Похожие, но такие разные

—Ты любишь шоколадное печенье?

-Просто обожаю.

-И я тоже. А как насчет йогурта?

-Терпеть не могу.

-И я тоже.

Такие разговоры-обычное дело в пору ухаживаний, когда юноши и девушки стараются выяснить, совпадают ли их вкусы и как это отразится на их будущем браке. Иногда обсуждения бывают и более серьезными: «Тебе нравится классическая музыка?», «Ты любишь путешествовать?» И, наконец, главное: «Ты любишь детей?»

После такой разведки пары решают, стоит ли им продолжать отношения. Ведь если у людей нет ничего общего, то их брак, в лучшем случае, будет очень скучным, но, скорее всего, он будет полон раздоров. Очень часто молодые люди обнаруживают, что лишь немногое из того, что их объединяло в период романтических ухаживаний, остается значимым для обоих и в дальнейшем. Интерес к «Битлз» или Элвису Пресли может объединять людей, когда они назначают друг дугу свидания, но уже через пять лет, когда дети плачут и требуют внимания, «Битлз» не имеют никакого значения. Но как бы много общего ни было у двоих людей, всегда остается масса различий. Иногда эти различия придают браку изюминку, а иногда порождают проблемы.

Взгляните на Фрэнсиса и Эдит Шеффер, присмотритесь к двум музыкантам — Иоганну и Магдалене Бах, прочитайте главу о Джонатане и Саре Эдвардс, сравните упрямого Адонирама и независимую Энн Джадсон. Какие они разные! Поэтому-то их браки и стали такими удачными. Как различия могут стать источником вдохновения, а не причиной сложностей? Как они могут объединить людей, и при этом не лишить их самостоятельности, независимости и сохранить все сильные стороны и таланты? Четыре главы этого раздела помогут Вам понять это.

20. Содружество идущих вместе — Фрэнсис и Эдит Шеффер

Они родились на разных концах мира, но неожиданно их пути пересеклись, когда однажды в воскресенье он и она стали возражать молодому человеку, который произносил речь на тему: «Откуда я знаю, что Иисус не Сын Бога».

Фрэнсис и Эдит Шеффер были удивительной парой. В этом нет никаких сомнений. И каждый из них дополнял другого. Их жизнь была полна сюрпризов. Ни один из них не считал себя великим проповедником, но по всему миру они привели к Христу множество людей. Фрэнсис никогда не мог похвалится своими успехами в учебе, но сегодня его называют одним из величайших умов двадцатого века. Ни один из них не считал себя великим писателем, но те тридцать книг, которые они написали, были распроданы миллионными тиражами. Несомненно, Шефферы оставили заметный след в истории второй половины двадцатого столетия. Большую часть сознательной жизни они провели в маленьком швейцарском селении, которое вы не найдете на большинстве карт. Но Лябри стал известен христианам всего мира, и туда приезжают молодые люди самого различного происхождения, имеющие самое разное образование.

До пятидесятилетнего возраста Шефферы были известны только христианам своего маленького прихода. Но с 1964 года по 1984 год (в этом году Фрэнсис умер от рака) Шефферы стали оказывать самое серьезное влияние на евангельских христиан всего мира.

Эти двое замечательных людей во многом отличались друг от друга. Фрэнсис был из рабочей семьи, жившей в Филадельфии. Книги были в их доме редкостью, и Фрэнсис намеревался зарабатывать на жизнь тяжелым трудом, как и его отец. Эдит родилась в Китае, в семье миссионеров. Ее отец был выпускником семинарии и находил удовольствие в исследованиях по древнееврейскому и древнегреческому языкам, равно как и в премудростях китайского. Но во многом они были и похожи. Оба они не боялись открыто высказывать свои мнения и спорить. Такое сходство характеров разрушило множество браков.

Почему же брак Шефферов стал счастливым? Как получилось, что этот союз сделал полнее и богаче и их собственные жизни, и окружающий мир?

Эдит Севиль было семнадцать лет, она только что окончила школу, и ее уже интересовали юноши. Когда она узнала, что один очень симпатичный молодой человек посещает христианские молодежные собрания по воскресным вечерам, она тоже решила туда ходить. Позже она выяснила, что молодой человек и не думал там появляться, что произошла ошибка, но к тому времени у нее появились друзья и она уже привыкла к этим встречам. Эдит нуждалась в друзьях. Ее семья переехала в Филадельфию из Торонто всего за несколько месяцев до этого, а в старших классах школы она чувствовала себя аутсайдером. У нее были определенные психологические проблемы. Она с трудом воспринимала окружающую действительность. «Я чувствовала, что все мои слова и поступки невероятно искусственны, — вспоминала она, — будто бы я участвовала в какой-нибудь пьесе, а не была самой собой».

Фрэнсис Шеффер как раз только что окончил первый курс колледжа. Ему было тогда двадцать лет. Он начал посещать церковь уже много лет назад, но только потому, что при ней была организована группа бойскаутов, а вовсе не из-за большой тяги к Евангелию. Фрэнсис стал христианином в возрасте восемнадцати лет, но церковь не сыграла в этом заметной роли. И в то воскресенье на молодежном собрании он решил, что в зале не было ни одного возрожденного христианина, кроме него. Выступал перед собравшимися бывший член церкви, ныне унитарист. Тема была такая: «Откуда я знаю, что Иисус не Сын Бога, и откуда я знаю, что Библия не Слово Божье».

Когда он закончил свое выступление, Эдит первой вызвалась ответить ему, решив, что, она одна из всех присутствующих могла встать на защиту христианства. Не успела она заговорить, как услышала голос юноши, которого прежде никогда не видела. Эдит села и шепотом спросила сидевшую рядом девушку: «Кто это такой?» Та хорошо знала всех в церкви и сразу же ответила: «Да это же Фрэн Шеффер». Когда Фрэн закончил свою речь, Эдит снова встала и выступила в защиту Библии. Теперь уже Фрэн шептал на ухо своему соседу: «А это что еще за девчонка?»

После собрания Фрэн не стал терять времени даром и решил познакомиться с ней поближе. «Могу я проводить вас домой?» — спросил он ее. «Извините, — ответила она, — но сегодня у меня уже назначено свидание». «Отмените его», — просто сказал Фрэн. Она так и сделала. Так началась история их любви.

Двое молодых верующих получили совершенно разное воспитание. Эдит родилась в 1914 году в семье китайских миссионеров. Через пять лет семья Севиль прибыла в Америку в отпуск, но вернуться им так и не разрешили из-за их слабого здоровья. Отец Эдит, Жорж Севиль, стал пастором, а затем помощником редактора журнала Китайской внутренней миссии. К тому времени, когда Эдит в 1931 году приехала в Филадельфию, чтобы закончить последний класс школы, она пять лет прожила в Китае, два года в Калифорнии, год в Пенсильвании, семь лет в Нью-Йорке и два года в Канаде. Она и в самом деле много путешествовала и многое повидала. Но кроме того, Эдит была очень начитанна и тверда в христианской вере. Она никогда не боялась спорить со своими учителями, хотя прекрасно сознавала, что ее духовность существует гораздо более на словах, чем на деле.

Фрэн родился в 1912 году. Он был единственным ребенком в семье Фрэнка и Бесси Шеффер, рабочих, которые мало интересовались книгами, религией и жизнью вне Филадельфии. Фрэн собирался идти по стопам отца, и потому в школе проходил такие спецкурсы, как черчение и работа на фрезерном станке. После уроков он вместе с отцом посыпал гравием дорожки, клал кирпичи, чинил водосточные трубы, месил цемент, забивал гвозди и прокладывал электрические кабели. По выходным и в летние каникулы он подрабатывал то продажей рыбы, то на мясном рынке, или чинил паровые котлы. Трудно было себе представить, что в будущем этот человек станет интеллектуалом или что он станет мужем Эдит Севиль. Поскольку его родителям было все равно, в какую церковь он ходит, Фрэн выбрал ту, в которой была группа бойскаутов. Однако поворотный момент в жизни Фрэна наступил не тогда, когда он начал ходить в церковь, а когда его попросили (Фрэну было тогда девятнадцать лет) помочь одному русскому графу выучить английский язык. Чтобы подобрать какую-нибудь книгу для чтения, которую было бы легко освоить начинающему, Фрэн отправился в книжный магазин. Но по ошибке ему дали книгу по греческой философии. Обнаружив ошибку, он не пошел сдавать книгу сразу, а начал ее читать. И это чтение весьма его увлекло. Фрэн начал задавать себе вопросы о смысле жизни. Размышляя на эти серьезнейшие темы, он стал подумывать о том, чтобы покинуть церковь, поскольку «не находил там ответов». Но прежде чем осуществить это свое намерение, Фрэн решил прочесть также и Библию, наряду с трудами греческих философов. Читая Библию, он удивился тому, что находил в ней ответы на многие из своих вопросов. «Книга Бытие прогремела в моем сознании, подобно колоколу», — вспоминал он позднее.

Несколькими неделями позже Фрэн «принял Христа как своего Спасителя, придя к этому под непосредственным влиянием Слова Божьего». Однажды, в один из вечеров следующего лета, после окончания школы, он отправился на молитвенное собрание. В тот вечер он написал в своем дневнике: «Решил посвятить всю свою жизнь без остатка Иисусу Христу». Поначалу это вовсе не означало для него перспективы стать священником или проповедником. Он намеревался, как того хотели и его родители, поступать в Институт Дрекселя и изучать инженерное дело. Но когда ему исполнилось девятнадцать, Фрэн бросил технические спецкурсы в школе и стал готовиться к тому, чтобы стать пастором. Родителям такая перемена его намерений пришлась не по душе. Отец, всю жизнь занимавшийся тяжелым физическим трудом, считал, что все священники — лодыри. В дневнике Фрэна читаем: «Мама и папа все еще относятся к моему плану неодобрительно». И на следующий день: «Очень тревожусь, что мои родители меня не поддержат в том, чему я хочу посвятить всю мою жизнь».

Но все же, несмотря на протесты родителей, той осенью он уехал в колледж Хэмпден-Сидни в Вирджинии. Утром, перед его отъездом, отец сказал Фрэну: «Мне не нужен сын-священник». Фрэн, единственный ребенок в семье, был очень привязан к обоим родителям. Он сомневался, стоит ли ему упорствовать в своем решении. Фрэн попросил отца дать ему несколько минут на размышление, спустился в подвал и еще раз помолился об этом. После молитвы он подбросил монетку. Медленно поднимаясь по ступеням, он с трудом подбирал слова для разговора с отцом. Он просто сказал ему: «Папа, мне нужно ехать».

В июне следующего года, в самом начале летних каникул, он встретился с Эдит. Все лето Фрэн занимался продажей шелковых чулок, но больше всего он, конечно же, был занят своими отношениями с этой девушкой. Лето было горячим. Дневник Фрэна говорит о прогулках в Атлантик-Сити, посещениях концертов и художественных музеев. Там упоминается даже о том, как он играл в теннис с ее отцом.

Когда Фрэн отправился обратно в Вирджинию, Эдит поступила в колледж Бивер неподалеку от Филадельфии. Она мечтала об учебе в Париже, но реально ее семья могла оплатить лишь колледж, который располагался всего в нескольких милях от их дома. В колледже Фрэн не только занимался подготовкой к служению, вел уроки в воскресной школе и тренировался в команде бегунов с препятствиями, но и писал письма в Филадельфию.

Сначала они с Эдит писали друг другу один раз в неделю, но вскоре стали писать ежедневно. После Рождества Фрэна начали мучить сомнения. Он не был уверен в том, что поступает правильно. Эдит вспоминает: «Он решил, что слишком сильно влюблен в меня». Фрэн думал, что, возможно, Бог призовет его туда, куда женщина не сможет за ним последовать.

В канун Нового года они расстались, пообещав молиться друг за друга. Однако их разлука продлилась всего два часа. Затем Фрэн позвонил Эдит и сказал: «Как только мы расстались, я почувствовал себя несчастным». В тот же вечер она пообещала ему, что будет ждать его два с половиной года, пока он не окончит колледж. После этого они смогут пожениться.

Их переписка возобновилась. В письмах она обычно обращалась к нему «Франц», а подписывалась «Эд». Иногда она начинала свои письма так: «Ну, как там у тебя дела, старина?» А он писал ей: «Моя драгоценная, прекрасная возлюбленная». Их письма были романтичными, но часто они обсуждали также и духовные вопросы. Эдит, например, писала ему: «Дорогой, я люблю тебя. Я посещаю занятия в библейской группе и только что участвовала в интересном споре о творении». А Фрэн писал ей в ответ: «Только сильный, но в то же время душевно тонкий христианин способен жить истинно христианской жизнью». И далее: «Только добросердечие, но также и твердая решимость стоять на принципах веры может привести человека к Христу».

Через два с половиной года они поженились. Церемонию провел отец Эдит. До последней минуты было неизвестно, приедет ли на свадьбу хотя бы мать Фрэнсиса. Она была категорически против этого брака. Медовый месяц молодые провели в мансарде, отправившись на библейскую конференцию в Мичиган.

В этой комнатке «было две койки, уже которых никогда прежде мы не видели», и два тоненьких матраса. Новобрачные постелили два матраса на одну койку, «чтобы она была хоть немного мягче». Эдит вспоминала, что спали они ужасно, «приходилось одной рукой опираться об пол, чтобы не свалиться».

На обратном пути в Филадельфию, где Фрэн должен был поступать в семинарию, Эдит вела машину и врезалась в другой автомобиль. У Фрэна сдали нервы, и он отчитал жену за то, что она садится за руль, не имея понятия о вождении. «Раз ты так считаешь, — ответила Эдит, — то я никогда больше за руль не сяду». И она ни разу в жизни не изменила своего решения и никогда больше не водила автомобиль. Так, едва выйдя замуж, Эдит поняла, что Фрэн довольно-таки вспыльчив. А Фрэн понял, что Эдит — человек очень принципиальный и волевой.

Следующие три года, с 1935-го по 1938-й, Фрэн учился в семинарии. Эдит купила швейную машинку, шила платья и изготавливала на продажу красивые кожаные пояса и пуговицы. Человеком она была весьма бережливым и составляла такое меню, которое обходилось им не больше пяти долларов в неделю. С огромным трудом она училась угадывать, хочет ли Фрэн, чтобы она с ним поговорила, или же, наоборот, — ему нужно было, чтобы она помолчала. В семинарии древнееврейский стал для Фрэна таким тяжким испытанием, что Эдит порой казалось, будто она превратилась в древнееврейскую словарную карточку. «Не разговаривай, — часто довольно резко говорил ей Фрэн, — разве ты не видишь, что я занят древнееврейским? Когда я закончу семинарию, у нас будет масса времени для разговоров».

Это время было очень трудным для Эдит; она была человеком творческим и нуждалась в общении гораздо в большей степени, чем Фрэн. Но, несмотря на его древнееврейские словарные карточки, они находили время и для разговоров. А поговорить им было о чем. Оба они боролись каждый со своими проблемами. Так, например, Эдит тяжело переносила критику в свой адрес за то, как она молилась. Ей часто говорили: «Бог знает о твоих проблемах гораздо больше, чем ты думаешь». А Фрэна беспокоили раздоры среди христиан, которые спорили по самым незначительным аспектам учения. В результате пропадала любовь и братское отношение друг к другу. Из-за всех этих сложностей они и решили переехать в другую семинарию. Степень Фрэн получил в Богословской семинарии «Вера», а затем остановился в городе Уилмингтон, штат Делавэр.

Фрэна пригласили в церковь Гроув-Сити, Пенсильвания. И хотя там было всего-навсего семнадцать прихожан, молодые супруги, у которых уже была маленькая дочь, приняли это приглашение с радостью.

Как жена пастора, Эдит научилась молиться за мужа, когда тот проповедовал. Она сохранила эту традицию на всю свою жизнь, — «даже если между нами перед этим происходили стычки», — вспоминала она. Эдит научилась «забывать все личное» и «слушать то, о чем идет речь», и радоваться, что и сам Фрэн слышит это точно так же, как и она сама. В Гроув-Сити Фрэн и Эдит много работали с детьми. Хотя при церкви и не было школы, а на богослужение приходило всего восемнадцать человек, семьдесят девять мальчиков и девочек пришли в их библейскую школу, которая была открыта в летнее время. Через три года церковь начали посещать уже сто десять человек, и для прихода выделили новое здание. Открылась воскресная школа, началось активное молодежное служение.

После трех лет в Гроув-Сити и двух лет в Честере, где Фрэн нес служение в качестве одного из пасторов большой церкви, он получил приглашение из Сент-Луиса. Все эти переезды Эдит переносила гораздо более тяжело, чем ее муж. Как пастор, он видел блестящие перспективы. Как молодая мать, она страдала из-за того, что едва она успевала познакомиться с людьми поближе, как они с мужем вновь перебирались на новое жительство. Начиная с пятилетнего возраста, когда ее родители покинули Китай, жизнь Эдит превратилась в один сплошной переезд. Она мечтала о месте, где можно было бы прочно обосноваться. Она также волновалась и за детей. Когда из Сент-Луиса пришло новое приглашение, Сюзан было всего полтора года, а Присцилле — пять лет. Фрэн считал, что ехать в Сент-Луис — его долг, а вот Эдит вовсе не была в этом уверена. В своей книге «Гобелен» Эдит рассказывает о том, как она «вставала на колени около старого кресла и зарывала лицо в подушку, на которой потом оставались мокрые следы слез. «Господи, я даже не знаю, как молиться… но как нам узнать, что мы не ошибаемся? И что будет со всеми этими людьми?» Но наконец, в больничной палате, куда она попала после того как прямо у нее перед лицом взорвался паровой утюг, Эдит признала, что причиной нежелания ехать в Сент-Луис было просто ее упрямство. На Эдит этот случай произвел неизгладимое впечатление. «Общение между Небесным Отцом и Его детьми имеет разные формы… Далеко не всегда это положительный ответ на молитву, которому другие могут только лишь позавидовать».

В Сент-Луисе Шефферы снова очень много работали с детьми. Эта работа включала в себя библейские курсы на дому, курсы со свободным графиком, летнюю библейскую школу, а также летние лагеря. (Кроме преподавания, Эдит также занималась изготовлением плакатов и других рекламных материалов, в которых освещалось служение ее мужа.) Эта работа позднее вылилась в движение «Дети за Христа». Впоследствии эта программа стала известна среди всех пресвитерианских деноминаций и даже в Американском совете церквей. Вскоре Фрэн стал членом большого количества комитетов, что требовало от него частых поездок. Несмотря на их огромную деятельность, которая порой становилась прямо-таки лихорадочной (за целый месяц у Фрэна бывал свободным лишь один-единственный вечер), они почувствовали, что им очень важно хотя бы изредка оставаться наедине. В своей книге «Гобелен» Эдит пишет об этом так:

«Наши вечера вдвоем начинались в полночь, а иногда и в час ночи, смотря по тому, когда он приходил домой. Я готовила какие-нибудь особые бутерброды и молочные коктейли; летом мы сидели на открытом воздухе, во дворике, засаженном кустами, а зимой — дома, у камина. Эти ужины были в нашей жизни тем отрезком времени, который имел самое большое значение, ведь именно тогда у нас была возможность поговорить о том, что нас волновало больше всего. Для укрепления взаимоотношений это имеет огромное значение; непременно нужно уделять такому общению какое-то определенное время».

Эдит говорила, что если у них и есть какой-то особый секрет счастливой жизни, то он заключается именно в этом.

В Сент-Луисе выходным днем Фрэна был понедельник, и они с Эдит брали детей и шли в художественный музей или в парк, на пикник. Шефферы старались сделать для своих детей эти выходные особенными днями. Но Фрэн и Эдит еще и не подозревали, что их ждет в будущем. Фрэну казалось, что Господь хочет, чтобы он продолжал свое богословское образование, и был намерен отправиться в Эдинбург (Шотландия), для того чтобы получить докторскую степень. Другой перспективой была миссионерская работа. У себя в спальне Шефферы сделали на стене коллаж, который составили фотографии из Азии. И поперек него Эдит написала: «Идите до самого края земли». Они надеялись на руководство Бога.

В 1947 году Независимый совет зарубежных пресвитерианских миссий обратился к тридцатипятилетнему Фрэнсису Шефферу с предложением произвести инспекцию евангелизационной деятельности в Европе. Его просили составить отчет о работе европейских церквей и выяснить, чем могли бы помочь в этом деле христиане Америки. Наибольшее внимание требовалось уделить молодежному и детскому служению, а в этом Шефферы разбирались прекрасно.

Тем летом Фрэн проехал через тридцать семь стран и провел около ста восьмидесяти встреч. Он был расстроен недостатком стремления к евангелизационной работе и не слишком большим доверием к Писанию, но все же было и небольшое количество церквей, в которых верующие высоко ставили авторитет Библии и стремились отстаивать истину. Это была очень тяжелая поездка. Вернулся он в Соединенные Штаты практически без сил.

Фрэн пребывал в тяжелом состоянии не только от перенесенной физической нагрузки. Он был измотан и эмоционально. В «Гобелене» Эдит пишет: «Эти девяносто дней просто сокрушили Фрэна. Ему было тогда очень тяжело… То, что мы физически оказались разлученными, и то, что мы в тот период не имели возможности регулярно общаться, стало для него очень тяжелым испытанием». Эдит считала, что руководство миссии, как и члены многих христианских организаций, «не принимают в расчет факта, о котором в Библии сказано достаточно ясно: что интимные отношения, физическое единение являются важной частью человеческой жизни, не менее важной для здоровья и хорошего самочувствия, чем диета».

Фрэн был на грани нервного срыва. Прибыв в Сент-Луис, он отменил все встречи и даже отказался подходить к телефону. Он поклялся больше никогда не отправляться в дальние поездки. Когда руководство миссии пригласило его в Филадельфию для выступления с отчетом о его трехмесячной инспекции, Фрэн готов был сказать, что просто не в состоянии ехать. Но Эдит решила ехать с ним и заверила мужа, что обо всем позаботится сама.

Они отправились в Филадельфию вдвоем, и он выступил там с отчетом. После конференции руководство решило, что кого-то необходимо послать в Европу для работы на постоянной основе. Кто же был подходящей кандидатурой? «Принято единогласное решение, что единственными подходящими кандидатами являетесь Вы с Эдит». Фрэн был в очень тяжелом эмоциональном и физическом состоянии, а Эдит очень привыкла к Сент-Луису, поэтому принять это предложение им было весьма нелегко. Но они просили Господа о водительстве, а руководство миссии считало, что принять это назначение было просто необходимо. Преодолев свои колебания, они все же согласились ехать. (Позже Эдит писала: «Я поражаюсь тому, сколько в моей жизни было ситуаций, когда я просто полагалась на Господа и отправлялась в неизвестность».)

Кроме нескольких заранее спланированных встреч в Амстердаме, Фрэн и Эдит имели очень расплывчатые представления о том, куда они отправятся и чем станут заниматься. У Фрэна было несколько идей о том, как помочь пасторам научиться доверять Библии. У него были также возможности для проповеди. А вместе с Эдит они собирались организовать работу с детьми. Но было и еще кое-что: Фрэн намеревался писать пасторам письма, и ему требовался секретарь, умеющий стенографировать и печатать на машинке и делающий эту работу безвозмездно. Этим требованиям отвечала только Эдит, поэтому она записалась в школу секретарей для того, чтобы овладеть стенографией. И вот в 1948 году Фрэн, Эдит и трое их детей переплыли Атлантику, остановились сначала в Амстердаме, где Фрэн организовал несколько совещаний Международного совета христианских церквей, а затем отправились в Лозанну (Швейцария), которую они избрали базой для своей дальнейшей деятельности.

Фрэн выглядел немного мрачным, но еще тяжелее приходилось Эдит. На ней лежала ответственность за счастье в двух маленьких комнатах. В детской, где стояло три кроватки, совсем не было места для игр. А в комнате родителей была и спальня, и кабинет Фрэ-на, и воскресная школа, а по выходным дням и молитвенный дом. Церковь, в которой нес служение Фрэн, была столь мала, что его даже не слишком расстроило то, что в ней почти не было прихожан. Вначале богослужение посещали вообще исключительно только Эдит с детьми, и больше никого не было. Но Фрэн отнесся к своим обязанностям с большой ответственностью: он подготовил для своей семьи серию проповедей и произнес их так, словно перед ним сидело большое количество прихожан.

В ту зиму все три девочки заболели гриппом, а две из них еще и пневмонией. Учитель предложил на следующее лето отвезти их в швейцарские Альпы, чтобы там они могли поправить свое здоровье. И Фрэну, и Эдит идея эта очень понравилась. Они собирались провести в Альпах два месяца, но когда лето закончилось, девочки стали просить их остаться: «А почему бы нам не жить здесь?» И вся семья провела в швейцарских Альпах следующие тридцать два года. У них были далеко идущие планы. Но все, что они знали, так это только то, что Бог даровал им маленький домик в швейцарском стиле, в котором они могли спокойно жить. Фрэн продолжал путешествовать по Европе, он устраивал встречи с пасторами и богословами и обсуждал с ними вопросы Международного совета христианских церквей. Часто его сопровождала и Эдит вместе с девочками. Она рассказывала об их особом служении — «Дети за Христа». Но швейцарский особнячок был домом, в который они неизменно возвращались.

Неподалеку от дома располагалась школа для девочек, и раз в неделю Шефферы открывали свои двери для ее учениц. Они пили чай и беседовали. Эдит открыла курсы кулинарии. И Фрэну, и Эдит очень нравилось общаться с молодежью. Фрэн обладал редкой способностью объединять множество фактов из самых разных отраслей знания и объяснить их с точки зрения Библии. Но, несмотря на развитие этого служения, Фрэнсис и Эдит были недовольны тем, как у них шли дела. Европейские церкви оставались мертвыми и холодными. Континент находился под влиянием секуляризма и экзистенциализма. Фрэн испытывал разочарование и от многого из того, что происходило в Международном совете христианских церквей. Разочарован он был и сам в себе. Однажды он сказал Эдит: «Я чувствую себя раздробленным… Мне не хватает связи с реальностью… Я разочарован в народе Божьем и в себе самом».

Единственное, что еще могло как-то помочь, — это кардинальный пересмотр всей христианской доктрины. «Неужели это так? Теперь мне снова необходимо вернуться к моему прежнему агностицизму и начать все с начала».

Именно так он и сделал. Фрэн отправился на сеновал; он ходил там взад и вперед и разговаривал сам с собой и с Богом, пытаясь нащупать дорогу к реальности. Эдит признавалась, что ее очень тревожило то, что происходило тогда с ее тридцатидевятилетним мужем. Она не знала, как ему можно помочь и стоило ли ей вообще вмешиваться. Это была его собственная духовная борьба, и любое вмешательство не принесло бы доброго плода.

Но постепенно Фрэн утвердился в вере и пришел к убеждению, что Библия истинна и что правда Божья отражается во всех аспектах человеческой жизни. Он уже больше не разговаривал с Богом про себя на своем сеновале, он пел песни славы. Он понимал, что истина была жизненно важна для христианства и что Слово Божье было основным источником этой истины. Но его удивляло, что те же самые христиане, которые просто отстаивают истинность Писания, не осознают важности молитвы и отделяют себя от Духа Святого. Он начинал тогда видеть: то, что открывает для себя сам христианин в своей духовной практике, не менее важно, чем объективные истины веры. Подобно многим великим христианским мыслителям прошлого, он осознал, что мысли и дела должны идти рука об руку в стремлении в святости.

В жизни Фрэнсиса Шеффера начинался новый период. Пока Фрэн размышлял у себя на сеновале, Эдит также сделала несколько духовных открытий. «Я не знала, как помочь мужу, и просто стала записывать мои молитвы так, как если бы кто-нибудь стал писать записки, чтобы привлечь внимание другого человека к некоему обстоятельству, не имея возможности объяснить все лично. Для меня это стало новым средством общения». В это критическое время молитвенная жизнь Эдит пошатнулась. Тогда она приняла решение верить и вести себя так, «будто это имело огромное значение для всей истории, словно она получила прямое указание молиться по любому поводу, при всякой возможности и всем сердцем». Она также решила не читать утром газет, пока не прочтет отрывок из Библии, не помолится и не напишет свое личное послание к Богу.

Эти события, которые свидетельствуют о серьезных духовных испытаниях, относятся к концу 1951 года и началу 1952-го. Они пока не видели, какими могут оказаться последствия их исканий для их служения. Но, спустя несколько недель, в феврале 1952 года, к ним в дом стали приходить молодые люди, часть из которых были друзьями их дочерей, и беседовать на волновавшие их духовные темы. Это было пока скромное начало того огромного потока, который хлынул к ним позже, и это было началом служения нового типа. В том году Эдит родила своего четвертого ребенка (и первого мальчика), Фрэнсиса Аугуста Шеффера V. Двумя годами раньше у нее случился выкидыш, потому эта беременность стала предметом особенных забот.

Затем для Шефферов настало время вернуться в Соединенные Штаты, в отпуск. Фрэн согласился прочесть курс богословия в богословской семинарии «Вера» в Филадельфии. Такое назначение позволило ему определиться с жильем и быть относительно свободным для встреч и проповедей.

Фрэн много молился о том, где ему остановиться во время отпуска, а когда его дядя Гаррисон предоставил ему свою лодочную станцию в Филадельфии, Фрэн стал славить Бога за ответ на его молитвы. Однако когда они прибыли в Филадельфию и увидели это жилье, Эдит пришла в ужас. Она вспоминала: «Жить в таком маленьком помещении в течение шестнадцати месяцев с четырьмя детьми… это было невообразимо. Но как могла я жаловаться или хотя бы даже вздыхать по этому поводу? Ведь Фрэн считал, что этот дом — одно из самых ярких свидетельств в его жизни. Свидетельств того, что Бог отвечает на его молитвы». Фрэн благодарил Бога за Его поддержку, а Эдит молилась о долготерпении. «Нам не дано обетование, что молитва избавляет нас от всех трудностей земной жизни», — говорила Эдит.

Трудностей хватало и у Фрэна. Он был озабочен тем, что в его собственной деноминации было столь мало свидетельств присутствия Духа Святого, а теперь он столкнулся с резкой критикой со стороны тех, кого прежде считал близкими друзьями. Он видел стремление к библейской истине, но не видел стремления к братской любви, и открыто говорил об этом. За восемнадцать месяцев, проведенных им в Америке, Фрэн выступил триста сорок шесть раз, и особенно настойчиво говорил об освящении. Позже его речи были собраны в отдельную книгу под заглавием «Истинная одухотворенность».

Деноминация была на грани раскола. Конфликт между Фрэном и лидерами деноминации приобретал все более серьезные формы. Многие обвиняли Фрэна в попытке пробиться в лидеры. Иногда Фрэн и Эдит даже задумывались о возвращении в Европу. Было похоже на то, что у них нет больше взаимопонимания не только с лидерами деноминации, но и с лидерами их миссии. Если бы они вернулись в Европу без их благословения — что бы им тогда оставалось делать?

С другой стороны, оставаться в Соединенных Штатах означало все глубже и глубже увязать в разгоравшемся конфликте. «Мы не знали, что будет с нашей работой, — писала Эдит позже, — но мы стали молиться, и поодиночке, и вместе… Мы жили, не зная, что ждет нас в будущем». Главным источником неуверенности были финансы. У них не было денег для того, чтобы вернуться в Европу. Фрэн экономил на всем, и семья молилась о том, чтобы они могли получить откуда-нибудь материальную поддержку. «Это станет хорошей возможностью узнать, чего хочет от нас Господь, — говорил Фрэн. — Если Он хочет, чтобы мы уехали, Он снабдит нас деньгами». Одна из их дочерей нарисовала градусник и прикрепила рисунок к холодильнику. Каждый раз, когда приходили деньги, необходимые для покупки билетов на корабль, она продлевала нарисованную ртуть на несколько градусов вверх. Незадолго до последнего срока отправки они получили последний чек, и температура повысилась до нужного предела. Они вернулись в Швейцарию.

Но ответ на их молитвы не решил всех проблем Шефферов. В течение последующих нескольких месяцев беды сыпались на них одна за другой: маленький Фрэнки заболел полиомиелитом; руководство миссии стало активно призывать церкви не поддаваться влиянию Шефферов. Этот вал почти поглотил их. И в заключение швейцарское правительство приказало им покинуть страну, поскольку они «оказывали нежелательное религиозное воздействие на жителей селения Шампери». «Что же нам делать, — спрашивала Эдит, — почему это случилось с нами? Не следовали ли мы воле Божьей, когда возвращались в Швейцарию?»

Проблем становилось все больше и больше. Как только Господь давал им средство преодолеть одну трудность, так они оказывались перед лицом еще большей проблемы. «Раз за разом люди помогали нам, — вспоминает Эдит, — но за каждым обнадеживающим известием приходили безнадежные новости… И с каждой почтой приходили письма, в которых Фрэна приглашали пастором или преподавателем семинарии в Америке».

Возможно, Шефферы решили бы, что Бог желает их возвращения в Америку, если бы тогда не начал обретать свою форму проект «Лябри». Название было идеей Фрэна. На борту корабля, во время их возвращения в Европу, Фрэн предложил называть их швейцарский дом французским словом «Лябри», которое означает «убежище». Он хотел, чтобы их дом стал духовным убежищем для всех, кто приходил туда за помощью. Эдит очень понравилась эта идея. Она быстро набросала индийскими чернилами прелестный пейзаж. Там были сосны, швейцарские домики, холмы и несколько лыжников. Под рисунком она написала: «Лябри… Приходите утром на кофе или вечером на чай и задавайте вопросы». Тогда, на борту корабля, они и не думали, что «Лябри» станет их главным служением. Ведь во время их первой поездки Фрэн успешно работал с европейскими пасторами. Но это служение было резко и неожиданно прервано. Как только они приехали в Швейцарию, им сообщили, что из Соединенных Штатов присылались письма, в которых просили местных священников не вступать в контакт с Шефферами.

Теперь дорога в европейские церкви была закрыта, а это означало и значительное сокращение молодежного служения. Казалось, Бог хотел, чтобы они служили Ему где-то в другом месте. И тут вышло постановление швейцарских властей о том, что их присутствие в кантоне, в котором они столь успешно работали, было крайне нежелательным. Поначалу ситуация казалась просто безнадежной. Но вскоре вышло новое постановление, гласившее, что если они найдут себе жилье в другом кантоне и получат на то одобрение местных властей, то смогут подать прошение о продлении срока их пребывания в стране. Найти новое место было практически невозможно, но за день до последнего срока, назначенного правительством, Эдит все уладила. Жилье было, но агент сказал ей, что особняк не сдается в аренду, его можно только приобрести. Денег на покупку у них не было. Казалось, их отъезд неизбежен. Но Эдит была убеждена в том, что Бог хотел, чтобы они остались. Придя домой, она не нашла в себе сил сказать мужу, что дом продается, а не сдается в аренду. «Я боялась, что Фрэн скажет, что нам незачем отправляться смотреть дом, который кто-то хочет продать», — вспоминала она. Когда она сказала Фрэну, что нашла жилье, тот согласился посмотреть его на следующий день, еще не зная, что дом этот придется покупать.

Той ночью она говорила об этом с Господом. Следующим утром по дороге на поезд они встретились с почтальоном, который на лыжах отправился к их дому для того, чтобы доставить почту. Он отдал им три письма. Шефферы вскрыли конверты лишь после того, как сели в поезд. В одном из конвертов был чек на тысячу долларов с припиской: «На приобретение дома, который всегда был бы открыт для молодых людей». Эдит тут же рассказала мужу о фактическом положении дел, и в течение нескольких часов они оформили все бумаги по приобретению дома. Быстро отправились к юристу, в полицию и к нотариусу, после чего все документы были направлены к главе кантона. Официальное разрешение было получено как раз вовремя.

Но денег, которые они получили в то утро, хватило только на первый взнос, а через три месяца следовало уплатить еще восемь тысяч франков. И вновь Шефферы не стали обращаться за финансовой помощью, а просто поговорили об этом с Господом. За эти девяносто дней они из разных источников получили восемь тысяч одиннадцать франков. Но, что гораздо более важно, они получили разрешение остаться в Швейцарии. Так был основан «Лябри», и вся семья принимала участие в этом служении.

Все приходившие в их дом получали огромное удовольствие от бесед с ними. «У нас было одно-единственное правило, — писала Эдит. — Обсуждения в нашей собственной семье и со всеми, кто к нам приходил, должны были касаться только идей, а не организаций и личностей, то есть они не должны были касаться конкретных людей». И они говорили об искусстве, музыке, книгах, науке, философии, медицине, праве, событиях в мире, о мировых религиях и о многом другом. Но о чем бы ни шла речь, все это рассматривалось в контексте Писания.

Постепенно Лябри разрастался. Было приобретено еще несколько домов, и к служению присоединились новые люди. Секрет успеха Лябри только отчасти заключался во Фрэнсисе Шеффере и его способности осветить любую тему в библейском ключе. Лябри был чем-то большим. Сюда люди приходили в христианскую семью — в очень большую и любящую семью. Члены этой семьи были не лишены человеческих слабостей: временами Фрэн бывал довольно вспыльчив; иногда и Эдит теряла самообладание. «Нет, — говорила она, — мы не расшаркивались друг перед другом и далеко не всегда произносили самые мудрые веши в самом уравновешенном тоне». В книге «Что такое семья?» Эдит рассказывает о вспышках раздражения Фрэна. Он как-то даже разбил стоявший на журнальном столике горшок, в котором рос плющ. Но Эдит отнеслась к этому очень спокойно. «Веник, совок, новый горшок из сарая, добавить немного новой земли к старой, шепотка удобрений, ведро воды с тряпкой — и комната так же чиста, как и прежде, а плющ снова посажен и растет на прежнем месте». Хотя этот плющ и стал в семье привычной шуткой (такие сцены случались не так-то уж и редко), «шутить на эту тему при папе, откровенно говоря, не стоило».

Эдит давала выход эмоциям совершенно иначе. «Когда у меня поднимается адреналин, я ставлю себе задачу за следующий час сделать больше, чем любое другое человеческое существо на этой земле». Жить в доме, двери которого были всегда открыты для приходивших туда молодых людей, было для Эдит серьезным испытанием. «Часто… я говорила детям: „Все, я больше никого сегодня не могу видеть, я хочу сбежать отсюда»». Но она никуда не убегала. «После того как я накрывала пятьдесят второй десерт за день, в нашу дверь снова стучали». Кто-то еще открыл для себя дом Шефферов. Хотя и может показаться, что уединение было просто заказано Шефферам, и Эдит, и Фрэн понимали, что им очень важно хотя бы иногда оставаться одним. «В браке у нас есть необходимость, ответственность и обязанность оставаться наедине, — писала Эдит, — нужно какое-то уединение, когда вокруг вас все время находятся другие люди, чтобы это не превращалось в побег от уз, объединяющих мужа и жену, детей и родителей». Именно поэтому Лябри никогда и не был коммуной; это был общий дом, и все, кто там жил, жил своей собственной жизнью. У каждого из детей также была своя собственная комната.

Фрэн и Эдит находили другие возможности побыть наедине. Когда обоим им было уже около шестидесяти, им подарили лыжи.

«Мы можем пройти множество миль по лесам и полям, мимо сараев, маленьких мостиков… Это возможность уйти ото всего на природу, это содружество идущих вместе». Молитвенной жизнью в Лябри обычно управляла Эдит. Она удостоверилась в том, что все аспекты жизни дома сопровождаются молитвой. На кухне она повесила график, где весь день был разделен на получасовые периоды. Любой желающий мог поставить свои инициалы напротив любого из этих отрывков времени и взять на себя молитву в течение этого периода. Эдит стремилась к тому, чтобы молитвенная жизнь обязательно отмечалась в этом графике. Она не могла и вообразить себе, что Лябри вообще мог бы существовать без молитвы и сотрудничества. А Фрэн не мыслил Лябри без истины и любви. Если сложить истину, любовь, молитву и сотрудничество вместе, то получится то, что и представлял собой Лябри.

Анализируя успех этого служения, Кристофер Катервуд пришел к выводу, что «основой… была любовь, и не как абстрактное понятие, а как живое чувство… Вот почему Шефферы настаивали на том, чтобы каждый человек рассматривался как индивидуальность. „Любовь, — говорили они, — означает встречать людей такими, какие они есть“». Но все приходившие к ним чувствовали не только их любовь к ним как к самостоятельным личностям, какими бы запутанными ни были чувства и жизни искавших у Шефферов совета. Все также ощущали и то уважение, с каким хозяева дома относились друг к другу и к своим детям. Некоторые из приезжавших оставались там надолго и становились учениками. Другие прибывали в пятницу вечером и оставались только на выходные. В субботу вечером ужинали обычно на свежем воздухе, а Эдит заботилась о том, чтобы во дворе в это время играла классическая музыка (особенно она любила Вивальди). Расстановку столов Эдит считала не меньшим искусством, чем музыка, и все, что она делала, делалось для славы Божьей.

Катервуд пишет: «Иногда количество пришедших могло в считанные минуты возрасти от тридцати человек до ста тридцати, но Эдит Шеффер находила выход из такого положения». Находить выход из затруднительных ситуаций Эдит научил продолжительный и нелегкий опыт. После ужина Фрэн приглашал всех в дом, где пили чай или кофе, собравшись вокруг камина. Фрэн усаживался в кресло и открывал дискуссию. Вопросов всегда было невероятное множество. Молодежь поражалась эрудиции Фрэна, но еще больше поражала его способность точно и определенно оценивать все с точки зрения христианских ценностей. Один из побывавших в Лябри говорил: «Шеффер, похоже, обдумал эту жизнь во всех ее перспективах». Множество людей после этих бесед пришло к вере в Иисуса Христа. Но иногда Фрэн глубоко переживал, что его библейские занятия проводятся лишь с малым количеством людей. Эдит вспоминала, что как-то в субботу вечером Фрэн «ударил кулаком в деревянную стену так, что у него покраснели костяшки пальцев. „О, Эдит! Я знаю, что могу помочь людям… но никто не хочет меня слушать… никто, кроме горстки людей. И эта горстка начинает что-то понимать, а затем все это начисто забывает. Чем мы заняты? Что мы делаем?¹¹» Он страстно хотел распространить это служение гораздо дальше пределов самого Лябри.

Когда кто-то предложил опубликовать беседы Фрэна, тот отказался, поскольку присутствие стенографиста, по его мнению, могло все испортить. Когда из Штатов им прислали магнитофон, для того чтобы друзья в Америке тоже могли бы послушать беседы, проводившиеся в Лябри, Фрэн отказался его использовать. Он опасался, что при включенной аппаратуре разговор потеряет свою естественность. Магнитофон поставили на полку, где он и пылился в течение нескольких месяцев. Однажды один из присутствующих, заручившись поддержкой Эдит, спрятал в цветочный горшок маленький микрофон, пока все были заняты приготовлением чая. Так в служении наступил новый этап. Вскоре записи библейских занятий, которые вел Фрэн, нашли дорогу в такие страны, как Гана, Гонконг, Финляндия и Сингапур, не говоря уже о Соединенных Штатах. И вскоре Фрэна засыпали предложениями выступить в ведущих колледжах и университетах Америки.

Поначалу Фрэн отказывался. Дом Шефферов был основной составляющей проекта «Лябри», и если бы Фрэн стал проводить много времени вне его стен, служение могло пошатнуться. Эдит, конечно, была очень рада тому, что муж был с ней, дома, но ей трудно было провести черту между эгоистическими желаниями и тем, чего хотел Господь для развития их служения. В конце 1954 года, когда Фрэн и Эдит прибыли в Швейцарию, они «готовы были заниматься всем чем угодно». Но спустя восемь лет Эдит признавалась в том, что ей стало недоставать чего-то, что было важно для нее лично. Очень важным для нее было семейное общение, и терять возможность хоть немного побыть вместе (а так оно и было бы, если б Фрэн стал много путешествовать) ей очень и очень не хотелось. Кроме того, в проекте «Лябри» они несли служение вместе, как муж и жена. Если бы Фрэну пришлось надолго покидать дом, ей пришлось бы вживаться в совершенно иную ситуацию.

Поворотный момент наступил после одной из встреч, которая состоялась в их цюрихской квартире. Вокруг Фрэна собрались врачи, адвокаты, бизнесмены, летчики и стюардессы. Они засыпали Фрэна вопросами, а тот спокойно отвечал на каждый из них. Вскоре скептицизм сменился живым интересом, а когда Эдит пригляделась к лицам, она увидела, что они невероятно посветлели, — Фрэн дал сияние истины запутанному сознанию этих людей. Тогда Эдит стала молиться: «Господь, прости мне мое эгоистичное желание уединиться… Если Ты хочешь, чтобы Фрэн работал больше, если Ты хочешь, чтобы то, что случилось сегодня вечером в этой комнате, случалось все чаще по всему миру, если Ты хочешь, чтобы то, что сегодня услышали эти люди, услышало также множество других людей… я пойду на все испытания, с которыми будет связано такое служение Фрэна». Решение далось ей нелегко.

В 1965 году Фрэн выступил в Гарварде, в Массачусетском технологическом институте и в нескольких других университетах, и эти лекции легли в основу его первой книги «Бог, Который реально существует». В следующем году Эдит путешествовала вместе с Фрэном по городам Среднего и Дальнего Запада. В 1967 году Фрэн выступал в университетах Великобритании. Нагрузка становилась все более существенной. Тогда Эдит писала: «Это уже слишком… Дальше так продолжать невозможно». В течение последующих нескольких лет выступления стали основой для нескольких книг, записей и радиопередач. В Америке Фрэн и Эдит встретились с президентом и с ведущими конгрессменами. Вскоре вышла серия фильмов «Как нам жить?» и «Что происходит с человеческим родом?». За время съемок Фрэн потерял в весе двадцать пять фунтов. Поначалу он считал, что это результат сильной усталости. Ему было шестьдесят шесть лет, и он уже не был способен работать так, как прежде. Но вскоре выяснилось, что дело было гораздо серьезнее. Эдит вызвала врача из клиники Майо.

На следующий же день после прибытия Фрэна в клинику ему был поставлен диагноз: рак. Это была лимфома, тяжелое заболевание, которое лечилось только с помощью химиотерапии. Врачи говорили, что жить ему оставалось от шести недель до шести месяцев. Но Фрэнсис пережил несколько периодов ремиссии и прожил еще почти шесть лет. Это составило 11,4 процента от их совместной жизни, писала Эдит в книге «Вечная музыка». Это был период необычайного творческого подъема. Фрэн как-то сказал: «Я чувствую, что в таком состоянии могу добиться гораздо большего, чем мог прежде». Собрания «Лябри» проводились в Рочестере (Миннесота), неподалеку от клиники. Фрэн написал еще две книги, ставшие бестселлерами: «Христианский манифест» и «Великое несчастье проповедника», и продолжал принимать предложения выступить с лекциями, покуда позволяли ему силы. За два месяца до своей смерти он объехал одиннадцать колледжей подряд, выступая в каждом из них.

Но это также было и время, когда он уделял огромное внимание семье. Ведь у Фрэна было четверо детей и четырнадцать внуков. Также это было и время «смирения и осознания временности любых связей». В конце апреля 1984 года, когда Эдит увидела, что рак стал очень быстро развиваться и что жизнь покидает Фрэна, она сказала врачам: «Я хочу забрать его домой». Она считала, что свои последние дни он должен провести, окруженный любовью, а не стерильными стенами больничной палаты. В их доме в Рочестере окна Фрэна выходили в прекрасный сад с геранями и петуниями. Эдит сделала так, чтобы в доме всегда тихо играла музыка — Бах, Шопен, Мендельсон и Гендель, больше всего он любил именно «Мессию» Генделя. На смертном одре он просил громко включить хор «Царь Царей, Господь Господ, Аллилуйя, Аллилуйя». После сорока восьми лет брака их разделила смерть. Фрэн умер 15 мая 1984 года.

Не все супруги становятся партнерами и сотрудниками, но, несомненно, именно так случилось с Шефферами. Фрэн часто говорил о необходимости равновесия в браке, но признавал, что добиться этого очень сложно, «поскольку мужчина является главой семьи, и все же женщина иногда проявляет больше лидерских качеств, чем ее супруг… Но в том порядке, который заложил в брак Господь, основное внимание должно уделяться партнерству». Брак Фрэна и Эдит, несомненно, был таким партнерством.

Библиография

Catherwood, Christopher. Five Evangelican Leaders.Wheaton, 111.:HaroldShaw,1985.

Parkhurst, Louis Gifford, Jr. Francis Schaeffer: The Man and HisMessage.Wheaton,111.: Tyndale House, 1985.

Schaeffer, Edith. Affliction. Old Tappan, N. J.: Fleming H. Revell,1978.

Schaeffer, Edith. Forever Music.Nashville: Thomas Nelson, 1986.

Schaeffer, Edith. The Hidden Art of Homemaking.Wheaton, 111.: Tyndale House, 1971. Schaeffer, Edith. L’Abri.Wheaton, 111.: Tyndale House, 1969.

Schaeffer, Edith. The Tapestry.Waco, Tex.: Word, 1981.

Schaeffer, Edith. What Is a Family? Old Tappan, N. J.: Fleming H. Rewell, 1975. Schaeffer, Francis. Letters of Francis A. Schaeffer.Westchester, 111.: Crossway, 1985. Schaeffer, Francis, and Edith Schaeffer. Everybody Can Know.Wheaton, 111.: Tyndale House, 1973.