня нет… Я просто сажусь за печатную машинку и начинаю книгу. Иногда мне приходит в голову какое-нибудь предложение, и с него-то все и начинается… Пока я не закончу роман, мне очень трудно сказать, каким, собственно, образом он формируется. Я почти никогда не переписываю своих рукописей». В другой раз она сказала: «Мои рабочие часы? Я работаю тогда, когда у меня есть на это время… Я не запираюсь у себя в комнате. Моя дверь всегда открыта. Звонит телефон — я отвечаю, а потом снова берусь за работу, заходят друзья, в соседней комнате члены моей семьи обсуждают свои проблемы. Если что-то меня отвлекает, я просто отключаюсь от этого и продолжаю писать».

Грэйс отвергала свойственный современным ей писателям реализм, и ее критиковали за это. Но она никогда не замыкалась в воображаемом мире. «Я никогда не рассматривала свою писательскую карьеру в отрыве от моей повседневной жизни», — говорила она. Преподавание в воскресной школе для итальянских иммигрантов было для нее не менее важным занятием, чем подготовка очередной рукописи для издателя. Первым ее настоящим успехом стал роман «Марсия Шулер», который она написала, когда ей было сорок три года. Она умерла, когда ей было восемьдесят два, и на ее рабочем столе осталась незавершенная рукопись. При ее жизни было продано четыре миллиона экземпляров ее книг. Со времени ее смерти в 1947 году было продано еще четыре миллиона экземпляров. Ее критиковали за идеализм. Но сама она пережила два брака, каждый из которых окончился трагедией. Она считала семью главной ценностью в своей жизни, а ей приходилось поддерживать и укреплять семейные связи без мужчины в доме.

Могли второй брак Грэйс стать счастливым? Все дело в том, что Флавий Луц был не в состоянии смириться с сильным характером Грэйс. Он сам был слишком слаб. И чем больше он стремился подавить ее, тем сильнее она становилась. Она потеряла мужа, но у нее были дочери. Обе они выросли, удачно вышли замуж, и обе принимали активное участие в христианском служении. Что было бы, если бы Фрэнк Хилл прожил долгую жизнь? И что было бы, если бы Флавий Луц не бросил ее? Стала бы тогда Грэйс известной писательницей? Стали бы ее впоследствии называть «самым любимым автором в Америке»? Вероятнее всего — нет. Трагическая утрата первого мужа и разочарование во втором браке сделали из нее писательницу, которая стала известна как романтик и идеалист, писательницу, которая сориентировала миллионы сердец на идеалы крепкой семьи и прочных христианских ценностей.

Библиография

Kart, Jean. Grace Livingston Hill.New York: Greenburg, 1948.